Когда я был в классе 9-м, мне очень нравилась одна девушка, а я очень нравился ее маме. Такое бывает. Они уезжали в Америку, но были при этом сионистами. Такое тоже бывает. И мама, пытаясь меня приобщить, ставила сестёр Сестер Бэрри. Я слушал, открыв рот.
Она говорила: – Нравится?
Я говорю: – Очень. – Ну, видите, вы чувствуете себя евреем.
А я чувствовал себя пионером-интернационалистом. О том, что я еврей, мне сообщили одноклассники в доступной форме. В нашей семье это не имело никакого значения.
Она говорила: – Вы чувствуете, что вы еврей? – Да. – Ответил я ей совершенно честно. Я только не сказал ей, что когда я слушаю Армстронга, я чувствую себя негром, а когда я слушаю Россини, я чувствую себя итальянцем.
«Поклонницы Лемешева»
Воспоминания о музыкальной жизни Москвы в 50-60-ые годы прошлого века
«Наши современники»
Чешский переводчик русской поэзии Милан Дворжак
"Радиоантология современной русской поэзии"
Стихи Георгия Ефремова
Радиоэссе «Благородная гниль»
Трезвенник, отложи эту книгу, она адресована не тебе, если, разумеется, ты не собираешься изменить своим убеждениям.
Я прочёл эту книгу взахлёб. И ещё полдюжины подобных книг, найденных в лондонской букинистической лавке. Они были свалены в углу, их коленкоровые обложки покоробились и заплесневели, страницы слежались, матерчатые закладки истлели. Торговал этой трухлятиной букинист, которого я знаю много лет. Когда я впервые зашёл в его лавку в Хэмпстеде, он, учуяв мой русский акцент, сказал по-английски, чеканя русские слова: "Есть только "Ц е м е н т" Г л а д к о в а". "Свой" ,- подумал я.. И не ошибся. На этот раз он сразу кивнул на старые книжки о вине и, как бы извиняясь, пояснил: "Видно, держали в погребе... Но это ведь по вашей части?".
Винные критики стали подлинными профессионалами только в начале 80-х годов прошлого века. Прежде эта профессия не приносила постоянного дохода. В наши дни винный критик может зарабатывать не меньше театрального рецензента или музыковеда. Я охотно читаю винные колонки в газетах и журналах: чаще всего это дельные развёрнутые советы с перечнем имён, географических названий, цен. Профессионалы пишут о том, о чём нужно и должно писать. Другое дело – дилетанты. Эти пишут о том, что их волнует, что им нравится, от чего они без ума. Больше двух тысяч лет о вине писали дилетанты: любомудры, историки, лекари, адвокаты, негоцианты, садоводы, алхимики. В последние два столетия чаще всего это была литература, написанная джентльменами для джентльменов. У этой литературы есть свои классики, но куда больше – заслуженно забытых сочинителей. Классиков я люблю, а сочинители – моя слабость. Мне по душе их почти игрушечная винная ойкумена, узкие винные горизонты. На их карте есть лишь три материка: Бургундия, Бордо, Шампань. Мадера, малага, портвейн, рейнские, мозельские вина упоминаются, но лишь вскользь. На этой же карте есть место морям и океанам, но оценивают их по винной шкале: Индийский – жаркий, для вина в трюме губительный, а пылающее Красное море для вина просто гибельно: везёшь вино, а привозишь сироп.
Тон книг, написанных сочинителями, - покровительственно-дидактический. Читателя журят за невежество, но при этом не выставляют за дверь.
Знаете ли вы, что хорошие вина следует оценивать синтетически, а не аналитически?! Урожаи 1884, 1889, 1893, 1989, 1900, 1904, 1906, 1911, 1914 были чрезвычайно благотворными для шампанских вин. Запомнили? За день до званого обеда хозяин спускается в погреб, кладёт бутылки горизонтально в корзинку и подымается наверх. В столовой медленно перемещает их в вертикальное положение, с тем чтобы осадок опустился по стенкам бутылки на дно. Всё последующее время бутылки держат в помещении при температуре 68 градусов по Фаренгейту. Было бы логично сначала выпить Cote-de-Nuits 1904 года, а уж после Medoc 1875. Но не тут-то было! Молодое вино способно затмить старое, если его подадут сразу же после старого. Как же поступить? Выход есть. Выпейте между ними какое-нибудь скромное вино, и тогда Medoc не проиграет в сравнении с могучим молодым предшественником! Театралы утверждают: в хорошей пьесе каждый новый акт должен стоять на плечах предшествующего, и всё должно завершиться crescendo. Вот так и с винами: каждое последующее поднимается ступенькой выше, чтобы вы не сожалели об утратах. Да, и вот ещё что: с одним и тем же блюдом не мешайте бордо и бургундское. Начинайте с бордо, поскольку бургундское лучше сочетается с дичью и гусиным паштетом, которым предшествуют курятина и мясо от мясника. А коньяки, сынок, надо жевать. Буквально. Как кровавый бифштекс. И не вздумай курить перед едой. Табак убивает все винные ароматы. Не веришь? Тогда проделай такой опыт. В бокал с вином выдохни дым. Когда он рассеется, понюхай вино. От его аромата ничего не останется. Тут не только вино потеряет сознание: дым сильней даже коньяка и арманьяка.
Как правило, сочинители – убеждённые антропоморфисты. То и дело забываешь, о чём они пишут.
Сударь, вы перепутали Medoc 1912 и 1914? Но вино узнать так же просто, как человека. Узнаём же мы людей по походке, форме черепа, разрезу глаз, выражению лица, линии рта, ушей. Благодаря урокам музыки человек развивает слух и сходу способен отличить Бетховена и Люлли от Моцарта и Вагнера. Просвещённый глаз тотчас видит кисти какого художника принадлежит та или иная картина: Рембрандта, Веласкеса или Гойи. Вкусу тоже обучают. У вина, как у человека, есть возраст: детство, зрелость, старость. Есть вина, которые особенно хороши в юности, например, божоле. Бордо неотразимо на закате дней, и этот закат куда привлекательней юности. О пожилых женщинах порой говорят: "Можно только представить себе, как она была хороша в молодости!". Заблуждение. Да не была она милашкой. И только возраст вдохнул в неё обаяние, которое порождает иллюзию о былой привлекательности. Время проявляет истинные свойства, а возраст подчёркивает недостатки. На солнцепёке виноград может получить солнечный удар или страдать от жажды до стона, до хрипа...
Теперь так не напишешь. А если напишешь, то редактор тебя взашей погонит, а читатель на смех подымет. Пафос в наши дни стал синонимом дурного вкуса. Но сочинителям было наплевать на ироничные ухмылки, подтрунивание, перемигивание.
Да, это не вино, а солнце в бутылке! ... Мы откупорили Medoc 1848 и 1864 ровно в восемь вечера...Разве Lafite 1864 уступает Musigue 1869? Ни на йоту. Это дело вкуса и не более...Узнавание вина – это способность назвать год урожая, сорт винограда, провинцию – откуда оно родом-племенем. Вот это – Lafite 1870, а это – Margaux 1875!
К началу шестидесятых минувшего века пафос окончательно выдохся. Вино пошло, потекло в массы. В английских пабаха и ресторанах его начали отпускать бокалами. Женщины сменили джин с соком на эротичный бокал красного сухого. Супермаркеты открыли винные отделы, сбили цены. Представительницы среднего класса, прежде сторонившиеся винных лавок с их подчёркнуто мужским духом, принялись загружать тележки супермаркетным вином с броскими ярлыками. Критики стали частью винной индустрии и перестали смело к р и т и к о в а т ь. Некоторые занялись виноторговлей. Новое время решительно потеснило дилетантов, а от их книг осталось лишь мокрое место, горка трухлятины.
"Трезвенник, отложи эту книгу"...- так писал в конце двадцатых сочинитель Поль де Кассаньяк. Книга называлась "Вина Франции". На английский её перевели в 1936 году.
Благородная плесень
Осень – это личность, ослепительная, окружённая ореолом света. Она неторопливо бродит полями. Солнце понемногу теряет силы, но его лучи наливаются румянцем. Чем меньше у осени сил, тем она прекрасней. Она с удовольствием раскрывает цветы, самые прелестные, самые душистые. Она ласкает виноградные кисти. В такие мгновения виноградарь раздвигает листья, чтобы каждой ягоде досталась частица света и тепла. После виноград краснеет, становится ржавым. Ягоды трескаются, сочатся сладкой влагой, и если погода благосклонна, гроздья покрываются бледно-зелёным пушком, который осыпается при малейшем прикосновении и который принято называть "благородной гнилью" (pourriture noble).
