Александр Генис: Миф о благородных дикарях питал воображение Старого Света, что полностью вытеснил жестокую реальность, о которой рассказывает только что вышедшая книга американского историка Бернарда Бэйлина. Это крайне необычное в наше политикорректное время исследование слушателям “Американского часа” представит ведущая нашего “Книжного обозрения” Марина Ефимова.
Bernard Bailyn. «The Barbarous Years. The Peopling of British North America: The Conflict of Civilizations», 1600-1675. Alfred A. Knopf, 2013
Бернард Бэйлин. «ВАРВАРСКИЕ ГОДЫ. Заселение английских регионов Северной Америки с 1600-го по 1675-й год. Конфликт цивилизаций»
Марина Ефимова: Своей книге «Варварские годы» старейший американский историк, лауреат двух Пулитцеровских премий Бернард Бэйлин дал длиннющий подзаголовок: «Заселение английских регионов Северной Америки с 1600-го по 1675-й годы: конфликт цивилизаций». Почему понадобилось такое подробное название, объясняет рецензент, тоже историк - проф. Ар.Би. Бернстайн:
Диктор: «В народной памяти вся ранняя отечественная история спрессовалась, и мы легко соединяем события, отстоявшие друг от друга лет на 100 – такие, как появление пилигримов (1620 год), суд над Салемскими ведьмами (1692 год) или деятельность Бенджамина Франклина (который только родился в 1706-м). Для среднего американца закладка первого европейского поселения и создание Декларации независимости находятся во времени где-то рядом, хотя этому поселению так же далеко до Декларации, как самой Декларации - до инаугурации президента Трумана».
Диктор: «Прибывшие в Америку англичане, голландцы, немцы, фламандцы, валлонцы, финны, шведы были людьми разных религий, традиций, языков, происходили из разных слоев общества. Но все они пытались воссоздать в новых - диких и варварских по их меркам - условиях привычный образ жизни. И отчаянно стремясь нормализовать ненормальную ситуацию, они разрушали нормальность жизни тех, в чей мир вторглись».
Марина Ефимова: Современный гуманный американец - на стороне хозяев континента – индейцев (которых он тоже часто валит в одну кучу: и оседлых, и кочевников; и мирные племена, и племена агрессивные, для которых война и до европейцев была праздником силы, хитрости и ловкости, а убийство – проверкой мужества). Жестокость, уже немыслимая для европейцев 17-го века, у индейцев была нормой. Солдат-англичанин – участник войны 1637-38 годов с племенем пекотов – написал в мемуарах:
Диктор: «Сейчас я стар и вскоре умру или естественной смертью, или как солдат, - на поле боя, с честью. Меня уже никто не посадит на кол, с меня с живого не сдерут кожу, от меня не будут отрезать по куску, жарить на костре и потом запихивать мне в горло, как делали эти люди... и, уверен, сделают опять, если Господь за наши грехи отдаст нас в их руки».
Марина Ефимова: По нынешним понятиям, судьба туземцев Северной Америки - на совести незваных гостей, до появления которых индейцы, несмотря на межплеменные войны, худо-бедно существовали веками. В Википедии, в кратком изложении войны колонистов с пекотами указано только число погибших и плененных индейцев – 700, а общее число погибших колонистов не упоминается – мол, туда им и дорога. Тем более, что в представлении гуманного американца первыми европейцами в Северной Америке были только два типа людей: искатели приключений и религиозные фанатики. Между тем, Бэйлин так описывает Джеймстаун – первое поселение в Вирджинии:
Диктор: «Смерть была повсюду. Колония началась как коммерческое предприятие фирмы Virginia Company. Но как только инвесторы поняли, что, в отличие от их представлений, Залив Чессапик не богат ни золотом, ни серебром и из него нет сквозного прохода в Тихий Океан, они стали лихорадочно спасать свои вложения. Судно за судном везли в Новый Свет наспех нанятых работников (среди них много подростков), абсолютно не готовых к суровой жизни колонии, часто не знакомых с условиями их контрактов, а иногда попросту похищенных вербовщиками. Каждая партия прибывала ради новой безумной затеи: виноделие, шелководство, производство стекла. Все идеи провалились, и компания в 1624 году объявила банкротство, предоставив работников их судьбе. К тому времени три четверти колонистов уже погибло: от голода (доведшего до каннибализм), от болезней, от волков, от индейских стрел».
Марина Ефимова: Уже во время так называемой «Резни 1622 года» от рук индейцев погибло 400 поселенцев – треть всего тогдашнего населения колонии. Даже если оставшиеся в живых рвались обратно, то как это можно было осуществить? Бэйлин приводит письмо юного Ричарда Фреторна родителям, написанное в 1623 году:
Диктор: «Нас оставили без всего – хоть грызи кору с деревьев, хоть ешь мох. Поэтому я прошу вас о помощи. Если бы вы слышали, как я, словно библейский Иов, проклинаю день, когда родился... Я не думал, что у человека может быть столько слёз, сколько льётся из моих глаз...»
Марина Ефимова: Известно, что через год Фреторна уже не было в живых. Но иммигранты продолжали прибывать. Вспомним, откуда: в Европе шла Тридцатилетняя война с 1618 по 1649 год, охватившая Чехию, Германию, Голландию, Швецию. В Англии в начале века – жестокие гонения Карла Первого на протестантов, в середине – гонения Кромвеля на католиков. Оттуда шла эмиграция религиозная.
Диктор: «Поселения Новой Англии то и дело воспламенялись святой яростью. При умеренной и разумной администрации, колония была вечно под угрозой протестов религиозных диссидентов и усовершенствователей всех сортов. Они постоянно обвиняли друг друга и даже иногда казнили за якобы ужасные преступления вроде анабаптизма или квакерства».
Марина Ефимова: Удивительно, что это Вавилонское столпотворение вылилось в конце концов в оплот веротерпимости и в правовое государство. Но в первые десятилетия европейцы только выживали: изыскивали, исхитрялись, трудились и защищались от нападений. Вирджиния выжила на табаке. А всего Бэйлин описывает три уцелевших региона, из которых и вышла «своеобразная культура Америки»:
Диктор: «Новая Англия - с ее американскими копиями английских деревень. На Юге - Джеймстаун, где отчаянная ситуация породила мелких землевладельцев-табаководов, считавших себя английскими джентри, хотя они были джентри чессапикскими. А отпрыском космополитических Нидерландов был Нью-Амстердам (вскоре ставший Нью-Йорком) с его уже тогда беспримерной культурно-этнической смесью. И у всех трёх - торговые нити через океан – феномен, который со временем приведет нас к нынешнему взаимосвязанному миру».
Марина Ефимова: Все эти с трудом выжившие колонии после многих обоюдных попыток взаимопонимания пришли в безнадежный конфликт с туземным населением:
Диктор: «Европейцы привезли странное понятие - право на собственность. Оно было основой их экономики, успеха, престижа, влияния. И именно это - особенно владение землей - было непонятно и неприемлемо для индейцев».
Марина Ефимова: Они не могли и не хотели перейти в одночасье к оседлой жизни - так же, как европейцы не могли снова стать номадами и вообще – вернуться к архаике. Это кардинальное несоответствие легло в основу неминуемого и неразрешимого «конфликта цивилизаций».
Все рецензенты книги «Варварские годы» чем-то в ней недовольны. Рецензент Нью-Йорк Таймс - отсутствием афро-американцев (хотя сам пишет, что до 1676 года их почти не было в Северной Америке). Рецензент из Гарварда считает, что автор несправедливо сосредотачивается на европейцах, а не на индейцах. Кто-то досадует, что в книге забыта Канада. Но при этом все они признают одно: Бернард Бэйлин, как никто до него, сумел оживить первые три четверти века новейшей американской истории. Один из рецензентов пишет: «Как будто там пожил».
