Елена Рыковцева: Событие только что завершилось, мы говорим о нем сегодня с его участниками - с номинантами и лауреатом премии имени Сахарова “Журналистика как поступок”. Каждый год в декабре эта премия проводится, каждый год мы о ней рассказываем, каждый год новый призер, новые лауреаты. Представляю вам по очереди, есть номинанты. Владимир Ворсобин, “Комсомольская правда”, он был представлен своей газетой с циклом “Как я избирался мэром Воскресенска”, смешным и грустным одновременно.
С нами номинант премии имени Сахарова Елена Суслова, корреспондент “Открытой газеты”, эта газета издается в Ставропольском крае, причем газета боевая. “Строительный бандитизм” я вижу перед собой, или “Поможем “Единой России” стать чище - такой замечательный заголовок. Елена объяснит, как можно чище стать партии, которая и так кристально чиста.
С нами Юлия Сунцова, корреспондент газеты “День” из города Ижевска, лауреат, победитель премии имени Сахарова. Я особенно поздравляю Юлию, потому что необыкновенно серьезные, сильные были у нее соперники. Если посмотреть список - это лучшие журналисты, это золотые перья Москвы, России, очень сложные работы были представлены.
Борис Тимошенко, исполнительный директор преми, я прошу, чтобы вы в начале программы сказали об этой премии, а главное - о ее учредителе, который уже несколько лет по совершенно объективным причинам не может присутствовать на ее вручении.

Борис Тимошенко: Питер Винс, потомок баптистских священников, которые в свое время были высланы, отец его был выслан из Советского Союза, а дед получил 10 лет без права переписки в 37-м году, Питер тоже успел год провести в лагерях и только после этого произошел известный обмен на шпионов. С тех пор он жил в Америке, вырос там. А когда в нашей стране произошли всем известные перемены, он получил возможность вернуться и в знак благодарности Андрею Дмитриевичу Сахарову, которого он лично знал и который ему очень сильно помогал в свое время, он учредил эту премию, естественно, получив разрешение от Елены Боннер.

Елена Рыковцева: У Петра нет возможности приехать в Россию, потому что здесь открыто уголовное дело против него. Я очень хорошо помню, мы много об этом писали, рассказывали, занимались этим, человек просто отказался платить взятку. Он не понимает, как это. Он приехал в Россию, хочет строить честный бизнес, а ему говорят: взятку давай, чтобы мы тебя крышевали. Кто говорит “давай взятку” – известно.

Борис Тимошенко: Это чрезвычайно интересная история.

Елена Рыковцева: Которая стоит отдельной статьи для вашей премии.

Борис Тимошенко: Это будет расследовательская действительно журналистика. Сначала пришли просто “братки” и сказали, что, мол, хорошо живешь, надо что-то с этим делать. “Крышу”? - говорит Петер. - Нет, мне “крыша” не нужна, у меня два поколения священников - вот это “крыша”, у меня Господь Бог “крыша”. И послал их. После этого пришли другие бандиты, но более серьезные, с просветами на погонах и так далее. Он им сказал примерно то же самое. После этого - уголовные дела за уклонение от налогов и, внимание, недавно ситуация была такая: две фирмы было у него, она зарегистрирована в одном районе Москвы, другая в другом, два идентичных дела - два абсолютно противоположных решения суда. Одно в пользу Питера, второе не в его пользу. Пока все подвешено, бизнес у него отняли, это был типичный рейдерский захват. Он уехал, сейчас он в Киеве. Сейчас у него все в порядке, он снова в очередной раз развил свой бизнес, и даже когда ему было очень тяжело, он продолжал поддерживать эту премию.

Елена Рыковцева: Он в Москву может приехать?

Борис Тимошенко: Нет.

Елена Рыковцева: Значит не все в порядке?

Борис Тимошенко: “Лучше вы к нам”, - говорит он.

Елена Рыковцева: Все абсолютно понятно, к сожалению. Вот это судьба учредителя премии имени Сахарова. Давайте мы начнем с Владимира Ворсобина, с его расследования. (Разговор с Ворсобиным читайте здесь). Сейчас разберемся с Еленой Сусловой. Я хочу сначала сказать о ее работе. Это такой удивительный, страшный материал о том, что репрессивная психиатрия все еще жива. Мы думаем, что все эти вещи остались в далеком прошлом, нет, все здесь, все живет. Если человек неудобен, он спокойно может загреметь в психушку. Елена расписывает механизм, как человека живого, здорового и никогда не состоявшего ни на каком учете, упекают в психушку за его правозащитную деятельность.

Елена Суслова: Человек встретился с Бастрыкиным, ездил на прием к Бастрыкину, рассказал, как живется в его районе, Предгорный район Ставропольского края. Район, на котором все города-курорты, Пятигорск, Кисловодск находятся. Естественно, земли дорогие. Еще, что любопытно, в отношении него возбудили уголовное дело, когда он съездил в прошлом году к Бастрыкину в августе.


Елена Рыковцева: Поехал к Бастрыкину - он псих.

Владимир Ворсобин: А какой диагноз поставили конкретно?

Елена Суслова: Диагноз пока не поставили. Была статья в газете, интервью с ним, он рассказал, с какими проблемами, с какими темами он ездил к Бастрыкину, что он ему говорил, что он от Бастрыкина наполучал. Когда вернулся, первым делом председатель районного суда Железняков подал заявление о возбуждении уголовного дела в отношении него и в отношении газеты по статье “клевета”. По клевете у них не получилось, и через какое-то время Кульбяков, мой герой, отправил на сайт Следственного комитета еще одно обращение к Бастрыкину, в котором говорил, что ему угрожают, угрожают жизни и получил уголовное дело уже на себя. Ведется следствие месяцев 9, 306 статья, называется “ложный донос”. Пожаловались на него опять же председатель суда районного, который как потерпевший выступает там, бывший начальник районной милиции тоже выступает как потерпевший и еще один бывший из силовиков. Следующий этап - дело расследуется в следственном комитете Предгорного района. То есть свой судья, своя милиция. Один раз не получается, другой раз не получается, краевой суд уже, человеку назначают психиатрическую экспертизу только на основании того, что судья, начальник милиции написали заявление, что мы так полагаем, что у него что-то с головой, его надо поэтому проверить, подвергнуть экспертизе. Ее проводят в крае. Даже ее не то, что проводят. Поначалу получилось так, что он скрылся.

Елена Рыковцева: Его можно понять. Значит с головой все-таки в порядке.

Елена Суслова: Его объявили в розыск. Что самое интересное, через два месяца его нашли в его собственном доме. У него дом на два хозяина, они, по-моему, к брату пришли обыск делать. Нашли его, как рассказывает брат, когда он выходил из ванной и тут же взяли.Закрыли в СИЗО, в Ставрополь перевели в краевое СИЗО. И там уже не повели на экспертизу, эксперты-психиатры пришли.

Борис Тимошенко: И какой диагноз поставили?

Елена Суслова: Они вначале пришли, один пришел, другой пришел. И ушли. На следующий день адвокат подал апелляцию, апелляционный суд вынес решение, что назначение экспертизы незаконно. То есть документа никакого нет.

Владимир Ворсобин: Его задержали по обвинению в клевете?

Елена Суслова: По обвинению в ложном доносе.

Владимир Ворсобин: За это заключают?

Елена Рыковцева: Смотря, на кого донести.

Елена Суслова: Он написал жалобу на имя Бастрыкина, отправил на сайт.

Елена Рыковцева: Он донес Бастрыкину не на того, на кого надо донести, за что и пострадал.

Владимир Воросбин: Редкое применение статьи - доносительство.

Елена Суслова: Этот этап был еще через день или два. Следующее решение суда о том, что все-таки задержали и держат в СИЗО незаконно. Краевой апелляционный суд выносит такое решение и его выпускают. Выбрали ему меру пресечения домашний арест.

Борис Тимошенко: Все эти страдания только из-за того, что человек написал Бастрыкину?

Елена Суслова: Это еще не все. Приходит другой следователь, выносит другое постановление, суд его опять утверждает, о том, чтобы провести психиатрическое освидетельствование. То есть уже не надо ехать в край.


Владимир Воросбин: Жаловаться на власть может только сумасшедший, поэтому они все время его подозревают.

Елена Суслова: Второй следователь отправляет, его взяла милиция под белые ручки, посадили, отвезли. Хорошо, из этого Предгорного района в Железноводск недалеко ехать. Хорошо, там нормальная попалась заведующая отделением психиатрическим. Она говорит: психиатрическое освидетельствование проходит только на добровольной основе. Отказываешься, значит все, пиши заявление, что я отказываюсь. Он написал заявление. Прибежал следователь давить на врача. Пока его милиция везла, он лекцию читал на правозащитные темы, милиция его не стала запихивать никуда. Самое интересное, что когда был разговор с главным врачом, вдруг откуда-то возникает еще один врач-психиатр, который готов был все подписать.

Елена Рыковцева: Подписал?

Елена Суслова: Нет, когда главврач говорит, что все, тут уже нельзя.

Елена Рыковцева: Хотя они держали запасного врача.

Борис Тимошенко: Где он сейчас?

Елена Рыковцева: Уже все закончилось?

Елена Суслова: Нет, ничего не закончилось. Третья попытка была, все-таки было решение суда районного стационарно экспертизу провести.

Елена Рыковцева: Опять психиатрическую?

Елена Суслова: Стационарную. Было решение суда, он сидит всю ночь, милиция караулила вокруг дома. Он написал апелляционную жалобу, отвез в суд, зарегистрировал, сдал, получил на руки и при выходе из суда его взяла милиция. получили звонок по телефону: что там у вас Кюльбяков ходит по суду? И они его отправили в Ставрополь в психиатрическую больницу. Три дня он там лежал. Я названиваю, спрашиваю: вы хотя бы интересуетесь, когда у вас пациенты приезжают? Есть или нет у человека решение суда, которое вступило в законную силу? Пока уже телеграмму из суда не получили, что обжаловано решение суда, тогда решили. Очень до безумия интересная пришла эта телеграмма, постановление следователя, что обжаловано, поэтому «прошу приостановить, но из психиатрической больницы не выпускать».

Владимир Ворсобин: На каком основании он оказался в итоге в психиатрической больнице, заболевание было найдено врачами или подозрение на заболевание?

Елена Суслова: Экспертизы еще не было.

Елена Рыковцева: Его каждый раз направляет суд.

Елена Суслова: Каждый раз апелляционную инстанцию откладывали, за это время к нам приезжал Следственный комитет России. Была огромная проверка.

Владимир Ворсобин: Прошел бы проверку.

Елена Рыковцева: Он пройдет и дальше он оттуда не выйдет.

Владимир Ворсобин: То есть вы считаете, что врачи пойдут на подлог тут же?

Елена Рыковцева: Спокойно, конечно.

Елена Суслова: Если они берут и не смотрят, они любое подпишут. И причем, когда он возмущался ходил, ему сказали: подожди, после апелляции мы тебе напишем.

Елена Рыковцева: Елена, что сейчас с этим человеком?

Елена Суслова: Человек опять скрывается. Хотя была большая проверка из Следственного комитета России, я встречалась с руководителем этой группой.

Владимир Ворсобин: Привезите его в Москву, отдайте в какую-нибудь психиатрическую клинику совершенно нейтральную, независимую, пусть они выдадут свое заключение.

Елена Суслова: Возмущались следователи вместе со мной, когда я рассказывала. Московские следователи.

Елена Рыковцева: Можно себе представить. Елена же не просто так рассказывает сейчас всю его эпопею, она сидит и пишет, и пишет, и тюкает, и тюкает, поэтому приезжает комиссия. Это не просто приезжает комиссия, а потому что газета все время ведет эту тему.

Владимир Ворособин: Есть исследовательский цинизм журналиста, чтобы знать точно, есть заболевание, нет заболевания, основаны претензии судебной системы, необоснованны. Нужно в институт Сербского. Не проводить экспертизу на заинтересованной территории, а привезти сюда.

Елена Суслова: Вы это все говорите, дело в том, что когда он в самом начале разговаривал со следователями, Кульбяков, когда следователи только сказали, то есть постановления не было об экспертизе, что пришло такое заявление, он поехал сам до всех шумов. Он поехал в независимый центр психиатрической экспертизы, получил справку, привез и показал.

Елена Рыковцева: У них же задача не освидетельствовать, а посадить его не так, так так. Не получается засадить как здорового, засадим как больного.

Елена Суслова: Может быть даже не засадить, у них задача самая главная - признать его психически больным. То есть человек, который стоит на учете, который психически больной. Все его жалобы тогда, все его письма не рассматриваются, не читаются, не изучаются и не расследуются. Вот это им надо, больше ничего не надо.

Елена Рыковцева: Либо изолировать, потому что по статье “ложный донос” тоже может получить.

Елена Суслова: В этом же районном суде не так давно этот же председатель суда Железняков начал рассматривать дело “ложный донос”. Барышня написала, что ее кто-то изнасиловал якобы. Получила 10 тысяч рублей штраф. Либо эти 10 тысяч рублей, либо эти мучения. Он уже лежал в больнице, с сердцем было плохо.

Елена Рыковцева: Страдания, мучения, что человеку попортили кровь - это, конечно. История еще не закончилась?

Елена Суслова: История, к сожалению, не закончилась. Он опять скрывается. Неделю назад вынесли все-таки экспертизу стационарную. Решение суда было в его отсутствие и в отсутствие его адвоката.

Елена Рыковцева: То есть решили, если не мытьем, так катаньем человека добить и закатать. Эти материалы стали призером этой премии. Мы сейчас отложим пока разговор о “Единой России”. Я уже сказала, удивительный заголовок, журналисты «Открытой газеты» помогают “Единой России” стать чище. Поговорим с нашим лауреатом Юлией Сунцовой. Насколько я понимаю, ваша работа связана с тем, что на волне этого ажиотажа по поводу “закона Магнитского” о том, что детей надо оставлять в России, не отдадим наших детей иностранцам, вы показываете совершенно чудовищную ситуацию в российском детском доме.
Полная видеозапись программы "Лицом к событию"

Юлия Сунцова: Я думаю, да, имел место тренд. Здесь разворачивались баталии по “антимагнитскому закону”, параллельные процессы по отставке Астахова, нашего детского защитника шли в интернете. То есть она была злободневна.

Елена Рыковцева: Вы просто расскажите. Дело в том, что наши слушатели и зрители не знают эту историю.

Юлия Сунцова: История, к сожалению, рядовая для провинции. Закончилось может быть более трагично, чем просто болезни, издевательства над детьми в детских домах. Девочка 18-летняя, Арина ее звали, заболела заболеванием редким, как говорили потом все чиновники.

Елена Рыковцева: Она попала в детдом, потому что от нее отказались?

Юлия Сунцова: Девочка попала в детдом, потому что неблагополучная семья, мама одна пьющая. Ее забрали в дом ребенка, потом, не видя светлых перспектив, перевели в детский дом. Детский дом, кстати, главный областной в Ижевске. Там она провела чуть меньше года, умерла скоропостижно, молниеносно. Болезнь проела ее практически за одну неделю.

Елена Рыковцева: Смысл истории в том, что поначалу никто, умерла и умерла, не шелохнулся по части наказать, разобраться, как я поняла по вашим публикациям.

Юлия Сунцова: Может быть было осознание того, что подрывная ситуация может возникнуть. Но не только в этом дело. Проверку проводили изначально прокуратура, Следственный комитет. Проверку тихонько провели, все зарыли, никому дальше Минздрава и правоохранительных органов это не вышло, ни одно СМИ об этом не написало. До нас информация дошла совершенно случайно. Буквально через несколько часов вдруг Следственный комитет решил возбудить уголовное дело. Хотя, прорабатывая этот материал, мы получили ответы от всех правоохранительных органов, что проверки никакой не проводилось, что это несчастный случай. Потом почему-то все стало намного серьезнее.

Елена Рыковцева: Уже понес наказание, как я понимаю, врач.

Юлия Сунцова: Год тянулось следствие.

Владимир Ворсобин: Врачебная ошибка там?

Елена Рыковцева: Халатность. Не то лекарство вкатили, совершенно не связанное, не тот диагноз поставили.

Юлия Сунцова: Тут интересна чем эта история, тем, что наказание чисто символическое, оно не реальное, врача отстранили на год или два от полномочий и все. То есть даже запрета на врачебную деятельность не было.

Елена Рыковцева: Вы знаете, что меня ужаснуло, не удивило, конечно, когда читаешь тысячный раз, Юлия описывает, что там делается в этом детском доме. Коллеги, это абсолютная тюрьма. Судя по тому, что она пишет - это тюрьма от и до, с правилами прогулок, с правилами поведения. Вы не сравниваете, это у меня возникли такие ассоциации.

Юлия Сунцова: Насчет детского дома я не могу сказать, что это ужасный детский дом на фоне республики. Напротив, на фоне республики это один из самых лучших детских домов.

Елена Рыковцева: По описанию, насколько я помню, любая провинность наказывается очень жестоко. Там же подросток, если он выпил алкоголь, то немедленно ставится на учет в какую-то детскую комнату милиции. Мгновенно несоизмеримое наказание проступку.

Юлия Сунцова: Через некоторое время до нас параллельными путями начала информация доходить о том, что бывали такие случаи. Понятно, что в детских домах есть такие дети, которые переселены из неблагополучных семей, понятно, что у них с психикой в принципе не может быть все гладко. Вроде бы дети такие требуют человеческого отношения, домашней заботы. Рассказывали случай с мальчиком, он в начальных классах учился. Он был капризный, бунтующий. Воспитатели его берут под руки и грозят тем, что мы тебя на учет к наркологу поставим.

Владимир Ворсобин: А физическое наказание, карцеры практикуется?

Юлия Сунцова: Я больше занималась историей Арины.

Елена Рыковцева: Как я поняла, там информация не просачивается, вы даже не узнаете, есть там наказания физические или нет, там очень закрытая система. Почему у меня возникло это сраенение.

Елена Суслова: Разрешали с детьми разговаривать?

Юлия Сунцова: Мы приезжали в этот детский дом единожды, когда узнали о факте смерти. В это время директор детского дома оказалась на важных заседаниях во властных органах, медсестры, видимо, их потрясли до этого, они знали, с чем мы идем, они все закрыты. Есть у нас снимок детей за дверью стеклянной, такой несколько картинный. Я не могу голословно обвинять ни руководителей этого детского дома, ни персонал, что там все плохо. Больше меня поразила история с родителями этой девочки. Сначала у мамы Арины забирают одного ребенка в детдом, следом второго ребенка. После пожара, кстати, забирают. Вместо того, чтобы как-то заняться помощью, высвобождением своих детей, она совершенно спокойно сидит на одном месте, развлекается.

Елена Рыковцева: С матерью-алкоголичкой у меня совершенно нет вопросов. Вопросы к государству.

Владимир Ворсобин: Здесь нужен общественный контроль. С уполномоченным по правам человека вы общались? С какими-то комитетами, которые бы контролировали это заведение? Проверки осуществляются ли от общества?

Юлия Сунцова: У нас целая комиссия есть по делам детства, семьи и материнства при правительстве.

Владимир Ворсобин: В этой связи они действительно заходят в этот детдом, смотрят, что там происходит?

Юлия Сунцова: Нет. Совершенно бездейственная система.

Владимир Ворсобин: Комитеты насоздавались у нас везде, но кто из них работает.

Юлия Сунцова: Причем создавались они так, что в руководящие должности были поставлены функционеры партии всем известной, а реальные люди, которые чем-то занимались, у нас очень хорошие правозащитники, они были изгнаны из этих мест.

Владимир Ворсобин: Уполномоченный по правам человека есть у вас в области? Он работает?

Юлия Сунцова: Я с ней пыталась пообщаться многократно. Дальше поста охраны я проникнуть я не могла. То есть это совершенно замшелая структура.

Владимир Ворсобин: По западной модели мы наплодили много структур, которые на Западе реально работают, а здесь мы назвали - это уполномоченный по правам человека. Хлебная должность.

Юлия Сунцова: Функций не счесть, а чтобы народ знал эту чиновницу, нет, она безызвестна своими делами.

Елена Рыковцева: Я очень хочу поговорить по поводу материала, который называется “Поможем “Единой России” стать чище”. Перед эфиром Володя Ворсобин заметил, что ведь это журналисты хотят помочь “Единой России”. Это задача журналистов помогать партии? Я понимаю, когда никто не спасет вашего несчастного правозащитника, кроме вас. Но партию спасть журналистам?

Владимир Ворсобин: Может быть у вас партия и власть одно и то же?

Елена Суслова: Вы сами понимаете, что партия “Единая Россия” и власть - это у нас одно и то же. Она у нас партия власти. Но дело не в заголовке, а дело в том, что не так давно, мы следим за нашей партией…

Владимир Ворсобин: “За нашей партией” - звучит знакомо.


Елена Рыковцева: Наша партия следит за нами.

Владимир Ворсобин: Это следующий этап.

Елена Суслова: Внесли изменения в устав. Почему мы такой заголовок сделали? Мы посчитали, что это очень прогрессивные изменения, очень хорошие, которые предполагают всех членов “Единой России”, в отношении которых возбуждены уголовные дела…

Владимир Ворсобин: Это (читает в газете) цитата Медведева: “Если в отношении члена “Единой России” возбуждено уголовное дело, членство будет приостановлено”. Это все закавычено и внизу - Д.А. Медведев.

Елена Суслова: Это изменения в устав и приняты на очередном съезде. У нас в крае мы знаем трех человек довольно крупных единороссов, в отношении которых были возбуждены уголовные дела.

Владимир Ворсобин: Вы призвали почистить партию.

Елена Рыковцева: Раз внесли изменения - исполняйте.

Елена Суслова: Бывший ессентукский мэр сейчас у нас сенатор, Константин Скоморохин. Я эту статью отправила на сайт “Единой России” с просьбой доложить Дмитрию Анатольевичу. Результатов пока никаких официальных от “Единой России”. Здесь у нас еще мэр Пятигорска Травнев, на него два уголовных дела не закончено. Валерий Калугин, бывший краевой прокурор, сейчас занимает должность председателя комитета краевой думы по законодательству, у него тоже уголовное дело, он в прошлом году сбил человека.

Владимир Ворсобин: Юмор ситуации в том, что вы говорите, как будто вы член партии и свои партийные дела выносите на суд общественности.

Елена Рыковцева: А на самом деле журналисты воспитывают партийцев. Они взяли на воспитание, на поруки партийцев.

Елена Суслова: Если бы эти люди не были при должностях - он был бы рядовой член партии. Этот человек мэр, этот человек депутат, этот человек сенатор.

Владимир Ворсобин: Вы член партии?

Елена Рыковцева: Нет, она журналист, считает своим долгом.

Владимир Ворсобин: Вы не рады, что члены “Единой России” есть такие прекрасные люди, которые понижают планку “Единой России”? У меня более спортивный интерес есть.

Елена Суслова: У вас как у бывшего кандидата в мэры города.

Елена Рыковцева: Наверное. Я тоже удивляюсь.

Владимир Ворсобин: Я не голосую за “Единую Россию”.

Елена Рыковцева: Почему вы радуетесь, что планка у “Единой России” понижается? А вам, Елена, хочется, чтобы планка повышалась этой партии? Вам зачем ее чистить?

Елена Суслова: Например, Травнев, мэр Пятигорска, уголовные дела с 95 года не завершены. Очень долго длятся, не завершаются. Может быть, если он сейчас выйдет из партии, все-таки уголовное дело завершится.

Владимир Ворсобин: Если он не выйдет из партии, то уголовное дело не завершится?

Елена Суслова: Пока не завершается. В прошлом году Калугин, видеозаписи есть, сбил человека. Сейчас, я думаю как отзыв на эту статью, написал заявление о возбуждении уголовного дела. Наверное, в отношении меня.

Елена Рыковцева: Елена, чего Володя от вас добивается: вы лично заинтересованы в том, чтобы эта партия стала чище? Вы как журналист?

Елена Суслова: Я заинтересована, чтобы чище стала власть. Поскольку партия власти у нас.

Елена Рыковцева: То есть вы заинтересованы, чтобы власть стала чище и поэтому власть должна размежеваться с партией, чтобы партия ее не портила?

Владимир Ворсобин: Таким образом вы делаете однопартийную систему, как в Советском Союзе. Если я чищу власть - я чищу партию.

Елена Суслова: Я хочу, чтобы по закону, я - один журналист, ничего сделать не могу.

Владимир Ворсобин: Причем здесь партия, когда есть закон?

Елена Рыковцева: Может быть мы неправильно понимаем Елену, почему ее это беспокоит. Потому что они, прикрываясь партией, делают свои черные дела. Вытаскиваем их из партии не потому, что вы чистите партию, а вы упрощаете процедуру наказания этих людей?

Елена Суслова: Совершенно верно.

Елена Рыковцева: Заголовок тогда совершенно не отвечает этому.

Елена Суслова: Мы просто воспользовались тем, что они внесли в устав.

Владимир Ворсобин: Это прикрытие.

Елена Рыковцева: Это ширма. Господи, как мы сразу не сообразили.

Елена Суслова: Я уверена, что в каждом регионе есть такие люди. Мы здесь пишем, что Ахмет Билалов, его вспоминали, то есть после чего такие вещи пошли, идеи, проекты.

Елена Рыковцева: Для полноты картины, ваше отношение, Юля, к партии “Единая Россия”, вашей газеты? Вы с ней как-то соотноситесь, как-то чистите?

Юлия Сунцова (Ижевск): У нас в прошлом году была показательная история. Глава администрации городской в канун выборов в госсовет, законодательный орган, он, конечно, член “Единой России”. Он на каком-то собрании, они очень часто проходят в предвыборную гонку, начал агитировать за “Единую Россию” прямым текстом, есть видеозапись. Смысл сказанных им слов был такой, он выступал перед ветеранами: если за “Единую Россию” будет столько-то процентов голосов, больше 50, тогда мы вам даем столько-то миллионов рублей. Если вы не пройдете этот порог, то вам школу не построим, в вашем районе еще что-то не построим. Это тенденция всей республики. У нас губернатор открытым текстом говорит, я сама присутствовала на таких мероприятиях, поднимает по очереди главврачей, директоров школ, они как школьники встают, краснеют: если не будет 55% мы вам школу не построим, мы вам больницу не отремонтируем.
Вручение премии имени Андрея Сахарова ее лауреату - Юлии Сунцовой - в Доме журналистов