Елена Рыковцева: Событие у нас сегодня радостное, не часто приходится такие события представлять. Вот он гость — Александр Минкин, носитель благой вести. Сегодня Александр выиграл суд у фонда «Федерация». Эта эпопея продолжается больше двух лет, он уже судился с президентом этого фонда Владимиром Киселевым, который упрекнул его в том, что...
Александр Минкин: Потребовал защитить его честь и достоинство и проиграл.
Елена Рыковцева: Ваша заметка называлась «Путина обокрали» — тут нужно уточнить для тех, кто не помнит, что был благотворительный концерт, который организовывал фонд «Федерация» в пользу больных детей, в котором участвовал Путин, что-то пел, "С чего начинается Родина"...
Александр Минкин: Там была Шерон Стоун, Ален Делон.
Елена Рыковцева: И были собраны деньги.
Александр Минкин: Якобы.
Елена Рыковцева: А потом они якобы пропали.
Александр Минкин: Якобы были собраны, якобы пропали. А потом фонд начал веером печатать иски против всех, кто посмел об этом написать.
Елена Рыковцева: Писали не просто так — по жалобе матерей, которые пытались поднять вопрос, откуда и взялась информация, что деньги не дошли до детей.
Александр Минкин: Началось с того, что мама одного из больных детей обратилась куда-то высоко в администрацию и там не получила ответа, обратилась в прессу, что мой ребенок ничего не получил, как болел, так и болеет, никаких лекарств, ничего. Начался скандал.
Елена Рыковцева: Собственно пресса передала беспокойство мамы и попросила разобраться, что же происходит с деньгами, за что и огребла в ответ пачки иски.
Александр Минкин: Иски посыпались веером против «Коммерсанта» и Чулпан Хаматовой, против «Новой газеты» и Троицкого, против «Эха» и Ганапольского, против Минкина и МК, веером. Он поначалу всюду выигрывал, и у меня Киселев выиграл, хотя в моей заметке Киселев вообще не упоминался, я даже не знал, как его зовут. Я написал: фонд «Федерация», тра-та-та. Он суд выиграл, потом Верховный суд, к моему восхищению, это решение отменил как незаконное. Но фонд «Федерация» теперь подал, фонд ведь упоминается.
Елена Рыковцева: Давайте уточним, что суд отменил это решение как незаконное по достаточно формальному поводу, что действительно не был упомянут человек в вашей заметке, который судится и который хочет отстоять свою честь и достоинство. Как же можно честь и достоинство не существующего в заметке человека отстаивать? Поэтому был отклонен, непонятно, почему он на первой стадии не был отклонен, но на последней был отклонен этот иск.
Александр Минкин: Тогда подал фонд «Федерация». Он приводит цитаты из моей заметки, которые потребовал опровергнуть. «Пропали деньги, собранные каким-то фондом якобы для больных детей». «Фонд с бессмысленным названием «Федерация» устроил концерт для сбора денег, собранные деньги исчезли». «Жлобы из «Федерации» об этом не думали, они думали только как стырить, скоммуниздить, сфедерачить». И дальше смотрите очень внимательно, следите за руками, как говорится: они потребовали опровергнуть еще два фрагмента из моей заметки: «Ловкачи из «Федерации» уже сменили имена, явки, сделали себе фальшивые документы и пластические операции» И второе: «Скажем понятнее — у Литвиненко было больше шансов после чая с полонием, чем у этих уродов». Имеется в виду, что они же Путина подставили, он там выступал и скандал коснулся его настолько, что даже его пресс-секретарь Песков объяснялся по этому поводу. Я написал, что то, что деньги пропали — это ладно, а то, что Путина подставили — это им даром не пройдет.
Елена Рыковцева: Вы отстаивали честь и достоинство Владимира Владимировича в этой ситуации фактически.
Александр Минкин: Я просто говорил, что кто его обидит, и дня не проживет.
Елена Рыковцева: По большому счету пытались.
Александр Минкин: Как хотите — это ваша интерпретация. Так вот сегодня мне пришлось в суде повторить: «Ваша честь, в иске написано «ловкачи из «Федерации» уже сменили имена, явки» и написано: «Опровергнуть сделанное утверждение». А вот газета с моей заметкой. Посмотрите, эта фраза начинается: «Вероятно, ловкачи из «Федерации» уже сменили имена…» «Вероятно» — это предположение. Они «вероятно» отстригают и начинается отточие, и получается, что это утверждение. Ничего себе утверждение. Это их такая манера. Про них Ганапольский, хотя это чужая для вас станция…
Елена Рыковцева: Ничего себе чужая! Особенно Матвей Ганапольский нам чужой.
Александр Минкин: Он всем чужой.
Елена Рыковцева: Это что за заявления вы делаете политические? В вашей газете печатается, к нам в эфир ходит.
Александр Минкин: Это я пошутил.
Елена Рыковцева: Значит, я сегодня не понимаю шуток.
Александр Минкин: Значит, я плохо умею шутить, тоже бывает. Ганапольский, в иске «Федерации» написано, сказал: «Новая афера под шампусик?». И дальше: «Не были ли лучшие намерения западных звезд, расстрельнув шампусики, очередной аферой?». Два вопроса. И эти два вопроса, суд - это решение суда! - суд потребовал опровергнуть как утверждение. Сумасшедший дом. Прямо в судебном решении эти фразы написаны со знаком вопроса, как можно вопросы опровергать? Но это тоже отменено.
Елена Рыковцева: Но ведь они же, эти иски, были выиграны.
Александр Минкин: В первых инстанциях. Чтобы судья прямо в решении написал, что нужно опровергнуть вопросы, я, честно говоря, о таком не слыхал, даже на суде с Ходорковским такого не слыхал.
Елена Рыковцева: Как вам удалось, вы же сейчас выиграли по сути, не по форме, не по зацепкам, по сути вы выиграли, как это удалось? Или развернутое решение будет позже, мы пока не знаем, чем руководствовался суд.
Александр Минкин: Там у нас было несколько аргументов, в частности, то, что я сейчас сказал: нельзя отрезать первое слово «вероятно» и превращать предположение в утверждение — это нечестно. Тем более действительно я его не пристраивал специально, я действительно предположил, что, наверное, лучше смыться куда-нибудь, чтобы их не постигло. Кроме того, я притащил в суд огромное потрясающее интервью Киселева, где он, кстати, посылает Радио Свобода на три буквы.
Елена Рыковцева: Ух ты. Может быть, нам Мизулиной утащить это интервью на проверку?
Александр Минкин: Раз вам понравилось, я сейчас найду.
Елена Рыковцева: Вы процитируете у нас в эфире Киселева и нас за это же привлекут.
Александр Минкин: А я сделаю, как в суде, я сделаю точно так же, как я сегодня сделал в суде. Это журнал GQ, толстый, солидный, дорогой журнал. И там на трех разворотах интервью Киселева, главы фонда «Федерация». Его журналист спрашивает: «Создается впечатление, что вы просто наипунктуальнейший, прекраснейший герой, а вас журналисты всегда обижают». Киселев: «Вы что? Никто меня не обижает». Журналист спрашивает: «Тогда зачем вы Радио Свобода на … послали?». Я сказал: «Ваша честь, я сейчас буду произносить только первую букву».
Елена Рыковцева: Журналист, а не Киселев, получается. То есть журналист цитирует Киселева?
Александр Минкин: Журналист спрашивает: «Зачем вы послали Радио Свобода на …?». Киселев отвечает: «И не только их». Его спрашивает журналист: «Зачем?». Киселев отвечает: «Развлекаюсь так». Журналист: «Вы же выглядите хулиганом?». Киселев: «А я такой и есть». «Вам нравится этот образ?». Киселев: «Мне не нравится, я над собой работаю». Журналист: «Вы исправились и больше на … никого не будете посылать?». Киселев с гордостью: «Сегодня послал «Эхо Москвы». «За что?». Киселев: «В случаях, когда я считаю нужным посылать, я буду посылать».
Елена Рыковцева: Слов у меня нет.
Александр Минкин: Он разговаривает с девушкой и все это говорит. Финальную фразу я суду прочел, тоже заранее извинившись. Но суд — это как больница, простите. В больнице снимают штаны, показывают всякие места, которые в обществе не показывают. Финальная фраза Киселева в этом интервью - готовьтесь: «Мне насрать на все, что вы говорите, а вы х-ю несете». Вот так он закончил интервью.
Елена Рыковцева: То есть на суд это произвело впечатление?
Александр Минкин: Я цитирую, чтобы вы увидели моральный облик того, кто требует опровержений, защиты чести, достоинства и говорит, что принесли ему нравственные страдания. Моя заметка причинила ему нравственные страдания. Он сидит с дамами и таким образом говорит с ними. Я думаю, произвело впечатление. Хотя, конечно, с точки зрения юридических формальностей может быть это и не аргумент. Но если бы это были какие-то споры, сколько кому денег должен, а ведь это споры о защите чести и достоинства, моральном облике, ущемлении всего такого. Вот он такой, этот мальчик. Уж не говоря о том, какой текст они притащили. Вы знаете, на прошлом заседании...
Елена Рыковцева: Вы имеете в виду текст жалобы?
Александр Минкин: Иск могу процитировать, я уже кусочки читал, где они отрезают «вероятно» и так далее. Суд им сказал, что вообще-то вы должны представить текст, который вы хотите, чтобы был опубликован в виде опровержения. Я тогда должен еще раз вернуться, у меня было написано: «У Литвиненко было больше шансов после чая с полонием, чем у этих уродов». И они требуют, чтобы я это опроверг. Ну и как я должен опровергнуть? Я должен сказать: «у Литвиненко было меньше шансов». Поэтому есть такая норма, что человек предлагает текст, если суд вынесет решение в его пользу, то вот обидчик должен это напечатать. Текста не было, и вот что они, наконец, принесли в качестве опровержения. Я его повешу на сайт. Самое начало могу прочитать: «О журналист, о правды глас, огонь в твоих глазах пока что не угас».
Елена Рыковцева: Это то, что они хотят, чтобы вы опубликовали?
Александр Минкин: Это текст — мечта, я бы его и так опубликовал. Только, понимаете, если бы я опубликовал до решения суда, они бы сказали: о, все, он опубликовал, значит, признал, он удовлетворил наши требования. Поэтому пришлось терпеть и не печатать. Вы первая, кто слышит.
Елена Рыковцева: Это будет абсолютно уникальный случай в журналистской практике, когда суд отменяет иск, а вы публикуете опровержение, которое вас никто не заставляет публиковать. Гениальная история!
Александр Минкин: Это уже будет не опровержение, а демонстрация идиотизма авторов этого текста. «О журналист, о правды глас, огонь в твоих глазах пока что не угас. Но рот, исторгший ложные слова, теперь защиты ищет у пера. Своей печенкой Прометея оскорбив, себя сравнил с титаном ты». «Ваша честь, — говорю, — как можно Прометея оскорбить, мифического героя и как можно оскорбить его печенкой? Это что за бред такой? «И в чем-то даже выше ты себя поставил. Ты, как и он, огонь познаний миру дал и так же, как и он, ты незаслуженно страдал? Нет, лишь в тот момент, когда об иске или взысканных рублях ты узнавал». И вот такая хрень три страницы.
Елена Рыковцева: Я не верю ни ушам, ни глазам, ни вам я уже не верю. Вы не придумали ночью сами?
Александр Минкин: «И на тебя, о журналист, направлен взор, они сейчас молчат, решения читают, законы журналистские листают. Об истине не лги — теперь не забывай. И брата Прометея Эпиметея восхваляй».
Елена Рыковцева: Можно все простить фонду «Федерация» за это опровержение. Удивительная история, прекрасная.
Александр Минкин: Я его спросил, представителя: это вы писали? Он говорит: «Нет». Я говорю: «Кто писал?». «Неизвестный автор». «Простите, Ваша честь, вот этот текст предворяется следующей фразой: «Фонд «Федерация» выражает полное согласие с текстом неизвестного автора, рассматривает народное стихотворение приемлемой формой ответа». И дальше идет вот это. Я его спрашиваю вежливо: «Господин Козлов, что такое народное стихотворение?». Он говорит: «Не знаю». «Тогда я вам скажу, хотя это вы написали, что вы рассматриваете это народное стихотворение как приемлемую форму ответа, народное — это то, что знает народ». «Выходила на берег Катюша», может быть, не знают автора слов, автора музыки, но текст знают, песню знают, частушку знают — это народное, сказку знают народную, а этот текст не знает никто.
Елена Рыковцева: Народный автор - это человек, не работающий в фонде «Федерация», видимо. Внештатный сотрудник фонда «Федерация».
Александр Минкин: Я сказал: «Ваша честь, написал графоман, возможно, идиот и это будет теперь считаться народным»?
Елена Рыковцева: И публиковаться в газете. Прекрасная история. Давайте мы перейдем вот к какой теме обид. На днях стало известно, что временно исполняющий обязанности мэра Москвы Сергей Собянин скорее всего откажется от участия в дебатах, потому что слишком оскорбительной кажется ему манера некоторых кандидатов вести дискуссию. Я примерно понимаю, о ком идет речь, поскольку все, естественно, ждали его дебатов с Алексеем Навальным. Поэтому я хочу, чтобы вы оценили, вы человек бывалый, вы ходите в суды, оцените это, пожалуйста, с точки зрения этики, чести и достоинства.
Александр Минкин: Я вздыхаю, потому что я предполагаю развитие этой темы, оно мне заранее неприятно, но никуда не денешься, придется говорить.
Елена Рыковцева: На месте Собянина вы бы обиделись на следующие слова, сказанные в свой адрес? За пять дней до ареста по радио «Эхо Москвы» любимому (буду теперь каждый раз это подчеркивать) Алексей Навальный сказал следующее: «Я с большим удовольствием в этой студии, в любом другом месте проведу дебаты с Собяниным. Ну конечно, он получит за всех. Потому что он и представляет всю ту партию жуликов и воров, за них всех он и получит. Он стал частью мафиозного клана, за весь мафиозный клан и огребай. Именно поэтому эти люди не ходят на дебаты никогда и нигде, потому что они понимают, что сейчас придется ответить за все. Начиная от охраны Рамзана Кадырова, которая в Москве кого-то насилует, а потом убегает, мигрантами и всем остальным. Они же захватили всю власть в стране. Они забрали себе все. Должны отвечать за все».
И вторая, более целевая, адресная: «Те люди, которые сидят на Тверской, 13 - это просто банда. Это на самом деле криминальная банда. Они грабят меня, мою семью, тебя, твою семью. Наш город, каждого из нас. Им нужна власть для того, чтобы становиться миллионерами и миллиардерами. У нас городские подряды на дороги забирают себе Ротенберги, у нас метро строит Тимченко и так далее. Эта вся мафиозная структура путинская присосалась к городу и из нашего бюджета в 1,6 триллиона рублей сосет деньги».
Это оценка Алексея Навального, сделанная Сергею Собянину на очень широкую аудиторию. Я думаю, что примерно это имеется в виду Собяниным, такого рода обидные слова в его адрес, в адрес его окружения, в адрес его чиновников, которые просто банда, с точки зрения Алексея Навального, криминальная, присосавшаяся. Как вы считаете, имеет ли право политик на обиду, человек такого уровня, как Собянин? Имеет ли он право оставить москвичей без дебатов, потому что ему не нравится, как легко с ним обращается его оппонент?
Александр Минкин: Ну, не легко, а грубо. Это непростой вопрос. Если бы был закон, что дебаты обязательны, было бы здорово и тогда не пришлось бы обсуждать. Вот есть закон и в некоторых странах, по-моему, он есть. Я боюсь утверждать, но наверняка люди знают. Мне кажется, что в Америке есть. Во всяком случае, чтобы не было президентских дебатов, этого не может быть — это исключено. Больше того, я думаю, что есть страны, где может быть закона и нет, но и отказ от дебатов невозможен, ты будешь сразу проигравшим. И вот по всему по этому, мне кажется, что Собянин и любой другой должен идти на дебаты. Да, заранее зная, что он услышит грубости, оскорбления и так далее. Что же делать — это входит в профессию.
Елена Рыковцева: То есть нельзя обращать внимание на такие вещи и отказываться?
Александр Минкин: Он может обижаться, негодовать, обращаться в суд о защите чести и достоинства, но отказываться от дебатов, мне кажется, это неправильно. Потому что, во-первых, вы знаете, меня шокировало сообщение, что дебаты будут в записи. Это фантастика! Вы что, хотите вырезать неудобные места?
Елена Рыковцева: Какие места могут быть неудобными?
Александр Минкин: Какая разница? Как могут быть дебаты в записи? Запись предполагает, что между тем, как люди подискутировали, и тем, как это попало в эфир, кто-то решает, что вырезать, а что оставить. А иначе зачем запись?
Елена Рыковцева: Это очень большое неуважение к москвичам.
Александр Минкин: Это несусветное что-то. Теперь, что касается этой ситуации с Навальным. Я написал недавно заметку, называлась она довольно неприятно может быть на слух «Политический сифилис». Это заголовок, который в тексте объясняется. Я сейчас объясню, чтобы вы не подумали, что я привел какие-то малоприятные слова, хотя это цензурное слово. Между человеком и кандидатом очень большая разница. Если у человека сифилис — это его частное дело, это венерическая болезнь. А вот если сифилис у кандидата — это политическая катастрофа.
Елена Рыковцева: Вы сейчас имеете в виду настоящую болезнь, буквально?
Александр Минкин: Настоящую, буквально. Если она у мистера Смита, так и бог с ним, никого не интересует, кроме его семьи, если она в курсе. Но если сифилис у кандидата в президенты — это катастрофа, это все, дальше он не рассматривается. Все деньги, которые были потрачены на его избирательную кампанию, уже лежат в помойке. Вот разница между человеком и кандидатом на какой-то пост, она очень понятна. Я написал про эту болезнь, именно чтобы было абсолютно понятно. Про Навального, как мне кажется, я перечитал эту заметку, там ни одного плохого слова нет, просто что у каждого есть прошлое, и оно имеет значение. И там прямо перечислялось, что обкомовское прошлое Ельцина имело значение огромное, прошлое Гайдара в журнале «Коммунист» имело значение, что прошлое Путина в КГБ имеет значение и прошлое Навального…
Елена Рыковцева: Не совсем может быть точно, потому что прошлое Ельцина сыграло на него, потому что он отказался, пошел сам против своего прошлого.
Александр Минкин: Если человек дорос до секретаря обкома свердловского, вы подумайте.
Елена Рыковцева: Я прекрасно помню, что отказ от этого прошлого ему и пошел в плюс.
Александр Минкин: Ему в плюс шло все, поскольку он был гонимый и противник системы и Горбачева. Падал ли он в речку — это говорили, что это покушение. Выступал ли он пьяный в Америке, все шло ему в плюс. Потом все пошло в минус. У каждого кандидата есть какое-то прошлое, и оно имеет значение. Люди типа Немцова и Хакамады шли по Тверской с плакатом, что «СПС в думу, Путина в президенты», они тогда не понимали, что прошлое в КГБ имеет значение?
Эта заметка вызвала гнев ужасный у поклонников Навального.
Елена Рыковцева: А что вы написали по поводу его прошлого?
Александр Минкин: Ничего. Я просто написал, что у каждого есть прошлое, и оно имеет значение. Ни одного плохого слова. Я не написал ни одного восторженного слова по его поводу — этого, видимо, им было достаточно. До этого я написал положительную заметку, в смысле в его сторону, когда он был арестован, что этот человек не сбежал за границу, хотя, наверное, мог, потому что границы у нас дырявые. Да, в Шереметьево если ты пойдешь на посадку, тебя задержат, но если ты сядешь в машину и поедешь через Белоруссию, тебя никто и не заметит. Он не сбежал и этим он показал свою храбрость, безусловно. Но только есть проблема с Навальным: по закону нельзя было его арестовать. И он должен был все время говорить: меня нельзя посадить. Вот закон. Во-первых, потому-то, во-вторых, потому-то. За экономические преступления нельзя арестовывать до вступления в силу. Кстати, в этой заметке, уважаемые слушатели, самое интересное место для меня было то, что может быть человек осужден, но невиновен. Это потрясающий парадокс. Потому что Навальный сейчас осужден, но не виновен. Потому что если открыть конституцию, написано: виновен тот, приговор законный в отношении которого вступил в законную силу. Приговор по Навальному в законную силу не вступил. Он осужден, но пока еще не виновен. Интересно, конструкция лихая.
Было сказано, что молодец, что не убежал - молодец, что пошел до конца, но почему ты все время говорил, что меня арестуют, когда ты должен был говорить: меня не могут арестовать. Ведь ему этот арест принес колоссальные очки. Сейчас, кто из слушателей вспомнит, была такая передача «Куклы» на НТВ. Вдруг Генеральная прокуратура возбуждает уголовное дело против передачи «Куклы». Я этим людям с НТВ сказал: ребята, вы небось Генеральной прокуратуре заплатили миллион долларов, потому что это такая безумная реклама. Даже кто не смотрел никогда, теперь будет смотреть. Примерно, еще круче, такую рекламу сделали Навальному. Его арестовали на несколько часов, получается, на одну ночь. Никакого миллиона долларов не хватило бы на такую рекламу, я думаю, и сто миллионов долларов не хватило для того, чтобы весь мир заговорил.
Елена Рыковцева: Если это всерьез, то это слишком дорогое удовольствие.
Александр Минкин: Так вот, и как рефрен ко всей этой бодяге, извините за жаргонное слово, потому что мне надоела эта история: «а почему вы не критикуете Собянина»? Да я точно так же не критикую Собянина, как Навального, я Собянину не сказал в жизни ни одного хорошего слова вообще и не собираюсь это делать. Критиковать его за тротуарную плитку? По-вашему, это никто не сделал или все уже сделали?
Елена Рыковцева: Навальный сделал в первую очередь.
Александр Минкин: Все сделали до вашего Навального, кто только ни писал про эту плитку, еще когда только начали класть. Когда начали историю с реконструкцией Ленинского проспекта, я сейчас не помню, кто первый возмутился, мне кажется, не Навальный, а какие-то архитекторы, которые сказали: да нет же, это только хуже будет. Итак, у меня нет ничего специального, чтобы я лично знал такое про Собянина, чего никто не знает и не сказал. Повторять старую плитку в который раз я не могу. Про Навального тоже ничего личного не знаю, ничего персонального. Повторять за кем-то не хочу. Надо ли идти на дебаты? Да, я считаю, надо. Больше того, как вы думаете, сто процентов москвичей за Навального? Я так не думаю. Предположим, что 50 на 50, 50 за Собянина и 50 за Навального, и вот они сходятся в дебатах. Один говорит какие-то унылые слова как чиновник, а другой произносит оскорбления — «вор», «жулик». Вопрос: каков будет результат?
Елена Рыковцева: Для меня он очевиден. Результат будет в пользу того, кто произносит «жулик», «вор» и так далее.
Александр Минкин: Дело в том, что человек, который обзывается «жуликом», «вором» и махает руками, вызывает и отторжение у многих людей.
Елена Рыковцева: Вы сказали: «и отторжение». Тех, у кого вызовет отторжение, безусловно, их будет 30%, а тех кто скажет: вау, какой молодец — 70.
Александр Минкин: Те, кто любит эту похабщину, все эти годы голосовали за Жириновского, который оскорблял, поливал и бесновался. Сколько у него бывало на выборах? На думских 8, на президентских 3.
Елена Рыковцева: Вы сейчас не спросили о результате выборов, вы спросили о результате дебатов. Когда сидит Жириновский и беснуется с любым другим скучным единороссом, оппозиционером и пр. он всегда выигрывает по всем телефонным звонкам.
Александр Минкин: Какие звонки? Вы верите в этот вертящийся счетчик?
Елена Рыковцева: В случае с Жириновским - верю.
Александр Минкин: А я сомневаюсь.
Елена Рыковцева: Раскол формулируется очень просто: если ты не за Навального, значит ты за Путина. Все, там никаких других больше нет вариантов.
Александр Минкин: Это неправильно.
Елена Рыковцева: Это то, по какой линии сейчас раскололись.
Александр Минкин: Я это все проходил. Отвратительная самая была форма — это было в 96 году. Если ты не за Ельцина, говорил «Демвыбор России», то значит ты за Зюганова. Я помню, у меня перед глазами стоит текст в одной из тогдашних газет, что если во втором туре окажется Зюганов и Жириновский, то виноват в этом будет Явлинский. Потому что мы-то поддержали Ельцина, а Явлинский не поддержал. И вот это: если ты не с нами — ты против нас. Больше того: если ты не с нами, ты не только против нас, ты еще за врага. Мне даже трудно себе представить, до какой оголтелости надо дойти, чтобы меня воспринимать как путинца, как пропутинского. Это надо быть, на мой взгляд, совершенно сумасшедшим.
Елена Рыковцева: Фанатизмом начинает отдавать от этой истории.
Александр Минкин: Да. Меня к заметке про политический сифилис подтолкнуло то, что я наткнулся на тексты журналистов, которых я очень уважаю, например, Ольга Алленова из «Коммерсанта». Она написала: да не хочу я любой ценой.
Елена Рыковцева: У вас есть третий герой на этой неделе. Вы написали о Собянине, о Навальном, но вы так же написали о Елене Мизулиной, которая сейчас объект очень жесткой, резкой критики со всех сторон. Вы написали сегодня смешную заметку о ней. Странно, казалось бы, всю жизнь боролись, вы символ борьбы за нравственность.
Александр Минкин: А что в этом плохого?
Елена Рыковцева: И вдруг человек решил почистить публичное пространство от мата, и вы над ней издеваетесь.
Александр Минкин: Я над ней слегка шучу. Дело в том, что когда она вчера заявила... Она прочитала мою заметку предыдущую, которая называлась «Сколько дума не прессуй...» и так далее. Там приводилась эпиграмма Пушкина с совершенно матерным словом в конце. Вы ее, наверное, знаете — это эпиграмма на генерала Орлова.
Елена Рыковцева: Да, я знаю, она классическая.
Александр Минкин: «Взяла Лариса микроскоп и говорит: «Позволь увидеть, мой милый, чем меня ты...» и в угловых скобочках две черточки. Потому что академическое издание наше, советское, российское академическое издание собраний сочинений Пушкина ставит в угловых скобках две черточки, чтобы мы четко знали, что там слово из двух букв. В сегодняшней заметке я написал, что раньше до революции 17 года в угловых скобочках стояло три черточки.
Елена Рыковцева: Твердый знак еще.
Александр Минкин: Так что еще хуже. Так вот, Мизулина хочет убрать мат из интернета. Я считаю, что мат нехорошо, не надо его писать нигде, ни в интернете, ни на заборе, ни в лифте. Но малые дети больше его видят на заборе и в лифте. Давайте его оттуда соскоблим сначала. Кроме того, мне кажется, что она вообще не понимает, что из русского языка удалить мат невозможно. И когда я хотел ей написать ответ, хотел посмотреть, где она начинала, кем она была — врачом, учителем, медсестрой, вдруг я открываю интернет проклятый и вижу, что она родом из города Буй. И тогда я написал: боже мой, она родилась в этом городе. Интересно, какая в этом городе самая популярная рифма? Какое ужасное детство.
Елена Рыковцева: Представляете, сколько она натерпелась в детстве этих рифм. Конечно, теперь можно ее понять.
Александр Минкин: И дальше вопрос: она из интернета узнала? Сегодняшние дети из интернета узнают матерные слова и их смысл? Не только звучание, но и что они означают. Я думаю, что нет. Я думаю, что дети к тому моменту, когда они научились читать и заходить в интернет, для этого надо узнать буквы, слова, как клавишами пользоваться, вот к тому моменту, к 7-8 годам дети уже знают эти слова, они их уже услышали в песочнице, от пьяной скотины в автобусе.
Елена Рыковцева: Как обычно, перепутали причину со следствием, начинают бороться со следствием, не ликвидировав причину.
Александр Минкин: Известная формула: самолеты падают, потому что журналисты об этом пишут. Она заблуждается.
Елена Рыковцева: Глубоко.
Александр Минкин: Депутатка с мандаткой. Депутат — у него мандат, а есть депутатка и у нее мандатка.
Елена Рыковцева: Это какой-то прямо сексизм.
Александр Минкин: Нет, это русский язык с суффиксами.
Елена Рыковцева:На вас страшно обижалась Центральная избирательная комиссия за то, что вы звали ее ЦИКой, она в суд подавала.
Александр Минкин: Да, потому что она Центральная избирательная комиссия.
Елена Рыковцева: Обида была нечеловеческая.
Александр Минкин: Потому что Вешнякову хотелось быть мужского рода, а он был ЦИКа. Я ему говорил: если ЧК — гораздо более жесткая организация...
Елена Рыковцева: В русском языке суффиксы уменьшительно-ласкательные, в вашем случае унизительно-ласкательные.
Александр Минкин: Какая организация жестче — ЧК или ЦИКа? Почему ЧК женского рода, а Центральная избирательная комиссия должна быть мужского?
Елена Рыковцева: Потому что тогда не было на нее Минкинаи так ее никто не обижал.
Александр Минкин: Или был, и застрелили.
Полная версия программы по ссылке: http://youtu.be/HKBL-GKP_zA
Александр Минкин: Потребовал защитить его честь и достоинство и проиграл.
Елена Рыковцева: Ваша заметка называлась «Путина обокрали» — тут нужно уточнить для тех, кто не помнит, что был благотворительный концерт, который организовывал фонд «Федерация» в пользу больных детей, в котором участвовал Путин, что-то пел, "С чего начинается Родина"...
Александр Минкин: Там была Шерон Стоун, Ален Делон.
Елена Рыковцева: И были собраны деньги.
Александр Минкин: Якобы.
Елена Рыковцева: А потом они якобы пропали.
Александр Минкин: Якобы были собраны, якобы пропали. А потом фонд начал веером печатать иски против всех, кто посмел об этом написать.
Елена Рыковцева: Писали не просто так — по жалобе матерей, которые пытались поднять вопрос, откуда и взялась информация, что деньги не дошли до детей.
Александр Минкин: Началось с того, что мама одного из больных детей обратилась куда-то высоко в администрацию и там не получила ответа, обратилась в прессу, что мой ребенок ничего не получил, как болел, так и болеет, никаких лекарств, ничего. Начался скандал.
Елена Рыковцева: Собственно пресса передала беспокойство мамы и попросила разобраться, что же происходит с деньгами, за что и огребла в ответ пачки иски.
Александр Минкин: Иски посыпались веером против «Коммерсанта» и Чулпан Хаматовой, против «Новой газеты» и Троицкого, против «Эха» и Ганапольского, против Минкина и МК, веером. Он поначалу всюду выигрывал, и у меня Киселев выиграл, хотя в моей заметке Киселев вообще не упоминался, я даже не знал, как его зовут. Я написал: фонд «Федерация», тра-та-та. Он суд выиграл, потом Верховный суд, к моему восхищению, это решение отменил как незаконное. Но фонд «Федерация» теперь подал, фонд ведь упоминается.
Елена Рыковцева: Давайте уточним, что суд отменил это решение как незаконное по достаточно формальному поводу, что действительно не был упомянут человек в вашей заметке, который судится и который хочет отстоять свою честь и достоинство. Как же можно честь и достоинство не существующего в заметке человека отстаивать? Поэтому был отклонен, непонятно, почему он на первой стадии не был отклонен, но на последней был отклонен этот иск.
Александр Минкин: Тогда подал фонд «Федерация». Он приводит цитаты из моей заметки, которые потребовал опровергнуть. «Пропали деньги, собранные каким-то фондом якобы для больных детей». «Фонд с бессмысленным названием «Федерация» устроил концерт для сбора денег, собранные деньги исчезли». «Жлобы из «Федерации» об этом не думали, они думали только как стырить, скоммуниздить, сфедерачить». И дальше смотрите очень внимательно, следите за руками, как говорится: они потребовали опровергнуть еще два фрагмента из моей заметки: «Ловкачи из «Федерации» уже сменили имена, явки, сделали себе фальшивые документы и пластические операции» И второе: «Скажем понятнее — у Литвиненко было больше шансов после чая с полонием, чем у этих уродов». Имеется в виду, что они же Путина подставили, он там выступал и скандал коснулся его настолько, что даже его пресс-секретарь Песков объяснялся по этому поводу. Я написал, что то, что деньги пропали — это ладно, а то, что Путина подставили — это им даром не пройдет.
Елена Рыковцева: Вы отстаивали честь и достоинство Владимира Владимировича в этой ситуации фактически.
Александр Минкин: Я просто говорил, что кто его обидит, и дня не проживет.
Елена Рыковцева: По большому счету пытались.
Александр Минкин: Как хотите — это ваша интерпретация. Так вот сегодня мне пришлось в суде повторить: «Ваша честь, в иске написано «ловкачи из «Федерации» уже сменили имена, явки» и написано: «Опровергнуть сделанное утверждение». А вот газета с моей заметкой. Посмотрите, эта фраза начинается: «Вероятно, ловкачи из «Федерации» уже сменили имена…» «Вероятно» — это предположение. Они «вероятно» отстригают и начинается отточие, и получается, что это утверждение. Ничего себе утверждение. Это их такая манера. Про них Ганапольский, хотя это чужая для вас станция…
Елена Рыковцева: Ничего себе чужая! Особенно Матвей Ганапольский нам чужой.
Александр Минкин: Он всем чужой.
Елена Рыковцева: Это что за заявления вы делаете политические? В вашей газете печатается, к нам в эфир ходит.
Александр Минкин: Это я пошутил.
Елена Рыковцева: Значит, я сегодня не понимаю шуток.
Александр Минкин: Значит, я плохо умею шутить, тоже бывает. Ганапольский, в иске «Федерации» написано, сказал: «Новая афера под шампусик?». И дальше: «Не были ли лучшие намерения западных звезд, расстрельнув шампусики, очередной аферой?». Два вопроса. И эти два вопроса, суд - это решение суда! - суд потребовал опровергнуть как утверждение. Сумасшедший дом. Прямо в судебном решении эти фразы написаны со знаком вопроса, как можно вопросы опровергать? Но это тоже отменено.
Елена Рыковцева: Но ведь они же, эти иски, были выиграны.
Александр Минкин: В первых инстанциях. Чтобы судья прямо в решении написал, что нужно опровергнуть вопросы, я, честно говоря, о таком не слыхал, даже на суде с Ходорковским такого не слыхал.
Елена Рыковцева: Как вам удалось, вы же сейчас выиграли по сути, не по форме, не по зацепкам, по сути вы выиграли, как это удалось? Или развернутое решение будет позже, мы пока не знаем, чем руководствовался суд.
Александр Минкин: Там у нас было несколько аргументов, в частности, то, что я сейчас сказал: нельзя отрезать первое слово «вероятно» и превращать предположение в утверждение — это нечестно. Тем более действительно я его не пристраивал специально, я действительно предположил, что, наверное, лучше смыться куда-нибудь, чтобы их не постигло. Кроме того, я притащил в суд огромное потрясающее интервью Киселева, где он, кстати, посылает Радио Свобода на три буквы.
Елена Рыковцева: Ух ты. Может быть, нам Мизулиной утащить это интервью на проверку?
Александр Минкин: Раз вам понравилось, я сейчас найду.
Елена Рыковцева: Вы процитируете у нас в эфире Киселева и нас за это же привлекут.
Александр Минкин: А я сделаю, как в суде, я сделаю точно так же, как я сегодня сделал в суде. Это журнал GQ, толстый, солидный, дорогой журнал. И там на трех разворотах интервью Киселева, главы фонда «Федерация». Его журналист спрашивает: «Создается впечатление, что вы просто наипунктуальнейший, прекраснейший герой, а вас журналисты всегда обижают». Киселев: «Вы что? Никто меня не обижает». Журналист спрашивает: «Тогда зачем вы Радио Свобода на … послали?». Я сказал: «Ваша честь, я сейчас буду произносить только первую букву».
Елена Рыковцева: Журналист, а не Киселев, получается. То есть журналист цитирует Киселева?
Александр Минкин: Журналист спрашивает: «Зачем вы послали Радио Свобода на …?». Киселев отвечает: «И не только их». Его спрашивает журналист: «Зачем?». Киселев отвечает: «Развлекаюсь так». Журналист: «Вы же выглядите хулиганом?». Киселев: «А я такой и есть». «Вам нравится этот образ?». Киселев: «Мне не нравится, я над собой работаю». Журналист: «Вы исправились и больше на … никого не будете посылать?». Киселев с гордостью: «Сегодня послал «Эхо Москвы». «За что?». Киселев: «В случаях, когда я считаю нужным посылать, я буду посылать».
Елена Рыковцева: Слов у меня нет.
Александр Минкин: Он разговаривает с девушкой и все это говорит. Финальную фразу я суду прочел, тоже заранее извинившись. Но суд — это как больница, простите. В больнице снимают штаны, показывают всякие места, которые в обществе не показывают. Финальная фраза Киселева в этом интервью - готовьтесь: «Мне насрать на все, что вы говорите, а вы х-ю несете». Вот так он закончил интервью.
Елена Рыковцева: То есть на суд это произвело впечатление?
Александр Минкин: Я цитирую, чтобы вы увидели моральный облик того, кто требует опровержений, защиты чести, достоинства и говорит, что принесли ему нравственные страдания. Моя заметка причинила ему нравственные страдания. Он сидит с дамами и таким образом говорит с ними. Я думаю, произвело впечатление. Хотя, конечно, с точки зрения юридических формальностей может быть это и не аргумент. Но если бы это были какие-то споры, сколько кому денег должен, а ведь это споры о защите чести и достоинства, моральном облике, ущемлении всего такого. Вот он такой, этот мальчик. Уж не говоря о том, какой текст они притащили. Вы знаете, на прошлом заседании...
Елена Рыковцева: Вы имеете в виду текст жалобы?
Александр Минкин: Иск могу процитировать, я уже кусочки читал, где они отрезают «вероятно» и так далее. Суд им сказал, что вообще-то вы должны представить текст, который вы хотите, чтобы был опубликован в виде опровержения. Я тогда должен еще раз вернуться, у меня было написано: «У Литвиненко было больше шансов после чая с полонием, чем у этих уродов». И они требуют, чтобы я это опроверг. Ну и как я должен опровергнуть? Я должен сказать: «у Литвиненко было меньше шансов». Поэтому есть такая норма, что человек предлагает текст, если суд вынесет решение в его пользу, то вот обидчик должен это напечатать. Текста не было, и вот что они, наконец, принесли в качестве опровержения. Я его повешу на сайт. Самое начало могу прочитать: «О журналист, о правды глас, огонь в твоих глазах пока что не угас».
Елена Рыковцева: Это то, что они хотят, чтобы вы опубликовали?
Александр Минкин: Это текст — мечта, я бы его и так опубликовал. Только, понимаете, если бы я опубликовал до решения суда, они бы сказали: о, все, он опубликовал, значит, признал, он удовлетворил наши требования. Поэтому пришлось терпеть и не печатать. Вы первая, кто слышит.
Елена Рыковцева: Это будет абсолютно уникальный случай в журналистской практике, когда суд отменяет иск, а вы публикуете опровержение, которое вас никто не заставляет публиковать. Гениальная история!
Александр Минкин: Это уже будет не опровержение, а демонстрация идиотизма авторов этого текста. «О журналист, о правды глас, огонь в твоих глазах пока что не угас. Но рот, исторгший ложные слова, теперь защиты ищет у пера. Своей печенкой Прометея оскорбив, себя сравнил с титаном ты». «Ваша честь, — говорю, — как можно Прометея оскорбить, мифического героя и как можно оскорбить его печенкой? Это что за бред такой? «И в чем-то даже выше ты себя поставил. Ты, как и он, огонь познаний миру дал и так же, как и он, ты незаслуженно страдал? Нет, лишь в тот момент, когда об иске или взысканных рублях ты узнавал». И вот такая хрень три страницы.
Елена Рыковцева: Я не верю ни ушам, ни глазам, ни вам я уже не верю. Вы не придумали ночью сами?
Александр Минкин: «И на тебя, о журналист, направлен взор, они сейчас молчат, решения читают, законы журналистские листают. Об истине не лги — теперь не забывай. И брата Прометея Эпиметея восхваляй».
Елена Рыковцева: Можно все простить фонду «Федерация» за это опровержение. Удивительная история, прекрасная.
Александр Минкин: Я его спросил, представителя: это вы писали? Он говорит: «Нет». Я говорю: «Кто писал?». «Неизвестный автор». «Простите, Ваша честь, вот этот текст предворяется следующей фразой: «Фонд «Федерация» выражает полное согласие с текстом неизвестного автора, рассматривает народное стихотворение приемлемой формой ответа». И дальше идет вот это. Я его спрашиваю вежливо: «Господин Козлов, что такое народное стихотворение?». Он говорит: «Не знаю». «Тогда я вам скажу, хотя это вы написали, что вы рассматриваете это народное стихотворение как приемлемую форму ответа, народное — это то, что знает народ». «Выходила на берег Катюша», может быть, не знают автора слов, автора музыки, но текст знают, песню знают, частушку знают — это народное, сказку знают народную, а этот текст не знает никто.
Елена Рыковцева: Народный автор - это человек, не работающий в фонде «Федерация», видимо. Внештатный сотрудник фонда «Федерация».
Александр Минкин: Я сказал: «Ваша честь, написал графоман, возможно, идиот и это будет теперь считаться народным»?
Елена Рыковцева: И публиковаться в газете. Прекрасная история. Давайте мы перейдем вот к какой теме обид. На днях стало известно, что временно исполняющий обязанности мэра Москвы Сергей Собянин скорее всего откажется от участия в дебатах, потому что слишком оскорбительной кажется ему манера некоторых кандидатов вести дискуссию. Я примерно понимаю, о ком идет речь, поскольку все, естественно, ждали его дебатов с Алексеем Навальным. Поэтому я хочу, чтобы вы оценили, вы человек бывалый, вы ходите в суды, оцените это, пожалуйста, с точки зрения этики, чести и достоинства.
Александр Минкин: Я вздыхаю, потому что я предполагаю развитие этой темы, оно мне заранее неприятно, но никуда не денешься, придется говорить.
Елена Рыковцева: На месте Собянина вы бы обиделись на следующие слова, сказанные в свой адрес? За пять дней до ареста по радио «Эхо Москвы» любимому (буду теперь каждый раз это подчеркивать) Алексей Навальный сказал следующее: «Я с большим удовольствием в этой студии, в любом другом месте проведу дебаты с Собяниным. Ну конечно, он получит за всех. Потому что он и представляет всю ту партию жуликов и воров, за них всех он и получит. Он стал частью мафиозного клана, за весь мафиозный клан и огребай. Именно поэтому эти люди не ходят на дебаты никогда и нигде, потому что они понимают, что сейчас придется ответить за все. Начиная от охраны Рамзана Кадырова, которая в Москве кого-то насилует, а потом убегает, мигрантами и всем остальным. Они же захватили всю власть в стране. Они забрали себе все. Должны отвечать за все».
И вторая, более целевая, адресная: «Те люди, которые сидят на Тверской, 13 - это просто банда. Это на самом деле криминальная банда. Они грабят меня, мою семью, тебя, твою семью. Наш город, каждого из нас. Им нужна власть для того, чтобы становиться миллионерами и миллиардерами. У нас городские подряды на дороги забирают себе Ротенберги, у нас метро строит Тимченко и так далее. Эта вся мафиозная структура путинская присосалась к городу и из нашего бюджета в 1,6 триллиона рублей сосет деньги».
Это оценка Алексея Навального, сделанная Сергею Собянину на очень широкую аудиторию. Я думаю, что примерно это имеется в виду Собяниным, такого рода обидные слова в его адрес, в адрес его окружения, в адрес его чиновников, которые просто банда, с точки зрения Алексея Навального, криминальная, присосавшаяся. Как вы считаете, имеет ли право политик на обиду, человек такого уровня, как Собянин? Имеет ли он право оставить москвичей без дебатов, потому что ему не нравится, как легко с ним обращается его оппонент?
Александр Минкин: Ну, не легко, а грубо. Это непростой вопрос. Если бы был закон, что дебаты обязательны, было бы здорово и тогда не пришлось бы обсуждать. Вот есть закон и в некоторых странах, по-моему, он есть. Я боюсь утверждать, но наверняка люди знают. Мне кажется, что в Америке есть. Во всяком случае, чтобы не было президентских дебатов, этого не может быть — это исключено. Больше того, я думаю, что есть страны, где может быть закона и нет, но и отказ от дебатов невозможен, ты будешь сразу проигравшим. И вот по всему по этому, мне кажется, что Собянин и любой другой должен идти на дебаты. Да, заранее зная, что он услышит грубости, оскорбления и так далее. Что же делать — это входит в профессию.
Елена Рыковцева: То есть нельзя обращать внимание на такие вещи и отказываться?
Александр Минкин: Он может обижаться, негодовать, обращаться в суд о защите чести и достоинства, но отказываться от дебатов, мне кажется, это неправильно. Потому что, во-первых, вы знаете, меня шокировало сообщение, что дебаты будут в записи. Это фантастика! Вы что, хотите вырезать неудобные места?
Елена Рыковцева: Какие места могут быть неудобными?
Александр Минкин: Какая разница? Как могут быть дебаты в записи? Запись предполагает, что между тем, как люди подискутировали, и тем, как это попало в эфир, кто-то решает, что вырезать, а что оставить. А иначе зачем запись?
Елена Рыковцева: Это очень большое неуважение к москвичам.
Александр Минкин: Это несусветное что-то. Теперь, что касается этой ситуации с Навальным. Я написал недавно заметку, называлась она довольно неприятно может быть на слух «Политический сифилис». Это заголовок, который в тексте объясняется. Я сейчас объясню, чтобы вы не подумали, что я привел какие-то малоприятные слова, хотя это цензурное слово. Между человеком и кандидатом очень большая разница. Если у человека сифилис — это его частное дело, это венерическая болезнь. А вот если сифилис у кандидата — это политическая катастрофа.
Елена Рыковцева: Вы сейчас имеете в виду настоящую болезнь, буквально?
Александр Минкин: Настоящую, буквально. Если она у мистера Смита, так и бог с ним, никого не интересует, кроме его семьи, если она в курсе. Но если сифилис у кандидата в президенты — это катастрофа, это все, дальше он не рассматривается. Все деньги, которые были потрачены на его избирательную кампанию, уже лежат в помойке. Вот разница между человеком и кандидатом на какой-то пост, она очень понятна. Я написал про эту болезнь, именно чтобы было абсолютно понятно. Про Навального, как мне кажется, я перечитал эту заметку, там ни одного плохого слова нет, просто что у каждого есть прошлое, и оно имеет значение. И там прямо перечислялось, что обкомовское прошлое Ельцина имело значение огромное, прошлое Гайдара в журнале «Коммунист» имело значение, что прошлое Путина в КГБ имеет значение и прошлое Навального…
Елена Рыковцева: Не совсем может быть точно, потому что прошлое Ельцина сыграло на него, потому что он отказался, пошел сам против своего прошлого.
Александр Минкин: Если человек дорос до секретаря обкома свердловского, вы подумайте.
Елена Рыковцева: Я прекрасно помню, что отказ от этого прошлого ему и пошел в плюс.
Александр Минкин: Ему в плюс шло все, поскольку он был гонимый и противник системы и Горбачева. Падал ли он в речку — это говорили, что это покушение. Выступал ли он пьяный в Америке, все шло ему в плюс. Потом все пошло в минус. У каждого кандидата есть какое-то прошлое, и оно имеет значение. Люди типа Немцова и Хакамады шли по Тверской с плакатом, что «СПС в думу, Путина в президенты», они тогда не понимали, что прошлое в КГБ имеет значение?
Эта заметка вызвала гнев ужасный у поклонников Навального.
Елена Рыковцева: А что вы написали по поводу его прошлого?
Александр Минкин: Ничего. Я просто написал, что у каждого есть прошлое, и оно имеет значение. Ни одного плохого слова. Я не написал ни одного восторженного слова по его поводу — этого, видимо, им было достаточно. До этого я написал положительную заметку, в смысле в его сторону, когда он был арестован, что этот человек не сбежал за границу, хотя, наверное, мог, потому что границы у нас дырявые. Да, в Шереметьево если ты пойдешь на посадку, тебя задержат, но если ты сядешь в машину и поедешь через Белоруссию, тебя никто и не заметит. Он не сбежал и этим он показал свою храбрость, безусловно. Но только есть проблема с Навальным: по закону нельзя было его арестовать. И он должен был все время говорить: меня нельзя посадить. Вот закон. Во-первых, потому-то, во-вторых, потому-то. За экономические преступления нельзя арестовывать до вступления в силу. Кстати, в этой заметке, уважаемые слушатели, самое интересное место для меня было то, что может быть человек осужден, но невиновен. Это потрясающий парадокс. Потому что Навальный сейчас осужден, но не виновен. Потому что если открыть конституцию, написано: виновен тот, приговор законный в отношении которого вступил в законную силу. Приговор по Навальному в законную силу не вступил. Он осужден, но пока еще не виновен. Интересно, конструкция лихая.
Было сказано, что молодец, что не убежал - молодец, что пошел до конца, но почему ты все время говорил, что меня арестуют, когда ты должен был говорить: меня не могут арестовать. Ведь ему этот арест принес колоссальные очки. Сейчас, кто из слушателей вспомнит, была такая передача «Куклы» на НТВ. Вдруг Генеральная прокуратура возбуждает уголовное дело против передачи «Куклы». Я этим людям с НТВ сказал: ребята, вы небось Генеральной прокуратуре заплатили миллион долларов, потому что это такая безумная реклама. Даже кто не смотрел никогда, теперь будет смотреть. Примерно, еще круче, такую рекламу сделали Навальному. Его арестовали на несколько часов, получается, на одну ночь. Никакого миллиона долларов не хватило бы на такую рекламу, я думаю, и сто миллионов долларов не хватило для того, чтобы весь мир заговорил.
Елена Рыковцева: Если это всерьез, то это слишком дорогое удовольствие.
Александр Минкин: Так вот, и как рефрен ко всей этой бодяге, извините за жаргонное слово, потому что мне надоела эта история: «а почему вы не критикуете Собянина»? Да я точно так же не критикую Собянина, как Навального, я Собянину не сказал в жизни ни одного хорошего слова вообще и не собираюсь это делать. Критиковать его за тротуарную плитку? По-вашему, это никто не сделал или все уже сделали?
Елена Рыковцева: Навальный сделал в первую очередь.
Александр Минкин: Все сделали до вашего Навального, кто только ни писал про эту плитку, еще когда только начали класть. Когда начали историю с реконструкцией Ленинского проспекта, я сейчас не помню, кто первый возмутился, мне кажется, не Навальный, а какие-то архитекторы, которые сказали: да нет же, это только хуже будет. Итак, у меня нет ничего специального, чтобы я лично знал такое про Собянина, чего никто не знает и не сказал. Повторять старую плитку в который раз я не могу. Про Навального тоже ничего личного не знаю, ничего персонального. Повторять за кем-то не хочу. Надо ли идти на дебаты? Да, я считаю, надо. Больше того, как вы думаете, сто процентов москвичей за Навального? Я так не думаю. Предположим, что 50 на 50, 50 за Собянина и 50 за Навального, и вот они сходятся в дебатах. Один говорит какие-то унылые слова как чиновник, а другой произносит оскорбления — «вор», «жулик». Вопрос: каков будет результат?
Елена Рыковцева: Для меня он очевиден. Результат будет в пользу того, кто произносит «жулик», «вор» и так далее.
Александр Минкин: Дело в том, что человек, который обзывается «жуликом», «вором» и махает руками, вызывает и отторжение у многих людей.
Елена Рыковцева: Вы сказали: «и отторжение». Тех, у кого вызовет отторжение, безусловно, их будет 30%, а тех кто скажет: вау, какой молодец — 70.
Александр Минкин: Те, кто любит эту похабщину, все эти годы голосовали за Жириновского, который оскорблял, поливал и бесновался. Сколько у него бывало на выборах? На думских 8, на президентских 3.
Елена Рыковцева: Вы сейчас не спросили о результате выборов, вы спросили о результате дебатов. Когда сидит Жириновский и беснуется с любым другим скучным единороссом, оппозиционером и пр. он всегда выигрывает по всем телефонным звонкам.
Александр Минкин: Какие звонки? Вы верите в этот вертящийся счетчик?
Елена Рыковцева: В случае с Жириновским - верю.
Александр Минкин: А я сомневаюсь.
Елена Рыковцева: Раскол формулируется очень просто: если ты не за Навального, значит ты за Путина. Все, там никаких других больше нет вариантов.
Александр Минкин: Это неправильно.
Елена Рыковцева: Это то, по какой линии сейчас раскололись.
Александр Минкин: Я это все проходил. Отвратительная самая была форма — это было в 96 году. Если ты не за Ельцина, говорил «Демвыбор России», то значит ты за Зюганова. Я помню, у меня перед глазами стоит текст в одной из тогдашних газет, что если во втором туре окажется Зюганов и Жириновский, то виноват в этом будет Явлинский. Потому что мы-то поддержали Ельцина, а Явлинский не поддержал. И вот это: если ты не с нами — ты против нас. Больше того: если ты не с нами, ты не только против нас, ты еще за врага. Мне даже трудно себе представить, до какой оголтелости надо дойти, чтобы меня воспринимать как путинца, как пропутинского. Это надо быть, на мой взгляд, совершенно сумасшедшим.
Елена Рыковцева: Фанатизмом начинает отдавать от этой истории.
Александр Минкин: Да. Меня к заметке про политический сифилис подтолкнуло то, что я наткнулся на тексты журналистов, которых я очень уважаю, например, Ольга Алленова из «Коммерсанта». Она написала: да не хочу я любой ценой.
Елена Рыковцева: У вас есть третий герой на этой неделе. Вы написали о Собянине, о Навальном, но вы так же написали о Елене Мизулиной, которая сейчас объект очень жесткой, резкой критики со всех сторон. Вы написали сегодня смешную заметку о ней. Странно, казалось бы, всю жизнь боролись, вы символ борьбы за нравственность.
Александр Минкин: А что в этом плохого?
Елена Рыковцева: И вдруг человек решил почистить публичное пространство от мата, и вы над ней издеваетесь.
Александр Минкин: Я над ней слегка шучу. Дело в том, что когда она вчера заявила... Она прочитала мою заметку предыдущую, которая называлась «Сколько дума не прессуй...» и так далее. Там приводилась эпиграмма Пушкина с совершенно матерным словом в конце. Вы ее, наверное, знаете — это эпиграмма на генерала Орлова.
Елена Рыковцева: Да, я знаю, она классическая.
Александр Минкин: «Взяла Лариса микроскоп и говорит: «Позволь увидеть, мой милый, чем меня ты...» и в угловых скобочках две черточки. Потому что академическое издание наше, советское, российское академическое издание собраний сочинений Пушкина ставит в угловых скобках две черточки, чтобы мы четко знали, что там слово из двух букв. В сегодняшней заметке я написал, что раньше до революции 17 года в угловых скобочках стояло три черточки.
Елена Рыковцева: Твердый знак еще.
Александр Минкин: Так что еще хуже. Так вот, Мизулина хочет убрать мат из интернета. Я считаю, что мат нехорошо, не надо его писать нигде, ни в интернете, ни на заборе, ни в лифте. Но малые дети больше его видят на заборе и в лифте. Давайте его оттуда соскоблим сначала. Кроме того, мне кажется, что она вообще не понимает, что из русского языка удалить мат невозможно. И когда я хотел ей написать ответ, хотел посмотреть, где она начинала, кем она была — врачом, учителем, медсестрой, вдруг я открываю интернет проклятый и вижу, что она родом из города Буй. И тогда я написал: боже мой, она родилась в этом городе. Интересно, какая в этом городе самая популярная рифма? Какое ужасное детство.
Елена Рыковцева: Представляете, сколько она натерпелась в детстве этих рифм. Конечно, теперь можно ее понять.
Александр Минкин: И дальше вопрос: она из интернета узнала? Сегодняшние дети из интернета узнают матерные слова и их смысл? Не только звучание, но и что они означают. Я думаю, что нет. Я думаю, что дети к тому моменту, когда они научились читать и заходить в интернет, для этого надо узнать буквы, слова, как клавишами пользоваться, вот к тому моменту, к 7-8 годам дети уже знают эти слова, они их уже услышали в песочнице, от пьяной скотины в автобусе.
Елена Рыковцева: Как обычно, перепутали причину со следствием, начинают бороться со следствием, не ликвидировав причину.
Александр Минкин: Известная формула: самолеты падают, потому что журналисты об этом пишут. Она заблуждается.
Елена Рыковцева: Глубоко.
Александр Минкин: Депутатка с мандаткой. Депутат — у него мандат, а есть депутатка и у нее мандатка.
Елена Рыковцева: Это какой-то прямо сексизм.
Александр Минкин: Нет, это русский язык с суффиксами.
Елена Рыковцева:На вас страшно обижалась Центральная избирательная комиссия за то, что вы звали ее ЦИКой, она в суд подавала.
Александр Минкин: Да, потому что она Центральная избирательная комиссия.
Елена Рыковцева: Обида была нечеловеческая.
Александр Минкин: Потому что Вешнякову хотелось быть мужского рода, а он был ЦИКа. Я ему говорил: если ЧК — гораздо более жесткая организация...
Елена Рыковцева: В русском языке суффиксы уменьшительно-ласкательные, в вашем случае унизительно-ласкательные.
Александр Минкин: Какая организация жестче — ЧК или ЦИКа? Почему ЧК женского рода, а Центральная избирательная комиссия должна быть мужского?
Елена Рыковцева: Потому что тогда не было на нее Минкинаи так ее никто не обижал.
Александр Минкин: Или был, и застрелили.
Полная версия программы по ссылке: http://youtu.be/HKBL-GKP_zA
