Анна Качкаева: Страстный Турин и страстный Бейрут: организованная человеческая стихия и магия огня – огня пожаров и Огня олимпийского.
Открытие Олимпиады – главное зрелище минувшей недели. Трансляцию с достоинством комментировали выдающиеся Татьяна Тарасова и ироничный Олег Табаков, снижавшие драчливый пафос журналиста Губерниева, непременно желавшего, чтобы российская сборная намяла всем бока. Канал «Спорт» на 10 дней, очевидно, превращается в главный канал страны. Если бы еще не истеричная трепливость впадающих в раж некоторых спортивных комментаторов, то смотрение нарядных зимних состязаний – истинное и безусловное удовольствие. Санки, лыжи, коньки – все эти виды спорта стремительны и элегантны, порывисты. Энергию движения современное телевидение показывает со всех мыслимых точек и ракурсов. А на крупных планах – захватывающие эмоции.
Захватывающий российский сюжет – автомобилисты, оказывается, самая активная часть общества. Акция протеста против автомобилистов с «мигалками», а точнее, против тех, кто живет по исключениям из правил, прокатилась по России после того, как был осужден водитель, обвиненный в гибели губернатора Евдокимова. Об акции не промолчали ни «Вести недели», ни «Времена», но самый подробный и убедительный репортаж из Барнаула сделали в программе «Неделя» на « Ren - TV ».
У Владимира Познера явный творческий подъем. Вторую программу подряд ему интересно, и поэтому все удается: и демонстрировать качество полемики, и не превращаться в моралиста. Тема «Времен» минувшего воскресенья – новый закон о рекламе. О рекламе, а точнее, кому нужен новый закон - нам с вами, телезрителям, политикам, индустрии? И почему его так спешно бросились принимать? Сегодня мы будем говорить об этом в программе «Смотрим телевизор». И в этом разговоре примут участие исполнительный директор «СТС-медиа» Владимир Ханумян и директор Института проблем информационного права Андрей Рихтер.
И все-таки сначала об истории рекламного вопроса:
Диктор: Правовая практика большинства стран мира признает рекламу формой свободного слова. Но ограничения ее есть везде. Федеральный закон о рекламе был принят в России в 1995 году. С 1996 года в программах запрещена реклама алкогольных напитков, табака и табачных изделий. В 2005 и реклама пива перекочевала в ночной эфир. Законом о рекламе защищаются права детей. Закон о рекламе сначала устанавливал ее максимальный объем для телевидения – 25%, после поправок – 20% от общего суточного времени вещания. Такая же норма содержится и в Европейской конвенции по трансграничному вещанию, к которой Россия присоединилась, но до сих пор не ратифицировала.
Рекламный рынок России, по оценкам экспертов, один из самых быстрорастущих в мире. 57% этого рынка приходится на телевидение. Реклама, как известно, раздражает более 70% телезрителей, и не только в России. Многие годы недовольство количеством рекламы оставалось предметом дискуссий. В январе 2006 года сокращение объемов рекламного времени на телевидении превратилось в государственную задачу и было поддержано в Кремле. Ограничения, которые новая редакция закона накладывает на рекламодателей, «единоросс» и инициатор закона Владимир Мединский назвал революционными и заявил, что закон полностью отвечает интересам потребителей, то есть избирателей.
Закон о рекламе в минувшую пятницу прошел второе чтение в Государственной думе. Депутаты решили ограничить объем рекламы в течение одного часа не более 20% и в течение суток – не более 15%. К 2008 году допустимый объем рекламы в течение часа будет уменьшен до 15%, то есть до 9 минут. Максимальная продолжительность рекламного блока, в том числе спонсорская реклама – бегущая строка и телемагазины – будет ограничена 4 минутами. Депутаты полностью запретили рекламу табака и алкоголя и так называемых «зонтичных брендов», когда под именем перчика и конфет рекламируется водка. Рекламу пива, лекарств и биологически активных добавок тоже ограничили радикально. К примеру, запрещено использовать в рекламе образ человека в белом халате и другие образы, ассоциирующиеся с профессией врача. Новая редакция закона предполагает возможность рекламы в детских и образовательных передачах не чаще, чем через 25 минут непрерывной трансляции в отличие от сегодняшних 15 минут. Новый закон о рекламе сделает невозможным спонсирование пивоваренными компаниями спортивных мероприятий.
Анна Качкаева: Мы сегодня обсуждаем тему: кому нужен новый закон о рекламе, что и кому он даст, как повлияет на телевидение, насколько он полезен и нужен именно сейчас, и чем принципиально отличается от старого варианта? Вам, уважаемые слушатели, мы задаем такой вопрос: кому нужен новый закон о рекламе?
Господа, меня вчера изумило в программе «Времена» такая странная компетентность народных избранников, которые в полемике заявляли о том, что существующий закон не регулирует количество рекламы. Такое ощущение, что во многом с пафосом пытаются зафиксировать то, что собственно уже есть – и 20%, и 5-процентный порог социальной рекламы, запрет алкоголя. Как, по-вашему, что собственно произошло, какой пожар, почему сроки такие?
Владимир Ханумян: Поскольку не я – автор закона, мне сложно судить, почему такой пожар.
Анна Качкаева: Как вам кажется?
Владимир Ханумян: Я, честно говоря, принимал участие в слушаниях перед вторым чтением и должен сказать, что сами слушания на меня произвели очень благоприятное впечатление. Мне казалось, что и депутаты, и приглашенные, и экспертная группа, которая готовила совета, очень серьезно подошли к вопросу и подготовили на самом деле очень хороший закон. Поскольку закон на самом деле описывает очень много проблем, которые не были прописаны в предыдущем законе, учитывая опыт, учитывая те реалии, которые возникли за последние десть лет в рекламе и на телевидении. И в этом смысле закон неплохой. Что касается тех ограничений по содержанию, мы обеими руками за, потому что у нас есть редакционная группа, занимающаяся рекламными роликами, которые выходят, представители программы, департамента, юристы и коммерческий департамент. Честно говоря, мы заворачивали гораздо больше роликов, чем даже новый закон запрещает. В этом смысле что касается всех содержательных вопросов, мы абсолютно поддерживаем новый закон.
Что касается спешки и вдруг изменения, собственно говоря, вся проблема и вся полемика не вокруг закона в целом, который достаточно хороший, а вокруг резкого количественного сокращения объемов рекламы. И опять же вопрос не в том, надо ли сокращать вообще. А вопрос в форме: как мы это сокращаем, в какие сроки мы это сокращаем, как это связано с экономикой отрасли, как это связано с экономикой страны в целом, как это связано с развитием отрасли в целом. Мне очень нравятся бесконечные эти ссылки. Когда надо, мы ссылаемся на западный опыт, когда не надо – мы говорим, что там двойные стандарты. Это такая обычная наша традиция, стиль полемики. На самом деле, конечно, надо смотреть, что накоплено.
Анна Качкаева: Давайте конкретно. Значит, чтобы было понятно нашим слушателям. Андрей, вы, может быть, знаете, почему такая спешка? У нас никаких первостепенных других законов нет, а вот здесь вот так просто впряглись и бегом, бегом. Даже с игорным бизнесом не разобрались, со всякими другими обстоятельствами. А вот рекламу – скорее.
Владимир Ханумян: Я прощу прощения, у меня возникает ощущение, что вот эта пиар-кампания вокруг закона о рекламе – это такой пиар-ход, чтобы отвлечь внимание от вдруг неожиданно завернутого закона об игорном бизнесе. На уровне ощущений.
Анна Качкаева: Мы еще об этом поговорим, тем более, что авторы и того, и другого закона идентичны, что тоже, конечно, любопытно. Тем не менее, Андрей?
Андрей РихтерАндрей Рихтер:
Я думаю, что реклама в средствах массовой информации – это одна из проблем, которые обсуждаются в каждой семье чуть ли не каждый день.
Анна Качкаева: Это точно. Я не успела сегодня войти, когда у меня просто наши продюсеры и координаторы услышали, что будет эта тема: «Ну, слава Богу, так осточертела эта реклама», - сказали мне.
Андрей Рихтер: Ее объемы, ее навязчивость, ее раздражительность – все это, безусловно, обсуждается всегда, везде и постоянно. Поэтому любые изменения в данной сфере, безусловно, привлекают внимание всех граждан , кто имеет доступ к средствам массовой информации – то есть всех абсолютно. И это, безусловно, замечательный способ стать знаменитым, замечательный способ прославиться и оказаться на телеэкранах, давать тысячи интервью. Поэтому, я думаю, что это одна из главных причин.
Владимир Ханумян: Я прошу прощения, в очередной раз у нас просто экономика становится заложницей идеологии, заложницей политических не в смысле самой политики, а в смысле пиара отдельных персонажей. Я просто хочу сказать, на мой взгляд, я как бы не спорю, к рекламе у всех одинаковое отношение – лучше, чтобы ее не было, как и многого другого, с чем в современном индустриальном обществе приходится считаться, мириться и так далее. Мне кажется, что бесконечное обсуждение в таком идеологическом ключе рекламы – это такая советская повестка, советская – антисоветская. Вот что хорошо, что лучше иметь – телевидение с рекламой или государственное телевидение? Мы без конца это обсуждаем, хотя, на мой взгляд, мы уже сделали такой большой шаг вперед от социалистической системы, что пора бы обсуждать другие вещи. Нет, опять же дело не в объеме – объем может быть 15, может быть 10%. В этом смысле, я считаю, что 15 – это самый большой объем рекламы в европейских странах. Но при этом мы должны понимать, почему мы сравниваем Россию с Европой, хотя у нас совершенно разная структура и телевидения, и экономики. И почему мы не сравниваем с Соединенными Штатами Америки? Это с одной стороны. Ну, Бог с ним, сколько бы ни было.
Почему во всех этих обсуждениях не обсуждаются экономические проблемы. А экономические проблемы очень разные. Я просто их назову. Первое, это экономика самой отрасли, экономика телевизионных каналов. Это экономика регионального телевидения. Причем ни в одной европейской стране такой структуры телевидения нет. Им даже трудно объяснить все многообразие и масштабы страны, телевидения и так далее.
Кто-нибудь обсудил в этом контексте, что происходит со смежными отраслями, например производство кино, производство телевизионных фильмов, которые бурно растут? Что происходит в глобальном экономическом контексте? Где место русских медийных компаний, которые только-только начали вставать на ноги, в отличие от западноевропейских, кстати? И мы только-только стали наращивать стоимость наших компаний, чтобы стать вровень хотя бы с восточноевропейскими компаниями. Вот кто-нибудь об этом подумал? У меня вопрос: мы что, не знаем, что бюджеты компаний формируются на год? Что рекламные контракты заключатся на год? И если мы вводим это с 1 июля, мы разрушаем начисто экономическую основу телевидения. Мы этого не знаем? Если не знаем, давайте спросим экспертов. Почему бы мы не могли в течение трех-четырех лет спокойно поставить цель, описать это в законе, прописать, каким образом мы сокращаем рекламное время, чтобы рынок спокойно на это реагировал? Я вам просто скажу: друзья мои, мы все время говорим о стабильности, росте конкурентоспособности России и, извините, удвоении ВВП. Скажите, пожалуйста, каким образом может удваиваться ВВП в стране с непредсказуемым законодательством? Мы без конца восхищаемся Китаем, главное отличие Китая от России – это стабильность законодательства.
Анна Качкаева: Нет, на самом деле, я хочу сказать, что если говорить об этом законе, то переходные меры до 2008 года вступают в силу для телевидения в июле 2006 года, а для рекламы табачных изделий на наружных конструкциях – с января 2007 года. Вот они, Володя, видимо, как-то успели подсуетиться.
Владимир Ханумян: Это отдельный вопрос.
Андрей Рихтер: Я не думаю, что вопросы рекламы необходимо рассматривать именно с точки зрения рыночных либо антирыночных мер, потому что большинство, если не все, западных стран, которые, безусловно, являются рыночными государствами, имеют телевидение, которое не зависит от рекламы. И имеют такое телевидение не потому, что они стали такими богатыми в 21 веке, а потому что так было решено в 20-е, 30-е, 40-е годы 20-го века, когда эти страны были такие же нищие, как и Советский Союз. И не нужно говорить исключительно о том, что если хотите, чтобы у вас было телевидение, миритесь с рекламой. Нужно говорить о том, что очевидно, что для развития телевидения необходим какой-то объем рекламы, но очевидно также, что нужно вводить общественное телевидение, которое бы не зависело от рекламы, которое бы финансировалось каким-то другим способом, и вести беседу именно в таких рамках, а не говорить: вот это социалистическое представление, поэтому забудьте про него.
Владимир Ханумян: Я прошу прощения. Я все-таки не могу оставить это без комментариев. Я еще раз подчеркиваю: вопрос не в количестве рекламы. Если надо, если общество считает, что рекламы должно быть мало, пусть ее будет мало, но давайте переход, давайте не будем сотрясать рынки неуклюжими движениями. Мы это делаем постоянно, если вы обратили внимание, это касается не только рекламы. Я вам просто скажу, что с 1 июля или с сегодняшнего дня, когда будет опубликован окончательный текст после второго чтения, стоимость российских медийных компаний упадет на 30-40%. Вот и все, чего мы добились.
Анна Качкаева: А почему? Как это связано?
Владимир Ханумян: Очень просто. Стоимость компаний, в отличие от социалистического представления стоимости компаний, где считается здание, сооружение, железа сколько там, на самом деле определяет будущее, это ожидание, насколько будет расти этот бизнес. Вот это самое главное. Если есть перспектива роста рынка, роста доли компаний на этом рынке, соответственно, стоимость компании растет. Если тенденция прямо противоположная, понятно, что стоимость компании падает. Люди, которых мы называем инвесторами (не путать с западными инвесторами), они реагируют очень просто: есть перспектива в этой отрасли – они в нее вкладывают. Например, стали очень много вкладывать в телевизионное производство. Такого количества фильмов, сериалов, достаточно качественных, высокобюджетных, вы ни в одной стране мира не встретите. В Европе вряд ли вы это увидите.
Анна Качкаева: Хотя документального кино дорогого там очень много.
Андрей Рихтер: Би-Би-Си, АТ – канал франко-германский. Вы понимаете, для вас те проблемы, которые показывают в фильмах Би-Би-Си, это то же самое, что для англичан проблемы, которые показывают в российских документальных фильмах.
Владимир Ханумян: Я не про это хочу сказать. Я хочу сказать, что Би-Би-Си – это один канал в стране под названием Великобритания. Все остальные каналы – это не Би-Би-Си и не общественное телевидение. Вот мне кажется, это вчера было во «Временах», мы немножко вводим в заблуждение наших уважаемых зрителей, о которых все так заботятся. Давайте скажем прямо нашим зрителям, что если мы будем платить по 200 или по 300 долларов, вчера говорили во «Временах», мы получим не 10-15 каналов, как мы сегодня имеем в каждом городе. Мы получим один канал. Давайте скажем об этом прямо.
Андрей Рихтер: Почему один канал?
Владимир Ханумян: Потому что. А сколько общественных каналов?
Андрей Рихтер: Канал общественный один, а остальные пусть будут коммерческие, кто собирается другие закрывать?
Владимир Ханумян: Я еще раз говорю, когда мы обращаемся к зрителям и говорим, что вы будете платить 200 долларов, и у вас будет телевидение без рекламы, давайте мы им скажем, что у вас будет без рекламы один канал.
Анна Качкаева: Это правда.
Владимир Ханумян: Давайте скажем прямо. Никто этого никогда не говорит. Вот за эти 200 долларов. А если вы хотите 10 каналов без рекламы, то вы должны 200 умножить на 10. Давайте скажем об этом прямо. Об этом никто никогда не говорит. Знаете, так умалчивают. Что касается общественного телевидения, у меня справочка здесь по Европе. На всех государственных или общественных каналах реклама в 2-3, иногда в 5 раз меньше, чем на коммерческих. Понятно, потому что так устроена экономика. Кто-то платит за те замечательные программы или не замечательные, которые выходят на телеэкране: либо это платит налогоплательщик, либо платит государство, либо платит рекламодатель. И не учитывать это – извините, и говорить, что телевидение не имеет отношения к рынку – это все равно, что говорить, что телевидение не имеет отношения к деньгам, то есть оно как бы…
Андрей Рихтер: Я хочу сказать, что телевидение имеет отношение к рынку, но прежде всего, и всегда так было, есть и будет, телевидение имеет отношение к обществу. И забота об интересах общества – это главная цель любого закона о рекламе, в том числе даже российского, а не забота об интересах рекламного рынка либо телевизионного рынка.
Владимир Ханумян: Вы абсолютно правы. Я еще раз говорю, общество вправе определить количество рекламы, которое будет на телеканалах: на общественных и на коммерческих, абсолютно правильно. Только делать это надо профессионально и осторожно, как вообще принято делать в нормальном обществе. Это первое. И второе, друзья мои, давайте вспомним 90-е годы, когда рекламного рынка не было. И давайте вспомним, что у нас было на экранах. Это были дешевые шоу, и это была в основном западная продукция.
Андрей Рихтер: Связи не вижу.
Владимир Ханумян: Не видите связи? А я вам объясню, какая связь. Связь очень простая. Мы всегда говорим, что надо ограничить поток, квоты ввести на западную продукцию. Не вводили квот, ничего не ограничивали, и на российском телевидении сегодня практически нет западных сериалов, практически нет западного продукта.
Андрей Рихтер: Но не потому, что такие умные стали телепродюсеры.
Владимир Ханумян: Не потому, а потому что отрасль привлекательна, рынок растет, и инвесторы вкладывают в эти высокобюджетные фильмы.
Анна Качкаева: Владимир, который участвовал в слушаниях до второго чтения, согласен, что закон о рекламе полезен и нужен, и вопрос не в самом законе, а в резком ограничении количества объемов рекламы. На самом деле, Андрей признал, что скорее всего, один из поводов принятия этого закона – популизм и желание добиться, стяжать славы некоторыми политиками. Разумеется, в этом есть лоббистские усилия игроков, о которых мы так или иначе упомянули. Это и политические силы - «Единая Россия» в этом качестве может оказаться полезной партией, которая заботится о зрителях и избирателях, это табачные компании, которые уже добились того, чтобы закон не вступал для них в силу с 1 июля 2006 года, как это будет для телевидения, например. Явно раздражены производители пива, потому что для них вступили в силу очень жесткие ограничения. С этим даже не все время согласны авторы этого закона. В общем, много всяческих здесь обстоятельств. Мы сейчас поговорим о деталях.
Виктор Антонович нам пишет: «Государство под сурдинку борьбы за нравственность хочет лишить каналы экономической свободы, сократив объем рекламы – то есть того самого средства, с помощью которого каналы могут иметь свою точку зрения, отличную от государственной».
«Не знаю, изменится ли радикально состояние рекламы на телевидении. Но что касается нашей семьи, то главная причина отказа от просмотра телевидения – навязчивая, раздражающая, никчемная реклама», - пишет Марина.
«Предусмотрено ли в новом законе о рекламе медицинская экспертиза товаров. Хорошо бы понять причины гипнотического воздействия на детей, и как это проявится в будущем», - пишет Лариса. Мы точно сейчас вам не ответим на этот вопрос. Хотя про медицину обязательно скажем.
«Вы упомянули о международной конвенции о рекламе. Обязывает ли она рекламщиков вводить в телевизионные ролики специальные метки, которые позволяют телевизору их отключать?» Это вы, Дмитрий, замахнулись.
Андрей Рихтер: Ну, есть такая технология.
Анна Качкаева: Есть, да. «До каких пор реклама на каналах телевидения России будет продолжаться в таком духе, в каком она продолжается сейчас?»
«Так как не пользуюсь радиоточкой и не имею телевизор, то давно не плачу ничего».
Ольга: «Объясните, как можно отказаться от общественной антенны и радиоточки, чтобы не получать квитанции об оплате?»
Андрей Рихтер: Написать заявление.
Анна Качкаева: Это точно, просто написать заявление и не включать радио, и не смотреть телевизор.
У Володи я хотела бы уточнить: раз рекламы станет меньше, хотя у меня не лады с математикой, но даже я не понимаю, как это в течение часа – 20% можно рекламы, а в течение дня – 15%? Чего от чего считать?
Владимир Ханумян: Вы меня спрашиваете?
Анна Качкаева: Нет, это я так вслух рассуждаю. Может быть, кто-нибудь из вас мне про это объяснит. Как считать этот астрономический час? У вас какие-то предположения на этот счет есть? Как это может регулироваться, и чем в результате окажется?
Андрей Рихтер: Нет, 15 и 20 – это, очевидно, какая-то ошибка. При любом подсчете они не могут совпадать. Астрономический час – это, кстати, одна из лазеек в рекламном законодательстве, где бы это ни было, в любой стране. Что такое час? Потому что астрономический час должен считаться от нуля минут – час, в то время как обычный час может считаться от любой минуты час – с 11:37 до 12:37 может считаться час. Поэтому очень часто, по крайней мере, на Западе возникали споры между теми, кто контролировал соблюдение законодательства о рекламе, и рекламораспространителями как раз по этому поводу, что, собственно говоря, час? Потому что тогда в какую-то долю часа выгоднее поставить больше рекламы, а какую-то часть часа освободить от рекламы.
Анна Качкаева: Как раз, по-моему, эта норма, как я ее понимаю, в итоге не позволит, например, каналам показывать любимые сериалы или эффектные сериалы, нужные обществу сериалы типа «Мастер и Маргарита» и «В круге первом» без рекламы. Потому что если учитывать, что реклама должна обязательно быть пару раз в час, то вещатель не сможет компенсировать ее в другое время. Это ведь возможно?
Андрей Рихтер: Это возможно, хотя очевидно, если он будет показывать без рекламы тот или иной сериал, снискает дополнительную любовь зрителей, которые могут остаться на этом канале и будут смотреть остальные передачи с рекламой.
Владимир Ханумян: Только у них не будет денег снять следующий сериал.
Андрей Рихтер: Ну, сделают дешевое ток-шоу.
Владимир Ханумян: Ну да, сделают дешевое ток-шоу вместо дорогостоящего «Мастера и Маргариты». Снять что-нибудь такое дешевенькое, то же самое, но бедненько. Другой вопрос – забота ли это о зрителе? Вот мы так все время заботимся о зрителе, а вот малобюджетная, бедненькая художественная самодеятельность – это вот хорошо, да?
Андрей Рихтер: Да нет, все это было бы хорошо, все это было бы правильно, что вы говорите, если бы все это было прозрачно. Если бы зритель видел, что канал: а) тратит на производство программ х рублей и получает прибыль всего лишь Y рублей, у него всего лишь остается чуть-чуть на жизнь, на зарплату руководящих сотрудников. А канал Б, например, он, наоборот, тратит почти ничего, а зарабатывает сумасшедшие деньги. Если бы зритель видел, он бы входил в положение каналов и говорил: ну да, нужно, может быть, рекламу увеличить.
Владимир Ханумян: Я, честно говоря, не видел канала, который имеет колоссальные прибыли. Я говорю абсолютно серьезно и честно. У нас все каналы все, что зарабатывают, инвестируют. Так устроено телевидение.
Анна Качкаева: Володя, все-таки объясните, если будет меньше рекламы, цена ее вырастет…
Владимир Ханумян: Это вопрос или утверждение?
Анна Качкаева: Это одно с другим не обязательно связано?
Владимир Ханумян: Есть вещи из учебников, вот если брать график из учебника спроса и предложения, где-то они там пересекаются, уменьшается спрос, увеличивается предложение. Мы не будем сейчас вторгаться про эластичность спроса, насколько спрос на рекламу эластичен, не эластичен. Я вам просто хочу сказать, что, к сожалению, экономика не работает на таких обывательских представлениях, как это должно быть. На самом деле, что реально будет происходить? С 1 июля мы вводим закон. Вот мы же не против сокращения, давайте просто думать, как это делать. Технологично чтобы это было. Понятно, все договоры на этот год уже согласованы, и ни один нормальный рекламодатель не придет и не скажет: «Знаете что, ребята, мы понимаем, Госдума приняла закон, поэтому мы сейчас пересмотрим все договоры с вами». Они скажут: «Нет, вот цена зафиксирована, давайте размещать до конца года так, как есть». Повысится цена? Ответ – не повысится. До конца года заключены практически на 80% времени, инвентаря, как мы называем. Вот и весь вопрос. Дальше идет следующий год. Следующий год, естественно, считается от достигнутого, от цены этого года, от уровня этого года. Соответственно, вот та маржа, условно говоря, которая всех так волнует, которая вдруг должна возникнуть, она не возникает просто физически. Цена считается достигнутой сегодня. Это первое. Второе, когда лихорадит законодательство, каждые три года мы принимаем новые законы, что делает крупный предприниматель, крупная компания? Она понимает, что здесь достаточно сегмент неопределенный, надо искать другие сегменты. Давайте искать что-то, чем мы могли бы компенсировать, например, рост в этом сегменте – в телевидении. Понятно, будет расти цена – давайте уходить куда-то, где цена, может быть, расти не будет, давайте искать какие-то новые виды рекламы, новые виды их продвижения и так далее. Это нормальный бизнес-подход. И это будет происходить.
Третье. Понятно, что при сокращении объемов мелкие, маленькие отечественные производители сто процентов оказываются в худшей ситуации сравнительно с транснациональными корпорациями.
Андрей Рихтер: На телевидении, но не в прессе.
Анна Качкаева: На телевидении.
Владимир Ханумян: А вот теперь мы вам скажем про прессу, дорогие мои. Наши уважаемые законодатели, я бы сейчас мог перечислить, наверное, законов десять, которые необходимо только в медийной сфере принять, которые гораздо более актуальны, чем вот этот закон о рекламе. Почему рекламодотели, в том числе и наши российские рекламодатели, не очень большие, которым трудно тягаться с «Кока-Колой», идут обязательно на телевидение? Как вы думаете? Я вам отвечу почему. Потому что чтобы заявить о себе на всю страну, у нас есть только одно средство массовой информации – это телевидение. Телевидение сегодня, друзья, давайте не обманывать себя, наряду с «Российскими железными дорогами», скажем, и «Газпромом», наверное, - это единственная отрасль, которая связывает страну в единое целое. Давайте говорить честно и прямо, когда мы заботимся о зрителях, когда мы заботимся о наших жителях, давайте об этом на забывать. Потому что мы разрушили систему распространения газет и журналов, у нас сегодня нет ни одной общенациональной газеты, нет ни одного общенационального журнала вообще. Поэтому говорить, например, о выходе нового продукта на рынок через общенациональный журнал, извините, - это просто вводить в заблуждение всех и вся. Массовый журнал у нас, максимум, - 200-300 тысяч экземпляров. При этом он не распространяется как бы по всей стране.
Андрей Рихтер: Я не знаю ни одного мелкого производителя, который может заявить национальный продукт на всю страну.
Владимир Ханумян: Вывод продукта на рынок, у нас страна большая.
Анна Качкаева: Андрей, а вот мелкий производитель в регионах, совершенно точно, что мелкий производитель в регионах выводится на рынок благодаря региональному телевидению, которое, как я понимаю, тоже очень сильно может пострадать от введения вот этих вот жестких ограничений.
Теймураз Александрович, вы в эфире, здравствуйте.
Слушатель: Я хочу сказать свое мнение. Когда слишком долго навязывается, человек, естественно, раздражается. У меня три спутника связи, 500 каналов почти со всего света. Грузия, канал смотрю Аджарию, там идет реклама, вроде бедная страна, в деньгах нуждается, но когда идет фильм, перед фильмом идет реклама и после фильма. Никакой рекламы нет внутри. Допустим, пятый канал, тоже никакой рекламы нет.
Анна Качкаева: Теймураз Александрович, вы не случайно и правильно назвали про пять тарелок, это телевидение платное все-таки, это разница.
Слушатель: Вы знаете, я один раз заплатил, и все.
Владимир Ханумян: Пиратское просто, вот и весь вопрос.
Слушатель: Я больше вообще не плачу.
Владимир Ханумян: Вчера во «Временах» об этом говорили.
Андрей Рихтер: Это все равно не так, потому что телевидение Аджарии еще существует как эфирное телевидение для тех, кто живет в Аджарии.
Анна Качкаева: Геннадий, вы в эфире, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день, я бы хотел два вопроса отметить. Первое, представитель бизнеса телевизионного три раза говорил: вы что, хотите смотреть самодеятельность, без рекламы не будет фильмов. Я хочу ему напомнить, что рекламы не было, а вся страна смотрела «17 мгновений весны», «Место встречи изменить нельзя» и так далее. Второе, есть такой канал имени Кулистикова, смотрим три раза за время «Ментовские войны», которая идет один час пять минут, три раза реклама, в среднем от 7 до 9 минут. Посчитайте, дорогой мой, сколько это времени.
Анна Качкаева: Я вчера, честное слово, Геннадий, не поленилась из-за того, что все теперь минуты считают, посчитала, ровно на канале НТВ имени Кулистикова, как вы называете. 12 минут в прайм-тайм на весь час – то есть в общем, норма. Сейчас она прописана в законе, будет меньше. Я так понимаю, что в трансграничной конвенции 9 минут. К 2008 году так 9 эти и будут. Больше 12 нет. Другое дело, что, конечно, перебиваются еще промо-рекламой собственных программ, анонсов, которая должна считаться и в Европе считается, а в России не считается. Не очень пока понятно, что с ней будет, и как с ней будут обходиться. А что касается, например, перераспределения средств, я напомню нашим слушателям, что, например, депутат Митрофанов, когда закон принимался во втором чтении, сказал, что «что касается наружной рекламы, из-за которой было перенесено, кстати, рассмотрение закона во втором чтении с прошлого года на этот, так этот рынок захватила одна западная компания, пользуясь тем, что остальные переключились на рынок телевизионной рекламы. И мы никогда не сможем определить ни рынок, ни монополиста на нем, так как в законе нет определения наружной рекламы». Господин Митрофанов не сказал, что это за компания, а на самом деле это компания господин а Мердока. Он последнее время владеет основными мощностями на наружную рекламу. И именно наружники во многом, как я понимаю:
Андрей Рихтер: Смотри, кому выгодно…
Анна Качкаева: :спровоцировали вот эту очень активную дискуссию вокруг закона о рекламе. Так вот, возвращаясь к регионалам, давайте проясним эту ситуацию. Что произойдет с региональным телевидением?
Владимир Ханумян: Я начал с того, что есть много аспектов, так сказать, один из аспектов – это региональный аспект. В отличие от Европы, на которую мы все ссылаемся, как вы все понимаете, нет сетей, то есть нет огромной инфраструктуры телевизионной, когда есть сотни и тысячи вещателей в городах и весях, которые вещают, понятно, что они не могут в своем городе делать телевидение полностью 24 часа, они вещают частично программный продукт, сделанный федеральным каналом, сетевым каналом, и вставляют свои местные новости, программы и так далее. Система сегодняшняя нашего телевидения устроена так, что рекламное время, которое выделяется законом, оно делится между телевизионными сетями и местными вещателями. Пропорция эта примерно 70 на 30. И понятно, что с уменьшением вот этой самой шагреневой кожи база для поддержки регионального телевидения резко сокращается. Мало того, что она сокращается. Это еще и меньше возможностей для местного бизнеса рекламироваться на своем местном канале. Понятно, это все будет вытесняться большими компаниями.
Анна Качкаева: А как она будет сокращаться? Вот эти 12 минут в час рекламы, чтобы проще, получается, что 6-7 минут уходит на федеральную рекламу, на сетевую рекламу.
Владимир Ханумян: 8 и 4.
Анна Качкаева: 3-4 минуты остается региональным вещателям.
Андрей Рихтер: Такая ситуация сегодня что ли?
Владимир Ханумян: Да.
Анна Качкаева: Да, сейчас. Когда произойдет то, что произойдет? Что будет происходит? Что сеть заберет больше?
Владимир Ханумян: Пропорция останется, просто в абсолютном выражении будет гораздо меньше. Вопрос-то в чем? Когда мы говорим о рекламе, когда законодатели обсуждают закон о рекламе, все ориентируются, условно говоря, на Первый канал. В Европе то же самое. Что такое ТФ-1, это как Первый канал, вот он включается где-то в Париже, вещает на всю Францию. Совершенно все одинаково. У нас с телевидением устроено все немного иначе. Из того рекламного блока, который нам выделяет законодатель, нам приходится 30% отдавать, никто же это не учитывает. Вот кто-нибудь это из экспертной группы, которая готовила закон, это учел? Как с этим быть? Что фактически у нас как бы остается, как у СТС в данном случае, у « Ren - TV », у НТВ в том числе, что из 9 минут, которые нам выделяет закон, реально мы можем использовать только 6. То есть доходы у нас только от 6 минут, соответственно, все наши затраты на программирование давайте считать из 6 минут. Кто-нибудь об этом подумал? Не подумали. Опять же, вопрос не в том, что не надо закон, вопрос в том, что давайте обсуждать все эти вопросы, которые зачастую, как я подозреваю, неизвестны уважаемым законодателям просто потому, что они не занимаются конкретным бизнесом. Ничего плохого в этом нет.
Андрей Рихтер: Опубликуйте ваш финансовый отчет. Почему, если вы такие несчастные, об этом никто не знает? Вот только сейчас мы об этом узнаем.
Владимир Ханумян: Что касается СТС-медиа, мы, как вы понимаете, компания с западным участием, у нас абсолютно все открыто.
Анна Качкаева: Есть отчеты, в отличие от Первого и Второго каналов.
Андрей Рихтер: Открытые и опубликованные – это разные вещи.
Владимир Ханумян: ЗАО СТС как акционерное общество, вы можете его баланс увидеть в интернете, если вас это интересует.
Анна Качкаева: Евгения Витальевна, вы в эфире.
Слушатель: Вы говорите, что у нас с рекламой плохо. И вот не дай Бог рекламу убери, и все телевидение рухнет, такое хорошее наше телевидение. Собеседник ваш очень хорошо сказал, что мы сильно шагнули вперед по сравнению с социализмом, и при этом хвалят Китай. В Китае общественный строй основан на заботе о честном труженике.
Анна Качкаева: Давайте мы не будем сейчас о Китае, мы все-таки о телевидении.
Владимир Ханумян: Никто из присутствующих здесь в Китае не был. Не знаю, как вы. И Китай точно никто не хвалил.
Анна Качкаева: Просто Володя сказал, что Китай достаточно тщательно относится к соблюдению законодательства.
Владимир Ханумян: Я сказал о стабильности законодательства, что очень привлекает.
Анна Качкаева: Владимир Максимович, вы в эфире.
Слушатель: Я бы хотел сказать, почему так телевидение беспокоится о себе? И все присутствующие тоже переживают. Ведь все гораздо проще. Мы, зрители, мы, потребители, сделайте вы рекламу сколько хотите, только укажите в расписании, чтобы я ориентировался. Если мне нужна реклама, я включу.
Андрей Рихтер: Хорошая идея!
Анна Качкаева: Кирилл из Санкт-Петербурга, вы в эфире.
Слушатель: Я по поводу рекламы хотел бы следующее предложение внести, хоть сам ветеран и блокадник, но я согласен платить за передачу, за канал, то есть надо составить тариф, чтобы были коэффициенты пропорциональности, чтобы избежать какие-то младшие и старшие возрастные группы, чтобы учитывать тенденции. Мне, например, не понравится какой-то тяжелый рок, я могу его загубить тем, что не буду платить. То есть надо внести коэффициент на новизну. То есть вот такой сложный подход должен быть за счет телезрителей.
Анна Качкаева: Даже слушатели готовы более сложный подход проявить и некоторое понимание при всем неоднозначном отношении к рекламе, чем депутаты, которые, конечно, менее толерантны в этом смысле.
Упорно эксперты говорили, что новые поправки совсем убьют детское вещание. Да его и так-то сейчас нет. Чего там убивать? Что это значит в связи с этими поправками? Вы, Владимир, понимаете? Что, просто совсем невозможно будет размещать там рекламу?
Владимир Ханумян: И сейчас невозможно.
Анна Качкаева: Поэтому я ничего нового не вижу. И это обсуждать, по большому счету, не стоит.
Вот Галина вас спрашивает: «Как вы относитесь к проблеме продакт плейсмента?» Это, кстати, очень аккуратно обойденный вопрос.
Владимир Ханумян: Он, на самом деле, не обойден. Новый закон как раз хорош тем, что он описывает очень много явлений, которые в старом законе не были описаны, их не было просто. И в этом смысле, я сейчас не готов к деталям, но закон описывает продакт плейсмент.
Анна Качкаева: Я объясню нашим слушателям…
Владимир Ханумян: Продакт плейсмент, спонсорство описывает, чего раньше не было. Все это достаточно полезно.
Анна Качкаева: Это когда в «Ночном и дневном дозоре» все люди пьют, например Nescafe из чашек.
Андрей Рихтер: Или какой-то другой напиток.
Анна Качкаева: Чего здесь не должно быть, или Джеймс Бонд ездит на какой-нибудь машине определенной марки.
Владимир Ханумян: Или «Мужчина и женщина» - фильм полностью продакт плейсмент. Вот это один из выдающихся фильмов мирового кинематографа. Ну, как говорится, все в меру таланта, и дело не в продакт плейсменте.
Анна Качкаева: Безусловно.
Дмитрий нам пишет: «Новый закон о рекламе нужен, чтобы решить главную задачу нынешнего времени – перераспределить самые доходные части экономики. А телевидение – это такая часть. Если там будет продолжаться реклама «Газпрома» и других госмонополий, то нужен еще канал для обналичивания денег из госказны».
Андрей Рихтер: А в этом есть какой-то резон, потому что почему реклама так важна? Она важна не только потому, что помогает телевидению, а потому что это информирование. Это способ информирования населения в рыночной ситуации. Какой цели служит реклама «Газпрома» - не очень понятно.
Анна Качкаева: Абсолютно.
Андрей Рихтер: Кроме как обналичивания денег.
Анна Качкаева: Появившаяся не только на канале НТВ, но еще и на Первом канале.
Владимир Ханумян: Поскольку они обычно рекламируются на собственных каналах, но с другой стороны, у нас как у конкурентов, наверное, такое же отношение, как вы сейчас сформулировали. Но с другой стороны, вы знаете, когда буквально, остановив прохожего на улице, скажешь «Газпром», а он скажет – национальное достояние, наверное, все-таки в этом что-то есть.
Андрей Рихтер: Хорошего в этом что только?
Владимир Ханумян: Это уже другой вопрос. Рекламная кампания организована самим «Газпромом».
Анна Качкаева: Я думаю, что мы еще вернемся к этой теме, она живая и актуальная, животрепещущая.
