Люди и обезьяны после ссор пользуются похожими приемами, чтобы помириться с недавним противником. По-видимому, человек унаследовал от животных не только агрессивность, но и ее обязательное дополнение – способность улаживать конфликты. Таков один из выводов капитальной монографии российских антропологов «Агрессия и мирное сосуществование: универсальные механизмы контроля социальной напряженности у человека» (под редакцией М.Л. Бутовской), в которой подводится итог многолетнему изучению постконфликтного поведения у человека и обезьян.
Агрессия и примирение: две стороны одной медали.
Когда Конрад Лоренц опубликовал свою знаменитую «Агрессию» (1966), это вызвало бурный протест со стороны тех, кто привык думать, что поведение человека, каким бы оно ни было, есть продукт культуры, не входящий в сферу компетенции биологов. С тех пор ситуация изменилась, и сегодня мало кто из серьезных специалистов станет отрицать, что агрессивное поведение людей имеет глубокие биологические корни и базируется на древних инстинктах (из чего, впрочем, вовсе не следует «неискоренимость зла» – напротив, знание биологической подоплеки агрессии помогает ее обуздывать и даже обращать во благо). Монография «Агрессия и мирное сосуществование: универсальные механизмы контроля социальной напряженности у человека», вышедшая под редакцией выдающегося антрополога Марины Бутовской, продолжает и развивает идеи Лоренца. Книга показывает, что биологические корни имеются не только у человеческой агрессии, но и у ее обязательного дополнения и антипода – примирения.
Общественный образ жизни дает животным большие преимущества (вместе легче защищаться от хищников, охотиться, воспитывать детей и многое другое), но он же неизбежно порождает конфликты. У членов группы то и дело возникают конфликты интересов: то из-за банана, то из-за самки, то из-за статуса – положения в иерархии доминирования. Возникает дилемма: если всем всегда уступать, останешься без бананов. Если вступать в конфликт – испортишь отношения с соплеменниками. У животных с развитым интеллектом (таких, как обезьяны, прекрасно знающие «в лицо» всех членов своей группы) последнее обстоятельство становится существенным фактором, влияющим на принятие решений. Чтобы сохранить сплоченность коллектива вопреки неизбежным ссорам и стычкам, нужно уметь мириться.
Миротворческий инстинкт?
Общественные животные выработали эффективные способы примирения задолго до появления человека. Для этого используются особые действия, которые можно назвать символическими. У бурых макаков это - объятия и характерные клацающие звуки, у шимпанзе – поцелуи, а, например, бонобо – наиболее «социализированные» из высших обезьян – считают секс наилучшим способом примирения. Еще на «обезьяньем» уровне к улаживанию конфликтов стали привлекаться «незаинтересованные третьи лица» – мирители, которые целенаправленно и эффективно подталкивают враждующие стороны к восстановлению мирных отношений. Такие посредники наблюдались у шимпанзе, бонобо, бурых и тонкинских макаков.
Марина Бутовская и ее коллеги в течение многих лет изучали и сравнивали механизмы примирения у разных обезьян и людей. Большое внимание уделялось наблюдению за детскими коллективами (в детских садах, школах, колониях для несовершеннолетних преступников, воспитательных учреждениях для детей с задержками психического развития и так далее). Анализ и обобщение результатов этих исследований составляют основное содержание книги.
Поскольку в краткой заметке невозможно пересказать все выводы этого солидного труда, ограничимся рядом характерных примеров.
Милые бранятся – только тешатся
Оказалось, что «чем лучше развиты механизмы восстановления отношений после конфликта, тем меньше сомнений возникает у особи относительно развязывания конфликта». Яркий пример дают бурые макаки – животные очень дружелюбные, терпимые и умеющие быстро мириться после ссор – и при этом характеризующиеся высоким уровнем взаимной агрессии. У маленьких детей, как выяснилось, прослеживается та же закономерность: дети чаще ссорятся с теми, с кем легче потом помириться (например, с друзьями).
Часто ссоры (разумеется, с последующим примирением), в конечном счете, не снижают, а повышают сплоченность коллектива. Кстати, порой это справедливо и для отношений между супругами в человеческих семьях!
Умный уступает первым
Кто из участников конфликта становится инициатором примирения? Это зависит от интеллектуального уровня и типа общественного устройства. У видов с деспотическими, «тоталитарными» отношениями (резусы, яванские и японские макаки) мировую предлагает агрессор-победитель. Причина проста: жертва боится приблизиться к нему, чтобы снова не нарваться на грубость. У видов с более демократичным («эгалитарным») устройством коллектива инициатива чаще исходит от жертвы (ведь ей, как более слабой, важнее восстановить добрые отношения с победителем). Однако у обезьян, наиболее близких к человеку по интеллектуальному уровню (шимпанзе и бонобо), несмотря на эгалитарные отношения, инициатором примирения чаще становится агрессор. То же наблюдается и в детских коллективах. И на этот раз дело уже не в том, что жертва боится подойти к обидчику, а в развитии рассудка и способности к сочувствию (эмпатии). Агрессор начинает испытывать чувство вины и старается поскорее «извиниться» за содеянное.
В целом, чем сложнее устроен коллектив, тем эффективнее и разнообразнее механизмы примирения. Лучше всего они развиты у видов с «демократическим» общественным устройством. Выяснилось, что большинство способов мирного урегулирования, используемых человеком, базируются на древних поведенческих механизмах, сложившихся еще у наших далеких предков. Многие стереотипы «примирительного» поведения у человека являются в значительной мере врожденными, о чем свидетельствуют наблюдения за детьми (в том числе совсем маленькими), принадлежащими к разным расам, народам и культурам.
М.Л. Бутовская. Эволюция механизмов примирения у приматов и человека.
