Анна Качкаева: Говорит Радио Свобода. "Лицом к лицу. Лидер отвечает журналистам", еженедельная программа московской редакции Радио Свобода.
Сегодня наш гость - генеральный директор телеканала СТС Александр Роднянский. Вопросы ему задают Арина Бородина, газета "Коммерсант" и Карстен Покайзер, немецкое информационное агентство РУФА. Ведет программу Анна Качкаева.
Александр, вы никогда не скрывали, что вы собственный канал на Украине "1+1" выстраивали как украинскую альтернативу российскому телевидению. Это так?
Александр Роднянский: Да. Не спорю.
Анна Качкаева: Представляя вас, американский акционер канала Питер Гервз сказал, что вы не просто владеете редким даром делать телевидение, но и обладаете чутьем на телевизионный российский продукт. Чего сегодня хочет российских зритель?
Александр Роднянский: Я думаю, что российский зритель в значительно большей степени (например, чем украинский) устал от политического эфира или того, скажем, эфира, который он привык называть политическим. Это может быть некое свежее энергетическое телевидение, которое просто-напросто не рассматривает политику как достаточно важный или, скажем, исчерпывающий, в случае СТС, фактор человеческой жизни. На что польстился или чем прельстился я в случае проекта СТС? Это была прежде всего идея совершенно другого телевизионного проекта, с совершенно перевернутой парадигмой. Очень далекой от того, что делалось в России последние 10 лет или в Украине делал даже сам я.
Анна Качкаева: Александр Роднянский - новый генеральный директор телеканала СТС, генеральный продюсер и совладелец одного из популярных и влиятельных украинских телеканалов "1+1". Президент Украинской академии телевидения.
Роднянскому 41 год. Любит повторять, что он - природный киевлянин и кинематографист в четвертом поколении. На заре перестройки Роднянский сделал удачную карьеру режиссера-документалиста. Лауреат 20-ти кинофестивалей. Несколькими наградами отмечены его фильмы "Миссия Рауля Валленберга" и "Прощай, СССР". В качестве кинопродюсера картин "1001 рецепт влюбленного повара" и "Восток-Запад" номинировался на "Оскар". Вместе с "НТВ-Профит" продюсировал сериал "День рождения Буржуя". Запустил на российском телевидении "СВ-шоу" с Веркой-сердючкой и "Полное мамаду". Друг и единомышленник нынешнего генерального директора ОРТ Константина Эрнста. Когда-то они вместе издавали журнал "Матадор", а до того, как оба стали телевизионными начальниками, мечтали создать компанию, в которой бы Эрнст курировал телевидение, а Роднянский - документальное кино.
Два месяца назад Роднянский принял предложение акционеров неполитического сетевого телеканала СТС и был назначен его генеральным директором. На СТС говорят, что прежний директор Роман Петренко сделал развлекательный канал четко по учебнику, создав успешный бизнес-проект. Теперь каналу нужен творческий прорыв, поэтому акционерам понадобился Роднянский.
В связи с этим мой первый вопрос, Александр. Вы ратуете за бизнес на телевидении. Как раз такое телевидение на СТС, собственно, и делал Роман Петренко - развлекательное, без новостей, вполне успешное. Вы же всегда делали телевидение дорогое, нечто среднее между ОРТ и НТВ. В каком-то смысле, это всегда был "канал влияния". Нет ли противоречия между вашими заявлениями об эффективном, прибыльном неполитическом телевидении и тайными желаниями акционеров все-таки делать влиятельное политическое телевидение?
Александр Роднянский: Есть один нюанс, среди прочих. "1+1" всегда было и остается прибыльным телевидением, в отличие от каналов ОРТ и НТВ. И более того, он приносит деньги сегодня и возвращает деньги (может быть, это один из очень немногих случаев на территории бывшего Советского Союза), возвращает деньги, инвестированные в создание телеканала.
Что же касается "канала влияния", я, в принципе, не верю в невлиятельные каналы. Другое дело, что это может быть влиятельный неполитический канал. СТС, конечно же, должен и будет претендовать на статус влияния, но совершенно в своих областях. Если предположить, что сфера развлечения или индустрия развлечений является, скажем, такой же ответственной и важной сферой человеческой деятельности, как и политика, то, конечно, СТС будет претендовать на статус влиятельного и лидирующего канала в этой сфере.
Другое дело, что я не верю в телевидение и, в принципе, в жизни в бизнес, которые формулируются по законам, далеким, скажем, от творческого компонента в телевидении. Представить себе хороший бизнес-проект, построенный на некачественном телевидении, мне достаточно сложно. То, что было сделано на СТС, было сделано блестяще, во времена кризисного состояния дел на рекламном и, естественно, общем финансовом рынке. Поэтому очень малыми деньгами, очень малыми ресурсами и очень эффективно было достигнуто две цели. Первое - выживание канала как такового, и второе - это как бы защита собственного сегмента, такого ареала обитания.
Сегодня, когда рынок бурно развивается, то никто не гарантирует СТС, вот в нынешнем его состоянии, выживание даже в этом ареале. Совершенно очевидно, что последующие шаги российского рынка приведут к тому, что будут созданы либо аналогичные проекты, либо те, которые развиваются, бесспорно, будут покушаться на этот сегмент, в котором сегодня так удачно обосновался СТС. И посему без творческого прорыва, о котором вы сами сказали, я думаю, даже не удастся обеспечить защиту вот тех как бы уже набранных, достаточно впечатляющих результатов. А поскольку я привык заниматься телевидением живым таким, как бы и агрессивным, с точки зрения борьбы за аудиторию, то, конечно, СТС будет ставить задачи увеличения аудитории. И в этом смысле это должно быть сделано только творческим образом.
Арина Бородина: Вы, Александр, уже не первый день знакомы с российским телевизионным рынком, и сами неоднократно говорили в интервью, что российский телевизионный рынок отличается от украинского. Но долгое время вы общались, как сопродюсер, как партнер, с коллегами с российского телевидения, и сейчас - его участник. Скажите, за то время, что вы стали возглавлять СТС, заметили ли вы разницу в отношениях с коллегами других центральных каналов? Насколько вам удалось наладить отношения с кем-то из ваших конкурентов?
Александр Роднянский: Ну, объективности ради, два месяца очень мало, учитывая то, что это лето, то совсем мало. Вот в сентябре начнется, я думаю, некая иная ситуация. Там я смогу ответить на этот вопрос более полно. И на данном этапе я не заметил никакой разницы в отношениях. Хотя, бесспорно, чувство некоего напряжения, которое возникает так или иначе по отношению к каналу или к тому, что собираюсь делать я, со стороны тех, кто, в общем даже и никогда не мог бы похвастаться, скажем, вниманием к СТСу, или имел со мной какие-то отдельные очень хорошие отношения. Бесспорно, нам удалось сохранить очень теплые и дружеские, как это всегда и было, отношения с Эрнстом, и нам удалось найти общий язык с ОРТ. И, конечно, в каком-то смысле СТС и ОРТ на данном этапе представляют собой пусть конкурентные в своих сегментах, ну, в том сегменте, который как бы, я не знаю, в котором заинтересован и СТС, но, тем не менее, в значительно большей степени мы - партнерские каналы.
Хотя понятно, что с точки зрения аудитории - и ОРТ, и СТС достаточно далеки. Семейный канал с огромный объемом аудитории старше 50 лет и канал, который никогда даже и не боролся за эту аудиторию, вряд ли не найдут общий язык в ситуации, когда нужно как бы развиваться по-своему.
Кроме того, вообще на рынке происходит процесс укрупнения. И если обратить внимание, то, по сути, могу, со своей стороны, отследить разве что появление по-прежнему небольшого количества, но значительно более крупных игроков, чем это было ранее. Если раньше это были отдельные большие каналы и главные игроки, то сегодня, скорее, группы консолидированные каналов. И очень часто сегодня, вот я уже вижу, возникает ситуация, когда там, скажем, ОРТ, СТС и "1+1" в Украине могут действовать в каких-то отдельных проектах совместно.
Анна Качкаева: Ну почему? У нас еще и РТР может с вами совместно действовать. Это у нас такая тенденция последнего года.
Александр Роднянский: У РТР с СТС были очень хорошие деловые отношения, мы на самом деле не собираемся их нарушать. Откровенно говоря, мы готовы сотрудничать со всеми, лишь бы из того был толк для СТС. В этом смысле, я смотрю на вещи достаточно практично. Но, конечно, отличается. Не только мои представления, я понимал, что они изменятся, разное позиционирование определяет и разные сношения. Но рановато все-таки об этом говорить всерьез.
Карстен Покайзер: Александр, я хотел один шаг сделать назад, когда вы сказали, что люди устали от политического телевидения. Я все-таки позволю себе немножко не согласиться. Я думаю, что, действительно, люди устали от ангажированности телевидения. Но вы действительно думаете, что людям, скажем, не нужны хорошо сделанные новости?
Александр Роднянский: Я уверен, что они нужны. Больше того, я большой сторонник того, чтобы появилось не ангажированное, по-настоящему общественное телевидение, да? То есть как бы фактом своего существования утверждающее идеи сбалансированных и непредвзятых новостей. То есть не критических или не острых, а непредвзятых. Но я исхожу из того, что отечественное телевидение, будь то российское или украинское, развивалось все эти годы в одной парадигме - парадигме, которая привела к тому, что каналы его концептуально очень похожи между собой. То есть появление нишевых каналов - это большое событие. И тот факт, что СТС удалось на контригре вырвать свою аудиторию, не имея ни новостей, ни качественных российских сериалов, больших серьезных блокбастеров, а скромными комедийными проектами, реальными маркетинговыми приемами вырвать эту аудиторию, говорит лишь о том, что аудитория готова, так сказать, утверждать свое право на разнообразие телевидения.
И в случае с СТС это, бесспорно, не то телевидение, на основе которого нужно делать не ангажированные новости. Или вообще такое информационно насыщенное телевидение. Откровенно говоря, лучше системы, чем телевидение сложилось в стране, которую вы представляете, в Германии... Имеет же право "Про-Зибен" на существование. То есть, иными словами, СТС имеет шанс, гипотетически, стать в будущем молодежно-ориентированным каналом. Может быть, даже стилеобразующим, каковым, в общем, в известном смысле, является канал "Про-7" в Германии.
Арина Бородина: Совсем недавно генеральный директор одного центрального канала в сердцах сказал: "А вы знаете, что канал СТС очень тесно связан с каналом ОРТ, и Роднянского с Эрнстом связывают дружеские профессиональные отношения. Они будут делать вместе проекты", - и, значит, начал перечислять разные факты и так далее.
Потом я читала в прессе о том, что ряд проектов, которые вы готовите к новому сезону, будет снимать съемочная группа телекомпании "ВиД", тоже ментально аффилированная с ОРТ. Скажите, все вот эти разговоры, они не вредят имиджу СТС, новому имиджу СТС? Для вас безразлично, или вы не обращаете на это внимания, то, что вас постоянно связывают с ОРТ?
Александр Роднянский: Я так привык быть самостоятельным, на протяжении последних лет, мне кажется, ну, во всяком случае, в той стране в маленькой, в которой я жил, с 50 миллионами населения, и доказал свое право на собственные поражения или собственные маленькие победы, да? То есть меня никто не может обвинить в том, что то, к чему я имел отношение, те поражения, они плод моего сотрудничества с кем бы то ни было, или те немногие успехи. Кому-то я должен быть обязан.
Поэтому я даже серьезно никогда не мог даже допустить мысли, что кому-то может прийти в голову, что нынешний канал СТС зависит в такой степени от ОРТ, чтобы это было, скажем, вредно для облика СТС или для моего. И я вам скажу честно, от мнения княгини Марьи Алексеевны не зависел, и зависеть не буду, это меня вообще никогда не волновало. Пусть говорят, и будут говорить. Это природа нашего рынка, может быть, даже не только нашего. Это естественный процесс. И если, даст Боже, получится успешное телевидение, то будут говорить в десять раз больше, находить причин еще больше, может быть, не только в отношениях с ОРТ, а глядишь, и с президентом Бушем. Буду только рад этому.
Но вопрос совершенно в другом. Я точно знаю, что канал СТС нуждается в качественном телевизионном продукте. На рынке в России или в Украине существует очень ограниченное количество компаний, которые в состоянии этот продукт производить. На канале СТС традиционно, исторически (и так будет продолжаться и дальше) не было собственного производства, в отличие от канала "1+1". А раз так, то система, которая называется по-английски гордым словом "аутсерсин", то есть производство на стороне, она будет естественным образом продолжаться. То есть, иными словами, если не пользоваться услугами и не работать совместно с лучшими компаниями, такими, как "ВиД", то это означает необходимость параллельно работать и на канал СТС, и на формирование новой системы инфраструктуры производственных компаний. Это невозможно, да и не нужно.
Я знаю только одно, что канал СТС твердо знает, чего он хочет. Это может быть неправильно, это может быть неинтересно, это может быть совсем неуспешно в будущем, все возможно, но он твердо знает, чего он хочет. Он в состоянии это твердое знание передать тем, с кем он работает, он в состоянии навязать это знание и добиться того, чтобы это было сделано в соответствии с тем, как он себе это представляет. С этой идеей и работает СТС и с "Видом", и с другими компаниями.
А то обстоятельство, что компания ментально, как вы сказали, аффилированная с ОРТ, сегодня работает с СТС, я считаю как раз плодом очень удачного сотрудничества с ОРТ. Потому что иначе и этим компаниям это выгодно, потому что невозможно на один канал все поставить, ну невозможно! Я знаю просто по "1+1", все замечательные фильмы и проекты, которые приходят в голову, или лицензионные форматы, не поставишь в рамках одного канала. Поэтому и "Виду", и прочим компаниям очень интересно иметь дело с каналом, который существует еще в совершенно другой системе координат, чем, скажем, такой пафосный канал-лидер, каковым является ОРТ, который следит за своими высказываниями, который очень консервативен, по определению, по статусу лидера. А СТС может себе позволить вещи в значительно меньшей степени консервативные, более, я бы даже сказал, провокативные, нежели любой из российских каналов. Вот это надо попробовать сделать.
Анна Качкаева: Александр, это, кстати, к вопросу о ментальности. Вас на родине связывают чуть с другими людьми, чем здесь в России. Вот, например, некоторые политологи, позволю себе процитировать, говорят, что позиция Роднянского, в принципе, антироссийская и прозападная. Вся ваша команда опасается конкуренции со стороны российских медиа и активно стремится ограничить эфир российских каналов. Как это сочетается с вашим активным приходом на российский рынок? Не означает ли, что вот эта жизнь по вахтовому методу - то на Украине, то на России, - вызывает такие старые аналогии: "свой среди чужих, чужой среди своих"?
Александр Роднянский: Нет. На самом деле, я просто говорю всегда о том, что политологические оценки и прогнозы так же далеки от действительности до событий, которые они прогнозируют, как и после того, как они произошли. На самом деле, я всегда относился к телевизионному бизнесу, исходя из тех позиций, которые здесь этот защитник российских интересов в Украине попытался сформулировать как прозападные. Это правда. Если под прозападностью понимать систему ответственности перед инвесторами, систему ясных экономических координат и совершенно ясную бюджетную систему развития, стратегически выстроенную. То есть систему ответов на простые вопросы: кому ты делаешь телевидение, про что ты делаешь телевидение, как ты делаешь телевидение и о чем ты хочешь разговаривать с теми, кот это телевидение смотрит, кто твои зрители, в конечном счете? С этой точки зрения, конечно, прозападный.
Но с точки зрения, что.... антироссийский? Ээто смехотворно. Мы всю жизнь были заинтересованы, как и вообще все украинские каналы, в сотрудничестве с российскими каналами. Волей судьбы, не знаю, насколько это на пользу украинскому рынку, но так уж случилось, я думаю, к сожалению, что это не во всем удачно для украинского рынка, что он очень зависим от российского рынка. И без, скажем, российского контента, то есть без российского продукта, в рамках украинских каналов сегодня обеспечить удачную конкуренцию невозможно. "1+1", в отличие от очень многих каналов в Украине, выбрал концепцию действий, которая привела к системе "ко-продукции". Мы поняли, что раз все равно мы зависим от российского рынка, то проще делать самими продукт, который будет интересен и в России, чем покупать в дальнейшем, не очень ощущая свою самостоятельность, готовый российский продукт.
Вот так это началось. Ну а дальше естественным образом российский рынок своими масштабами и темпами роста, я бы даже сказал, своим естественным опережением индустриального строительства, потому что российский рынок очень отличается от украинского, прежде всего, с наличием уже сформированной такой иерархии ценностей, наличием определенного рода позиционированного, то есть стабильного рынка, даже при наличии такого, при условиях таких тектонических изменений, которые происходят на протяжении последних двух лет... И, естественно, без российского рынка здесь практически жить нельзя.
А поскольку я занимаюсь телевидением как таковым, а не идеологией (вот это очень важное обстоятельство), мне это вообще не интересно, антироссийская, пророссийская или прозападная... А занимаюсь телевидением и коммуникацией с аудиторией на каком-то приличном уровне, то есть достойном, интеллигентном и в то же время с учетом того, что им интересно смотреть, этой аудитории. Поэтому оно, телевидение, будет меняться в зависимости от изменений этой аудитории, желательно чуть раньше. Вот и все.
Карстен Покайзер: Как вам кажется, люди на Украине, они предпочитали бы смотреть или предпочитают смотреть украинское телевидение или хотели бы побольше российское, больше, чем им сейчас дают?
Александр Роднянский: Я думаю, если хотите мое мнение, и всегда в это верил, я могу ошибаться, но было бы странно, если бы я сейчас сказал нечто отличающееся от того, что я говорил 6 лет назад, что, конечно, все должны смотреть и хотят смотреть свое телевидение. То есть свое телевидение, делаемое для конкретной аудитории в той стране или в том даже регионе страны, в котором это, собственно говоря, происходит.
Другое дело, что никто не извинит из аудитории качества, да? То есть никаких извинений в том, что это свое, но оно просто чуть менее качественное, а это чужое, но оно чуть поинтереснее, аудитория не сделает, особенно в том случае, когда, как в ситуации в бывшем Советском Союзе, все без исключения понимают русский язык. И поэтому наличие российского телевидения сегодня в Украине - это фактор прежде всего конкуренции качества. Как бы мы ни говорили и не пытались применять политические или идеологические категории.
Поэтому бороться можно только качественными новостями своими, и их смотрят в значительно большей степени. И это естественно, потому что всем сегодня уже стало очевидно, что живут в своей как бы независимой стране, кто с этим как бы согласился внутренне, кто нет, но тем не менее понятно, что события в Киеве, Ровно и Ужгороде или Луцке значительно ближе, чем события в Твери, Новосибирске или Кемерово. И понятно, что это влияет и на собственную жизнь.
Другое дело, что помимо новостей, информационного вещания, помимо дискуссионных шоу или документальных фильмов, которые являются факторами идентификации аудитории с нынешними историческими контекстами и вовлечения этой аудитории в какую-то виртуальную дискуссию на тему того, чего важно, а чего нет, конечно, должно быть качественное развлекательное телевидение, и оно универсально. Почему американское кино идет во всем мире одинаково хорошо, а американское телевидение провалится в России просто завтра, даже если это очень качественное будет "Эй-Би-Си" или "Фокс", которые совсем неплохие.
Точно так же и в Украине, если себе представить не отформатированное для украинской аудитории телевидение, просто в чистом виде российское, то оно привлечет внимание на первом этапе, потом как бы угаснет, на мой взгляд, в интересе. Только вот такого рода смешанными форматами (каковыми, собственно говоря, во многом и являются каналы-конкуренты "1+1") в Украине и можно было добиваться, скажем, такого активного присутствия российских каналов.
Анна Качкаева: Александр, вы в лестных для российского телевидения словах оцениваете его профессионализм, технологичность, бурное развитие рынка, опять же, ссылаясь на вас, возможно, свободу от убогих маниакально-политических схем, которые вы, видимо, наблюдали на Украине. Вам не кажется, что у вас слишком радужные представления о российском телевидении?
Александр Роднянский: Мне всегда казалось, что украинское телевидение имело и имеет шансы на развитие, но оказалось в руках именно того, что я в свое время сформулировал как убогие и политизированные схемы. Это означает представление о телевидении или о средствах массовой информации исключительно как об инструменте политического позиционирования. А если политика убога? А если в ней нет интересов и нет, я не говорю о принципах, нет интересов сформулированных, то, соответственно, медиа становится заложниками отсутствия интересов и является таким флюгером в руках тех, кому, собственно говоря, они и принадлежат.
В России же, я твердо могу сказать...
Анна Качкаева: Политика не убога?
Александр Роднянский: Нет. Она, во всяком случае, определена, да? Для меня очень важное обстоятельство. Ведь можно же играть по разным правилам. Нельзя играть в ситуации, когда правил нет. И когда в России ты понимаешь, кто где, кто с кем борется и за что, то совершенно очевидно, что "Медиа-Мост" занимал определенную позицию в конфликте, то есть она была. Она была очевидна, он воевал понятно с кем, понятно, по какому поводу, и понятно, собственно говоря, как позиционировались люди по отношению к конфликту "Медиа-Моста", скажем, с властью, который приобрел облик хозяйственного конфликта. В этой ситуации люди, которые работают, они имеют шанс выбрать: "Либо мы работаем, понимая и признавая те правила, которые сегодняшняя российская власть определяет на рынке, и они для меня не являются, - говорит себе журналист или там менеджер, - такими раздражающими, и более того, я, например, рад тому, что, наконец, появились некие правила. Либо я считаю, что это вредно для будущего страны, я считаю, что это неправильно, и я тогда работаю там и там".
Анна Качкаева: А вы сами, вы сочувствуете Гусинскому или полагаете, что он поделом наказан?
Александр Роднянский: Вы знаете, я на самом деле сочувствую бесспорно замечательному, на мой взгляд, лучшему медиа-явлению, каковым было старое НТВ. Я понимаю, что этой команды нет, и все те люди, которые вызывали такое отношение к себе, и заслуженно, люди, которые сумели это построить, в том числе и Гусинский, конечно, вызывают у меня сочувствие. С другой стороны, я считаю, что мы все за что-то платим. И, вероятно, когда канал интегрировался в то, что я лично для себя всегда считал неприемлемым, в политическую борьбу в качестве участника, это, конечно, не могло не закончиться плохо.
Больше того, не гибко вел себя, вот что непростительно, да? Если вспоминать Талейрана, то еще и ошибка. Совершенно было очевидно, как это закончится. И надо было, конечно, искать, особенно понимая, что за тобой тысячный коллектив.
Вот я, например, готов в отношении украинского канала "1+1" идти на любые унижения для того, чтобы сохранить его как явление, да? С точки зрения бизнеса, я это называю сохранить армию, да? Можно оставить город. И есть цивилизованные правила. И есть правила игры, которые я никогда не нарушу. И они называются рыночные, а не военные, как логично.
Арина Бородина: Визитной карточкой "1+1", на мой взгляд, является документальное кино, публицистика, какие-то исторические циклы, и во многом это было на канале благодаря именно вам, вашему влиянию. При этом на канале много и развлекательного телевидения, и это сочетание как бы серьезного и развлекательного телевидения, тем не менее, это удавалось сохранить, этот баланс, и удается, и канал, как вы только что сами сказали, является прибыльным каналом. На российском телевидении все чаще говорят о том, что документальное кино, публицистика и аналогичные какие-то программы, они не приносят рейтинга, не приносят денег, и их практически нет в сетке. Хотя на некоторых каналах это все-таки как-то удается сохранять.
Вот сейчас на канале СТС вообще возможно появление таких жанров, как исторический сериал, публицистика или это совершенно не вписывается в бизнес-концепцию, творческую концепцию, и вы не будете экспериментировать с этим?
Александр Роднянский: Самой большой проблемой СТС мне представляется отсутствие журналистики как таковой.
Арина Бородина: Угу.
Александр Роднянский: То есть это привело, на мой взгляд, к тому, что у канала есть аудитория, но нет среды.
Арина Бородина: Совершенно. Нет лица.
Александр Роднянский: То есть непонятно, с кем мы разговариваем и разговариваем ли мы вообще? Все, что существует на канале, - это некий вымысел, будь то игровое кино или комедийная программка, но так или иначе всегда действуют актеры, всегда поставленная декорация, всегда нечто, не имеющее отношения к здесь и сейчас, что, на мой взгляд, является правилом, базовой азбукой канала, претендующего на внимание широкой аудитории.
Поэтому, конечно, должна появиться журналистика, должны быть и информационные жанры, неполитические, и это могут быть и шоу, дискуссионные или дебатные, но - ток-шоу. В рамках вот этих вот журналистских программ гипотетически могут появляться сюжеты, отвечающие тому, что вы называли публицистикой, как бы общественным контекстом или историческим. Вопрос совершено в другом. В том, как, собственно, канал СТС должен вот к этим сюжетам относиться.
Если есть канал-лидер или каналы-лидеры, которые определенным образом выставили свои отношения с аудиторией, таким вот, а не иным образом делают свои новости или документальные программы, то почему все стальные должны им следовать, почему мы должны делать новости точно так же? Мы должны найти совершенно иной способ разговаривать в информационном жанре. Это может быть даже другая повестка дня или повестка дня с другой стороны. Понятно, что это человеческий аспект, что это истории прежде всего людей и человеческих мотиваций. Понятно, что это истории не поражений, удач, разводов, свадеб, и понятно, что это значительно более популярная журналистика, чем делают консервативные респектабельные каналы.
Я для удобства приведу сравнение. Канал СТС (на самом деле) может занять нишу, которую на российском рынке печатных медиа бурно занимают иллюстрированные журналы. Это такой виртуальный мир, но он существующий, и он абсолютно отвечает потребностям аудитории. И ни один канал: ни НТВ, ни РТР, ни ОРТ не то что бы не смогут, не решатся туда пойти, это не их жизнь.
Честно говоря, я верю в такие синусоиды зрительского интереса. И если в сегодняшнем телевидении время таких форматных шоу. Всех этих викторин от "Миллионера" до "Слабого звена", и ареалы те, которые вот в этом сезоне будут играть лучше всего наверняка, то это не означает, что мы не вернемся на новом этапе к живому телевидению журналистскому и к документальным фильмам послезавтра. Я, например, абсолютно убежден в том, что все будут рвать как бы вот через год документальные сериалы в значительно большей степени, чем многие другие проекты. И я к этому внутренне, конечно, готов.
Арина Бородина: А если при этом канал будет терять рейтинг и акционеры будут недовольны этим, вы наступите на горло собственной песне?
Александр Роднянский: Нет, что не буду делать, это ясно. У меня же песня на самом деле, в данном случае, не документальное кино, а канал СТС - это моя песня. И мне очень хочется, чтобы эта песня была спета. Но это не означает, что там не будет журналистики. Мне, в принципе, интересно документальное кино, я большой его любитель. И если у меня есть выбор смотреть, я смотрю документальное кино, а не игровое. Поскольку современное телевидение развивается ужасно эклектично, и кто бы мог себе представить ряд форматов, которые сочетают в себе и викторину, и ток-шоу, и ареалы эти несколько лет тому назад, сегодня это спокойно все происходит.
Анна Качкаева: Припудренное постмодерном.
Александр Роднянский: Ну, естественно, потому что надо же каждый раз делать ссылки на предшественников, каждый раз подчеркивать собственное понимание исторического контекста, да. Но документальное кино является таким способом естественным рефлектирования, да? исторического контекста. А поскольку информационное время, мне очень нравится фраза по поводу того, что мы в 21 веке, там вы можете быть знамениты только 15 минут, да? Документальное кино является естественным способом дистанцирования такого, отстранения в быстроизменяющихся информационных реальностях.
Карстен Покайзер: Я хотел сказать как телезритель, что, в принципе, меня вполне устраивает российское телевидение, если не было бы одно "но". Я имею в виду, что на российском телевидении очень жутко убирали все правила по показу насилия. В Германии не показывают трупов, по возможности. Не показывают, по возможности, рыдающих родственников и прочее, и прочее. А тут есть целые жанры, целые передачи, которые именно на этом работают. Как вы думаете, когда такая дикость закончится, и какие на вашем канале есть такие грани, за которые вы не хотели бы, чтобы перешагнули?
Александр Роднянский: На канале СТС трупов вообще не было, и это заслуга тех, кто этот канал построил. И они, конечно, не появятся, это понятно. Потому что канал, он очень жизнерадостный и оптимистичный. Говоря по-русски, он не "грузит", да? Его включаешь и точно знаешь при этом, что не будет катастроф, не будет взрывов, не будет убийств, не будет войн - всего того, что, собственно говоря, так раздражает и вызывает, собственно говоря, вопросы у зрителей.
С другой стороны, тема политической корректности, к которой так или иначе относится и насилие, и все, что связано с правилами ограничений в рамках эфира, она же тема во многом неразрешенная и в России, и не только в России. Все то, что будет происходить в России, будет лишь повторять немецкую ситуацию. Скажем, может ли в немецком телевидении, политически корректном, появиться негативный персонаж в телевизионном сериале "Туро"? Вряд ли, на данном этапе.
Карстен Покайзер: Будут протесты.
Александр Роднянский: Конечно. Соответственно, мы будем идти по бесконечному пути протестов. Сегодня нам не нравятся трупы. Завтра нам не будут нравиться кавказцы в плохой ситуации, И это правильно, потому что зачем же провоцировать конфликты? Потом - и так далее, и так далее, то есть, иными словами, в каждой стране существует своя специфика, которая делает возможным решение проблемы чистоты телевизионного эфира в определенные сроки. Иными словами, перейти завтра на политически корректное телевидение в России невозможно по двум причинам. Во-первых, не хватит продукта, либо нужно его цензурировать, как это делают очень часто во многих странах. А во-вторых, очень сложно будет договориться, о (собственно!) какого рода политической корректности мы говорим, да? Что можно, что нельзя? На уровне выстрелов и убийств это легко. И, кстати сказать, это произойдет, я думаю, в ближайший год.
Анна Качкаева: А вот шоу "За стеклом" будет явно иметь большие рейтинги.
Александр Роднянский: Конечно. И не только "За стеклом", а...
Анна Качкаева: Или "Окна".
Александр Роднянский: Или "Окна".
Анна Качкаева: С этим подленьким любопытством к этим сварам, скандалам, мордобою, изменам...
Александр Роднянский: Больше того.
Анна Качкаева: И прочее.
Александр Роднянский: Конечно. Но это естественный интерес. Но проблема-то состоит не столько в том, что "Окна" рассказывают, или там, "За стеклом", об изменах и сварах, а в том, как они это делают и как они подаются. Потому что сам по себе факт, что "Окна" подавались как идея подсматривания через окна, уже достаточно унизительно для телевизионного канала. Если бы была развернута и реальная человеческая драма, пусть со скандалами, пусть с постановочными эпизодами, пусть с актерами, разыгрывающими роли, - нормальный, вполне естественный процесс для телевидения. Собственно, и в Германии, и в Соединенных штатах, откуда эта программа и появилась, как бы содранная...
Анна Качкаева: Да, шоу Дженнис Фрингер.
Александр Роднянский: Дженнис Фрингера, да, это ладно. Но то обстоятельство, что первое "За стеклом" исчерпывает все последующие. Надо либо переходить к серьезным событиям в эфире и показывать все то, ради чего зрители с утра до вечера смотрели первое "За стеклом", наконец показать, или наконец уйти от разговоров про это, и показать это, как в программе "Окна". Тупиковый путь. Но это та же часть политической корректности. То есть нужно понимать твердо, что мы по телевидению можем и что нельзя. И в этом смысле ОРТ очень, кстати сказать, политически корректный канал.
Вот я, например, в "1+1" не отказывался там, условно говоря, от "Бандитского Петербурга", а они отказывались.
Анна Качкаева: Но от "Окон" ведь не вы отказались, а сделка не случилась. А если бы случилась?
Александр Роднянский: Нет, мы имели...
Анна Качкаева: То, наверное, вы бы сохранили его?
Александр Роднянский: Мы отказались, потому что у нас была возможность их сохранить. И как бы сохранить - это был вопрос деловых переговоров. Собственно говоря, у меня и был выбор такой внутренний, о котором я сидел и думал. Потому что для меня было совершенно очевидно, что "Окна" доживут (ну, просто из-за того, что нам не хватит сил или там слишком много нужно делать) до 1 января, не дальше. Потому что невозможно себе представить новый канал СТС с "Окнами" в прайм-тайме. В 8 часов вечера на канале СТС, который гипотетически претендует на новый облик, пусть он скандальный, провокативный, желтый был бы, но вот "Окна"... Они же профессионально не тянули. И это очень хорошо почувствовал продюсер. Я ему сформулировал некие принципы, чтобы было изменено, он понял и, естественно, пошел по рынку за предложениями.
И я думал о том, сумеем ли мы с 1 сентября сделать то, что я собирался сделать 1 января, или не сумеем. Сейчас решил, что сумеем, и с этим и отказался. По двум причинам. Я никогда не соглашусь с тем, что какая бы то ни было компания сможет (или попытается) диктовать правила телеканалу СТС. Пусть это будет даже гипотетическая потеря в рейтинге, чего, я думаю, не будет. В любом случае, есть правило, которое называется экономической целесообразностью. И просто потому, что есть на рынке те, кто готов платить... из-за этого канал СТС платить в 2-3 раза больше не будет. А второе, главное: я верю в то, что рейтинги выстраиваются на будущее путем выстраивания отношений между аудиторией и каналом. Если эти отношения не складываются или они выходят с точки зрения как бы подглядывания, нет доверия. Этого не хотелось бы.
Арина Бородина: Ну а если рекламное агентство, с которым работает канал, говорит, что экономически целесообразно сохранить ток-шоу "Окна" или аналогичное ток-шоу в эфире, поскольку это приносит рейтинг, деньги, и собрана предоплата намного вперед. Как в таком случае вы решаете проблемы, и какие аргументы вы приводите рекламодателям, рекламному агентству, в данном случае "Видеоинтернэшнл", и вашим акционерам?
Александр Роднянский: Я же на самом деле не собрался менять "Окна" на программу "Цивилизация" или "Серебряный шар", это же не так. Я собираюсь делать совершенно зрительское телевидение, и у меня есть пока некий кредит доверия, который, собственно, и акционеры, и "Видеоинтернэшнл", принимают пока как факт. Если он не подтвердится рядом ошибок, то они не будут принимать как факт, это будет печально для меня, обидно, и более чем естественно и логично.
Карстен Покайзер: Александр, как вы вообще видите будущее таких каналов, как ваш? Это где-то на Западе возникает какая-то идея, а потом, через несколько лет, эта идея доберется до России? Или возможны какие-то чисто местные принципиальные изобретения?
Александр Роднянский: Свое. Это реально. Другое дело, что нужно в какой-то момент набраться мужества и отойти от универсальных форматов, столь успешных. И, больше того, при этом сказать себе, что эти форматы появятся на каналах-конкурентах, то я настолько верю в тот формат, который мы тут изобрели и придумали, что мы подозреваем, что этот формат окажется сильнее, чем тот, условно говоря, "Кто хочет стать миллионером?" 2003 или 2004 года, который в этот момент придет из Соединенных Штатов. Это идеальный вариант. Больше того, я убежден в том, что этим, собственно говоря, мы и будем озабочены в ближайшие год-два.
Но при всем при этом есть какие-то универсальные тенденции. И если в целом канал, если говорить об СТС, является в наименьшей степени советским, то есть унаследовавшим завоевания, так сказать, советского телевидения: витаминозного, образовательного, просветительского, очень такого добротного... Я не имею в виду идеологического компонента, я имею в виду то, собственно, на чем я рос и любил: программы "Очевидное - невероятное", "В мире животных" и так далее. Совершенно замечательное телевидение было, вот.
Но СТС-то к этому телевидению никакого отношения не имеет, он-то родился из другой парадигмы, из западной. И такой канал, который, в общем, является самым универсальным, мы пытаемся из западного сделать российский. Просто говорить о том же и так же, как это происходит во всем мире и по-русски, что важно, да? Потому что есть канал MTV, а появилось русское MTV, которое оказалось очень непохоже на каком-то этапе на MTV международное, и очень жаль, что оно, в общем-то, как бы и не случилось.
В нашем случае, понятно, что я так долго отвечаю на вопрос, что нам, конечно, отказываться от форматных решений аналогичных каналов будет очень сложно. И я думаю, что здесь где-то будет найден в идеале какой-то здоровый баланс между тем, что мы можем сами сделать, и тем, что мы можем приобрести.
Карстен Покайзер: Вы говорили об универсальных тенденциях. Какие это?
Александр Роднянский: Вы знаете, еще очень важный нюанс, как мы делаем эти форматы. Я вам гарантирую, вот у нас появляется "Гарем" в сентябре, ничего общего со шведским проектом это не имеет, это очень русское телевидение. Потому что шведский проект родился как идея феминистского шоу, которое выдвинуло идею мести женского пола мужскому за многие тысячи лет унижения. И формат возвращает в эпоху матриархата. Мы же делаем совершено другую драму человеческих отношений, которая, в данном случае, значительно более адаптируема к аудитории. Потому что та категория женщин, которая смотрела в Швеции этот формат, она естественным образом отсутствует в России или очень мала.
Поэтому когда я говорю об универсальных тенденциях, имею в виду, что, во-первых, это бескомпромиссно зрительское телевидение. Если это канал документального эфира, то он, бесспорно, существует в ситуации конкуренции с такого же рода каналами, он пытается бороться в качестве. И такого, как это уже бывало ранее, скажем, с десяток или там 20 лет тому назад, когда можно было удовлетвориться замечательным обликом, имиджем респектабельного канала и сказать, что они частные, и они работают на периферии человеческого вкуса, этого уже быть не может. Сегодня современное универсальное мировое телевидение, от китайского до, боюсь, иранского, я вот иранское не знаю, китайское смотрел, они все бескомпромиссно зрительские. Это первое.
Второе. Бесспорный интерес и погружение в детали человеческого существования. Отчего родилось "Реалити-ТиВи"? Потому что это желание людей, защищенных клетками, в которых они существуют в реальной жизни, проникнуть и заглянуть в жизнь других людей, сопоставить или погрузиться, понаблюдать исходя из разных соображений...
Из чего появились "Реалити-ТиВи" или "Те Туро" документального кинонаблюдения, которое, собственно, было прообразом "Реалити-ТиВи", или тот уровень откровенности в ток-шоу.
Это бесспорные тенденции, то, что я хотел получить на СТС в идеале. Я не думаю, что это так легко поучить. Это я для себя называю уровнем второй искренности. Если первая искренность была достигнута в конце 80-х, когда можно было говорить о большой политике "по серьезу" и о черных пятнах истории, и о том, что стало основой перестройки и изменений, то это закостенело, в определенных формах застыло, сдирать приходится.
И когда я говорю о втором уровне искренности, это уже уровень разговора, когда из слипшейся толпы, из слипшейся толпы, которую мы имели в качестве зрительской аудитории. Теперь тоже толпа, но уже отдельных, может быть, очень несчастных, но - индивидуумов. И вот для них нужно что-то сделать, для них нужно о чем-то говорить, и всегда нужно заглядывать в другой уровень откровенности, а другой уровень - это соответствует абсолютно универсальной тенденции.
Анна Качкаева: Коллеги, мы завершаем, я прошу вас подвести итоги нашего разговора и коротко сформулировать, что вы вынесли из нашей сегодняшней беседы.
Арина Бородина: Господин Роднянский, как всегда, показался мне человеком очень думающим, очень амбициозным, очень талантливым, но, как мне кажется, вы пока еще не столкнулись с реалиями российского телевизионного рынка, с их неприглядной стороной. И вот после того как это произойдет, мне очень хочется вновь присутствовать на вашем интервью и задавать вам вопросы.
Карстен Покайзер: Я вот даже не знаю, я познакомился с биографией Александра Роднянского и как-то не понял, как можно сочетать и работу над документальными фильмами, и руководство на украинском телевидении, и на российском, и все как-то одновременно. Честно говоря, я до сих пор не понял, как это возможно, но увидел, что это действительно можно делать.
Анна Качкаева: А я в заключение скажу, что надо полагать, что украинский продюсер и теперь уже директор российского телеканала Александр Роднянский не столкнется с ситуацией, когда ему придется быть объектом дидактических лекций про телевидение со стороны людей, которые мало живут профессией. Так, во всяком случае, он говорил, уезжая на российское телевидение.
Сегодня наш гость - генеральный директор телеканала СТС Александр Роднянский. Вопросы ему задают Арина Бородина, газета "Коммерсант" и Карстен Покайзер, немецкое информационное агентство РУФА. Ведет программу Анна Качкаева.
Александр, вы никогда не скрывали, что вы собственный канал на Украине "1+1" выстраивали как украинскую альтернативу российскому телевидению. Это так?
Александр Роднянский: Да. Не спорю.
Анна Качкаева: Представляя вас, американский акционер канала Питер Гервз сказал, что вы не просто владеете редким даром делать телевидение, но и обладаете чутьем на телевизионный российский продукт. Чего сегодня хочет российских зритель?
Александр Роднянский: Я думаю, что российский зритель в значительно большей степени (например, чем украинский) устал от политического эфира или того, скажем, эфира, который он привык называть политическим. Это может быть некое свежее энергетическое телевидение, которое просто-напросто не рассматривает политику как достаточно важный или, скажем, исчерпывающий, в случае СТС, фактор человеческой жизни. На что польстился или чем прельстился я в случае проекта СТС? Это была прежде всего идея совершенно другого телевизионного проекта, с совершенно перевернутой парадигмой. Очень далекой от того, что делалось в России последние 10 лет или в Украине делал даже сам я.
Анна Качкаева: Александр Роднянский - новый генеральный директор телеканала СТС, генеральный продюсер и совладелец одного из популярных и влиятельных украинских телеканалов "1+1". Президент Украинской академии телевидения.
Роднянскому 41 год. Любит повторять, что он - природный киевлянин и кинематографист в четвертом поколении. На заре перестройки Роднянский сделал удачную карьеру режиссера-документалиста. Лауреат 20-ти кинофестивалей. Несколькими наградами отмечены его фильмы "Миссия Рауля Валленберга" и "Прощай, СССР". В качестве кинопродюсера картин "1001 рецепт влюбленного повара" и "Восток-Запад" номинировался на "Оскар". Вместе с "НТВ-Профит" продюсировал сериал "День рождения Буржуя". Запустил на российском телевидении "СВ-шоу" с Веркой-сердючкой и "Полное мамаду". Друг и единомышленник нынешнего генерального директора ОРТ Константина Эрнста. Когда-то они вместе издавали журнал "Матадор", а до того, как оба стали телевизионными начальниками, мечтали создать компанию, в которой бы Эрнст курировал телевидение, а Роднянский - документальное кино.
Два месяца назад Роднянский принял предложение акционеров неполитического сетевого телеканала СТС и был назначен его генеральным директором. На СТС говорят, что прежний директор Роман Петренко сделал развлекательный канал четко по учебнику, создав успешный бизнес-проект. Теперь каналу нужен творческий прорыв, поэтому акционерам понадобился Роднянский.
В связи с этим мой первый вопрос, Александр. Вы ратуете за бизнес на телевидении. Как раз такое телевидение на СТС, собственно, и делал Роман Петренко - развлекательное, без новостей, вполне успешное. Вы же всегда делали телевидение дорогое, нечто среднее между ОРТ и НТВ. В каком-то смысле, это всегда был "канал влияния". Нет ли противоречия между вашими заявлениями об эффективном, прибыльном неполитическом телевидении и тайными желаниями акционеров все-таки делать влиятельное политическое телевидение?
Александр Роднянский: Есть один нюанс, среди прочих. "1+1" всегда было и остается прибыльным телевидением, в отличие от каналов ОРТ и НТВ. И более того, он приносит деньги сегодня и возвращает деньги (может быть, это один из очень немногих случаев на территории бывшего Советского Союза), возвращает деньги, инвестированные в создание телеканала.
Что же касается "канала влияния", я, в принципе, не верю в невлиятельные каналы. Другое дело, что это может быть влиятельный неполитический канал. СТС, конечно же, должен и будет претендовать на статус влияния, но совершенно в своих областях. Если предположить, что сфера развлечения или индустрия развлечений является, скажем, такой же ответственной и важной сферой человеческой деятельности, как и политика, то, конечно, СТС будет претендовать на статус влиятельного и лидирующего канала в этой сфере.
Другое дело, что я не верю в телевидение и, в принципе, в жизни в бизнес, которые формулируются по законам, далеким, скажем, от творческого компонента в телевидении. Представить себе хороший бизнес-проект, построенный на некачественном телевидении, мне достаточно сложно. То, что было сделано на СТС, было сделано блестяще, во времена кризисного состояния дел на рекламном и, естественно, общем финансовом рынке. Поэтому очень малыми деньгами, очень малыми ресурсами и очень эффективно было достигнуто две цели. Первое - выживание канала как такового, и второе - это как бы защита собственного сегмента, такого ареала обитания.
Сегодня, когда рынок бурно развивается, то никто не гарантирует СТС, вот в нынешнем его состоянии, выживание даже в этом ареале. Совершенно очевидно, что последующие шаги российского рынка приведут к тому, что будут созданы либо аналогичные проекты, либо те, которые развиваются, бесспорно, будут покушаться на этот сегмент, в котором сегодня так удачно обосновался СТС. И посему без творческого прорыва, о котором вы сами сказали, я думаю, даже не удастся обеспечить защиту вот тех как бы уже набранных, достаточно впечатляющих результатов. А поскольку я привык заниматься телевидением живым таким, как бы и агрессивным, с точки зрения борьбы за аудиторию, то, конечно, СТС будет ставить задачи увеличения аудитории. И в этом смысле это должно быть сделано только творческим образом.
Арина Бородина: Вы, Александр, уже не первый день знакомы с российским телевизионным рынком, и сами неоднократно говорили в интервью, что российский телевизионный рынок отличается от украинского. Но долгое время вы общались, как сопродюсер, как партнер, с коллегами с российского телевидения, и сейчас - его участник. Скажите, за то время, что вы стали возглавлять СТС, заметили ли вы разницу в отношениях с коллегами других центральных каналов? Насколько вам удалось наладить отношения с кем-то из ваших конкурентов?
Александр Роднянский: Ну, объективности ради, два месяца очень мало, учитывая то, что это лето, то совсем мало. Вот в сентябре начнется, я думаю, некая иная ситуация. Там я смогу ответить на этот вопрос более полно. И на данном этапе я не заметил никакой разницы в отношениях. Хотя, бесспорно, чувство некоего напряжения, которое возникает так или иначе по отношению к каналу или к тому, что собираюсь делать я, со стороны тех, кто, в общем даже и никогда не мог бы похвастаться, скажем, вниманием к СТСу, или имел со мной какие-то отдельные очень хорошие отношения. Бесспорно, нам удалось сохранить очень теплые и дружеские, как это всегда и было, отношения с Эрнстом, и нам удалось найти общий язык с ОРТ. И, конечно, в каком-то смысле СТС и ОРТ на данном этапе представляют собой пусть конкурентные в своих сегментах, ну, в том сегменте, который как бы, я не знаю, в котором заинтересован и СТС, но, тем не менее, в значительно большей степени мы - партнерские каналы.
Хотя понятно, что с точки зрения аудитории - и ОРТ, и СТС достаточно далеки. Семейный канал с огромный объемом аудитории старше 50 лет и канал, который никогда даже и не боролся за эту аудиторию, вряд ли не найдут общий язык в ситуации, когда нужно как бы развиваться по-своему.
Кроме того, вообще на рынке происходит процесс укрупнения. И если обратить внимание, то, по сути, могу, со своей стороны, отследить разве что появление по-прежнему небольшого количества, но значительно более крупных игроков, чем это было ранее. Если раньше это были отдельные большие каналы и главные игроки, то сегодня, скорее, группы консолидированные каналов. И очень часто сегодня, вот я уже вижу, возникает ситуация, когда там, скажем, ОРТ, СТС и "1+1" в Украине могут действовать в каких-то отдельных проектах совместно.
Анна Качкаева: Ну почему? У нас еще и РТР может с вами совместно действовать. Это у нас такая тенденция последнего года.
Александр Роднянский: У РТР с СТС были очень хорошие деловые отношения, мы на самом деле не собираемся их нарушать. Откровенно говоря, мы готовы сотрудничать со всеми, лишь бы из того был толк для СТС. В этом смысле, я смотрю на вещи достаточно практично. Но, конечно, отличается. Не только мои представления, я понимал, что они изменятся, разное позиционирование определяет и разные сношения. Но рановато все-таки об этом говорить всерьез.
Карстен Покайзер: Александр, я хотел один шаг сделать назад, когда вы сказали, что люди устали от политического телевидения. Я все-таки позволю себе немножко не согласиться. Я думаю, что, действительно, люди устали от ангажированности телевидения. Но вы действительно думаете, что людям, скажем, не нужны хорошо сделанные новости?
Александр Роднянский: Я уверен, что они нужны. Больше того, я большой сторонник того, чтобы появилось не ангажированное, по-настоящему общественное телевидение, да? То есть как бы фактом своего существования утверждающее идеи сбалансированных и непредвзятых новостей. То есть не критических или не острых, а непредвзятых. Но я исхожу из того, что отечественное телевидение, будь то российское или украинское, развивалось все эти годы в одной парадигме - парадигме, которая привела к тому, что каналы его концептуально очень похожи между собой. То есть появление нишевых каналов - это большое событие. И тот факт, что СТС удалось на контригре вырвать свою аудиторию, не имея ни новостей, ни качественных российских сериалов, больших серьезных блокбастеров, а скромными комедийными проектами, реальными маркетинговыми приемами вырвать эту аудиторию, говорит лишь о том, что аудитория готова, так сказать, утверждать свое право на разнообразие телевидения.
И в случае с СТС это, бесспорно, не то телевидение, на основе которого нужно делать не ангажированные новости. Или вообще такое информационно насыщенное телевидение. Откровенно говоря, лучше системы, чем телевидение сложилось в стране, которую вы представляете, в Германии... Имеет же право "Про-Зибен" на существование. То есть, иными словами, СТС имеет шанс, гипотетически, стать в будущем молодежно-ориентированным каналом. Может быть, даже стилеобразующим, каковым, в общем, в известном смысле, является канал "Про-7" в Германии.
Арина Бородина: Совсем недавно генеральный директор одного центрального канала в сердцах сказал: "А вы знаете, что канал СТС очень тесно связан с каналом ОРТ, и Роднянского с Эрнстом связывают дружеские профессиональные отношения. Они будут делать вместе проекты", - и, значит, начал перечислять разные факты и так далее.
Потом я читала в прессе о том, что ряд проектов, которые вы готовите к новому сезону, будет снимать съемочная группа телекомпании "ВиД", тоже ментально аффилированная с ОРТ. Скажите, все вот эти разговоры, они не вредят имиджу СТС, новому имиджу СТС? Для вас безразлично, или вы не обращаете на это внимания, то, что вас постоянно связывают с ОРТ?
Александр Роднянский: Я так привык быть самостоятельным, на протяжении последних лет, мне кажется, ну, во всяком случае, в той стране в маленькой, в которой я жил, с 50 миллионами населения, и доказал свое право на собственные поражения или собственные маленькие победы, да? То есть меня никто не может обвинить в том, что то, к чему я имел отношение, те поражения, они плод моего сотрудничества с кем бы то ни было, или те немногие успехи. Кому-то я должен быть обязан.
Поэтому я даже серьезно никогда не мог даже допустить мысли, что кому-то может прийти в голову, что нынешний канал СТС зависит в такой степени от ОРТ, чтобы это было, скажем, вредно для облика СТС или для моего. И я вам скажу честно, от мнения княгини Марьи Алексеевны не зависел, и зависеть не буду, это меня вообще никогда не волновало. Пусть говорят, и будут говорить. Это природа нашего рынка, может быть, даже не только нашего. Это естественный процесс. И если, даст Боже, получится успешное телевидение, то будут говорить в десять раз больше, находить причин еще больше, может быть, не только в отношениях с ОРТ, а глядишь, и с президентом Бушем. Буду только рад этому.
Но вопрос совершенно в другом. Я точно знаю, что канал СТС нуждается в качественном телевизионном продукте. На рынке в России или в Украине существует очень ограниченное количество компаний, которые в состоянии этот продукт производить. На канале СТС традиционно, исторически (и так будет продолжаться и дальше) не было собственного производства, в отличие от канала "1+1". А раз так, то система, которая называется по-английски гордым словом "аутсерсин", то есть производство на стороне, она будет естественным образом продолжаться. То есть, иными словами, если не пользоваться услугами и не работать совместно с лучшими компаниями, такими, как "ВиД", то это означает необходимость параллельно работать и на канал СТС, и на формирование новой системы инфраструктуры производственных компаний. Это невозможно, да и не нужно.
Я знаю только одно, что канал СТС твердо знает, чего он хочет. Это может быть неправильно, это может быть неинтересно, это может быть совсем неуспешно в будущем, все возможно, но он твердо знает, чего он хочет. Он в состоянии это твердое знание передать тем, с кем он работает, он в состоянии навязать это знание и добиться того, чтобы это было сделано в соответствии с тем, как он себе это представляет. С этой идеей и работает СТС и с "Видом", и с другими компаниями.
А то обстоятельство, что компания ментально, как вы сказали, аффилированная с ОРТ, сегодня работает с СТС, я считаю как раз плодом очень удачного сотрудничества с ОРТ. Потому что иначе и этим компаниям это выгодно, потому что невозможно на один канал все поставить, ну невозможно! Я знаю просто по "1+1", все замечательные фильмы и проекты, которые приходят в голову, или лицензионные форматы, не поставишь в рамках одного канала. Поэтому и "Виду", и прочим компаниям очень интересно иметь дело с каналом, который существует еще в совершенно другой системе координат, чем, скажем, такой пафосный канал-лидер, каковым является ОРТ, который следит за своими высказываниями, который очень консервативен, по определению, по статусу лидера. А СТС может себе позволить вещи в значительно меньшей степени консервативные, более, я бы даже сказал, провокативные, нежели любой из российских каналов. Вот это надо попробовать сделать.
Анна Качкаева: Александр, это, кстати, к вопросу о ментальности. Вас на родине связывают чуть с другими людьми, чем здесь в России. Вот, например, некоторые политологи, позволю себе процитировать, говорят, что позиция Роднянского, в принципе, антироссийская и прозападная. Вся ваша команда опасается конкуренции со стороны российских медиа и активно стремится ограничить эфир российских каналов. Как это сочетается с вашим активным приходом на российский рынок? Не означает ли, что вот эта жизнь по вахтовому методу - то на Украине, то на России, - вызывает такие старые аналогии: "свой среди чужих, чужой среди своих"?
Александр Роднянский: Нет. На самом деле, я просто говорю всегда о том, что политологические оценки и прогнозы так же далеки от действительности до событий, которые они прогнозируют, как и после того, как они произошли. На самом деле, я всегда относился к телевизионному бизнесу, исходя из тех позиций, которые здесь этот защитник российских интересов в Украине попытался сформулировать как прозападные. Это правда. Если под прозападностью понимать систему ответственности перед инвесторами, систему ясных экономических координат и совершенно ясную бюджетную систему развития, стратегически выстроенную. То есть систему ответов на простые вопросы: кому ты делаешь телевидение, про что ты делаешь телевидение, как ты делаешь телевидение и о чем ты хочешь разговаривать с теми, кот это телевидение смотрит, кто твои зрители, в конечном счете? С этой точки зрения, конечно, прозападный.
Но с точки зрения, что.... антироссийский? Ээто смехотворно. Мы всю жизнь были заинтересованы, как и вообще все украинские каналы, в сотрудничестве с российскими каналами. Волей судьбы, не знаю, насколько это на пользу украинскому рынку, но так уж случилось, я думаю, к сожалению, что это не во всем удачно для украинского рынка, что он очень зависим от российского рынка. И без, скажем, российского контента, то есть без российского продукта, в рамках украинских каналов сегодня обеспечить удачную конкуренцию невозможно. "1+1", в отличие от очень многих каналов в Украине, выбрал концепцию действий, которая привела к системе "ко-продукции". Мы поняли, что раз все равно мы зависим от российского рынка, то проще делать самими продукт, который будет интересен и в России, чем покупать в дальнейшем, не очень ощущая свою самостоятельность, готовый российский продукт.
Вот так это началось. Ну а дальше естественным образом российский рынок своими масштабами и темпами роста, я бы даже сказал, своим естественным опережением индустриального строительства, потому что российский рынок очень отличается от украинского, прежде всего, с наличием уже сформированной такой иерархии ценностей, наличием определенного рода позиционированного, то есть стабильного рынка, даже при наличии такого, при условиях таких тектонических изменений, которые происходят на протяжении последних двух лет... И, естественно, без российского рынка здесь практически жить нельзя.
А поскольку я занимаюсь телевидением как таковым, а не идеологией (вот это очень важное обстоятельство), мне это вообще не интересно, антироссийская, пророссийская или прозападная... А занимаюсь телевидением и коммуникацией с аудиторией на каком-то приличном уровне, то есть достойном, интеллигентном и в то же время с учетом того, что им интересно смотреть, этой аудитории. Поэтому оно, телевидение, будет меняться в зависимости от изменений этой аудитории, желательно чуть раньше. Вот и все.
Карстен Покайзер: Как вам кажется, люди на Украине, они предпочитали бы смотреть или предпочитают смотреть украинское телевидение или хотели бы побольше российское, больше, чем им сейчас дают?
Александр Роднянский: Я думаю, если хотите мое мнение, и всегда в это верил, я могу ошибаться, но было бы странно, если бы я сейчас сказал нечто отличающееся от того, что я говорил 6 лет назад, что, конечно, все должны смотреть и хотят смотреть свое телевидение. То есть свое телевидение, делаемое для конкретной аудитории в той стране или в том даже регионе страны, в котором это, собственно говоря, происходит.
Другое дело, что никто не извинит из аудитории качества, да? То есть никаких извинений в том, что это свое, но оно просто чуть менее качественное, а это чужое, но оно чуть поинтереснее, аудитория не сделает, особенно в том случае, когда, как в ситуации в бывшем Советском Союзе, все без исключения понимают русский язык. И поэтому наличие российского телевидения сегодня в Украине - это фактор прежде всего конкуренции качества. Как бы мы ни говорили и не пытались применять политические или идеологические категории.
Поэтому бороться можно только качественными новостями своими, и их смотрят в значительно большей степени. И это естественно, потому что всем сегодня уже стало очевидно, что живут в своей как бы независимой стране, кто с этим как бы согласился внутренне, кто нет, но тем не менее понятно, что события в Киеве, Ровно и Ужгороде или Луцке значительно ближе, чем события в Твери, Новосибирске или Кемерово. И понятно, что это влияет и на собственную жизнь.
Другое дело, что помимо новостей, информационного вещания, помимо дискуссионных шоу или документальных фильмов, которые являются факторами идентификации аудитории с нынешними историческими контекстами и вовлечения этой аудитории в какую-то виртуальную дискуссию на тему того, чего важно, а чего нет, конечно, должно быть качественное развлекательное телевидение, и оно универсально. Почему американское кино идет во всем мире одинаково хорошо, а американское телевидение провалится в России просто завтра, даже если это очень качественное будет "Эй-Би-Си" или "Фокс", которые совсем неплохие.
Точно так же и в Украине, если себе представить не отформатированное для украинской аудитории телевидение, просто в чистом виде российское, то оно привлечет внимание на первом этапе, потом как бы угаснет, на мой взгляд, в интересе. Только вот такого рода смешанными форматами (каковыми, собственно говоря, во многом и являются каналы-конкуренты "1+1") в Украине и можно было добиваться, скажем, такого активного присутствия российских каналов.
Анна Качкаева: Александр, вы в лестных для российского телевидения словах оцениваете его профессионализм, технологичность, бурное развитие рынка, опять же, ссылаясь на вас, возможно, свободу от убогих маниакально-политических схем, которые вы, видимо, наблюдали на Украине. Вам не кажется, что у вас слишком радужные представления о российском телевидении?
Александр Роднянский: Мне всегда казалось, что украинское телевидение имело и имеет шансы на развитие, но оказалось в руках именно того, что я в свое время сформулировал как убогие и политизированные схемы. Это означает представление о телевидении или о средствах массовой информации исключительно как об инструменте политического позиционирования. А если политика убога? А если в ней нет интересов и нет, я не говорю о принципах, нет интересов сформулированных, то, соответственно, медиа становится заложниками отсутствия интересов и является таким флюгером в руках тех, кому, собственно говоря, они и принадлежат.
В России же, я твердо могу сказать...
Анна Качкаева: Политика не убога?
Александр Роднянский: Нет. Она, во всяком случае, определена, да? Для меня очень важное обстоятельство. Ведь можно же играть по разным правилам. Нельзя играть в ситуации, когда правил нет. И когда в России ты понимаешь, кто где, кто с кем борется и за что, то совершенно очевидно, что "Медиа-Мост" занимал определенную позицию в конфликте, то есть она была. Она была очевидна, он воевал понятно с кем, понятно, по какому поводу, и понятно, собственно говоря, как позиционировались люди по отношению к конфликту "Медиа-Моста", скажем, с властью, который приобрел облик хозяйственного конфликта. В этой ситуации люди, которые работают, они имеют шанс выбрать: "Либо мы работаем, понимая и признавая те правила, которые сегодняшняя российская власть определяет на рынке, и они для меня не являются, - говорит себе журналист или там менеджер, - такими раздражающими, и более того, я, например, рад тому, что, наконец, появились некие правила. Либо я считаю, что это вредно для будущего страны, я считаю, что это неправильно, и я тогда работаю там и там".
Анна Качкаева: А вы сами, вы сочувствуете Гусинскому или полагаете, что он поделом наказан?
Александр Роднянский: Вы знаете, я на самом деле сочувствую бесспорно замечательному, на мой взгляд, лучшему медиа-явлению, каковым было старое НТВ. Я понимаю, что этой команды нет, и все те люди, которые вызывали такое отношение к себе, и заслуженно, люди, которые сумели это построить, в том числе и Гусинский, конечно, вызывают у меня сочувствие. С другой стороны, я считаю, что мы все за что-то платим. И, вероятно, когда канал интегрировался в то, что я лично для себя всегда считал неприемлемым, в политическую борьбу в качестве участника, это, конечно, не могло не закончиться плохо.
Больше того, не гибко вел себя, вот что непростительно, да? Если вспоминать Талейрана, то еще и ошибка. Совершенно было очевидно, как это закончится. И надо было, конечно, искать, особенно понимая, что за тобой тысячный коллектив.
Вот я, например, готов в отношении украинского канала "1+1" идти на любые унижения для того, чтобы сохранить его как явление, да? С точки зрения бизнеса, я это называю сохранить армию, да? Можно оставить город. И есть цивилизованные правила. И есть правила игры, которые я никогда не нарушу. И они называются рыночные, а не военные, как логично.
Арина Бородина: Визитной карточкой "1+1", на мой взгляд, является документальное кино, публицистика, какие-то исторические циклы, и во многом это было на канале благодаря именно вам, вашему влиянию. При этом на канале много и развлекательного телевидения, и это сочетание как бы серьезного и развлекательного телевидения, тем не менее, это удавалось сохранить, этот баланс, и удается, и канал, как вы только что сами сказали, является прибыльным каналом. На российском телевидении все чаще говорят о том, что документальное кино, публицистика и аналогичные какие-то программы, они не приносят рейтинга, не приносят денег, и их практически нет в сетке. Хотя на некоторых каналах это все-таки как-то удается сохранять.
Вот сейчас на канале СТС вообще возможно появление таких жанров, как исторический сериал, публицистика или это совершенно не вписывается в бизнес-концепцию, творческую концепцию, и вы не будете экспериментировать с этим?
Александр Роднянский: Самой большой проблемой СТС мне представляется отсутствие журналистики как таковой.
Арина Бородина: Угу.
Александр Роднянский: То есть это привело, на мой взгляд, к тому, что у канала есть аудитория, но нет среды.
Арина Бородина: Совершенно. Нет лица.
Александр Роднянский: То есть непонятно, с кем мы разговариваем и разговариваем ли мы вообще? Все, что существует на канале, - это некий вымысел, будь то игровое кино или комедийная программка, но так или иначе всегда действуют актеры, всегда поставленная декорация, всегда нечто, не имеющее отношения к здесь и сейчас, что, на мой взгляд, является правилом, базовой азбукой канала, претендующего на внимание широкой аудитории.
Поэтому, конечно, должна появиться журналистика, должны быть и информационные жанры, неполитические, и это могут быть и шоу, дискуссионные или дебатные, но - ток-шоу. В рамках вот этих вот журналистских программ гипотетически могут появляться сюжеты, отвечающие тому, что вы называли публицистикой, как бы общественным контекстом или историческим. Вопрос совершено в другом. В том, как, собственно, канал СТС должен вот к этим сюжетам относиться.
Если есть канал-лидер или каналы-лидеры, которые определенным образом выставили свои отношения с аудиторией, таким вот, а не иным образом делают свои новости или документальные программы, то почему все стальные должны им следовать, почему мы должны делать новости точно так же? Мы должны найти совершенно иной способ разговаривать в информационном жанре. Это может быть даже другая повестка дня или повестка дня с другой стороны. Понятно, что это человеческий аспект, что это истории прежде всего людей и человеческих мотиваций. Понятно, что это истории не поражений, удач, разводов, свадеб, и понятно, что это значительно более популярная журналистика, чем делают консервативные респектабельные каналы.
Я для удобства приведу сравнение. Канал СТС (на самом деле) может занять нишу, которую на российском рынке печатных медиа бурно занимают иллюстрированные журналы. Это такой виртуальный мир, но он существующий, и он абсолютно отвечает потребностям аудитории. И ни один канал: ни НТВ, ни РТР, ни ОРТ не то что бы не смогут, не решатся туда пойти, это не их жизнь.
Честно говоря, я верю в такие синусоиды зрительского интереса. И если в сегодняшнем телевидении время таких форматных шоу. Всех этих викторин от "Миллионера" до "Слабого звена", и ареалы те, которые вот в этом сезоне будут играть лучше всего наверняка, то это не означает, что мы не вернемся на новом этапе к живому телевидению журналистскому и к документальным фильмам послезавтра. Я, например, абсолютно убежден в том, что все будут рвать как бы вот через год документальные сериалы в значительно большей степени, чем многие другие проекты. И я к этому внутренне, конечно, готов.
Арина Бородина: А если при этом канал будет терять рейтинг и акционеры будут недовольны этим, вы наступите на горло собственной песне?
Александр Роднянский: Нет, что не буду делать, это ясно. У меня же песня на самом деле, в данном случае, не документальное кино, а канал СТС - это моя песня. И мне очень хочется, чтобы эта песня была спета. Но это не означает, что там не будет журналистики. Мне, в принципе, интересно документальное кино, я большой его любитель. И если у меня есть выбор смотреть, я смотрю документальное кино, а не игровое. Поскольку современное телевидение развивается ужасно эклектично, и кто бы мог себе представить ряд форматов, которые сочетают в себе и викторину, и ток-шоу, и ареалы эти несколько лет тому назад, сегодня это спокойно все происходит.
Анна Качкаева: Припудренное постмодерном.
Александр Роднянский: Ну, естественно, потому что надо же каждый раз делать ссылки на предшественников, каждый раз подчеркивать собственное понимание исторического контекста, да. Но документальное кино является таким способом естественным рефлектирования, да? исторического контекста. А поскольку информационное время, мне очень нравится фраза по поводу того, что мы в 21 веке, там вы можете быть знамениты только 15 минут, да? Документальное кино является естественным способом дистанцирования такого, отстранения в быстроизменяющихся информационных реальностях.
Карстен Покайзер: Я хотел сказать как телезритель, что, в принципе, меня вполне устраивает российское телевидение, если не было бы одно "но". Я имею в виду, что на российском телевидении очень жутко убирали все правила по показу насилия. В Германии не показывают трупов, по возможности. Не показывают, по возможности, рыдающих родственников и прочее, и прочее. А тут есть целые жанры, целые передачи, которые именно на этом работают. Как вы думаете, когда такая дикость закончится, и какие на вашем канале есть такие грани, за которые вы не хотели бы, чтобы перешагнули?
Александр Роднянский: На канале СТС трупов вообще не было, и это заслуга тех, кто этот канал построил. И они, конечно, не появятся, это понятно. Потому что канал, он очень жизнерадостный и оптимистичный. Говоря по-русски, он не "грузит", да? Его включаешь и точно знаешь при этом, что не будет катастроф, не будет взрывов, не будет убийств, не будет войн - всего того, что, собственно говоря, так раздражает и вызывает, собственно говоря, вопросы у зрителей.
С другой стороны, тема политической корректности, к которой так или иначе относится и насилие, и все, что связано с правилами ограничений в рамках эфира, она же тема во многом неразрешенная и в России, и не только в России. Все то, что будет происходить в России, будет лишь повторять немецкую ситуацию. Скажем, может ли в немецком телевидении, политически корректном, появиться негативный персонаж в телевизионном сериале "Туро"? Вряд ли, на данном этапе.
Карстен Покайзер: Будут протесты.
Александр Роднянский: Конечно. Соответственно, мы будем идти по бесконечному пути протестов. Сегодня нам не нравятся трупы. Завтра нам не будут нравиться кавказцы в плохой ситуации, И это правильно, потому что зачем же провоцировать конфликты? Потом - и так далее, и так далее, то есть, иными словами, в каждой стране существует своя специфика, которая делает возможным решение проблемы чистоты телевизионного эфира в определенные сроки. Иными словами, перейти завтра на политически корректное телевидение в России невозможно по двум причинам. Во-первых, не хватит продукта, либо нужно его цензурировать, как это делают очень часто во многих странах. А во-вторых, очень сложно будет договориться, о (собственно!) какого рода политической корректности мы говорим, да? Что можно, что нельзя? На уровне выстрелов и убийств это легко. И, кстати сказать, это произойдет, я думаю, в ближайший год.
Анна Качкаева: А вот шоу "За стеклом" будет явно иметь большие рейтинги.
Александр Роднянский: Конечно. И не только "За стеклом", а...
Анна Качкаева: Или "Окна".
Александр Роднянский: Или "Окна".
Анна Качкаева: С этим подленьким любопытством к этим сварам, скандалам, мордобою, изменам...
Александр Роднянский: Больше того.
Анна Качкаева: И прочее.
Александр Роднянский: Конечно. Но это естественный интерес. Но проблема-то состоит не столько в том, что "Окна" рассказывают, или там, "За стеклом", об изменах и сварах, а в том, как они это делают и как они подаются. Потому что сам по себе факт, что "Окна" подавались как идея подсматривания через окна, уже достаточно унизительно для телевизионного канала. Если бы была развернута и реальная человеческая драма, пусть со скандалами, пусть с постановочными эпизодами, пусть с актерами, разыгрывающими роли, - нормальный, вполне естественный процесс для телевидения. Собственно, и в Германии, и в Соединенных штатах, откуда эта программа и появилась, как бы содранная...
Анна Качкаева: Да, шоу Дженнис Фрингер.
Александр Роднянский: Дженнис Фрингера, да, это ладно. Но то обстоятельство, что первое "За стеклом" исчерпывает все последующие. Надо либо переходить к серьезным событиям в эфире и показывать все то, ради чего зрители с утра до вечера смотрели первое "За стеклом", наконец показать, или наконец уйти от разговоров про это, и показать это, как в программе "Окна". Тупиковый путь. Но это та же часть политической корректности. То есть нужно понимать твердо, что мы по телевидению можем и что нельзя. И в этом смысле ОРТ очень, кстати сказать, политически корректный канал.
Вот я, например, в "1+1" не отказывался там, условно говоря, от "Бандитского Петербурга", а они отказывались.
Анна Качкаева: Но от "Окон" ведь не вы отказались, а сделка не случилась. А если бы случилась?
Александр Роднянский: Нет, мы имели...
Анна Качкаева: То, наверное, вы бы сохранили его?
Александр Роднянский: Мы отказались, потому что у нас была возможность их сохранить. И как бы сохранить - это был вопрос деловых переговоров. Собственно говоря, у меня и был выбор такой внутренний, о котором я сидел и думал. Потому что для меня было совершенно очевидно, что "Окна" доживут (ну, просто из-за того, что нам не хватит сил или там слишком много нужно делать) до 1 января, не дальше. Потому что невозможно себе представить новый канал СТС с "Окнами" в прайм-тайме. В 8 часов вечера на канале СТС, который гипотетически претендует на новый облик, пусть он скандальный, провокативный, желтый был бы, но вот "Окна"... Они же профессионально не тянули. И это очень хорошо почувствовал продюсер. Я ему сформулировал некие принципы, чтобы было изменено, он понял и, естественно, пошел по рынку за предложениями.
И я думал о том, сумеем ли мы с 1 сентября сделать то, что я собирался сделать 1 января, или не сумеем. Сейчас решил, что сумеем, и с этим и отказался. По двум причинам. Я никогда не соглашусь с тем, что какая бы то ни было компания сможет (или попытается) диктовать правила телеканалу СТС. Пусть это будет даже гипотетическая потеря в рейтинге, чего, я думаю, не будет. В любом случае, есть правило, которое называется экономической целесообразностью. И просто потому, что есть на рынке те, кто готов платить... из-за этого канал СТС платить в 2-3 раза больше не будет. А второе, главное: я верю в то, что рейтинги выстраиваются на будущее путем выстраивания отношений между аудиторией и каналом. Если эти отношения не складываются или они выходят с точки зрения как бы подглядывания, нет доверия. Этого не хотелось бы.
Арина Бородина: Ну а если рекламное агентство, с которым работает канал, говорит, что экономически целесообразно сохранить ток-шоу "Окна" или аналогичное ток-шоу в эфире, поскольку это приносит рейтинг, деньги, и собрана предоплата намного вперед. Как в таком случае вы решаете проблемы, и какие аргументы вы приводите рекламодателям, рекламному агентству, в данном случае "Видеоинтернэшнл", и вашим акционерам?
Александр Роднянский: Я же на самом деле не собрался менять "Окна" на программу "Цивилизация" или "Серебряный шар", это же не так. Я собираюсь делать совершенно зрительское телевидение, и у меня есть пока некий кредит доверия, который, собственно, и акционеры, и "Видеоинтернэшнл", принимают пока как факт. Если он не подтвердится рядом ошибок, то они не будут принимать как факт, это будет печально для меня, обидно, и более чем естественно и логично.
Карстен Покайзер: Александр, как вы вообще видите будущее таких каналов, как ваш? Это где-то на Западе возникает какая-то идея, а потом, через несколько лет, эта идея доберется до России? Или возможны какие-то чисто местные принципиальные изобретения?
Александр Роднянский: Свое. Это реально. Другое дело, что нужно в какой-то момент набраться мужества и отойти от универсальных форматов, столь успешных. И, больше того, при этом сказать себе, что эти форматы появятся на каналах-конкурентах, то я настолько верю в тот формат, который мы тут изобрели и придумали, что мы подозреваем, что этот формат окажется сильнее, чем тот, условно говоря, "Кто хочет стать миллионером?" 2003 или 2004 года, который в этот момент придет из Соединенных Штатов. Это идеальный вариант. Больше того, я убежден в том, что этим, собственно говоря, мы и будем озабочены в ближайшие год-два.
Но при всем при этом есть какие-то универсальные тенденции. И если в целом канал, если говорить об СТС, является в наименьшей степени советским, то есть унаследовавшим завоевания, так сказать, советского телевидения: витаминозного, образовательного, просветительского, очень такого добротного... Я не имею в виду идеологического компонента, я имею в виду то, собственно, на чем я рос и любил: программы "Очевидное - невероятное", "В мире животных" и так далее. Совершенно замечательное телевидение было, вот.
Но СТС-то к этому телевидению никакого отношения не имеет, он-то родился из другой парадигмы, из западной. И такой канал, который, в общем, является самым универсальным, мы пытаемся из западного сделать российский. Просто говорить о том же и так же, как это происходит во всем мире и по-русски, что важно, да? Потому что есть канал MTV, а появилось русское MTV, которое оказалось очень непохоже на каком-то этапе на MTV международное, и очень жаль, что оно, в общем-то, как бы и не случилось.
В нашем случае, понятно, что я так долго отвечаю на вопрос, что нам, конечно, отказываться от форматных решений аналогичных каналов будет очень сложно. И я думаю, что здесь где-то будет найден в идеале какой-то здоровый баланс между тем, что мы можем сами сделать, и тем, что мы можем приобрести.
Карстен Покайзер: Вы говорили об универсальных тенденциях. Какие это?
Александр Роднянский: Вы знаете, еще очень важный нюанс, как мы делаем эти форматы. Я вам гарантирую, вот у нас появляется "Гарем" в сентябре, ничего общего со шведским проектом это не имеет, это очень русское телевидение. Потому что шведский проект родился как идея феминистского шоу, которое выдвинуло идею мести женского пола мужскому за многие тысячи лет унижения. И формат возвращает в эпоху матриархата. Мы же делаем совершено другую драму человеческих отношений, которая, в данном случае, значительно более адаптируема к аудитории. Потому что та категория женщин, которая смотрела в Швеции этот формат, она естественным образом отсутствует в России или очень мала.
Поэтому когда я говорю об универсальных тенденциях, имею в виду, что, во-первых, это бескомпромиссно зрительское телевидение. Если это канал документального эфира, то он, бесспорно, существует в ситуации конкуренции с такого же рода каналами, он пытается бороться в качестве. И такого, как это уже бывало ранее, скажем, с десяток или там 20 лет тому назад, когда можно было удовлетвориться замечательным обликом, имиджем респектабельного канала и сказать, что они частные, и они работают на периферии человеческого вкуса, этого уже быть не может. Сегодня современное универсальное мировое телевидение, от китайского до, боюсь, иранского, я вот иранское не знаю, китайское смотрел, они все бескомпромиссно зрительские. Это первое.
Второе. Бесспорный интерес и погружение в детали человеческого существования. Отчего родилось "Реалити-ТиВи"? Потому что это желание людей, защищенных клетками, в которых они существуют в реальной жизни, проникнуть и заглянуть в жизнь других людей, сопоставить или погрузиться, понаблюдать исходя из разных соображений...
Из чего появились "Реалити-ТиВи" или "Те Туро" документального кинонаблюдения, которое, собственно, было прообразом "Реалити-ТиВи", или тот уровень откровенности в ток-шоу.
Это бесспорные тенденции, то, что я хотел получить на СТС в идеале. Я не думаю, что это так легко поучить. Это я для себя называю уровнем второй искренности. Если первая искренность была достигнута в конце 80-х, когда можно было говорить о большой политике "по серьезу" и о черных пятнах истории, и о том, что стало основой перестройки и изменений, то это закостенело, в определенных формах застыло, сдирать приходится.
И когда я говорю о втором уровне искренности, это уже уровень разговора, когда из слипшейся толпы, из слипшейся толпы, которую мы имели в качестве зрительской аудитории. Теперь тоже толпа, но уже отдельных, может быть, очень несчастных, но - индивидуумов. И вот для них нужно что-то сделать, для них нужно о чем-то говорить, и всегда нужно заглядывать в другой уровень откровенности, а другой уровень - это соответствует абсолютно универсальной тенденции.
Анна Качкаева: Коллеги, мы завершаем, я прошу вас подвести итоги нашего разговора и коротко сформулировать, что вы вынесли из нашей сегодняшней беседы.
Арина Бородина: Господин Роднянский, как всегда, показался мне человеком очень думающим, очень амбициозным, очень талантливым, но, как мне кажется, вы пока еще не столкнулись с реалиями российского телевизионного рынка, с их неприглядной стороной. И вот после того как это произойдет, мне очень хочется вновь присутствовать на вашем интервью и задавать вам вопросы.
Карстен Покайзер: Я вот даже не знаю, я познакомился с биографией Александра Роднянского и как-то не понял, как можно сочетать и работу над документальными фильмами, и руководство на украинском телевидении, и на российском, и все как-то одновременно. Честно говоря, я до сих пор не понял, как это возможно, но увидел, что это действительно можно делать.
Анна Качкаева: А я в заключение скажу, что надо полагать, что украинский продюсер и теперь уже директор российского телеканала Александр Роднянский не столкнется с ситуацией, когда ему придется быть объектом дидактических лекций про телевидение со стороны людей, которые мало живут профессией. Так, во всяком случае, он говорил, уезжая на российское телевидение.
