Программу «Итоги недели» ведет Дмитрий Волчек. Принимают участие журналист Издательского дома «КоммерсантЪ» Ольга Аленова и депутат Правобережного районного собрания Северной Осетии Виссарион Асеев.

Дмитрий Волчек: Гости Радио Свобода, по телефону из Беслана: журналист Издательского дома «КоммерсантЪ» Ольга Аленова и Виссарион Асеев, депутат Правобережного районного собрания, участник событий, год назад он спасал детей из горящей бесланской школы.

Ольга, добрый вечер, первый вопрос вам. Едва ли не все, кто так или иначе занимается расследованием теракта в Беслане (даже члены федеральной комиссии, так и не представившие свой доклад), говорят о том, что множество обстоятельств остаются неясными. Члены комиссии североосетинского парламента прямо заявляют о том, что расследование ведется необъективно. Вы – журналист – какие вопросы в первую очередь хотели бы задать чиновникам, которые занимаются ходом расследования?

Ольга Аленова: Добрый вечер, Дмитрий, добрый вечер, Виссарион. Я бы хотела задать те же вопросы, которые задают люди на улицах в Беслане последние три дня. Достаточно много вопросов, но самое главное – это количество боевиков все-таки, вот уже год продолжают утверждать, что их было 32. Уже все говорят о том, что боевиков было гораздо больше. Бывшие заложники утверждают, что тех боевиков, которых они видели, нет среди трупов боевиков. Тем не менее, нас убеждают в том, что 31 погиб и один под судом. То есть никто до сих пор не признал, что часть террористов спокойно ушла в неизвестном направлении из Беслана.

Вопрос такой: почему изначально говорилось о том, что заложников 354 человека. И причем самое удивительное в том, что вчера на встрече с матерями из Беслана президент Путин заявил о том, что у него все три дня была информация, что заложников 354 человека. Хотя член североосетинской комиссии по расследованию теракта говорит о том, что уже 1 сентября к 12 часам дня местный штаб знал, что заложников больше тысячи человек. То есть у меня вопрос: как может президент страны не знать об этом, а в штабе об этом все знают, и все об этом говорят. Я сама была свидетелем к концу дня первого сентября, люди проводили опрос среди родственников, составляли списки, в списках было около тысячи человек. То есть это вранье мне непонятно.

Совершенно непонятно, почему изначально следствие отрицало, что по школе стреляли из огнеметов и из танков. Сейчас уже следствие это вынуждено было признать под давлением опять же матерей Беслана, под давлением общественности, после того, как на крыше дома № 37 в Школьном переулке были найдены тубусы. То есть совершенно не понимаю, зачем было врать? Зачем врать, потом признавать, лучше сказать сразу. Господин Шепель, зам генпрокурора, нас убеждает в том, что от огнеметов, которые все-таки применялись, он это подтверждает, пожара произойти не могло. Однако все погибшие были обожжены, родственники рассказывают невероятные вещи, что люди просто загорались как факелы и горели заживо. Это и заложники бывшие подтверждают, и их родственники. Мне совершенно непонятно, как это могло произойти, если по школе не стреляли из зажигательных огнеметов. Президент Путин сказал вчера на встрече с матерями, что у него была информация о том, что огнеметы вообще дымовые. Просто уникальная ситуация, когда по школе стреляют из боевого оружия, а президент считает, что это дымовые шашки, дымовые огнеметы. Или у нас президент ничего не знает, ничего не контролирует в стране, или он все знает и говорит неправду.

Первый взрыв, по версии следствия, произошел оттого, что отклеился скотч на бомбе, которая висела на баскетбольном кольце. Я общалась с несколькими бывшими заложниками мужчинами, которые служили в армии, которые немножко в этом разбираются. Они утверждают, что бомбы были настолько крепко прикреплены к баскетбольным кольцам, что они висели на металлических крюках плотных и скотчем были обмотаны только сами бомбы. И утверждают, клянутся, что не могли они отклеиться и упасть. Один из пострадавших, один из заложников бывших говорит, что первый взрыв был у окна. То есть существует версия о том, что взрыв мог произойти по другой причине, мягко скажем. Почему-то следствием это не расследуется абсолютно. Вот это тоже большой вопрос.

Должно быть несколько версий у следствия. Как справедливо говорит глава североосетинской комиссии Кесаев, юрист по образованию, всегда следствие должно отрабатывать несколько версий. В случае же с терактом в Беслане следствие с самого начала отрабатывает только одну версию, по которой у нас 32 боевика, скотч отклеился, бомба упала, после чего начался штурм. В комиссии североосетинской вопрос еще и о начале штурма. Есть сомнения в том, что штурм произошел не спонтанно, а что его спровоцировали извне. Потому что именно на этот час встал вопрос о приезде Масхадова в Беслан. То есть все эти вопросы до сих пор никто не прояснил. И они обсуждаются, муссируются, слухи растут, люди все переваривают, и никто ничего не объясняет. Очень странная, очень тяжелая и совершенно непонятная ситуация.

Дмитрий Волчек: Спасибо, Ольга. Виссарион Асеев, какие вопросы возникают у вас? Быть может на некоторые вопросы, которые сформулировала Ольга, у вас есть ответ?

Виссарион Асеев: Я согласен со всем, что сказала Ольга. Я считаю, что основной вопрос все-таки – это почему и отчего произошли первые два взрыва. Анализируя все происходящее в эти несколько дней, многим жители в Беслане, многим пострадавшим становится отчетливо ясно, что это не простая случайность, это не простое совпадение, когда МЧС идет забирать трупы убитых мужчин в первый день и одновременно с этим происходят взрывы в спортзале. То есть налицо классическая ситуация - схема отвлечения боевиков, отвлекают и провоцируется штурм. Это основное, что волнует жителей, как это реально происходило.

Дмитрий Волчек: Виссарион, вы ведь были свидетелями этих событий. Вы видели, как использовались огнеметы, использовались танки, как начался штурм? Вы обратили внимание на эту секунду?

Виссарион Асеев: Я первого числа уже был ранен во время захвата в боестолкновении. Поэтому третьего числа я лежал раненый дома, лечился. Когда штурм начался, я поднялся с постели и пошел оказывать помощь пассивную, чем могу. Но сам момент штурма я не видел. Я видел, что танки применялись не так, как утруждает прокурор, после 8 часов, после того, как заложников не было в школе. Я был возле школы в три часа, и в это время я сам видел один выстрел из танка, стоящего возле спорткомплекса, один выстрел я сам лично видел. В то время мы еще вывозили заложников на машинах.

Дмитрий Волчек: Давайте послушаем звонки в нашу студию. Сергей из Санкт-Петербурга, добрый вечер.

Слушатель: Здравствуйте. Я плакал вместе с потерпевшими и плачу. Но что хочу сказать: я смотрел программу CNN третьего сентября ровно год назад и смотрел ровно столько повторов, сколько было в эфире. Советую всем: прокрутите этот ролик, и вы услышите залп из танка. Месяцем позднее в руки мне попалась газета «Санкт-Петербург Таймс», и там были ровными штабелями уложены бандиты. У мусульман руки были трогательно сложены крестом на животе, на руках красовались часы, которые могли бы послужить и взрывным механизмом в нужный момент. Но самое главное - в щеке каждого бандита была дырка от контрольного выстрела, чтобы не говорили лишнего.

Дмитрий Волчек: Звонок из Петербурга. Антон, добрый вечер.

Слушатель: Здравствуйте. Я из вышесказанного про следствие могу сказать, что это за следствие, если оно не принимает никаких доказательств, их нужно силой ему вталкивать, чуть ли не путем голодовок, забастовок. Это не следствие, а процесс по замазыванию следов преступления, отмазки чиновников из ФСБ, Путина. И вранье прокурора Шепеля, его лицо просто видеть невозможно.

Дмитрий Волчек: Еще один звонок из Петербурга. Юрий, добрый вечер.

Слушатель: Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, мы все говорим об ошибках охраны, чиновников. Скажите, пожалуйста, главный чиновник России, когда дети умирали от жажды, ничего, палец о палец не ударил. Не считаете ли вы, что рядом с Кулаевым надо посадить Путина? Потому что именно он давал распоряжение всем своим подчиненным как вести себя. И когда дети пили мочу из горшков, он не пустил туда ни Бабицкого, ни Политковскую, которые могли бы детям воды принести. Имел ли права первый чиновник так себя вести во время бесланской трагедии?

Дмитрий Волчек: Спасибо, Юрий, за ваш звонок. Президент Путин заявил вчера на встрече с североосетинской делегацией, что добьется установления правды, какой бы горькой она ни была. Участники встречи говорят, что они поверили президенту. Все ли в Беслане разделяют их оптимизм? И думаете ли вы, что запоздалое вмешательство президента, точнее, обещание вмешаться, наконец сдвинет с мертвой точки расследование? Что говорят в Беслане об итогах этой вчерашней встречи в Кремле?

Виссарион Асеев: Я скажу, что не все разделяют мнение тех, кто встречался с президентом Путиным. Скажу, что один из основных вопросов, который в Беслане обсуждается – это почему не велись переговоры? Понятно, что переговоры в данной ситуации мог только санкционировать у нас в стране один человек – господин Путин. У многих, кто потерял там своих детей, это основной вопрос: почему дети стали разменной монетой в игре взрослых людей? Понятно, что президент, который три дня не получает информации, что там не 354 человека, он должен я не говорю, сидеть на одной скамье вместе с Кулаевым, но, как минимум, должен был покинуть это кресло уже 4 сентября.

Дмитрий Волчек: Шамиль Басаев заявил на этой неделе, что на захват школы его людей подтолкнули руководители спецслужб. С помощью внедренного агента Владимира Ходова, как утверждает Басаев, спецслужбы рассчитывали выманить его боевиков 6 сентября в день независимости Ичкерии, якобы для захвата Дома правительства во Владикавказе, а затем уничтожить их на границе. Именно поэтому боевикам был фактически предоставлен зеленый коридор. Однако Ходов к тому времени был перевербован Басаевым, и потому банда оказался в Беслане. Басаев, понятно, не самый надежный источник, но все же следует ли просто отмахиваться от его слов, как это сделала прокуратура Южного федерального округа, назвавшая его заявление бредовым?

Ольга Аленова: Я бы, конечно, Басаеву верить не стала. Но я уже сказала о том, что версии должны проверяться все, абсолютно все. В данной ситуации версия только одна и отрабатывается только эта версия. Я бы хотела ответить на вопрос нашего слушателя о том, должен ли сидеть Путин на скамье подсудимых рядом с Кулаевым. Вы знаете, я пока не знаю, должен ли он там сидеть, но я точно знаю, что президент должен быть опрошен, допрошен парламентской комиссией на предмет всех вопросов, которые сейчас звучат в эфире, в Беслане. И пока ни одного ответа вразумительного на эти вопросы от президента мы не получили.

Дмитрий Волчек: Председатель комиссии североосетинского парламента Станислав Кесаев говорил, что необходимо проверить свидетельства о том, что некоторая часть боевиков, по данным правоохранительных органов, в момент совершения теракта находилась в местах лишения свободы. Если это так, занимался ли кто-нибудь расследованием, кто выпустил боевиков и почему? Ольга, вы или ваши коллеги-журналисты интересовались ли этим вопросом?

Ольга Аленова: А у кого интересоваться этим вопросом? Мне прокурор интервью не дает категорически. У него брал интервью мой коллега из редакции, а именно мне отказано в интервью. Поэтому, кому мне задавать эти вопросы? Естественно, я могу говорить только о том, что я слышу от пострадавших, от бывших заложников, от людей, которые три дня ходят на кладбище и в школу. Я слышала совсем недавно эту версию, что часть боевиков были выпущены из тюрем незадолго до этого теракта. Как вы сами понимаете, я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть эту информацию. Я только могу сказать о том, что слухи о руке спецслужб в этой операции, слухи, которых год назад еще не было, и даже полгода назад не было, сейчас они гуляют вовсю по Беслану.

Виссарион Асеев: Да, я согласен, Оля правильно говорит. С Басаевым, конечно, можно не соглашаться. Но остается один вопрос: как смогли пройти боевики в таком количестве, на транспорте проехать в центр города фактически? Школа, тем более, находится возле райотдела милиции. Как им это удалось, если не было помощи со стороны спецслужб?

Дмитрий Волчек: Николай Петрович из Ленинградской области, добрый вечер.

Слушатель: Добрый вечер, господа. Мое мнение такое: в стране выстроена надежная вертикаль круговой поруки. Чиновники друг друга поддерживают. Смотрите: в 99 году взрывы домов – виновных не находят, «Курск» гибнет – виновных нет, в «Норд-Осте» - виновных нет, в Беслане – виновных нет. Вы поймите: великий слепой – российской прокуратура, секретный герой – генеральный прокурор ничего не видят, ничего не находят. Пора понять, что нужно отделиться от Кремля, чтобы был порядок.

Дмитрий Волчек: Николай Петрович, спасибо, я думаю, в каком-то смысле ответом вам будет мнение Льва Пономарева, исполнительного директора «За права человека», который полагает, что основная вина за гибель детей в Беслане лежит именно на Кремле.

Лев Пономарев: Единственное огромное достижение Беслана – это жители, это матери. Они добились открытого процесса, он не закрытый. Москвичи не добились открытого процесса по взрывам, жители Беслана добились. В процессе этого судебного разбирательства выясняется, что следствие ничего не сделало, ничего не установило. В результате допросов свидетелей выясняется правда. Выясняется про стрельбу из танков, выясняется про огнеметы. Ничего этого следствие не установило. Поэтому спасибо жителям Беслана, спасибо матерям Беслана. К ответственности привлечен один обвиняемый, а на самом деле совершенно очевидно, что в гибели детей виноват штаб оперативный, виноваты может быть в первую очередь руководители федеральных силовых структур и президент Путин. Потому что требования были политические. Говорили свидетели на судебном процессе, что они ждали реакции федеральной власти, реакции президента. И конечно, вина федеральной власти гигантская, я бы сказал основная. Они отвечают за смерть детей.

Дмитрий Волчек: Давайте послушаем последний звонок в нашу студию. Наталья Александровна из Москвы, добрый вечер.

Слушательница: Здравствуйте. Я - мама и бабушка и мне очень больно, просто невыносимо слышать о том, что гибнут россияне, и взрослые, и дети, и русские, и чеченцы, и других национальностей. Я думаю, что это только рану растравляем такими разговорами. Мне кажется, здесь нужно подумать, как сделать так, чтобы террористы больше не делали этого. Я думаю, чтобы развязать этот узел, мне кажется, нужно выделить тех чеченцев, которые не хотят от России отделиться, и выделить тех чеченцев, которые хотят, чтобы отдельно от России жить. И соответственно количеству человек разделить территорию на две части. Одну часть, которая к России присоединится, отделить громадной стеной, поставить хорошую границу там, а те, которые не хотят с Россией, пусть они там остаются и как хотят, не помогать им ни в чем, никак. Хотят, с кем-нибудь союз заключат или хоть пропадут, пускай – это их дело, раз они не хотят быть с Россией.