Иван Толстой: По своему политическому влиянию и проникновению в общество Таганцевский заговор сам по себе был делом незначительным. Он опоздал исторически – как по внешним, так и по внутренним причинам. Участники заговора не смогли выполнить те задачи, которые они перед собой ставили. Так что реальная угроза советской власти была со стороны таганцевцев минимальной.
Другое дело – воздействие на общество самого факта заговора, разговоров о нем – это воздействие было сильнейшим. Расстрел арестованных должен был, по словам чекистов, ''ожечь'' интеллигенцию и затаившуюся оппозицию.
Такие ожоги наносились, конечно, и помимо Таганцевского дела. Например, дело Тактического центра в Москве – 1920-й год. Или подавление Кронштадского восстания, весна 1921-го. А также знаменитая высылка в Европу интеллигенции осенью 1922-го. Не говоря уже о громадном общем ожоге под названием красный террор по всей стране.
В этом длинном ряду находилось и дело Таганцева. Парадокс в том, что некрупное по своим масштабам, оно памятно в истории по судьбе одного из наименее значимых своих фигурантов, - чье имя, однако, известно каждому человеку в России. Николай Степанович Гумилев был в народном представлении чуть ли не главным заговорщиком.
Но народных мнений, как известно, множество. Одни считают Гумилева несомненным противником советской власти (как и полагается честному офицеру), другие разделяют это представление, но предпочитают помалкивать, поскольку участие в заговоре может помешать литературным публикациям (как это и происходило все годы советской власти), третьи считают, что Гумилев был не при чем и его ввели в заблуждение, четвертые, пятые и шестые занимают свои позиции.
Но общая беда всех, берущихся рассуждать на эту тему, одна: исключительная скудость фактов. Из всего следственного дела по Таганцевскому заговору исследователям доступно лишь три тома, а 250 по-прежнему закрыты. Что может в них такого содержаться, чтобы и спустя 90 лет, когда и советской-то власти уже не существует два десятилетия, надо было скрывать эти материалы? Доносы осведомителей с фамилиями стукачей? Картина всеобщей ненависти общества к большевикам? Бездоказательность обвинения арестованных, халтура ЧК?
Неизвестно.
Тем не менее, кое-какие подробности о тех днях накапливались все эти годы – и правдивые, и легендарные. Некоторые поклонники Гумилева читают предсмертные поэтические строки:
В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Проплывает Петроград...
И горит на рдяном диске
Ангел твой на обелиске,
Словно солнца младший брат.
А у нас на утлой лодке
Только синие решётки
Перекрещенных штыков.
Где лобзавший руку дамам
Низко кланяется хамам -
Видно, жребий наш таков.
Я не трушу, я спокоен,
Я - поэт, моряк и воин,
Не поддамся палачу.
Пусть клеймит клеймом позорным -
Знаю, сгустком крови чёрным
За свободу я плачу.
Но за стих и за отвагу,
За сонеты и за шпагу -
Знаю - город гордый мой
В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Отвезёт меня домой.
Но чьи это строки? Гумилева? Кто-то уверен, что да. Кто-то считает, что это стихи другого приговоренного поэта, гумилевского друга Сергея Колбасьева.
Три архивных тома, доступные исследователям, из 250 хранящихся в ФСБ, не позволяют составить детальное представление о легендарном деле 1921 года. Тем не менее, петербургский историк Владимир Юрьевич Черняев много лет занимается этой темой, собирая различные документы и свидетельства. Благодаря этим находкам, можно представить себе общий замысел заговорщиков и ответить на некоторые кардинальные вопросы.
Владимир Черняев: Я давно уже занимаюсь делом Таганцева, интерес к этому делу у меня возник случайно благодаря знакомству с Кириллом Владимировичем Таганцевым, сыном Владимира Николаевича Таганцева, руководителя организации, которая впоследствии больше была известна по делу Таганцева, а это дело Таганцева чекисты сравнивали со вторым Кронштадтом, то есть придавали значение не меньшее, чем Кронштадтскому восстанию. Но ясно, что была организация, которая ставила перед собой две цели. Первая цель была содействовать свержению той власти, которая существовала, организация, которая была связана с белой эмиграцией и с правосоциалистической эмиграцией. Хотя по своему настроению она была либеральная. То есть ее объявляли монархической, но она не была монархической, хотя в ней участвовали люди совершенно разной политической направленности - от монархистов до бывших большевиков. Вся амплитуда политическая, кроме анархистов.
Когда возникла организация Таганцева, то, в принципе, планировалось восстание. Чтобы понять, в каких условиях эти планы строились, представьте себе, что большевики практически уже одержали победу в гражданской войне, шла уже ликвидация гражданской войны, она еще не полностью кончилась, еще продолжались действия на Севере и на Дальнем Востоке, но Врангель был вынужден эвакуировать свою армию. Вроде бы, на европейской части России большевики победили, тем не менее, почти вся страна была охвачена крестьянскими восстаниями, рабочими волнениями, рабочими беспорядками. То есть они вдруг почувствовали, что они одержали военную победу, а власть вот-вот может уйти у них из рук. И в этих условиях как раз планировалось восстание, которое должно было произойти одновременно в Петрограде и в Кронштадте после начала навигации. Но в Петрограде в феврале 1921 года начались очень сильные рабочие волнения, а в Кронштадте их приняли за начало выступления. Плюс тогда еще в Кронштадт был послан Калинин, и его не очень удачное выступление на Якорной площади тоже способствовало такому взрыву.
Восстание планировалось одновременно, но почему после начала навигации? Потому что корабли Британского и Французского флотов находились на рейдах в незамерзающей части Балтийского моря, возле Латвии, Эстонии и Финляндии, и, в случае открытия навигации, такой штурм Кронштадта, какой был, был бы невозможен, а в то же время мог подойти флот. Но преждевременное Кронштадтское восстание все спутало.
Надо сказать, что организация предприняла некоторые шаги, пытаясь одновременно побудить рабочих к восстанию, но этого не произошло, и для этого тоже есть объяснение. Дело в том, что у питерских рабочих было очень сложное отношение к кронштадтцам. Знаете, почему? А очень просто. Дело в том, что ранее крондштадтцев использовали для подавления рабочих волнений, поэтому, когда был расстрел кронштадтцев, некоторые рабочие испытывали злорадство.
Кроме того, организация была озабочена разработкой того, каким образом надо преобразовывать Россию и, главное, они боялись, чтобы не случалось анархии, что падет власть большевиков, а при этом не будет наготове людей, которые были бы способны взять власть (причем не захватить власть, а реально руководить), которые бы имели программу государственных преобразований.
Володя рос болезненным мальчиком, он был младшим сыном Николая Степановича Танганцева и, по воспоминаниям близких, был самым любимым ребенком. При этом надо сказать, в какой обстановке он рос. Николай Степанович Таганцев у себя устроил ''четверговые обеды'', и на этих обедах встречались такие совершенно разные люди как глава правительства граф Владимир Николаевич Коковцов, Анатолий Федорович Кони, писатели Гаршин и Короленко, художник Кустодиев, который очень часто рисовал Николая Степановича Таганцева и его жену, бывал и Александр Блок.
Вот в этой обстановке рос Владимир Николаевич Таганцев. Он окончил знаменитую гимназию Карла Мая с золотой медалью и физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета, был оставлен при университете, и был отправлен даже для обучения за границу. Но только он приехал из-за границы, как началась Первая мировая война. Но из-за того, что у него были проблемы со здоровьем, он был освобожден от военной службы. Когда он перебрался в Россию, некоторое время он занимался преподаванием в Таганцевской гимназии (а гимназия эта была создана сестрой Николая Степановича Таганцева, то есть тетей Владимира Николаевича) и продолжал свою исследовательскую деятельность. Потом все-таки он пошел добровольцем на фронт, сдав магистерский экзамен, и стал начальником 6-го Кавказского передового вьючного отряда, потом начальником 3-го вьючного транспорта. Попутно он изучал ледники Кавказа. И только в сентябре 1917 года он вернулся в университет и возобновил научную деятельность.
Его старший брат Николай в 1918 году уехал на юг, стал членом краевого Крымского правительства (правительства Соломона Крыма) в котором участвовал и Владимир Набоков, после чего был в администрации у Деникина, играл по сути дела роль министра юстиции и у Деникина, и у Врангеля. Причем, Врангель очень высоко ценил его в своих воспоминаниях. Впоследствии он эмигрировал во Францию и окончил жизнь (уже по окончании Второй мировой войны) советским патриотом. Умер он в 1946 году. Если бы он прожил дольше, возможно, так же как и другие советские патриоты, он был бы выслан из Франции принудительно в Советский Союз.
Но Владимир Николаевич Таганцев сначала не хотел заниматься политикой, и побудило его к занятию политикой то, что среди расстрелянных чекистами были его друзья. Он принял участие в ''Национальном центре'', это такая была конспиративная организация, куда входили прокадетский ''Союз освобождения'' Бориса Кнаца, позднее бежавшего в Париж, и правосоциалистический ''Союз возрождения'' Бруно Барта. Бруно Барт был сыном Германа Лопатина, известного народовольца, который в то время, сразу после 1917 года, жил в Петрограде и был активным антибольшевистом. По мнению тех исследователей, которые занимались убийством Урицкого, Каннегисера толкнул на это убийство именно Герман Лопатин. И вот Таганцев связался с ''Национальным центром'' и тогда же установил нелегальную связь с эмиграцией через Финляндию. Собственно, Таганцевский заговор связан с созданием Таганцевской организации, ее начали создавать уже осенью 1920 года, и именно Барт познакомил его с Юрием Павловичем Германом, который сначала был курьером армии Юденича, а потом стал курьером разведки Финского Генерального Штаба. А курьер разведки - это почтальон, который зачастую не знает, что он носит. Он иногда прихватывал письма от родственников, которые оказались за рубежом, для тех, кто находился в Петрограде, потому что обмена письмами не было, а за это потом даже людей расстреливали.
Но Владимир Николаевич Таганцев, судя по его показаниям (а его показания наиболее подробные), раскрыл не все, поэтому очень трудно установить количество членов организации. Если сравнивать те документы, которые находятся за рубежом, с его показаниями, то ясно, что он раскрыл не все. В одних своих показаниях он упомянул чуть ли не 200 человек. Всего по делу Таганцева было привлечено к уголовной ответственности более 800 человек, но это все равно говорит о масштабах. Хотя некоторых привлекли к ответственности, как я упомянул, только за получение писем, за нелегальную переписку с зарубежьем. При этом организация Таганцева была не единственной нелегальной организацией подпольной, которая существовала тогда в Петрограде, тем более, в России. Надо сказать, что он пытался наладить контакты с другими организациями, но сразу говорил, что мы - организация либеральная, мы не социалистическая организация, хотя при этом он говорил, что он по взглядам республиканец. И он пытался наладить отношения с разными организациями, в частности, вступал в контакты с Центральным комитетом эсеров. Эсеры отвергли сотрудничество.
Он установил контакты с правыми меньшевиками, а правые меньшевики на взлете рабочего движения, которое было в начале 1921 года, создали, так же как в 1918 году, ''Союз уполномоченных''. Это организация, аналогичная Петроградскому Cовету, там были свободно избранные депутаты, нелегально избранные рабочие от разных предприятий.
Руководили, в основном, правые меньшевики, но там не было единого руководителя. Некоторые бывшие большевики там были, и они вступали в сотрудничество. В частности, среди тех, к кому обращался Таганцев с сотрудничеством, был Николай Иванович Лазаревский, очень видный специалист по государственному праву, тот самый человек, который разрабатывал положение о выборах во Всероссийское учредительное собрание в 1917 году. К нему Таганцев обратился с вопросом: можно ли использовать какие-то элементы советской структуры, которая существовала, например, форму Советов, в случае перемены государственного строя? Он его просил разработать возможные варианты реформирования государственного строя России в случае падения власти большевиков. Ответ был такой, что хотя эта форма народоправства примитивна с точки зрения парламентаризма, но в данных условиях лучшего не изобретено. То есть, если представители разных партий, разных мнений будут избраны демократическим способом, не будет даже давления какой-то единой партии над Советами, то вполне эту конструкцию можно использовать. Именно ему Владимир Николаевич Таганцев поручил разработать проект выборов в Советы и проект административного управления Россией. И за это потом Николай Иванович Лазаревский будет расстрелян.
А что из себя представляла программа организации Таганцева? Он начал давать более подробные и откровенные показания в связи с тем, что организация была провалена, уже скрывать-то было нечего (декабристы тоже рассказывали про свою программу). Прежде всего, после упразднения однопартийной диктатуры большевиков и ухода коммунистов от власти, это сохранение системы Советов депутатов и почти всего административного аппарата, преобразование его на демократических началах. Это переизбрание Советов без давления на избирателей, установление власти на правовых основах, то есть отказ от того судебного произвола, который существовал. Ведь людей расстреливали без суда, там бессудебные расстрелы были. Это использование Всероссийского съезда Советов, который, в принципе, можно было преобразовать во Всероссийское Учредительное собрание, это уравнение в правах всех партий и групп, то есть установление многопартийности, которая существовала в 1917 году. И в том случае, если бы большевики не упорствовали, то, в принципе, они даже допускали, что и большевики могли бы участвовать в этом. Но - в том случае, когда они уже отстранены от власти. То есть они даже допускали эту возможность и, возможно, это было довольно мудро. Это сокращение государственных доходов и выпуска бумажных денег, аннулирование долгов и займов России (это получается продолжение той позиции, которую занимали большевики - это было нереально тогда). Выплата долгов и всех займов, которые Россия получила. Собственно, Россия в Первую мировую войну расплачивалась кровью. Отказ от восстановления привилегий и частных владений, которые были утрачены в революцию, передача земли крестьянам, развитие аренды и концессий предприятий, развитие торговли и частного банковского капитала, государственный контроль над производством, деполитизация и усиление армии и пересмотр мирных договоров, которые были заключены большевиками.
Причем, что касается деполитизации и усиления армии, у Владимира Николаевича Таганцева был очень интересный советник. Когда он бывал в Москве, он обычно останавливался на квартире генерала Андрея Зайончковского. Это очень известный историк, выдающийся деятель, который тогда использовался большевиками, он даже был советником и одним из руководителей борьбы с белыми, но, как теперь выяснилось, в самый решительный момент, когда Деникин наступал, он передал ряд секретных документов, которые помогли избежать гораздо большего разгрома, чем произошел у Деникина.
Они обсуждали, каким образом можно было бы реформировать армию и, судя по показаниям Таганцева, Таганцев с Зайончковским предполагали, что к реформированию армии знаете, кого можно было бы привлечь? - Тухачевского. Это человек, который чуть позднее возглавлял подавление Кронштадтского восстания.
Эту организацию, которая начала создаваться осенью 1920 года (уже непосредственно собственная организация Таганцева) и окончательно оформилась к началу 1921 года, возглавлял трумвират. Главную роль играл в ней Ефимов, под этой кличкой выступал Владимир Николаевич Таганцев (многие его так и не знали), кроме него в этот триумвират входил человек, который выступал под двумя кличками, одни его знали как Нижегородцева (в частности, Гумилев, который не знал его настоящего имени), а другие знали его как Вячеславского. На самом деле это был бывший подполковник артиллерии Вячеслав Григорьевич Шведов. А второй человек, которого знали под кличкой Голубь, был Юрий Павлович Герман. Так вот, Шведов, как и Герман, тоже был курьером разведки Финского Генерального Штаба. И в тот момент, когда было Кронштадтское восстание, Герман и Шведов имели связь с Кронштадтом, Герман даже нелегально побывал в Кронштадте, таким образом Таганцевская организация была единственная из нелегальных антибольшевистских организаций России, которая имела непосредственную связь через Финляндию с Кронштадтским восстанием, с руководством Кронштадтского восстания. И для облегчения перехода границы не только Шведов и Герман, но и некоторые другие участники — Болотов, Толль - тоже работали курьерами разведки Финского Генерального Штаба. Если Болотов был потом убит 31 мая на границе у Агалатово, то Толль до начала 30-х годов нелегально приходил еще в Ленинград и возвращался в Финляндию. (Я видел его дело в Финской секретной полиции, а Финская секретная полиция очень под колпаком держала всех наших эмигрантов, даже художника Репина. Надо сказать, что в его деле в Финской секретной полиции, так же как и в деле некоторых участников Таганцевской организации, которые не были разоблачены, не были названы Таганцевым и другими и бежали в Финляндию, также есть упоминание об этой организации, то есть полностью подтверждается).
Всех курьеров финны очень жестко контролировали - когда они возвращались, тут же на границе они должны были писать отчеты обо всем, что происходило и что они видели в Петрограде. С собой они уносили эмигрантские газеты, туда они приносили советские газеты - за границей же не получали советских газет. И иногда они за деньги с собой переводили людей в Советскую Россию, а из Советской России, наоборот, за рубеж, потому что им был обеспечен коридор с финской стороны. Им главное было не попасться красным пограничникам. Когда люди иногда просто нелегально переходили границу, их часто стреляли сами финские пограничники.
И вот благодаря курьерам были регулярные связи с эмиграцией и белым движением. И в газету ''Новая русская жизнь'', которая выходила в Гельсингфорсе (так называли русские эмигранты Хельсинки), отправляли даже статьи, который писались. Там были опубликованы статьи Лазаревского о выборах в Советы, скульптора князя Сергея Ухтомского о состоянии музейного дела в Российской Советской Федеративной Социалистической Республике, геолога Бутова о Съезде горных рабочих и другие. Надо сказать, что за эти статьи они в первую очередь и были расстреляны. Владимир Николаевич Таганцев переписывался с главой Русского отделения Красного креста профессором Цейдлером, представителем Врангеля в Финляндии профессором Давидом Давидовичем Гриммом, которого он знал еще по университету (Давид Давидович Гримм одно время был даже ректором, кроме того, он часто бывал в доме Таганцева, был очень близко знаком с отцом Владимира Николаевича), с Шмидтом, который был руководителем ''Союза возрождения'', из зарубежья руководил представителями ''Союза возрождения'' в России.
Гримм был полностью в курсе дела организации. Он не одобрял, между прочим, курьерщины из-за вынужденной связи ее с финской разведкой - это могло компрометировать дело и возводить обвинение. Кроме того, Владимир Николаевич переписывался с главной ''Русского комитета'', а ''Русский комитет'' играл двоякую роль: это было своего рода консульство для русских эмигрантов и беженцев и своего рода их собственная контрразведка, они проверяли, не засланный ли это человек.
Надо сказать, что когда Кронштадтское восстание было подавлено, то через Финляндию организация Таганцева имела связь с теми повстанцами, которые ушли в Финляндию. Члены Кронштадтского ревкома были размещены в разных лагерях, их кормили, использовали для работ некоторых добровольно, но отношение к ним было такое, что большинство из них в течение первого года легально или нелегально вернулись. Некоторые нелегально уходили домой, и их арестовывали дома. Так вот они установили связь с Кронштадтским ревкомом, в частности, с Петриченко, группа кронштадтцев была нелегально переправлена в Петроград и их намеревались использовать как боевую организацию. То есть те, кто будут совершать террористические акты, всякого такого рода активные действия, на которые просто рядовые интеллигенты, рядовые рабочие неспособны.
Говорить о техническом захвате власти просто рано. Посмотрите, сколько просуществовала эта организация. Планы были, но организация сложилась окончательно к началу 1921 когда, а с конца мая уже шли аресты вовсю. Ей удалось наладить печатание листовок в Финляндии, с помощью курьера эти листовки доставлялись сюда каким-то образом, некоторые листовки были отпечатаны даже и здесь, не только на пишущих машинках. Но кроме листовок, что им удалось сделать?
Я вам сказал уже о боевой группе кронштадцев, так вот она совершила две акции. Первая акция, когда накануне 1 мая они подожгли трибуны на Дворцовой площади и на Петроградской стороне, а тогда была не только центральная демонстрация первомайская, а и были районные демонстрации. А второе - это в День красного флота, а тогда он праздновался 15 мая, была демонстрация, и вот представьте себе идут колонны моряков в своей матросской форме, встали вот эти боевики, колонна идет по Английской набережной (уже называлась набережная Красного флота), огибает Медный всадник, подходит к Бульвару профсоюзов, к Конногвардейскому бульвару. Там, где сейчас стоит Колонна славы, посередине тогда стоял временный памятник Володарскому, и один из моряков кладет к ногам Володарского букет сирени. Колонна отходит, после чего букет взрывается, Володарский остается стоять на одной ноге. После этого многие стали смеяться над этим памятником, потому что говорили, что это ''инвалид, который торгует своим плащом'', потому что у него через руку еще был перекинут плащ. Этот памятник быстро демонтировали.
Готовились планы переустройства России. Причем, я говорил о Николае Николаевиче Лазаревском, кроме этого бывший царский министр юстиции Сергей Сергеевич Манухин, который был уволен за либерализм из царского правительства, тоже готовил проекты переустройства.
А кроме этого, какое реальное было действие? Организация оказывала денежную и продовольственную помощь голодающим, видным ученым, причем, таким образом, что они не знали, от кого исходит эта помощь. И среди тех, кто получал эту помощь, я вам назову фамилии, и вы сразу поймете, какое событие за этим последовало для этих людей. Это Лев Карсавин, это Николай Онуфриевич Лосский, это Лапшин и другие. Это те самые люди, которые в 1922 году будут в списке высылаемых.
Так вот, финансирование они получили из-за рубежа. Более того, с зарубежьем велись переговоры, что в случае, если власть большевиков рухнет, какая первая проблема будет стоять? Накормить население. А для этого были задействованы склады американского Красного креста, которые находились в Финляндии. Был организован сбор средств в русской эмиграции во Франции и в других местах. Курьеры, таким образом, доставляли деньги из зарубежья. Не секрет, что существовала спекуляция, можно было достать продукты, таким образом, и денежную, и продуктовую помощь получали люди. Плюс деятельность некоторых членов организации оплачивалась, в частности, деятельность тех, кто разносил письма, полученные нелегально из-за рубежа, они за это получали деньги и это им потом было поставлено в вину, многие из них потом были расстреляны.
Организация была строго конспиративной и центром этой организации с 1920 года была сама квартира Таганцева. Юрий Герман, когда он нелегально приходил в Россию, ночевал обычно у Владимира Николаевича Таганцева (это Литейный проспект 46, квартира 20, как мне рассказывал Кирилл Владимирович, это получался 4-й этаж окнами во двор). Это говорит о том, что он был плохой конспиратор. Фотография Юрия Германа, который работал под кличкой Голубь, имелась у тех пограничников, которые на него охотились на границе, а ему для того, чтобы попасть в Петроград, еще надо было проехать по железной дороге, и там тоже дежурили люди с его фотографией.
Двое из кронштадтских повстанцев, которые были доставлены нелегально из Финляндии в Петроград, сами предложили услуги ЧК. Это были Пасков, который, между прочим, даже возглавлял группу этих моряков, и Комаров. Комаров, не знаю, раскаялся или не доверял обещаниям чекистов, что они не будут расстреляны (потому что Пасков не был расстрелян, хотя судьба его потом неизвестна - судя по революционной справке, он был просто среди задержанных, а потом освобожден), потом пытался сбежать. Он сказал, что знает, когда будет курьер в очередной раз переходить через границу и поможет его задержать, поехал с чекистами на границу, пытался бежать через реку Сестру и они его застрелили.
У нас часто говорят, что по первому расстрельному списку были расстреляны 61 человек, хотя реально было расстреляно меньше, потому что в этом списке проходят и Комаров, и некоторые другие, которые были убиты при задержании. Там реально было 58 человек расстреляно по первому списку. Хотя опубликован был список на 61 человека. Об их предательстве, между прочим, было известно даже Гримму, Гримм сообщил об этом Врангелю.
Организация Таганцева была связана с организацией Савинкова, а в организации Савинкова участвовал человек, которого многие знают по фильму ''Операция трест'', такой Опперпут. Так вот, это было первое дело Опперпута. Дело в том, что он был участником савинковской организации, но попал в руки чекистов и был перевербован, и уже будучи перевербованным, он вступил в контакт с организацией Таганцева. То есть вот вам еще один фигурант, который мог содействовать разоблачению организации.
Кроме того, Таганцев, судя по его показаниям, бывал у Горького, имел с ним откровенные разговоры, и Горький даже уговаривал Таганцева бросить его конспиративные дела, уехать за рубеж и заняться наукой. Между прочим, он просил его прихватить с собой Марию Игнатьевну Закревскую-Будберг. Все знают, что она была любовницей Горького и жила, между прочим, в той же самой квартире на Кронверкском, где бывал Таганцев у Горького, где шли их разговоры. Возможно, она даже присутствовала при этих разговорах, но Горький-то не знал, что она тогда уже была агенткой ЧК.
В ночь с 30 на 31 мая, выданный Пасковым и Комаровым, на границе был застрелен Юрий Герман. При этом голову ему отделили, заспиртовали и всем, в ком подозревали знакомых Юрия Германа, предъявляли эту голову и смотрели на их реакцию. Это, между прочим, описано у Георгия Иванова. Многие воспринимают это как чисто литературное произведение и, надо сказать, что многие ставят под сомнение, у него действительно там элемент выдумки присутствует, но это все находит подтверждение, так что не исключено, что где-нибудь в музее судебной медицины до сих пор хранится эта голова.
Это не надо воспринимать как какое-то особое изуверство чекистов, дело в том, что в то время это было принято и в Западной Европе. То же самое, мы знаем, сделали и с головой Маты Хари, которая до сих пор цела и лежит заспиртованная в банке.
И вот 31 мая чекисты нагрянули в Залучье арестовали Владимира Николаевича Таганцева. Первые показания он давал 31 мая, где он признался, что участвовал в контрреволюционной деятельности, но никого и ничего называть не будет и на все отвечал ''не скажу'' или ''совершенно ничего сказать не желаю''. Так он держался первые полмесяца, абсолютно не давая никакой информации. 3 августа при попытке ареста в перестрелке погиб и Шведов - его пытались арестовать, он отстреливался, был смертельно ранен и умер. Таким образом, из триумвирата остался только один человек. А ведь организация была построена строго конспиративно, и там получалось, что триумвират знал всех руководителей, руководители знали всех, кто состоял в их ячейках. По одним сведениям там были пятерки, по другим десятки. То есть, такая многоступенчатая структура. Получалось так, что, с одной стороны, Таганцев не всех знал, с другой стороны, и снизу также не все знали, кто такой Таганцев, уж не говоря о том, что под его реальной фамилией. Даже Гумилев не знал настоящей фамилии Шведова, он считал, что это Нижегородцев.
Уже 16 июля Гримм сообщал Карташову, который был тоже представителем Врангеля, о том, что более крупные образования рассыпались на мелкие ячейки, не имеющие объединяющего руководства, и в связи с этим было принято решение, что все организации, которые были связны с зарубежьем, должны прекратить свою деятельность, замереть, пока не успокоится обстановка.
Более подробные показания начал давать Таганцев только к 12 июня, но при этом он отказывался называть какие-либо фамилии. После того как была арестована жена Таганцева, на его квартире была устроена засада. Так же происходило в тех случаях, когда арестовывали членов организации - в тех местах, где они жили, устраивались засады и арестовывались все, кто туда являлся. Они тоже попадали под следствие.
Зная, что в квартире засада, туда пошел Николай Степанович Таганцев, отец Владимира Николаевича. Его беспокоило, что там осталось двое маленьких детей. Соответственно, он был тоже арестован. А он в то время жил недалеко, он жил во Владимирском дворце, как его называют, это Дом ученых, там общежитие, которое было устроено Горьким. Тут же начался его допрос, и он, человек опытный (все-таки, юрист), сразу заявил о том, что никаких фамилий называть не будет, чтобы не путать никого в дело сына, заявил, что считает, что его сын не принадлежал ни к какой организации, что он ничего не знал о том, что обнаружено при обыске, и через некоторое время его выпустили. И когда его выпустили, он обратился с письмом к Ленину напрямую. А почему? А потому, что семья Таганцева и семья Кадьянов (а у него у обеих жен девичьи фамилии Кадьян) были связаны с семьей Ульяновых в то время, когда жили в Симбирске. Надо сказать, что Мария Александровна Ульянова получила возможность свидания с сыном Александром, когда он был арестован по делу о покушении на Александра Третьего, только благодаря Николаю Степановичу Таганцеву. Он в то время уже был человеком видным, более того, он преподавал царским детям, поэтому он имел возможность ходатайства, и она получила возможность с ним встретиться. Более того, семья Таганцевых не отвернулась от семьи Ульяновых, когда был арестован Александр, в отличие от многих в Симбирске, и оказала всяческое содействие. А Кадьян, брат первой и потом второй жены, был лечащим врачом семьи и лечил даже Владимира Ульянова, поэтому Владимир Ульянов хорошо знал, кто такой Таганцев. И он в письме прямо написал, что сам он других взглядов, не большевистских, что да, мой сын виноват, но я прошу вас заступиться за моего сына и всячески содействовать ему, как в свою очередь я выступал защитником (а он действительно выступал часто защитником на многих политических процессах и помогал многим революционерам). Ленин действительно обратился к Дзержинскому, спрашивая, нельзя ли смягчить участь Владимира Николаевича Таганцева, но встретил твердое сопротивление и со стороны Дзержинского, и со стороны Уншлихта, что он очень замешан, что они готовили покушение, что они собирались убить Зиновьева, Кузмина - начальника политуправления Балтийского флота, что он был причастен к репрессиям тех кронштадтцев, которые остались в Кронштадте, утверждал, что будто бы хотели убить Красина, даже Горького, что полная галиматья - об убийстве Горького никакой речи не могло идти.
И тогда Ленин поручил расследовать дело своему доверенному лицу Якову Агранову. А Яков Агранов ведь был не только особо уполномоченным ВЧК, а он прежде всего был секретарем Малого Совнаркома. А у нас было два Совнаркома, Совета народных комиссаров: Большой Совнарком, где был председателем Ленин, который занимался глобальными вопросами, а вот то, что называется ''лапшой'', мелкими вопросами, ими занимался Малый Совнарком. И он был доверенным лицом Ленина. Более того, именно Ленин посылал Агранова разобраться с тем, что такое Кронштадтское восстание на самом деле, и это отчасти сыграло тоже некоторую роковую роль, потому что Агранов был человек немножко иезуитского склада, который допускал иногда такие приемы: брались показания какого-то человека, предъявлялись другому, из этих показаний он видел, что действительно только тот человек мог это рассказать. При этом показания были переписаны, Агранов там делал вставки от себя с тем, чтобы столкнуть людей лбами и заставить их друг на друга давать показания. И Агранов предложил от имени президиума ВЧК, от имени Дзержинского, Менжинского, Ягоды и Уншлихта Таганцеву сделку, что Таганцев помогает в ликвидации уже проваленной организации в прекращении всяческой ее деятельности, называет членов организации, сообщает за рубеж, чтобы была прекращена всяческая деятельность, а некоторые чтобы из-за рубежа явились, а те в свою очередь те гарантируют, что никто расстрелян не будет, что те, кто не имел отношения к организации немедленно будут освобождены, те, кто случайно арестован, даже косвенно просто (ведь многие были арестованы за то, что были их фамилии или имена в записной книжке Таганцева или жили в одном доме с Таганцевым).
Таганцев сначала отклонил это, это было 21 июня. Но мы не знаем, какие меры к нему применялись. Судя по тем фотографиям, которые сохранились, не только его избивали - у Гумилева который был привлечен, лицо подбито и в ссадинах, а у жены Таганцева, которая вполне была здорова, когда ее забирали чекисты, горлом пошла кровь. Тем не менее, после этого разговора в ночь на 22 июня он попытался повеситься в своей камере на скрученном полотенце, но это заметили и его вытащили из петли. И на другой день он принял это предложение.
Надо сказать, что из того объема информации, которой мы теперь располагаем, если сопоставить с его показаниями, то говорил он большей частью про тех, кого уже кто-либо назвал, либо кто уже был арестован, и не назвал некоторых участников организации, которым удалось потом бежать за рубеж.
Таганцев был арестован 31 мая, Гумилев был арестован 3 августа. В показаниях Таганцева впервые имя Гумилева упомянуто только 6 августа, до 6 августа он Гумилева не называл. Допрашивали параллельно Таганцева и Гумилева. Гумилев признал, что к нему заходил Вячеславский-Нижегородцев (как я уже говорил, он не знал, что это Шведов), что он согласился составить прокламацию еще во время Кронштадтского восстания. А, по показаниям Таганцева, Гумилев предлагал свои услуги организации Таганцева еще на той стадии, когда она только оформлялась осенью 1920 года. А с ним вступили в контакт, как утверждал Таганцев, только в дни Кронштадтского восстания, когда пришел к нему один из членов триумвирата. Но при этом он оговорил свое право “отказываться от тем, не отвечающих его далеко не правым взглядам”, как утверждал Таганцев.
И если внимательно посмотреть те показания, которые давал Таганцев о Гумилеве, то он всячески старался выгородить Гумилева, более того, он сообщал, что Гумилев составил такую листовку, что ее невозможно было использовать, поэтому от его услуг отказались, поэтому текст листовок далее Таганцев писал сам. То, есть снималась эта вина. Более того, буквально в показаниях Таганцева (это дословно я говорю) сказано, что они решили уже не поддерживать отношения с Гумилевым, потому что он ''близок к советской ориентации''. Те, кто знает о Гумилеве, знает, что это своем было не так. И не случайно, что когда их систематизировали - ''члены белогвардейской финской шпионской организации'', ''американской белогвардейской шпионской организации'', и так далее - его отнесли только к соучастникам. То есть, Гумилев проходит по этому делу как соучастник, они не знали, что он возглавлял-таки ячейку, а о том, что он возглавлял, Таганцев не мог не знать. И та вина, которую возводят на Таганцева в том, что он виновник гибели Гумилева, я считаю, что это несправедливо.
Полный состав этой ячейки, можно сказать, они унесли с собой в могилу. Некоторые члены известны. В ноябре 1921 года в Финляндию на лодке с сыновьями бежал филолог-германист, профессор Петроградского университета и член Коллегии экспертов издательства ''Всемирная литература'' (где, кстати, как вы знаете, также работал и Гумилев, это официальное место его работы было) профессор Борис Сильверсван. И в переписке (уже позднее, в 31 году) с Амфитеатровым, который часто писал, что вот чекисты выдумали все это дело, ни за что расстреляли и так далее, он ему написал (это частное письмо, которое ныне опубликовано), я процитирую:
''Гумилев несомненно принимал участие в Таганцевском заговоре, и даже играл там видную роль. В конце июля 1921 года он предложил мне вступить в эту организацию, причем ему нужно было сперва мое принципиальное согласие, каковое я немедленно от всей души ему дал, а за этим должно был последователь мое фактическое вступление в организацию. Предполагалось, между прочим, по-видимому. воспользоваться моей тайной связью с Финляндией''.
Но тут я сделаю комментарий. Дело в том, что Сильверсван был финляндско-шведского происхождения, поэтому у него такая фамилия, он из шведского рода, который укоренился в Финляндии, но потом обрусел уже здесь, в России.
''Он сообщил мне тогда, что организация состоят из пятерок, членов каждой пятерки знает только ее глава, а эти главы пятерок известны самому Таганцеву. Он говорил мне также, что разветвления заговора весьма многочисленны и захватывают влиятельные круги Красной армии. Я говорил ему тогда же, что арестованный Таганцев, по слухам, подвергнут пыткам и может начать выдавать. На это Гумилев ответил, что Таганцев никого не выдаст и что, наоборот, теперь-то и нужно действовать. Из его слов я заключил также, что он составлял все прокламации и, вообще, ведал пропагандой в Красной армии''.
С одной стороны, Владимир Николаевич Таганцев пытался всячески смягчить вину Гумилева, с другой стороны, мне кажется, что и Гумилев несколько преувеличил свою роль в этой организации, например, в беседе с Сильвесваном. Это только на уровне предположений.
Но это - один член организации. А кто второй член организации, про кого мы твердо знаем? Это Георгий Иванов. Причем, Георгий Иванов об этом печатно не говорил, и вы можете догадаться, почему. Потому что не все члены организации были разоблачены, многие оставались в советской России, оставались в советской России их родственники. Вы знаете, что грозило родственникам тех, кто был расстрелян. Так вот впервые он сообщил об этом в частном письме в 1952 году Вере Александровой, которая была главным редактором Издательства имени Чехова в Нью-Йорке. Я процитирую это письмо, оно было опубликовано в ''Новом журнале'' в 1996 году.
''Я единственный в эмиграции очень чрезвычайно близкий Гумилеву человек, мы были друзьями начиная с 1912 года. После же его возвращения в 1918 году из Лондона в советскую России вплоть до его расстрела в 21 году мы были неразлучны, редкий день, когда не встречались, - я был и участником злосчастного и дурацкого Таганцевского заговора, из-за которого он погиб. Если меня не арестовали, то только потому, что я был в десятке Гумилева''.
Еще один человек Борис Берман, поэт, эсер бывший, который также впоследствии признавался в частных беседах о том, что он был принят Гумилевым в эту организацию. Он рассказал также в своих доверительных беседах с Аграновым. Вот этого Бориса Бермана использовали как свидетеля обвинения на показательном процессе правых эсеров в 1922 году, и доверительные беседы с Аграновым были связаны с этим. В этой доверительной беседе Агранов ему сказал, что они знали, что многие из тех, кто были расстреляны, не являлись членами организации, но они также знали о том, что большая часть интеллигенции была настроена антибольшевистски и стояла одной ногой в этом заговоре, поэтому, как он буквально выразился, судя по утверждению Бермана, ''эту ногу мы должны были ожечь'', то есть должны были нагнать страху.
Именно поэтому был, во-первых, опубликован этот, а позднее были опубликованы и другие списки расстрелянных, и они были опубликованы не только в газете, а также в листовках и расклеены по всему городу. И есть свидетельства, которые я собрал в разных дневниках очевидцев, как люди подходили, читали эти списки, а потом даже боялись разговаривать друг с другом.
А в деле Таганцева, хотя я им давно занимаюсь, для меня еще вопросов больше, чем ответов. Мы очень многого не знаем и о роли некоторых людей из зарубежья, и о составе организации, и о количественном составе организации, и те, кто не был разоблачен, в чем они позднее участвовали? В то же время те, кто был расстрелян по делу Таганцева, среди них отнюдь не все были участники. Ведь первое сообщение было опубликовано в 20-х числах июля 1921 года в ''Петроградской правде''. И, между прочим, Гумилев прочел это. Он как раз в мае уехал в Севастополь, а в начале июля уехал из Севастополя, и уже вернулся, когда шли во всю аресты. Он прочел об этом и, согласитесь, что с этого времени до 3 августа у него была возможность бежать за рубеж. Но он не сделал этого.
Первая попытка пересмотра дела Таганцева и первая попытка реабилитации по этому делу была предпринята еще в 60-е годы. В 1964 году к Ахматовой пришел человек, близкий к Аджубею, как сохранилось в ее записях, который сообщил о том, что готовится такая публикация и даже спрашивал у нее, поскольку будет реабилитирован Гумилев, кого бы она порекомендована в редакторы собрания сочинений Гумилева - ни более, ни менее.
Но 1964 год - вы знаете, какой год, это год, когда сняли Хрущева, после чего всякие реабилитации постепенно быстро прекратились. Но это дело затухло не сразу, потому что где-то в 1968 году это дело обсуждалось, и тогда прокуратора сказала, что оно будет пересмотрено, если к ним обратится Союз писателей СССР. А Союз писателей СССР отказался это делать.
А потом уже началась перестройка, и все были реабилитированы к 1992 году, включая самого Таганцева.
Всех приговоренных к смерти отвозили из дома предварительного заключения, который находится там, где сейчас тюрьма Большого дома, на Гороховую 2 в ЧК, потом их сковывали попарно, сажали в грузовики и отвозили на вокзал Ириновской железной дороги. Вокзал этот был почти напротив Смольного, на другом берегу Невы. Их отвозили до станции Бернгардовка, а дальше отводили к месту расстрела в Ковалевском лесу рядом с полигоном. Там сохранились развалины бывшего порохового склада-накопителя, куда всех приводили и заставляли раздеться, потому что одежда была в дефиците. Одежду потом раздавали чекистам, своим знакомым. Потом уже отводили к месту, оборудованному для расстрела, там есть место песчаное, их расстреливали, а, по некоторым сведениям, заставляли самих копать, я не знаю, правда это или нет.
Есть версия, что они потом были перезахоронены на краю Охтинского кладбища как безродные. И именно поэтому как не искали с помощью штифтов, нашли только четверых примерно.
В 2008 году ''Мемориал'' предложил создать в этом Ковалевском лесу музейно-мемориальный комплекс, и администрация президента РФ идею одобрила, хотя пока еще мало что сделано.
Но на мой взгляд, лучшим способом увековечить память было бы научное издание документов. А большинство материалов самого дела закрыты и находятся в архиве ФСБ. И, как следующий шаг, возможно было бы создание документированной истории организации, потому что общество должно сохранить добрую память о боровшихся с кровавым деспотическим режимом.
Иван Толстой: И на этом мы заканчиваем программу ПБ, посвященную сегодня 90-летию Таганцевского заговора в Петрограде. Рассказывал старший научный сотрудник петербургского отделения Института истории Владимир Юрьевич Черняев. С ним беседовала Ольга Поленова.
