Мумин Шакиров: Известный кинорежиссер Али Хамраев когда-то воплощал прогрессивное узбекское кино, следовал путем Тарковского и Иоселиани. Он автор таких картин, как «Триптих», «Человек уходит за птицами», «Без страха», «Чрезвычайный комиссар» и «Седьмая пуля». Мы продолжаем серию его увлекательных рассказов о знаменитых режиссерах.
С Федерико Феллини Али Хамраев познакомился на международном фестивале в Москве в 1987 году.
Али Хамраев: Я приехал из Италии. Там работал над проектом «Тамерлан». Заехал на Московский фестиваль, какие-то деньги надо было выбивать у Центрального банка, переговоры шли. И вдруг меня вызывают в дирекцию фестиваля и говорят: «Слушай, «итальянец!» (у нас, знаете, сразу кличку дают, если ты где-то работаешь, ты уже «итальянец», «американец», «китаец»), Феллини прилетает!». Пожалуйста, помоги. Уже конец фестиваля, а он прилетает получать Гран-при. Поможешь?» - «Конечно, помогу, что за разговор».
И вот мы стоим, гостиница «Россия», центральный корпус, где останавливаются короли, принцы, там выделили апартаменты Федерико Феллини. Мы стоим – и он появляется со свитой своей, с продюсером, с очаровательной Джульеттой Мазиной, несут чемоданы. И мы стоим в ряд, он подходит, и переводчик говорит: «С вами будут работать вот эти люди». Ну, стоят два кэгэбэшника, кто-то из представителей фестиваля и я. И он протягивает мне руку и говорит: «А я вас где-то видел!». Я говорю: «Да нет, не может быть». – «Нет, все равно, где-то видел. Вы – мой коллега?» Я говорю: «Да». – «Ну, вот, видите». И вот так он сразу почувствовал, что среди этих кэгэбэшников, каких-то еще чиновников, вдруг его коллега. Поразило меня это!
И два дня мы не расставались, обедали вместе, ужинали вместе, и я его знакомил со всеми, в том числе и с Москвой. И, вы знаете, когда ему вручали Гран-при, он был очень доволен. Но он был счастлив, когда в кинотеатре «Зарядье» ему вручили приз зрительских симпатий. И на сцене он стоял рядом со мной, и ему вручили разукрашенного огромного деревянного петуха. Он сам любитель китча, фольклора, и он вдруг получает это! Прижимает к себе и говорит: «У меня в жизни не было такого потрясающего приза, ты понимаешь!» И мне говорит: «Смотри» - и прямо на сцене ставит его себе на голову: «Как?» Я говорю: «Потрясающе!» И вот хочу найти фотографа, где он вот с этим петухом на голове стоит на сцене, а я рядом восхищенно смотрю на него. Нет фотографа!
Что меня поразило – колоссальная коммуникабельность этих двух гениальных людей, Федерико Феллини и Джульетты Мазины. Ведь кто такой я? Ну, режиссер, а дальше что? Ну, позвал: «Зайдите, ребята, отнесите это, принесите это, то…», машина чтобы вовремя была, сопровождаю их на фильм, на просмотр, чтобы не заблудились. Что-то говорим о кино, и я рассказываю все его фильмы. Наизусть знаю многие фильмы, «Восемь с половиной» раз 25 я смотрел.
Когда они поселились в апартаментах, Джульетта ко мне подошла и говорит: «Али, пожалуйста, распорядитесь, чтобы из спальни одну кровать перенесли в ту дальнюю комнату. И Федерико такой недовольный: «Что ты, Джульетта?…», а она ему говорит: «Тихо, тихо…» В этот же день обедали, все, а он все ворчит. А я говорю (я немножко уже по-итальянски говорил): «Федерико, ну что вы обижаетесь на Джульетту? Ну, что же обижаетесь? Я же понимаю, почему она кровать свою подальше…» Он говорит: «Почему?» - «Потому что такая красивая женщина, как Джульетта, ваша любимая, ваша жена, вы же ей всю ночь спать не даете, поэтому она подальше…» И, вы знаете, с этой минуты мы стали с ним близкими друзьями. Он меня обнял и говорит: «Правильно!. Затем повернулся к Джульетте: «Ну-ка иди сюда, я тебя обниму!» А она артистка же, играет: «Ой, уйди, ты мне надоел! Агрессор, агрессор…» И они приняли эту игру. И когда они улетали, Джульетта надписала фото мне на память, и Федерико надписал: «Али, дорогому нашему другу…» И Джульетта уже в аэропорту мне сказала: «Ты так выручил Федерико в тот первый день». – «А что такое?» - «Я ведь, когда сказала, чтобы кровать в дальнюю комнату перенесли, он же обиделся. А ты очень его выручил. Ты сказал, что он такой мужчина, который не дает спать». Я говорю: «Да? А что, разве по-другому?» Она говорит: «Конечно, он последние десять лет так храпит – я не могу с ним рядом спать».
Мумин Шакиров: А в Италии вы с ним встречались?
Али Хамраев: Нет, не получилось, вы знаете. Перезванивались, я звонил. Потом я уезжал – Афганистан, Россия, куда-то еще. Потом он скончался так неожиданно, потом Джульетта ушла за ним. Просто так у меня и висят эти фотографии с их автографом, и в душе его фильмы. Любой его фильм могу смотреть сколько угодно. Я «Амаркорд» смотрел в Индии на кинофестивале, мы с Никитой Михалковым были, по-моему, там в 1974 году. И я получил выговор от посла Советского Союза Мальцева за то, что не пришел на правительственный прием в честь фестиваля. В этот вечер «Амаркорд» крутили, и я остался смотреть фильм. Это была премьера «Амаркорда»! Что мне какой-то прием? Никита говорит: «Все, больше за границу не поедешь, он напишет теперь телегу в Москву». Я говорю: «Да пусть пишет! Я зато «Амаркорд» увидел».
Мумин Шакиров: Это был рассказ Али Хармаева о Федерико Феллини.
С великим мэтром японского кино Акирой Куросавой узбекский кинорежиссер Али Хамраев встретился в начале 70-х в Токио.
Али Хамраев: Великий император кино! Я с ним встретился в 1971 году, наша делегация была в Японии, во главе с титаном нашего кино Сергеем Герасимовым (столетие которого недавно мы отметили). И, вы знаете, Акира Куросава – это человек легенда, и я с ним сидел за одним столом. И я просто ничего не слышал, о чем говорят. Там был у нас симпозиум, мы обсуждали кинематографические проблемы, мировые, и он так сидел – и я не мог на него наглядеться и наслушаться. Я за каждым его жестом следил. Он много курил, весь в себе такой. И рука его все время по столу вот так вот, и пальцы нервно шевелились. Он же сам художник, он много рисовал, умел рисовать, он все раскадровки сам делал. И мне Суйменкул Чокморов, актер, который у него снимался в «Дерсу Узала», сказал, что вся группа, сто человек сидят и ждут, пока Акира Куросава завершит прямо перед камерой, у подножья дерева расстилать из листьев какой-то рисунок. Он пока не добьется, как веточка лежит, как все, он не подходил к камере. Вот такой вот удивительный человек.
Я ему подарил бубен, узбекский инструмент (дойра), и сказал: «Куросава-сан, я знаю, как вам тяжело, вы с таким трудом достаете деньги на свои проекты гениальные. Если вам будет очень трудно, вы ударьте в этот бубен – и я прилечу к вам и помогу». Так вот сказал, ради красного словца, я пошутил. И через 10 лет я опять приезжаю туда с другой делегацией, и мы опять встречаемся, мы ему вручаем золотую медаль «За вклад в киноискусство» Московского кинофестиваля. И, вы понимаете, прошло 10 лет - он так на меня смотрит и говорит: «Вы же мне бубен подарили!». Я говорю: «Да». Он говорит: «А что же, я бил в него несколько раз, а вы не приехали!» Мне так стыдно стало. Думаю: да, надо знать, с кем и когда шутить.
И вот мы когда сидели, выпили водочки, он пил водочку в Токио, курил так же много, и я через переводчика, моего друга, японца Кусака-сан, который был военнопленным, сидел в Средней Азии, после войны, полковник японской разведки, я попросил: «Куросава-сан, вы мой учитель на самом деле, я преклоняюсь перед вами, я на ваших фильмах учился и даже пытался в каких-то эпизодах подражать вам. Дайте мне пару советов». – «А какие советы?» - «Ну, что-нибудь, хоть один совет дайте мне. Я же продолжаю учиться, хоть я уже и давно профессиональный режиссер». Он говорит: «Ну, хорошо. Знаешь, вот ты когда будешь снимать, например, дождь, ну, что там дождь, а ты снимай так, чтобы на твоих героев с неба низвергались водопады воды». Я говорю: «Как в фильме «Ворота Расемон»? У вас такой там ливень!» - «Да. Или ты, когда снимаешь ветер, чтобы это был не ветер, а был ураган, чтобы он валил с ног твоих героев. А если снегопад, то такой снег, что вытянешь руку – и ладонь не видно. Вот так снимай! И если ты вот такую бурю устроишь в кадре, то и страсти в твоем фильме будут такими же, такими же сильными, такими же мощными, как ураган, как ливень и как снегопад». Я это на всю жизнь запомнил. И стараюсь вот так и работать. И на съемках моя группа мучается всегда. Я говорю: «Где ветродуй? Почему мало песка, пыли?! Где вот этот мелкий камыш?..» А если там дождь, так 10 пожарных машин, и так, чтобы лило, как из ведра! Я это просто запомнил на всю жизнь, его совет.
Он «Дерсу Узала» когда снимал, он бывал в Москве. Многому, говорит, хорошему научился в России, очень понравилась страна, люди понравились. Но вот когда он пил водочку, он заметил мой взгляд: пожилой человек и так раз – стопочку, раз – стопочку. Я говорю: «Мне очень приятно, что вы…» Он говорит: «Я вынужден!» Я говорю: «А что такое?» - «Я когда приехал из России, после съемок фильма «Дерсу Узала», что-то со мной случилось, я не мог заснуть. Одна ночь, две, три, десять ночей – не могу заснуть. Швейцарские лекарства, американские лекарства, японские лекарства, меня заговаривали, все – ничего не получается. И я решил проанализировать, почему же я в России хорошо спал. И я однажды ночью налил себе стопочку водки, выпил, налил еще, выпил – и спал, как ребенок, до утра». Вот так, оказывается, прекрасно он использовал русские традиции.
Мумин Шакиров: Это были увлекательные рассказы режиссера Али Хамраева о гениях мирового кино.
