Марьяна Торочешникова: Право на необходимую оборону - такова тема сегодняшней передачи. Этой теме мы во многом обязаны истории, которая произошла в конце октября прошлого года, накануне празднования закрытия мотосезона в подмосковном Зеленограде. Там между членами мотоклубов "Три дороги" и "Ночные волки" произошла драка со стрельбой. Погиб 40-летний байкер Валерий Родителев. В убийстве обвиняют Юрия Некрасова, который утверждает, что вынужден был отстреливаться их охотничьего ружья в целях самообороны во время вооруженного налета "Ночных волков" на гаражные боксы "Трех дорог". "Ночные волки", в свою очередь, говорят, что их визит к байкерам из "Трех дорог" носил дружественный характер, и первой стрельбу затеяла как раз принимающая сторона. Это дело, которое пока не передано следователями в суд, стало поводом для нового витка дискуссии о практике применения в России положений Уголовного кодекса, связанных с правом на необходимую оборону. 37-я статья есть в Уголовном кодексе, которая предусматривает избавление человека от уголовного преследования в случае, если он действовал в рамках необходимой обороны, чтобы защитить себя, своих близких, свою жизнь.
Что и в каких случаях можно считать необходимой обороной? Почему российские следователи так неохотно прекращают уголовное преследование по 37-ой статье? Разобраться в этом попробуем с гостями в студии Радио Свобода.
У нас в гостях - адвокаты Юрий Костанов и Денис Ковалев.
Денис Ковалев сейчас представляет интересы Юрия Некрасова и пытается убедить следователей в том, чтобы переквалифицировать обвинение, предъявленное ему, "Предумышленное убийство из хулиганских побуждений", насколько я понимаю, защита утверждает, что это была самооборона. Истекающему кровью пострадавшему не оказалось никакой медицинской помощи, и именно поэтому, считают друзья Юрия Некрасова, он сам вполне адекватный отпор дал нападавшим, а в смерти Валерия Родителева нужно винить, скорее, тех людей, которые, забрав его с территории гаражного кооператива, не отвезли его сразу в больницу, потому что тогда его можно было бы спасти. И существует версия, что его не повезли, потому что боялись, что врачи увидят огнестрел, и начнутся неприятности.
Денис Ковалев: Да, по нашему мнению, испугались представители "Ночных волков" доставлять его в медучреждение, некоторое время самостоятельно пытались оказать медицинскую помощь пострадавшему и максимально долго не хотели придавать факт получения членом их клуба огнестрельного ранения огласке. С учетом тяжести полученного ранения квалифицированную медицинскую потерпевшему могли оказать только в больнице. При этом нами проводился следственный эксперимент: от места получения повреждения потерпевшим до медицинского учреждения, зеленоградской больницы, с учетом того, что это было ночное время суток, пробки отсутствуют, доставка пострадавшего заняла бы 10-15 минут. То есть вполне можно было бы оказать надлежащую медицинскую помощь Родителеву, и он был бы остаться жив, безусловно.
Марьяна Торочешникова: Но это не отменяет тот факт, что Юрий Некрасов в него стрелял. Почему он схватил ружье, а не забаррикадировался и не ждал, когда приедут полицейские и во всем разберутся?
Денис Ковалев: Нужно учитывать, что, во-первых, мой подзащитный ни ожидал того, что в отношении него будут совершены какие-то противоправные действия, потому что угрозы со стороны "Волков" звучали до этого, но их реализации никто не ожидал. Кроме того, нападение на представителей "Трех дорог" было совершено неожиданно, и с учетом ночного времени суток и того, что нападавших было несколько десятков человек, а людей, которых защищал мой подзащитный, было 9, этот гаражный кооператив был на некотором отшибе…
Марьяна Торочешникова: А он всегда носит с собой ружье?
Денис Ковалев: Ружье в этот момент у него оказалось случайно, он в этот день принес ружье в гараж в разобранном виде, чтобы подготовить его для представления в разрешительно-лицензионную систему города Зеленограда, чтобы продлить лицензию на право пользования данным оружием.
Марьяна Торочешникова: Юрий Артемьевич, насколько адекватна реакция человека, который сидит в гараже, в этот гараж начинают стучаться, а он вместо того, чтобы звать на помощь, звонить в полицию, начинает в этих людей стрелять из ружья?
Юрий Костанов: Вопрос первый – смотря как стучатся. Выстрелы, вероятно, были в дверь и снаружи. И непохоже, что эти дырки в двери снаружи сделаны тоже из огнестрельного оружия. Закон вообще не связывает необходимую оборону с обстоятельствами, можно ли позвать на помощь, нельзя позвать и так далее. Закон очень прост в этом смысле: каждый имеет право защищать себя или своих близких, или общественных интересы, вообще других людей, даже если в результате причиняется вред нападающим.
Марьяна Торочешникова: В таком случае многие преступники могут говорить, что они первые ни на кого не нападали, а просто оборонялись. Как тогда разделить?
Юрий Костанов: Как разделить – должен знать следователь, окончивший полный курс юридического вуза, его там учат специально. И если наши следователи сегодня этого не умеют, это наша беда, а их вина. Двоечники не украшают окружающий мир. И те следователи, которые не знают, как устанавливать обстоятельства дела, на нашу голову посажены, грубо говоря, мы их оплачиваем как налогоплательщики.
Марьяна Торочешникова: Но бывают вещи, которые непонятно как расценить. Если человек замахивается на вас кулаком, а у вас по какой-то причине в это время оказался кухонный нож, и вы этого человека, не дай бог, убили – это будет рассматриваться как необходимая оборона или превышение ее пределов?
Денис Ковалев: Здесь необходимо анализировать действия, которые предшествовали непосредственно нападению на лицо, которое защищается, необходимо учитывать обстоятельства, в которых осуществляется нападение, анализировать, с какими намерениями совершается то или иное действие. Вот в деле "Трех дорог" и "Ночных волков" изначально было понятно, что лица, которые прибыли в гаражный кооператив "Октябрьский", где находится база "Трех дорог", они прибыли явно не с мирными намерениями, и это подтверждается, в том числе, результатами осмотра места происшествия и свидетельскими показаниями, показаниями самих представителей клуба "Три дороги", записями видеокамер.
Марьяна Торочешникова: Да, на съемках видеокамеры, они есть на ЮТубе, видно, что у людей есть с собой дубинки, куски арматуры металлической, даже оружие.
Денис Ковалев: Огнестрельное оружие, безусловно, и все это видно. Соответственно, Некрасов изначально мог предполагать, что эти люди прибыли не с благими намерениями. Кроме того, с учетом того, что нападение было неожиданным, три члены клуба "Три дороги" были захвачены в плен, можно сказать, представителями нападавшего мотоклуба, были избиты, что подтверждается результатами медицинских экспертиз, с учетом того, что данное нападение было мотивировано борьбой с конкурирующим мотоклубом, все это говорит о том, что нападение было спланировано и подготовлено. По псевдопонятиям байкеров они считают, что в одном населенном пункте может быть только один мотоклуб, соответственно, один мотоклуб пытается унизить, оскорбить так или иначе представителей другого мотоклуба. Хотя до недавнего времени данные образования великолепно сосуществовали, организовывали совместные мероприятия, и конфликт развился буквально за несколько месяцев до нападения в результате того, что представители клуба "Три дороги" решили стать самостоятельным мотоклубом, самостоятельно осуществлять ту же общественную деятельность по популяризации мототехники, вот и все.
Марьяна Торочешникова: Юрий Артемьевич, полгода продолжается следствие, и понятно, что у Некрасова были все основания обороняться. Почему следователи не прекращают уголовное дело?
Юрий Костанов: Районный следователь явно заволокитил это дело. Если следователь сомневается и не может это сомнение устранить путем поиска новых доказательств, он обязан исходить из конституционного принципа презумпции невиновности. Не доказано – значит, не виноват, и дело надо прекращать. Он должен доказать умысел. Не Некрасов должен доказать свою невиновность, а обвиняющая сторона должна доказать, что он виноват. Все наше судопроизводство страдает обвинительным уклоном.
Марьяна Торочешникова: Денис, достаточно ли в деле доказательств того, что Некрасов убил Родителева преднамеренно, из хулиганских побуждений?
Денис Ковалев: По нашему мнению, доказательств того, что было совершено умышленное убийство, нет. В самого начала были установлены свидетели совершения нападения представителей мотоклуба "Ночные волки" на Юрия Некрасова и его товарищей. Было проведено четыре осмотра места происшествия, на протяжении двух суток проводились осмотры, в ходе которых были изъяты гильзы, холодное оружие, ножи, предметы, поврежденные нападавшими. Получили детализацию телефонных переговоров и выяснили, что никто из нападавшей стороны "Ночных волков" не вызывал "скорую помощь" и полицию, а Юрий Некрасов и люди, которые были с ним, подвергшись нападению, сразу же сообщили об этом в полицию, вызвали "скорую помощь". Сразу было понятно, что ни о каком умышленном убийстве речи быть не может. Даже из локализации повреждений у потерпевшего – низ живот – можно утверждать, что мой подзащитный не хотел убивать нападавшего, он защищался. Нам, чтобы добиться правовой оценки действий нападавших, нужно было 5 месяцев, мы писали во все инстанции жалобы, обжаловали бездействие следователей в суде. И только спустя 5 месяцев было возбуждено уголовное дело по факту совершения грабежа в отношении Юрия Некрасова и представителей клуба "Три дороги", они признаны потерпевшими.
На мой взгляд, правоприменительная практика, которая сложилась вокруг применения статьи 37-ой Уголовного кодекса Российской Федерации, в первую очередь обуславливается системой оценки деятельности следственных подразделений России. В частности, это отчетность постоянная, которая существует в системе Следственного комитета, помимо этого, деятельность следователя оценивается не по качеству расследования, а оценивается по показателям, которых он достиг на протяжении какого-то времени. И если изначально уголовное дело возбудили по убийству, соответственно, если в дальнейшем оно будет прекращено, есть основания полагать, что уголовное дело возбуждено было незаконно, и у лица, которое привлекается по данному уголовному делу к ответственности, появляется право на реабилитацию. А это говорит о том, что следователи и надзирающие прокуроры работали ненадлежащим образом. И эта цепочка влияет на бездействие по сути следственных органов.
Марьяна Торочешникова: Но мне, как простому человеку, важно, чтобы был наказан действительно виновный человек!
Юрий Костанов: Вот у меня дома лежат материалы о том, как судью лишили статуса, в том числе, за избыточную мягкость приговоров, избыточный либерализм… Это вот сейчас, начало 2013 года. Это судья, которая должен быть объективный и беспристрастный. Главный показатель оперативных служб – это раскрываемость. Как они раскрывают? Хватают ближайшего, кто рядом есть, и назначают виновным. А из этого выходят всякие Чикатило. За первый эпизод обычно привлекали невиновного человека, и серийные убийства продолжались. По делу о Чикатило расстреляли Кравченко такого, который недалеко жил. Верховный суд усомнился в приговоре, направил на новое рассмотрение, но областной суд все равно повторил расстрельный приговор. А Чикатило все убивал и насиловал. И это чудовищно! В Латвии было похожее дело, там до того, как приговор невиновному был исполнен, успели поймать действительного виновника. И там привлекали к ответственности следователей и даже прокуроров за халатность. В Белоруссии следователя за подобное дело вообще осудили. А в России – никого! Это общий тренд, как теперь говорят, общая психологическая установка всех наших правоохранительных органов: они всех обвиняемых рассматривают не как равноправного участника судопроизводства, а как объект для своей многотрудной деятельности.
Марьяна Торочешникова: Юрий Артемьевич, вы же сами начинали как следователь, и Денис начинал как следователь, и вы тоже таким образом относились к людям?
Юрий Костанов: Совсем недавно один из районных прокуроров Москвы мне сказал в сердцах: "Как я вам завидую, что вы работали не в этой прокуратуре!" Я начинал работать в 60-е годы, когда свежи были в памяти еще разоблачения культа личности, всех этих нарушений законности и так далее. И я даже конфликтовал со своим районным прокурором из-за того, что он заставлял меня арестовывать. Надо делать то, что делаешь, не оглядываясь на начальство. Единственное, на что надо оглядываться, - на закон.
Денис Ковалев: На мой взгляд, у следователя есть все полномочия, чтобы быть принципиальным. И уголовно-процессуальный закон это декларирует – независимость следователя. Но на данный момент, если ты слишком принципиален, тебе карьеру не сделать в следственных подразделениях. Существует масса внутриведомственных приказов и в полиции, и в Следственном комитете, которые заставляют следователей согласовывать принятие того или иного процессуального решения с вышестоящим руководством, с тем же аппаратом следственных подразделений на уровне субъекта. Поэтому для того, чтобы следователь принял то или иное решение, в том числе о приостановлении производства по делу либо прекращении уголовного преследования по реабилитирующим основаниям, следователь должен эти свои действия согласовывать с руководителем Следственного управления или его замом. То есть в данном случае ни о какой независимости следствия мы говорить не можем. Помимо этого, следователь также зависит от прокуратуры, потому что прокурор осуществляет надзор за предварительным расследованием. Здесь масса людей, которые контролируют, надзирают за работой следователя.
Юрий Костанов: Должен слегка поправить коллегу. Прокурор с образованием Следственного комитета утратил надзорные функции за следователем. Они пытаются потихонечку себе что-то восстановить, потому что следователь безнадзорным быть не должен. Следователь, который ни шагу не делает без согласия начальника, якобы подчинен надзору. Но вы же понимаете, что совершенно бессмысленно жаловаться начальнику следователя на те действия, которые следователь совершил по указанию того же начальника.
Марьяна Торочешникова: Говорили даже, что на это конкретное дело "Ночных волков" оказывается политическое давление, потому что якобы лидер "Волков", некий Хирург, друг Владимира Путина.
Юрий Костанов: Может, специально не оказывается, но в голове у них это сидит, безусловно. Следователь может действовать строго так, как записано в УПК, но для этого нужно обладать определенным мужеством, чтобы противостоять своим начальникам. Нам было легче. Вот я отказался от обвинения – прокурор области со мной месяц не здоровался. Хотя и тогда не приветствовались всякие прекращения дел и так далее, но последствия разные. Сегодня это сложнее. Вот Навальный – его судя, да, но судите тогда и тех, доказательства виновности которых он нашел. Они же спокойно продолжают заседать в Думе и принимают совершенно глупые законы, и я могу доказать, что большинство законов, самых ключевых для страны, которые ими приняты, абсолютный брак!
Марьяна Торочешникова: Денис, а почему так долго Юрий Некрасов сидит в следственном изоляторе? Продление сроков содержаний под стражей свыше 6 месяцев - это уже серьезная история...
Денис Ковалев: Следователь на протяжении шести месяцев выдвигает одни и те же аргументы, чтобы Некрасов находился под стражей, исключительно на основании тяжести обвинения в совершении указанного преступления. Хотя есть однозначная позиция Верховного суда, согласно которой на основании одной лишь тяжести инкриминируемого преступления нельзя человека содержать под стражей. Кроме того, следователь говорит о том, что Некрасов может оказать давление на свидетелей, хотя они были давно допрошены уже, на протяжении первого месяца, скрыться от следствия и суда, хотя Некрасов зарегистрирован в Москве, женат, имеет постоянную высокооплачиваемую работу. И московский суд признает это решение районного суда законным и обоснованным.
Марьяна Торочешникова: Перед следователем сейчас стоит дилемма. Если он сейчас прекратит дело по реабилитирующим основаниям, тогда у Некрасова появятся все основания требовать компенсации. Во-первых, чтобы включили институт реабилитации. Во-вторых, он может еще в рамках гражданского судопроизводства пойти и требовать каких-нибудь себе компенсаций, и следователя за это никто по голове не погладит. Поэтому, может быть, он сейчас ищет возможности довести дело до суда, чтобы в суде дали хотя бы тот срок, который Некрасов уже отсидел. А для этого Некрасову нужно посидеть чуть больше, чем полгода, чтобы суд потом мог дать ниже низшего. Это я пытаюсь логику понять просто...
Денис Ковалев: По такому составу, который инкриминирован моему подзащитному, наказание будет суровым, мы все это понимаем. Более того, это, безусловно, подсудность суда субъекта, то есть это Московский городской суд. Безусловно, это будет суд присяжных. Поэтому, я думаю, у следователя направить дело по такому составу в голове нет. Но почему на данный момент не переквалифицированы действия Некрасова, я сказать не могу. Нами подавались неоднократно ходатайства о переквалификации действий Некрасова и о прекращении уголовного преследования в отношении моего подзащитного. Мы неоднократно обращались с жалобами на представителей Следственного комитета при расследовании данного уголовного дела. Все наши жалобы оставлены без внимания. На протяжении двух месяцев никакие следственные действия с Некрасовым не проводятся, просто продлевается срок содержания под стражей, человек находится в следственном изоляторе. Пояснения представители Следственного комитета вам не дают.
Марьяна Торочешникова: А почему вы в суд не обращаетесь? Есть же возможность сейчас - обжаловать действия следователя в суде.
Денис Ковалев: Мы обжаловали даже бездействие в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса. А суд исходит из того, что следователь - процессуально независимое лицо, и мы, как сторона защиты, не имеем право и не можем настаивать на проведении того или иного следственного действия. И оценку действиям следователя даст его непосредственный руководитель либо при утверждении обвинительного заключения прокурор, насколько полно было расследовано уголовное дело.
Марьяна Торочешникова: Это замкнутый круг, и адвокат здесь является, по большому счету, декоративной фигурой. Руки не опускаются в такой ситуации?
Юрий Костанов: Когда меня об этом спрашивали студенты, я отвечаю очень просто. Во-первых, как бы мы с вами смотрели на врача, который оставляет без помощи безнадежно больного? Во-вторых, не всегда так происходит, иногда удается добиться оправдания и даже прекращения дела и так далее, иногда все-таки удается этого добиться. Может быть, не так часто. Перед присяжными это легче, потому что это нормальные люди, от сохи, что называется, у которых главное качество - житейская мудрость. И никто не может доказать, что профессор права или генерал юстиции умнее, разумнее, мудрее, чем портной, часовщик и так далее. Тем не менее, из-за большого процента оправданий жуткая атака идет на суд присяжных как раз, сужается их компетенция. И даже Конституционный суд не пошел нам навстречу, мы спорили с этим. Ну, что ж, сегодня такая судебная практика, такая судебная власть...
Марьяна Торочешникова: Я слышала от многих судей, которые ушли в отставку, что судьи страшно боятся оправдательных приговоров из-за возможных обвинений во взяточничестве.
Юрий Костанов: Это все еще идет от общей культуры, от воспитания, от принципиальности - всегда быть честным или иногда соврать, если тебе от этого легче.
Марьяна Торочешникова: Так что, если на меня идет верзила с ножом, табуретом или еще чем-то, что мне лучше делать - бежать и кричать или взять первое, что под руку попадется, и каким-то образом пытаться от него избавиться, от этого потенциального нападающего?
Денис Ковалев: Нужно попытаться избежать, безусловно, конфликтной ситуации, самого возникновения этой ситуации. Но если вам или вашим близким, вообще гражданам угрожает опасность, если вы совершаете действия по пресечению противоправных действий в отношении вас, то вред, который вы можете причинить, должен быть соразмерен тому вреду, который потенциально может быть вам причинен. Но если ситуация неожиданно возникает, и вы в силу тех или иных причин не можете адекватно оценить степень угрозы, которая возникла для вас, вы, безусловно, должны принять все меры для защиты вас, ваших близких. В любом случае закон должен быть на стороне человека, который защищается от преступного посягательства, - в идеале.
Юрий Костанов: Закон на вашей стороне, а вот правоприменители должны исполнять закон, но они не всегда это делают. Закон говорит о необходимости соблюдать определенные пределы обороны. Грубо говоря, если на вас замахиваются зонтиком, вы не должны выхватывать из кармана кинжал. Но когда непосредственная угроза вашей жизни или когда вы не можете ввиду неожиданности нападения сообразить, что происходит, вы не связаны понятием пределов необходимой обороны.
Марьяна Торочешникова: Если человек совершил какое-то противоправное действие, превысив необходимую оборону, это все-таки не предумышленное убийство, а это случилось в рамках превышения пределов необходимой обороны, и это какая-то более мягкая квалификация.
Юрий Костанов: Конечно.
Марьяна Торочешникова: Тогда почему в случае с тем же Некрасовым не хотят они прекращать дело по реабилитирующим основаниям?
Денис Ковалев: Все зависит от конкретных правоприменителей, от позиции конкретного человека, который принимает то или иное процессуальное решение. Более того, мы знаем, что такая проблема есть по применения статьи 37-ой. 27 сентября того года вышло постановление Пленума Верховного суда с разъяснениями этих позиций, где все четко и прямо прописано. Все зависит от конкретного следователя, все зависит от конкретного человека, который принимает процессуальные решения, конкретного судьи.
Марьяна Торочешникова: Но если он уже видит, что человек в предумышленном убийстве не виноват, и отпустить он его просто так не может, почему нельзя это каким-то образом оформить так, как будто это было превышение пределов необходимой обороны?
Денис Ковалев: В случае с Некрасовым это связано с тем, что если будут его действия квалифицированы по статье 108-ой Уголовного кодекса РФ "Совершение убийства при превышении пределов необходимой обороны", то это будет связано, безусловно, с изменением ему меры пресечения, то есть его необходимо будет отпускать на свободу, и в соответствии с внутриведомственным приказом следователь будет обязан согласовывать эти действия с вышестоящим руководством.
Марьяна Торочешникова: У вас есть какие-то надежды на изменения в этом деле в связи с тем, что его из Зеленоградского района передали сюда, в Москву?
Денис Ковалев: После наших многочисленных жалоб на бездействие следствия дело истребовало Главное следственное управление по городу Москве, сейчас уже на протяжении двух недель уголовное дело кем-либо не принято, оно находится в Управлении процессуального контроля на проверке... Так или иначе, Некрасов находится под стражей, в то время как дело пока еще никем формально не принято. Оно находится формально в производстве следователя следственного отдела по Зеленоградскому округу, но фактически уже на протяжении двух недель находится в Главном следственном управлении. 20 мая снова истекает срок содержания Некрасова под стражей, и наши жалобы руководством Следственного управления до сих пор игнорируются. То есть нам, как защите Некрасова, остается только жаловаться на бездействие следователей и заявлять ходатайства на то, что необходимы следственные действия.
Марьяна Торочешникова: Насколько я понимаю, и сами Байкеры как-то пытались вступиться, приезжали...
Денис Ковалев: Безусловно! Здесь большую роль играет супруга Юрия, Оксана, которая принимает все меры для того, чтобы спасти своего мужа. Организовываются массовые акции с участием мотоциклистов, соратников Юрия. Сам Юрий в свое время создавал волонтерские программы по поддержке мотоциклистов, в том числе и попавших в дорожно-транспортные происшествия. Поэтому, когда он сам попал в беду, многие люди захотели ему помочь. Вот с начала мотосезона, с апреля месяца, постоянно организовываются акции в поддержку Юрия Некрасова, в том числе и коллективные подачи жалоб в прокуратуру и Следственное управление, одиночное пикетирование. То есть мы пытаемся привлечь общественность к разрешению данного вопроса, потому что все основания для переквалификации действий Некрасова и прекращения уголовного дела имеются, и нужно просто, чтобы это дело попало к человеку волевому, честному, порядочному, который понимает, что своими действиями он определяет судьбу человека.
Марьяна Торочешникова: Остается только надеяться, что в российских следственных органах достаточно людей волевых, честных, порядочных и принципиальных, к которым может попасть любое уголовное дело, и они будут руководствоваться исключительно законом.
В эфире Радио Свобода прозвучала передача "Человек имеет право". Со мной в студии сегодня были адвокаты Юрий Костанов и Денис Ковалев.
Что и в каких случаях можно считать необходимой обороной? Почему российские следователи так неохотно прекращают уголовное преследование по 37-ой статье? Разобраться в этом попробуем с гостями в студии Радио Свобода.
У нас в гостях - адвокаты Юрий Костанов и Денис Ковалев.
Денис Ковалев сейчас представляет интересы Юрия Некрасова и пытается убедить следователей в том, чтобы переквалифицировать обвинение, предъявленное ему, "Предумышленное убийство из хулиганских побуждений", насколько я понимаю, защита утверждает, что это была самооборона. Истекающему кровью пострадавшему не оказалось никакой медицинской помощи, и именно поэтому, считают друзья Юрия Некрасова, он сам вполне адекватный отпор дал нападавшим, а в смерти Валерия Родителева нужно винить, скорее, тех людей, которые, забрав его с территории гаражного кооператива, не отвезли его сразу в больницу, потому что тогда его можно было бы спасти. И существует версия, что его не повезли, потому что боялись, что врачи увидят огнестрел, и начнутся неприятности.
Денис Ковалев: Да, по нашему мнению, испугались представители "Ночных волков" доставлять его в медучреждение, некоторое время самостоятельно пытались оказать медицинскую помощь пострадавшему и максимально долго не хотели придавать факт получения членом их клуба огнестрельного ранения огласке. С учетом тяжести полученного ранения квалифицированную медицинскую потерпевшему могли оказать только в больнице. При этом нами проводился следственный эксперимент: от места получения повреждения потерпевшим до медицинского учреждения, зеленоградской больницы, с учетом того, что это было ночное время суток, пробки отсутствуют, доставка пострадавшего заняла бы 10-15 минут. То есть вполне можно было бы оказать надлежащую медицинскую помощь Родителеву, и он был бы остаться жив, безусловно.
Марьяна Торочешникова: Но это не отменяет тот факт, что Юрий Некрасов в него стрелял. Почему он схватил ружье, а не забаррикадировался и не ждал, когда приедут полицейские и во всем разберутся?
Денис Ковалев: Нужно учитывать, что, во-первых, мой подзащитный ни ожидал того, что в отношении него будут совершены какие-то противоправные действия, потому что угрозы со стороны "Волков" звучали до этого, но их реализации никто не ожидал. Кроме того, нападение на представителей "Трех дорог" было совершено неожиданно, и с учетом ночного времени суток и того, что нападавших было несколько десятков человек, а людей, которых защищал мой подзащитный, было 9, этот гаражный кооператив был на некотором отшибе…
Марьяна Торочешникова: А он всегда носит с собой ружье?
Денис Ковалев: Ружье в этот момент у него оказалось случайно, он в этот день принес ружье в гараж в разобранном виде, чтобы подготовить его для представления в разрешительно-лицензионную систему города Зеленограда, чтобы продлить лицензию на право пользования данным оружием.
Марьяна Торочешникова: Юрий Артемьевич, насколько адекватна реакция человека, который сидит в гараже, в этот гараж начинают стучаться, а он вместо того, чтобы звать на помощь, звонить в полицию, начинает в этих людей стрелять из ружья?
Юрий Костанов: Вопрос первый – смотря как стучатся. Выстрелы, вероятно, были в дверь и снаружи. И непохоже, что эти дырки в двери снаружи сделаны тоже из огнестрельного оружия. Закон вообще не связывает необходимую оборону с обстоятельствами, можно ли позвать на помощь, нельзя позвать и так далее. Закон очень прост в этом смысле: каждый имеет право защищать себя или своих близких, или общественных интересы, вообще других людей, даже если в результате причиняется вред нападающим.
Марьяна Торочешникова: В таком случае многие преступники могут говорить, что они первые ни на кого не нападали, а просто оборонялись. Как тогда разделить?
Юрий Костанов: Как разделить – должен знать следователь, окончивший полный курс юридического вуза, его там учат специально. И если наши следователи сегодня этого не умеют, это наша беда, а их вина. Двоечники не украшают окружающий мир. И те следователи, которые не знают, как устанавливать обстоятельства дела, на нашу голову посажены, грубо говоря, мы их оплачиваем как налогоплательщики.
Марьяна Торочешникова: Но бывают вещи, которые непонятно как расценить. Если человек замахивается на вас кулаком, а у вас по какой-то причине в это время оказался кухонный нож, и вы этого человека, не дай бог, убили – это будет рассматриваться как необходимая оборона или превышение ее пределов?
Денис Ковалев: Здесь необходимо анализировать действия, которые предшествовали непосредственно нападению на лицо, которое защищается, необходимо учитывать обстоятельства, в которых осуществляется нападение, анализировать, с какими намерениями совершается то или иное действие. Вот в деле "Трех дорог" и "Ночных волков" изначально было понятно, что лица, которые прибыли в гаражный кооператив "Октябрьский", где находится база "Трех дорог", они прибыли явно не с мирными намерениями, и это подтверждается, в том числе, результатами осмотра места происшествия и свидетельскими показаниями, показаниями самих представителей клуба "Три дороги", записями видеокамер.
Марьяна Торочешникова: Да, на съемках видеокамеры, они есть на ЮТубе, видно, что у людей есть с собой дубинки, куски арматуры металлической, даже оружие.
Денис Ковалев: Огнестрельное оружие, безусловно, и все это видно. Соответственно, Некрасов изначально мог предполагать, что эти люди прибыли не с благими намерениями. Кроме того, с учетом того, что нападение было неожиданным, три члены клуба "Три дороги" были захвачены в плен, можно сказать, представителями нападавшего мотоклуба, были избиты, что подтверждается результатами медицинских экспертиз, с учетом того, что данное нападение было мотивировано борьбой с конкурирующим мотоклубом, все это говорит о том, что нападение было спланировано и подготовлено. По псевдопонятиям байкеров они считают, что в одном населенном пункте может быть только один мотоклуб, соответственно, один мотоклуб пытается унизить, оскорбить так или иначе представителей другого мотоклуба. Хотя до недавнего времени данные образования великолепно сосуществовали, организовывали совместные мероприятия, и конфликт развился буквально за несколько месяцев до нападения в результате того, что представители клуба "Три дороги" решили стать самостоятельным мотоклубом, самостоятельно осуществлять ту же общественную деятельность по популяризации мототехники, вот и все.
Марьяна Торочешникова: Юрий Артемьевич, полгода продолжается следствие, и понятно, что у Некрасова были все основания обороняться. Почему следователи не прекращают уголовное дело?
Юрий Костанов: Районный следователь явно заволокитил это дело. Если следователь сомневается и не может это сомнение устранить путем поиска новых доказательств, он обязан исходить из конституционного принципа презумпции невиновности. Не доказано – значит, не виноват, и дело надо прекращать. Он должен доказать умысел. Не Некрасов должен доказать свою невиновность, а обвиняющая сторона должна доказать, что он виноват. Все наше судопроизводство страдает обвинительным уклоном.
Марьяна Торочешникова: Денис, достаточно ли в деле доказательств того, что Некрасов убил Родителева преднамеренно, из хулиганских побуждений?
Денис Ковалев: По нашему мнению, доказательств того, что было совершено умышленное убийство, нет. В самого начала были установлены свидетели совершения нападения представителей мотоклуба "Ночные волки" на Юрия Некрасова и его товарищей. Было проведено четыре осмотра места происшествия, на протяжении двух суток проводились осмотры, в ходе которых были изъяты гильзы, холодное оружие, ножи, предметы, поврежденные нападавшими. Получили детализацию телефонных переговоров и выяснили, что никто из нападавшей стороны "Ночных волков" не вызывал "скорую помощь" и полицию, а Юрий Некрасов и люди, которые были с ним, подвергшись нападению, сразу же сообщили об этом в полицию, вызвали "скорую помощь". Сразу было понятно, что ни о каком умышленном убийстве речи быть не может. Даже из локализации повреждений у потерпевшего – низ живот – можно утверждать, что мой подзащитный не хотел убивать нападавшего, он защищался. Нам, чтобы добиться правовой оценки действий нападавших, нужно было 5 месяцев, мы писали во все инстанции жалобы, обжаловали бездействие следователей в суде. И только спустя 5 месяцев было возбуждено уголовное дело по факту совершения грабежа в отношении Юрия Некрасова и представителей клуба "Три дороги", они признаны потерпевшими.
На мой взгляд, правоприменительная практика, которая сложилась вокруг применения статьи 37-ой Уголовного кодекса Российской Федерации, в первую очередь обуславливается системой оценки деятельности следственных подразделений России. В частности, это отчетность постоянная, которая существует в системе Следственного комитета, помимо этого, деятельность следователя оценивается не по качеству расследования, а оценивается по показателям, которых он достиг на протяжении какого-то времени. И если изначально уголовное дело возбудили по убийству, соответственно, если в дальнейшем оно будет прекращено, есть основания полагать, что уголовное дело возбуждено было незаконно, и у лица, которое привлекается по данному уголовному делу к ответственности, появляется право на реабилитацию. А это говорит о том, что следователи и надзирающие прокуроры работали ненадлежащим образом. И эта цепочка влияет на бездействие по сути следственных органов.
Марьяна Торочешникова: Но мне, как простому человеку, важно, чтобы был наказан действительно виновный человек!
Юрий Костанов: Вот у меня дома лежат материалы о том, как судью лишили статуса, в том числе, за избыточную мягкость приговоров, избыточный либерализм… Это вот сейчас, начало 2013 года. Это судья, которая должен быть объективный и беспристрастный. Главный показатель оперативных служб – это раскрываемость. Как они раскрывают? Хватают ближайшего, кто рядом есть, и назначают виновным. А из этого выходят всякие Чикатило. За первый эпизод обычно привлекали невиновного человека, и серийные убийства продолжались. По делу о Чикатило расстреляли Кравченко такого, который недалеко жил. Верховный суд усомнился в приговоре, направил на новое рассмотрение, но областной суд все равно повторил расстрельный приговор. А Чикатило все убивал и насиловал. И это чудовищно! В Латвии было похожее дело, там до того, как приговор невиновному был исполнен, успели поймать действительного виновника. И там привлекали к ответственности следователей и даже прокуроров за халатность. В Белоруссии следователя за подобное дело вообще осудили. А в России – никого! Это общий тренд, как теперь говорят, общая психологическая установка всех наших правоохранительных органов: они всех обвиняемых рассматривают не как равноправного участника судопроизводства, а как объект для своей многотрудной деятельности.
Марьяна Торочешникова: Юрий Артемьевич, вы же сами начинали как следователь, и Денис начинал как следователь, и вы тоже таким образом относились к людям?
Юрий Костанов: Совсем недавно один из районных прокуроров Москвы мне сказал в сердцах: "Как я вам завидую, что вы работали не в этой прокуратуре!" Я начинал работать в 60-е годы, когда свежи были в памяти еще разоблачения культа личности, всех этих нарушений законности и так далее. И я даже конфликтовал со своим районным прокурором из-за того, что он заставлял меня арестовывать. Надо делать то, что делаешь, не оглядываясь на начальство. Единственное, на что надо оглядываться, - на закон.
Денис Ковалев: На мой взгляд, у следователя есть все полномочия, чтобы быть принципиальным. И уголовно-процессуальный закон это декларирует – независимость следователя. Но на данный момент, если ты слишком принципиален, тебе карьеру не сделать в следственных подразделениях. Существует масса внутриведомственных приказов и в полиции, и в Следственном комитете, которые заставляют следователей согласовывать принятие того или иного процессуального решения с вышестоящим руководством, с тем же аппаратом следственных подразделений на уровне субъекта. Поэтому для того, чтобы следователь принял то или иное решение, в том числе о приостановлении производства по делу либо прекращении уголовного преследования по реабилитирующим основаниям, следователь должен эти свои действия согласовывать с руководителем Следственного управления или его замом. То есть в данном случае ни о какой независимости следствия мы говорить не можем. Помимо этого, следователь также зависит от прокуратуры, потому что прокурор осуществляет надзор за предварительным расследованием. Здесь масса людей, которые контролируют, надзирают за работой следователя.
Юрий Костанов: Должен слегка поправить коллегу. Прокурор с образованием Следственного комитета утратил надзорные функции за следователем. Они пытаются потихонечку себе что-то восстановить, потому что следователь безнадзорным быть не должен. Следователь, который ни шагу не делает без согласия начальника, якобы подчинен надзору. Но вы же понимаете, что совершенно бессмысленно жаловаться начальнику следователя на те действия, которые следователь совершил по указанию того же начальника.
Марьяна Торочешникова: Говорили даже, что на это конкретное дело "Ночных волков" оказывается политическое давление, потому что якобы лидер "Волков", некий Хирург, друг Владимира Путина.
Юрий Костанов: Может, специально не оказывается, но в голове у них это сидит, безусловно. Следователь может действовать строго так, как записано в УПК, но для этого нужно обладать определенным мужеством, чтобы противостоять своим начальникам. Нам было легче. Вот я отказался от обвинения – прокурор области со мной месяц не здоровался. Хотя и тогда не приветствовались всякие прекращения дел и так далее, но последствия разные. Сегодня это сложнее. Вот Навальный – его судя, да, но судите тогда и тех, доказательства виновности которых он нашел. Они же спокойно продолжают заседать в Думе и принимают совершенно глупые законы, и я могу доказать, что большинство законов, самых ключевых для страны, которые ими приняты, абсолютный брак!
Марьяна Торочешникова: Денис, а почему так долго Юрий Некрасов сидит в следственном изоляторе? Продление сроков содержаний под стражей свыше 6 месяцев - это уже серьезная история...
Денис Ковалев: Следователь на протяжении шести месяцев выдвигает одни и те же аргументы, чтобы Некрасов находился под стражей, исключительно на основании тяжести обвинения в совершении указанного преступления. Хотя есть однозначная позиция Верховного суда, согласно которой на основании одной лишь тяжести инкриминируемого преступления нельзя человека содержать под стражей. Кроме того, следователь говорит о том, что Некрасов может оказать давление на свидетелей, хотя они были давно допрошены уже, на протяжении первого месяца, скрыться от следствия и суда, хотя Некрасов зарегистрирован в Москве, женат, имеет постоянную высокооплачиваемую работу. И московский суд признает это решение районного суда законным и обоснованным.
Марьяна Торочешникова: Перед следователем сейчас стоит дилемма. Если он сейчас прекратит дело по реабилитирующим основаниям, тогда у Некрасова появятся все основания требовать компенсации. Во-первых, чтобы включили институт реабилитации. Во-вторых, он может еще в рамках гражданского судопроизводства пойти и требовать каких-нибудь себе компенсаций, и следователя за это никто по голове не погладит. Поэтому, может быть, он сейчас ищет возможности довести дело до суда, чтобы в суде дали хотя бы тот срок, который Некрасов уже отсидел. А для этого Некрасову нужно посидеть чуть больше, чем полгода, чтобы суд потом мог дать ниже низшего. Это я пытаюсь логику понять просто...
Денис Ковалев: По такому составу, который инкриминирован моему подзащитному, наказание будет суровым, мы все это понимаем. Более того, это, безусловно, подсудность суда субъекта, то есть это Московский городской суд. Безусловно, это будет суд присяжных. Поэтому, я думаю, у следователя направить дело по такому составу в голове нет. Но почему на данный момент не переквалифицированы действия Некрасова, я сказать не могу. Нами подавались неоднократно ходатайства о переквалификации действий Некрасова и о прекращении уголовного преследования в отношении моего подзащитного. Мы неоднократно обращались с жалобами на представителей Следственного комитета при расследовании данного уголовного дела. Все наши жалобы оставлены без внимания. На протяжении двух месяцев никакие следственные действия с Некрасовым не проводятся, просто продлевается срок содержания под стражей, человек находится в следственном изоляторе. Пояснения представители Следственного комитета вам не дают.
Марьяна Торочешникова: А почему вы в суд не обращаетесь? Есть же возможность сейчас - обжаловать действия следователя в суде.
Денис Ковалев: Мы обжаловали даже бездействие в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса. А суд исходит из того, что следователь - процессуально независимое лицо, и мы, как сторона защиты, не имеем право и не можем настаивать на проведении того или иного следственного действия. И оценку действиям следователя даст его непосредственный руководитель либо при утверждении обвинительного заключения прокурор, насколько полно было расследовано уголовное дело.
Марьяна Торочешникова: Это замкнутый круг, и адвокат здесь является, по большому счету, декоративной фигурой. Руки не опускаются в такой ситуации?
Юрий Костанов: Когда меня об этом спрашивали студенты, я отвечаю очень просто. Во-первых, как бы мы с вами смотрели на врача, который оставляет без помощи безнадежно больного? Во-вторых, не всегда так происходит, иногда удается добиться оправдания и даже прекращения дела и так далее, иногда все-таки удается этого добиться. Может быть, не так часто. Перед присяжными это легче, потому что это нормальные люди, от сохи, что называется, у которых главное качество - житейская мудрость. И никто не может доказать, что профессор права или генерал юстиции умнее, разумнее, мудрее, чем портной, часовщик и так далее. Тем не менее, из-за большого процента оправданий жуткая атака идет на суд присяжных как раз, сужается их компетенция. И даже Конституционный суд не пошел нам навстречу, мы спорили с этим. Ну, что ж, сегодня такая судебная практика, такая судебная власть...
Марьяна Торочешникова: Я слышала от многих судей, которые ушли в отставку, что судьи страшно боятся оправдательных приговоров из-за возможных обвинений во взяточничестве.
Юрий Костанов: Это все еще идет от общей культуры, от воспитания, от принципиальности - всегда быть честным или иногда соврать, если тебе от этого легче.
Марьяна Торочешникова: Так что, если на меня идет верзила с ножом, табуретом или еще чем-то, что мне лучше делать - бежать и кричать или взять первое, что под руку попадется, и каким-то образом пытаться от него избавиться, от этого потенциального нападающего?
Денис Ковалев: Нужно попытаться избежать, безусловно, конфликтной ситуации, самого возникновения этой ситуации. Но если вам или вашим близким, вообще гражданам угрожает опасность, если вы совершаете действия по пресечению противоправных действий в отношении вас, то вред, который вы можете причинить, должен быть соразмерен тому вреду, который потенциально может быть вам причинен. Но если ситуация неожиданно возникает, и вы в силу тех или иных причин не можете адекватно оценить степень угрозы, которая возникла для вас, вы, безусловно, должны принять все меры для защиты вас, ваших близких. В любом случае закон должен быть на стороне человека, который защищается от преступного посягательства, - в идеале.
Юрий Костанов: Закон на вашей стороне, а вот правоприменители должны исполнять закон, но они не всегда это делают. Закон говорит о необходимости соблюдать определенные пределы обороны. Грубо говоря, если на вас замахиваются зонтиком, вы не должны выхватывать из кармана кинжал. Но когда непосредственная угроза вашей жизни или когда вы не можете ввиду неожиданности нападения сообразить, что происходит, вы не связаны понятием пределов необходимой обороны.
Марьяна Торочешникова: Если человек совершил какое-то противоправное действие, превысив необходимую оборону, это все-таки не предумышленное убийство, а это случилось в рамках превышения пределов необходимой обороны, и это какая-то более мягкая квалификация.
Юрий Костанов: Конечно.
Марьяна Торочешникова: Тогда почему в случае с тем же Некрасовым не хотят они прекращать дело по реабилитирующим основаниям?
Денис Ковалев: Все зависит от конкретных правоприменителей, от позиции конкретного человека, который принимает то или иное процессуальное решение. Более того, мы знаем, что такая проблема есть по применения статьи 37-ой. 27 сентября того года вышло постановление Пленума Верховного суда с разъяснениями этих позиций, где все четко и прямо прописано. Все зависит от конкретного следователя, все зависит от конкретного человека, который принимает процессуальные решения, конкретного судьи.
Марьяна Торочешникова: Но если он уже видит, что человек в предумышленном убийстве не виноват, и отпустить он его просто так не может, почему нельзя это каким-то образом оформить так, как будто это было превышение пределов необходимой обороны?
Денис Ковалев: В случае с Некрасовым это связано с тем, что если будут его действия квалифицированы по статье 108-ой Уголовного кодекса РФ "Совершение убийства при превышении пределов необходимой обороны", то это будет связано, безусловно, с изменением ему меры пресечения, то есть его необходимо будет отпускать на свободу, и в соответствии с внутриведомственным приказом следователь будет обязан согласовывать эти действия с вышестоящим руководством.
Марьяна Торочешникова: У вас есть какие-то надежды на изменения в этом деле в связи с тем, что его из Зеленоградского района передали сюда, в Москву?
Денис Ковалев: После наших многочисленных жалоб на бездействие следствия дело истребовало Главное следственное управление по городу Москве, сейчас уже на протяжении двух недель уголовное дело кем-либо не принято, оно находится в Управлении процессуального контроля на проверке... Так или иначе, Некрасов находится под стражей, в то время как дело пока еще никем формально не принято. Оно находится формально в производстве следователя следственного отдела по Зеленоградскому округу, но фактически уже на протяжении двух недель находится в Главном следственном управлении. 20 мая снова истекает срок содержания Некрасова под стражей, и наши жалобы руководством Следственного управления до сих пор игнорируются. То есть нам, как защите Некрасова, остается только жаловаться на бездействие следователей и заявлять ходатайства на то, что необходимы следственные действия.
Марьяна Торочешникова: Насколько я понимаю, и сами Байкеры как-то пытались вступиться, приезжали...
Денис Ковалев: Безусловно! Здесь большую роль играет супруга Юрия, Оксана, которая принимает все меры для того, чтобы спасти своего мужа. Организовываются массовые акции с участием мотоциклистов, соратников Юрия. Сам Юрий в свое время создавал волонтерские программы по поддержке мотоциклистов, в том числе и попавших в дорожно-транспортные происшествия. Поэтому, когда он сам попал в беду, многие люди захотели ему помочь. Вот с начала мотосезона, с апреля месяца, постоянно организовываются акции в поддержку Юрия Некрасова, в том числе и коллективные подачи жалоб в прокуратуру и Следственное управление, одиночное пикетирование. То есть мы пытаемся привлечь общественность к разрешению данного вопроса, потому что все основания для переквалификации действий Некрасова и прекращения уголовного дела имеются, и нужно просто, чтобы это дело попало к человеку волевому, честному, порядочному, который понимает, что своими действиями он определяет судьбу человека.
Марьяна Торочешникова: Остается только надеяться, что в российских следственных органах достаточно людей волевых, честных, порядочных и принципиальных, к которым может попасть любое уголовное дело, и они будут руководствоваться исключительно законом.
В эфире Радио Свобода прозвучала передача "Человек имеет право". Со мной в студии сегодня были адвокаты Юрий Костанов и Денис Ковалев.
