Перефразируя пушкинские строки «любви все возрасты покорны», можно сказать, что все возрасты покорны и искусству. Оно всегда помогало людям жить. А в нашем случае оно стало спасением для пожилых людей, которым казалось, что жизнь уже кончена.
Спокойное течение новогодне-рождественских каникул для московских театралов было внезапно прервано примечательнейшим событием — гастролями питерского БДТ имени Товстоногова со спектаклем «Квартет» по пьесе Рональда Харвуда. Это одна из последних премьер прославленного театра, которая состоялась 14 сентября прошлого года в канун празднования 80-тилетия художественного руководителя БДТ, Кирилла Юльевича Лаврова.
На нынешних гастролях не было бы ничего необычного, если бы не состав участников спектакля. Их всего четверо, но все они – представители старого поколения товстоноговцев, которые создали его славу и продолжают до сих пор заложенные им традиции. Это великие российские актеры Алиса Фрейндлих, Зинаида Шарко, Кирилл Лавров, и Олег Басилашвили.
Режиссер Николай Пинигин поставил спектакль о бывших оперных звездах, которые доживают свой век в доме престарелых. Они находят в себе силы превозмочь проблемы, беды, немочи, депрессии и вернуться из печальной старости в волшебный мир музыки. Думаю, радиослушатели со мной согласятся, что ни в одном другом театре страны такой звездный квартет собрать было бы невозможно, хотя, на первый взгляд, жизненные истории героев пьесы и участников спектакля достаточно далеки друг от друга, и судьбы в чем-то схожи.
Кирилл Юльевич Лавров считает, что судьба персонажей спектакля во многом схожа с любыми престарелыми людьми: «Очень многие реплики из нашего спектакля вполне могли произнести мы. Это нам очень близко. Спектакль молодой — он практически только что вышел, и наше турне по США было, по существу, премьерой. Мы там сыграли 13 спектаклей, и это были, по сути, первые спектакли. Сперва мы выступали в Петербурге а потом в Америке. Мне очень приятно, что это не просто зубоскальство. Это пьеса, которая заставляет задуматься о том, что каждого человека ждет впереди. Это неизбежно, это естественно».
Зинаида Максимовна Шарко согласна со своим художественным руководителем: «У каждого из наших персонажей свой характер. А по сути… Мы работаем уже 50 лет вместе. 45 с Олегом. Поэтому то, что там происходит — наша жизнь. А что касается того, как это воспринимается… Например, у меня в Америке живет приятельница. Она не видела спектакля, а видели ее две дочери, с которыми у нее были сложные отношения. Она мне позвонила в Ленинград и сказала: «Что вы сделали? Юлька со мной совершенно иначе разговаривает после спектакля. Как ты думаешь, почему?» Я сказала: «Наверное, стала уважительно относиться к нашему возрасту». А что касается вообще американской аудитории, то там мне рассказывали, что многие зрители, видя нас на сцене, плакали, причем, весь спектакль».
Олег Басилашвили вставляет: «От ужаса». Зинаида Шарко: «Это естественно. Я думаю, что их умиляло и трогало».
Алиса Фрейндлих говорит, что актерам спектакля повезло в том плане, что они еще востребованы: «Иногда нам даже хочется быть меньше востребованными, потому что устаем. Но суть пьесы в том, чтобы в любом возрасте каждому найти ту нишу, куда пойдет наша творческая потенция. И вот они находят это. Они понимают, что они уже не могут петь так, как пели когда-то. Но они все еще хранят эти звездные нимбы. И вот, они находят эту детскую нишу, где они играют в это, потому что не могут соответствовать своему бывшему статусу. И в этом, наверное, очарование — что пожилые люди находят в себе силы снова испытать этот адреналин выхода на сцену. Наверное, в этом действенная сила пьесы».
Н вопрос о том, насколько соответствует режиссура Николая Пинигина традициям товстоноговского театра Алиса Бруновна Фрейндлих всокликнула: «Ничего себе вопросик!» А Олег Валерьянович Басилашвили разразился тирадой: «Нельзя соответствовать статусу Станиславского, Товстоногова, Кросса, или еще кого-нибудь из великих режиссеров. Каждый режиссер — индивидуальность, и чем он больше отличается от другого, тем он лучше. Поэтому нельзя сравнивать Пинигина и Товстоногова. Можно сравнивать меру таланта, меру умения и режиссерского мастерства. Мы говорим не об этом. Когда от нас ушел Георгий Александрович, лично я был в большой растерянности, потому что мы все, как говорится в кино, «сукины дети», и в своей общей массе возлагали самый большой труд на него. Мы знали, что вот мы репетируем с очередным режиссером, порепетируем, а потом придет Товстоногов и все сделает. Да, мы тратили силы, нервы, и все прочее, но знали, что он придет и все сделает. Так и случалось. Так рождались «Мещане», «Цена», и все спектакли, которые он подписывал. Благодаря ему [эти спектакли] оживали, благодаря его неожиданным подсказкам, каким-то изменениям в мизансцене. И, вдруг, он исчез. Его нет. А мы все ждали. А никто не придет, никто не подскажет. Я, например, чувствовал себя совершенно брошенным ребенком. А как же? А кто мне скажет точно? Поэтому многие, в том числе я, поняли, что, в общем, надо работать самому, не ожидая от режиссера каких-то откровений. Они бывают у режиссеров: и у Пинигина, и у Тимура Назаровича Чибиса — главного режиссера нашего театра. Но нам послужила наукой эта пауза во время отсутствия главного режиссера. Поэтому, от каждого режиссера мы пытаемся взять все, что он только может дать, и даже помочь ему в том, что он не может высказать словами. И сравнивать и говорить о том, кто лучше, кто хуже: Пинигин или Товстоногов — это неблагодарная задача. К каждому из них у нас есть свои требования. Мы знаем, на что нацелен каждый, чему он привержен, и пытаемся внести какую-то свою лепту в эту работу.
Приняв эстафету от Басилашвили, Кирилл Лавров подытожил: «Надо работать для театра. Вот мы такие смешные, старые люди, которые пытаются до сих пор привести этот принцип в жизнь. Мы работаем для театра. Если это театру нужно, если это необходимо, мы вынуждены — даже если, предположим, мне не нравится моя роль, я должен ее играть. Кроме того, мы, когда подбирали режиссеров после ухода Георгия Александровича, мы всегда старались, чтобы это, по своей творческой манере, были люди одной с нами группы крови. Товстоногову всегда претил открытый формализм, режиссерское самовыражение, когда все делается только для того, чтобы сказать: «Посмотрите, как я поставил. Так никто до меня не ставил!» А актеры являются для него только пешками, которые, также как свет, музыка или что-то другое, просто очередной компонент спектакля. У нас никогда этого не было. У нас всегда, все, главным образом строилось на актерах. И, естественно, приглашая режиссеров мы всегда тоже стараемся пригласить тех, кто соответствует общим требованиям. Хотя каждый из них, конечно, индивидуален, у каждого свой почерк, каждый несет свое. Но, тем не менее, это общее, оно существует, и мы стараемся это поддерживать».
Надеюсь, что те радиослушатели, которым удалось побывать на спектакле, убедились в том, что великие товстоноговцы безусловно чтят традиции, заложенные своим учителем. А тот, кто не уследил за рекламой и не попал на спектакль, пусть не расстраивается. В следующий раз московские зрители увидят этот спектакль на сцене «Театра Сатиры» 27, 28 и 29 марта.
Большой драматический театр обещает приехать в Москву и в октябре, и в ноябре и вообще сделать подобные гастроли регулярными.
