Андрей Шарый, Прага

Одновременно с выборами в Мосгордуму прошли довыборы двух депутатов Государственной Думы России. Большинство голосов набрали бывший сотрудник ФСБ Сергей Шаврин и режиссер Станислав Говорухин. С Говорухиным состязался на политическом поле известный либеральный журналист и писатель-сатирик Виктор Шендерович.

- Виктор, скажите, пожалуйста, вам понравилось быть политиком?

- Хорошенький вопрос. Я вообще не уверен, что это называется "быть политиком". Это все-таки была какая-то командировка, какое-то совместительство. Быть политиком означает - строить долговременные планы, желать войти во власть. У меня нет никаких личных планов на власть, и никогда не было. Это был все-таки больше социальный эксперимент. Другое дело, что я предпочел бы, конечно, чтобы его делали другие. По-человечески, если говорить, собственно, о моих желаниях, то, конечно, мне привычней и комфортней заниматься любимым делом, просто писать и быть политическим журналистом, а не действующим лицом. Но так сложилось, что никого не было, я посчитал, что это совершенно невозможно, просто так отдавать, без боя, без процесса демократического давать закрывать эти окна, которые закрываются сейчас в России, уже закрылись почти все форточки, уже нет СМИ, нет суда, нет выборов. Мы уже приближаемся к туркменским цифрам по голосованию за правящую партию. В 2003 году по всей России они взяли 37 процентов, сейчас в Москве под 50. То есть это такое катастрофическое нарастание.

- Ваш жизненный опыт обогатился после этой политической кампании? Что вы вынесли из нее?

- Обогатился немножко больше, чем я бы хотел. Я вынес из нее более твердое знание о мире, о некоторых его персонажах, о некоторой части моих коллег. Тут я должен сказать, что стало мне жить в некотором смысле легче, потому что некоторым мне давно не хотелось подавать руки, а сейчас я имею на это полное основание. Очень сильно обогатилось, конечно, представление о профессии политика, должен сказать, что я зауважал это, как профессию. 23 встречи с избирателями, ежедневная плотная работа убедила меня в том, что это, конечно, профессия. Такая же профессия, как все остальные, и этим надо уметь заниматься, к этому надо иметь божий дар, такой же, как для того, чтобы писать.

- Ваше понимание политической этики поведения в таких ситуациях подразумевает звонок победителю Станиславу Говорухину, какие-то поздравления в его адрес?

- Если бы это было честное соревнование, я, безусловно, поздравил бы победителя. Потому что считал бы, что демократия победила в этом случае. Я шел не для того, чтобы просунуться в Государственную Думу, мне этого даром не нужно, а шел именно для того, чтобы попытаться защитить демократические принципы, ради торжества этих принципов, этих демократических механизмов. То как были произведены эти выборы, не имеет никакого отношения к демократическим механизмам. Выборы-то имеют, и моя работа имеет к этому отношение. Победа Говорухина - это административное назначение. Поздравлять с этим нечего ни его, ни нас всех. А его меньше всех, потому что ему велели пойти на эти выборы, о чем он сам с некоторой тоской признавался, и ему я завидую меньше всех.

- Верно ли я почувствовал некую горечь в ваших словах? Если да, это горечь за судьбы родины, вы как-то вышли человеком более печальным из всего этого? Как-то я не почувствовал вашего привычного желания к искрометному юмору. Нет повода для шуток, да?

- Нет, поводы для шуток есть. Я, конечно, напишу книжку, когда немножко реанимируюсь после того, что пришлось испытать за эти два месяца. Конечно, я не был готов к цене, которую придется за это заплатить. Должен сказать, что я был готов к политическому черному пиару, но не был готов к мерзостям личного свойства в отношении себя и своей семьи. Я не был готов к такому валу мерзости, это я должен признаться честно.

Поводы для шуток, конечно, есть, они есть всегда. Юмор это целая вселенная и, разумеется, интонации разные в этой вселенной бывают. Что касается моего сегодняшнего состояния, да, конечно, горечь есть, но это горечь не от того, что я проиграл, я не считаю себя проигравшим и не чувствую себя проигравшим. Мы играли совсем в другую игру, игра называлась "не попади в Государственную Думу", игра называлась "попробуем очнуться", и в эту игру мы сыграли успешно. Потому что я еще не знаю окончательных результатов и абсолютных чисел, но два десятка тысяч москвичей, которые проголосовали за меня, - это, конечно, очень серьезный результат. Если еще учесть качественный состав тех голосовал, то, в общем, мне не о чем сожалеть.

Что касается горечи, она относится просто к той исторической точке, в которой мы сейчас находимся. Результаты выборов (я сейчас говорю не о выборах себя, о выборах 4 декабря) в Мосгордуму и по округам - это результаты очень тревожные для общества. Квачков, набирающий треть голосов... То есть программа "убить Чубайса", которая фактически набирает треть голосов, и половина избирателей, голосующих тупо за начальство, без всякой идеологии вообще, просто за начальство, потому что велели, - это, конечно, показатели очень печальные.