Вероника Боде: Сегодня мы будем говорить о применении полиграфа или детектора лжи при рассмотрении дел, связанных с дорожно-транспортными происшествиями, а также в тех случаях, когда установить подлинные обстоятельства правонарушения или преступления на дороге без детектора лжи просто не представляется возможным.
В программе участвуют: Ольга Белюшина, кандидат юридических наук, генеральный директор некоммерческой организации «Институт полиграфа», и Виктор Травин, журналист и президент Коллегии правовой защиты автовладельцев.
Мой коллега Виктор Травин подготовил небольшую справку об истории возникновения полиграфа и о его предшественниках. Давайте послушаем.
Виктор Травин: О том, как во имя справедливого наказания или освобождения от оного отличить правду от неправды, наши предки задумались еще в глубокой древности. Примитивно мыслящие, они, впрочем, заметили, что во время волнения или страха во рту выделяется слюны больше обычного, а посему жители Востока предлагали подозреваемому во лжи взять в рот рисовую муку. Если через некоторого время она оказывалась сухой, такой же «неподмоченной» признавалась и репутуация испытуемого.
В африканских племенах при установлении виновного местный колдун совершал танец вокруг подозреваемых, обнюхивал их и выносил свой вердикт: от третьего слева чем-то разит - нервничает, а стало быть, виновен.
В Древней Спарте будущего воина ставили на скале у пропасти и спрашивали, не боится ли он. Ответ «нет» мало что значил. Истинное состояние будущего бойца выдавал цвет его лица. Если юноша бледнел, его сбрасывали со скалы. От лжеца и труса не будет проку в бою. Тем же способом отбирали и телохранителей в Древнем Риме. Если в ответ на провокационный вопрос кандидат в охранники краснел, его принимали в охрану. Ведь считалось, что человек, не умеющий скрывать стыд, вряд ли будет участвовать в заговорах.
У наших пращуров существовал и метод использования птичьих яиц, особого, очень хрупкого сорта. Того, у кого во время допроса руки совершали нервные маневры, отчего лопалась яичная скорлупа, считали причастным к преступлению.
Однако первый в истории человечества пригодный для расследования преступлений, вполне цивилизованный полиграф появился на свет только в 1921 году. Изучив опыт предков, еще в глубокой древности заметивших, как меняется частота сердечного ритма, цвет лица, мышечная активность, интенсивность и глубина дыхания у человека лгущего, создал его некий Джон Ларсен.
Вероника Боде: Ну, а в январе 2005 года в составе Московского государственного университета технологий и управления был создан специальный Институт полиграфа. Это не только научно-исследовательское, но и экспертное учреждение, которое проводит психофизиологические экспертизы с применением полиграфа в рамках уголовного, гражданского процессов и по делам об административных правонарушениях. И генеральный директор этой организации Ольга Белюшина сегодня у нас в гостях.
Ольга Вячеславовна, пожалуйста, расскажите о том, что же такое полиграф (или детектор лжи), и почему ваш институт счел необходимым развивать именно эту область психофизиологических экспертиз?
Ольга Белюшина: Хочу немножко дополнить: сейчас мы вышли из состава университета. Сейчас мы самостоятельная некоммерческая организация – Институт полиграфа. «Полиграф» в переводе с латинского: «поли» - много, «графос» - писать. Это как бы множество записей.
На человека в процессе специально организованной тестовой беседы надевают датчики, и он отвечает на вопросы. Все проверки с использованием полиграфа – будь то экспертиза, будь то специальное психофизиологическое исследование по адвокатскому запросу, либо это опрос в рамках оперативно-розыскной деятельности, – проводятся только с письменного добровольного согласия человека.
Наш институт (мы существуем уже больше года) проводит исследования как по запросам следователей и судов (это экспертизы), так и по запросам адвокатов. Почему получается так, что адвокаты вынуждены в интересах своих доверителей обращаться в Институт полиграфа? Потому что следователи и судьи отказывают в назначении психофизиологической экспертизы. Адвокат, по закону «Об адвокатуре», имеет право собирать доказательства. И вот человек приходит к нам.
В принципе, ничего страшного для человека в этой процедуре нет. Да, естественно, может быть, немного неприятно психологически, когда одевают датчики. Но датчики все легкие и удобные. Приборы сейчас достаточно современные. Это не то, что было раньше. Например, в фильме «Ошибка резидента»: там под детектор лжи было замаскировано обычное пианино. Прибор состоит из маленькой коробочки с набором датчиков. Эта коробочка подключена к обычному компьютеру. Обычно следующие параметры снимают: два дыхания (грудное и брюшное) - соответственно, на грудь и на живот надеваются две растягивающие ленты, на которых закреплен небольшой датчик. Надевается датчик тремора - либо подкладывается под ножки стула, либо надевается на икроножные мышцы, либо подкладывается на сиденье маленькая такая кожаная подушечка. На кончики пальцев надевается датчик кожно-гальванической реакции – на два пальчика левой или правой руки, через пальчик, обычно на указательный и безымянный. И еще надевается такой легкий датчик плетизмограммы, либо фотоплетизмограммы - на кончик среднего пальца. Вот, собственно, основной набор датчиков, который используется.
Вероника Боде: Ольга Вячеславовна, может ли детектор лжи разрешить спорную ситуацию, возникшую на дороге? Допустим, столкнулись оба автомобиля. Оба водителя говорят, что они правил не нарушали. Что делается в этом случае?
Ольга Белюшина: Вы знаете, вполне реально здесь пригласить обоих водителей, предложить им пройти исследования на детекторе лжи. Но обычно тот человек, который все-таки ощущает свою неправоту, на такое исследование не идет.
В нашей практике был такой показательный пример, когда на перекрестке две машины двигались как бы под углом друг к другу. Оба водителя утверждали, что начали движение на зеленый свет. Тем не менее, пригласили обоих – пришел только один. И вот исследование на детекторе лжи подтвердило, что действительно именно этот человек, который пришел к нам, двигался на зеленый свет. Он четко видел, что горел зеленый сигнал светофора. А его оппонент к нам так и не явился.
Виктор Травин: Простите, Ольга Вячеславовна, а могло быть так, что явился бы и второй участник аварии, и результаты были бы такими же?
Ольга Белюшина: Вы знаете, это вряд ли.
Виктор Травин смеется.
Вероника Боде: Ольга Вячеславовна, часто ли вам приходится сталкиваться с судебными делами, связанными с дорожно-транспортными происшествиями? Пожалуйста, расскажите о таких случаях.
Ольга Белюшина: Достаточно часто. К нам много людей обращается именно по такой категории дел. Я хочу рассказать об одном деле, которое закончилось благополучно для женщины, которая обратилась к нам.
Фамилии я называть не буду. Гражданка С. двигалась по улице на свой машине «Пассат». Рядом собиралась припарковаться машина BMW . И вот неожиданно эта B M W стала делать левый поворот. Гражданка С. не успела затормозить. Получилось, что две машины столкнулись. Когда составлялся протокол ГАИ, то все было составлено в пользу оппонента этой женщины. Оппонент утверждал, что она двигалась по встречной полосе, и машины столкнулись. Но на самом деле они двигались в одном направлении. И вот адвокат, который обратился к нам, поставил такие вопросы – с какой полосы движения: крайней левой или крайней правой, - начал маневр разворота BMW под управлением гражданина М.? И второй вопрос – по какой полосе движения по отношению к BMW до столкновения осуществляла движение гражданка С.? Гражданка С. у нас прошла такое исследование. Это исследование было представлено в суд. Суд удовлетворил ее иск. И уже административное производство было начато в отношении ее оппонента.
Вероника Боде: У нас есть звонок. Владимир Александрович из Кемеровской области, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. По моему мнению, когда такая множественная авария, то при проверке на полиграфе больше всего выиграет тот, кто права купил, но при этом правил не знает. Он-то уверен, что знает, а на самом деле не знает. Но он абсолютно спокоен. Он не думал, что что-то нарушал. Поэтому с его точки зрения, он не обманывал. А полиграф тоже ведь правил не знает. Он оценивает возбудимость человека, а человек будет абсолютно спокоен.
Вероника Боде: Как вы это прокомментируете, уважаемые гости?
Виктор Травин: Дело в том, что, конечно же, полиграф не оценивает знание Правил дорожного движения. Он, насколько я понимаю, отвечает на вопрос – что делал или чего не делал испытуемый? А уже его действия или бездействие оцениваются органом, расследующим дело о ДТП. Понятно, что только то административно-должностное лицо, которое рассматривает дело, вправе решать, было какое-то нарушение или нет. Понятно, что детектор ничего сам по себе не решает.
Ольга Белюшина: Я хотела бы добавить, что все-таки есть Кодекс об административных правонарушениях. Либо сам гражданин, либо адвокат, либо юрист - в частности, той же Коллегии правовой защиты, - обращаются к нам. Люди юридически грамотные, квалифицированные, они соответственно и ставят вопросы - квалифицированно и грамотно. Прежде чем обратиться, они все-таки посмотрят, а с чем же мы будем вообще выходить на полиграф?
Виктор Травин: Ольга Вячеславовна, наверное, вопрос от нашего слушателя прозвучал не случайно. Я бы даже немного развил его. Как быть в таких ситуациях, когда испытуемый не лжет, а просто искренне заблуждается? Возможно, именно это имел в виду наш слушатель. Как отличить ложь от правды?
Ольга Белюшина: Если человек искренне заблуждается, то, как я уже говорила, необходимо правильно сформулировать вопрос: а что же мы хотим получить? Обстановку оценить – какое было освещение, какой был уровень шума, мог ли он… Мы ставим вопросы, исходя из глаголов «видеть», «слышать», «знать». Мог ли он знать, что нарушает? Мог ли он видеть четко, что происходит на дороге? Мог ли он слышать, например, какие-то сигналы? Все зависит от этого.
Вероника Боде: Виктор, как я поняла из ваших статей на эту тему, вы полагаете, что применение полиграфа особенно важно в тех делах, где водителям противостоит ГАИ? Почему?
Виктор Травин: Я бы не сказал, что особенно важно в этих делах. Важно, видимо, во всех спорных ситуациях. Но, обратите внимание, если в суде решается вопрос между двумя участниками аварии, кто из них виновен, то, как правило, здесь оба выступают, что называется, сами от себя. Каждый борется за свою правоту. Когда же мы имеем дело в рамках административно-властных отношений, когда предъявляет нам претензии: скажем, обвинения в административном правонарушении, - государство, то здесь, как правило, всегда, на 99 процентов, судьи и сами сотрудники ГАИ встают на сторону обвинения.
Поэтому мне представляется чрезвычайно важным внедрение полиграфа именно в административное право, именно в его 12-ю главу, предусматривающую наказание за нарушение Правил дорожного движения. Потому что это сегодня самая широкая сфера, где привлекают к административной ответственности водителей. Причем, обратите внимание, считается, что дела о нарушениях ПДД – это такие мелкие, не очень серьезные дела, поэтому никаких экспертиз чаще всего никто не назначает. Судьи такие ходатайства отвергают. Как правило, все ограничивается опросами свидетелей или тех, кто себя таковыми считает. Как правило, подход очень поверхностный, неглубокий.
Тем не менее, надо помнить, что любое административное правонарушение теоретически может стать не просто административным нарушением. Человек на дороге платит штраф, искренне полагая, что можно заплатить штраф на дороге. А это квалифицируется, как покушение на дачу взятки. Опять-таки вопрос – кто вымогал: сотрудник ГАИ, подставной сотрудник УБЭП или же все-таки водитель пытался заплатить штраф, искренне веря, что это можно сделать прямо на дороге? Любое административное правонарушение, в принципе, если решается вопрос об уплате штрафа на месте, легко становится уголовным преступлением. Опять-таки, на детекторе и только на детекторе мне представляется возможным выяснить, кто же все-таки был инициатором появления денег не дороге: гаишник или водитель?
Вероника Боде: У нас звонок. Таисия Семеновна из Москвы. Здравствуйте, вы в эфире.
Слушатель: Здравствуйте. Помимо вопроса, хотелось бы еще пару слов сказать. От личного психологического состояния человека, его способностей зависит что-то? Может он прибор полностью обезоружить своим состоянием? Например, просто нервное психологическое состояние, очень твердое, упорное. Он может что-то изобразить: не побледнеть, не покраснеть, потрясти руками. Влияет ли это на то, что прибор ничего с таким человеком сделать не может?
А сказать я хочу вот что. Я слушаю Виктора Николаевича по Русской службе новостей. Хочу сказать, что его передача делает такое для наших людей! Она выгоняет из них рабство и вгоняет достоинство. Это единственный способ в нашей стране выкарабкаться. Это блестящая передача, потому что его одного (с его тонким юмором, доброжелательностью) оставляют с людьми. А помещать его в такую скучную передачу, использовать его! Можно любого чиновника пригласить, он объяснит казенным языком.
Виктор Травин: Спасибо. Я искренне благодарен нашей слушательнице, но комментировать все-таки не берусь.
Вероника Боде: Ольга Вячеславовна, пожалуйста.
Ольга Белюшина: Да, специально подготовленный человек может обмануть детектор лжи, но для этого необходима специальная подготовка, которую проходят люди, которые в определенных отраслях и осуществляют свою деятельность. А обычный человек обмануть полиграф не сможет. Да, мы можем регулировать свою мимику, свои жесты. Мы можем, вроде бы, внешне и не проявлять никаких признаков волнения, тем не менее, наш организм реагирует. У нас изменяется дыхание. У нас учащается или замедляется пульс. У нас изменяется электрическая проводимость кожи. Все знают, что пальчики потеют, когда человек волнуется. Это происходит помимо нашей воли. Поэтому неподготовленный человек обмануть опытного специалиста не сможет. Да, полиграф – это прибор. Прибор не живой. Здесь речь идет о специалисте. А опытного специалиста обмануть нельзя.
Виктор Травин: Ольга Вячеславовна, а специалист – это кто? Это юрист, это психофизиолог, это врач? Кем он должен быть по образованию?
Ольга Белюшина: А вы знаете, он должен быть один во многих лицах.
Виктор Травин: Универсал!
Ольга Белюшина: Да, он должен быть универсалом. Этой специальности – «полиграфолог» – в реестре специальностей нет. Но это обязательно человек с высшим образованием. Подготовка специалиста-полиграфолога достаточно длительная. Здесь и самоподготовка, и стажировка. Желательно, чтобы он имел либо юридическое, либо психологическое базовое образование, возможно, медицинское, был бы психофизиологом, хорошо бы разбирался в технике. Все это происходит на стыке вот этих многих специальностей.
Виктор Травин: Ольга Вячеславовна, а бывает в вашей практике так, что опытный психофизиолог, опытный человек, который проводит исследования… как правильно его назвать?
Ольга Белюшина: Полиграфолог.
Виктор Травин: Бывает ли так, что интуиция полиграфолога, выработанная за долгие годы работы на полиграфе, подсказывает ему больше, чем сам аппарат? Видно, что человек лжет, а полиграф не показывает.
Ольга Белюшина: Бывают люди (порядка 60-70 процентов) с ярко выраженными реакциями. Где-то у процентов 20 людей реакции сложные, но все равно можно отследить реакцию на стресс. Где-то у 10 процентов людей, в силу каких-то особенностей организма человека (все мы очень разные), отследить эту реакцию на ложь достаточно сложно. Да, конечно, тут еще включается интуиция.
Вероника Боде: У меня такой вопрос возник. Вот вы сказали, что пальцы потеют, когда человек волнуется. Но ведь он может волноваться не только, когда лжет, он может просто волноваться по поводу своего уголовного дела, скажем.
Ольга Белюшина: Да, здесь должна быть как бы ориентировочная реакция на стресс. Мы, перед тем как тестировать человека, проводим установочные тесты. Мы с ним проводим предтестовую беседу. Невиновный человек, который действительно пришел с чистыми намерениями, видит, что он загадал цифру, написал ее и убрал, а с помощью прибора человек определил ее правильно - значит, прибор работает. И он успокаивается.
Вероника Боде: Виктор из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. На основании беседы о полиграфе можно сделать вывод, что он скорее вероятную справку дает, но неоднозначную. Вопрос такой. При прочих равных условиях, если все показатели одинаковые, но, скажем, полиграф дает предпочтения в одну из сторон, имеют ли показания полиграфа юридический вес, то есть только на основании его показаний можно ли сделать вывод, прав человек или нет?
Ольга Белюшина: Я бы хотела ответить так: заключение эксперта по нашему законодательству, по УПК и по закону «Об экспертной деятельности» в Российской Федерации является доказательством. Существует разница объема экспертного исследования или просто специального психофизиологического исследования. При экспертизе мы можем прийти к 100-процентному результату. Это исследование может проводиться в два-три этапа. Будет отобран достаточный тестовый материал. При использовании методики выявления скрываемой информации, при непричастности человека к инкриминируемому деянию, мы можем выйти на 100-процентный результат.
Вероника Боде: А сейчас предлагаю послушать выпуск автоновостей, который подготовил мой коллега Анатолий Горлов.
Анатолий Горлов : Минтранс России собирается изменить классификацию автомобильных дорог. Об этом заявил журналистам замминистра транспорта Александр Мишарин. По новому принципу классификации федеральными могут быть и дороги внутри населенных пунктов, и это означает, что их содержание оплачивает федеральный бюджет.
ГИБДД Владивостока решила платить деньги таксистам за информацию об автомобилях, угнанных или скрывшихся с места дорожного происшествия, передают РИА-Новости. Оперативную информацию инспекторы ГИБДД будут сообщать диспетчерам такси, а те передадут сообщение таксистам. Тысячу рублей за достоверную информацию уже получил один из таксистов. Он запомнил машину, которая скрылась с места аварии.
Одна из страховых компаний в Петербурге отказалась страховать от угона такие модели как Toyota Camry, Toyota Land Cruiser 100, Toyota RAV4, а также внедорожники марки Lexus. Общеизвестно, что эти модели возглавляют список самых угоняемых иномарок в России. Степень надежности заводских противоугонных систем – слабое место многих марок Toyota. Чтобы без проблем застраховать такой автомобиль в России, владельцам рекомендуют устанавливать дополнительный цифровой иммобилайзер, механический блокиратор коробки передач, капота или рулевой колонки.
Цена «Шевроле Нива» выросла сразу до 20 тысяч долларов. Новый автомобиль обойдется покупателям в 538 тысяч рублей, то есть дороже сегодняшней модели на 230 тысяч рублей. Покупатель будет доплачивать за решение «Дженерал Моторс- АвтоВАЗ» оснастить внедорожник двигателем Опель ЕСОТЕС. Это силовой агрегат объем 1,8 литра и мощностью 125 лошадиных сил, который до сих пор использовался на модели «Опель Астра».
Российское подразделение Renault в апреле начинает собственную кредитную программу. Сначала в Москве и Санкт-Петербурге, а в мае кредитами от Renault смогут воспользоваться жители Перми, Краснодара, Воронежа, Челябинска и Ростова. Параметры кредитной программы французов: 8 процентов годовых без первоначального взноса, на срок до 5 лет.
Первые четыре полноприводных внедорожника «Шатл» производства машиностроительного завода в Златоусте Челябинской области отправлены нефтяникам Тюменской области. «Шатл» собирают из китайских комплектующих, но трансмиссия и топливная аппаратура от компаний «Мицубиси», «Тойота» и «Бош». Цена «Шатла» около 600 тысяч рублей. До конца 2006 года на Урале хотят собрать 100 внедорожников.
Международное жюри конкурса «Автомобиль года» определило трех финалистов 2006 года. Конкурс проводится второй раз – в прошлом году победителем стала Audi A6. Нынче на победу могут рассчитывать BMW третьей серии, Mazda MX-5 или Porsche Cayman S. Лучшего назовут 13 апреля. В этом конкурсе участвуют лишь те машины, которые продаются как минимум в пяти странах и как минимум на двух континентах.
Вероника Боде: У меня вопрос к Виктору Травину. Скажите, Виктор, вам самому в вашей судебной практике приходилось сталкиваться с применением полиграфа?
Виктор Травин: Многократно. Более того, мы даже выступали в качестве инициаторов проведения таких экспертиз. Спасибо Институту полиграфа, спасибо Ольге Вячеславовне. Огромное количество обратившихся к нам за помощью прошло через полиграф. Но видите ли, беда здесь вот в чем. Чаще всего, как правило, мы направляем на такое исследование водителей, обвиненных (довольно актуальная тема сегодня) в управлении транспортным средством в состоянии алкогольного и наркотического опьянения. Довольно серьезное обвинение, поскольку оно влечет за собой лишение права управления автомобилем на срок от 1,5 до 2 лет. Обидно, конечно, что лишат права управления, если ты спиртного не употреблял или, употребив, автомобилем не управлял.
Тем не менее, в ГАИ сложилась порочная практика повышения показателей по выявлению нетрезвых водителей любым путем, в том числе и порочным. К сожалению, подпадают «под раздачу» даже те водители, которые транспортным средством не управляли, то есть те, которые, может быть, и были в состоянии опьянения, но подошли к машине только для того, чтобы закрыть ее или открыть, забрать вещи или, наоборот, вещи положить. Тем не менее, сотрудники ГАИ составляют на такого водителя протокол, как на лицо, управлявшее транспортным средством в нетрезвом состоянии.
В этой ситуации мы направляем в Институт полиграфа всех наших подзащитных. Выясняются более чем интересные обстоятельства: что на самом деле водитель машиной не управлял. Я думаю, Ольга Вячеславовна подтвердит, что таких ситуаций вполне достаточно.
Ольга Белюшина: Да.
Виктор Травин: Опять-таки, обратите внимание, к чему склоняются суды. По непонятным нам причинам какие-то суды принимают во внимание экспертизу, а какие-то не принимают. Но все равно выносят решения не в нашу пользу, к величайшему сожалению. Потому что многие судьи вообще не понимают, что такое психофизиологическая экспертиза с применением детектора лжи. Многие понимают, но знают, что над ними довлеет указание сверху всех поголовно лишать прав. Одним словом, к величайшему сожалению, я должен констатировать, что практически ни одно еще дело (Ольга Вячеславовна, это упрек не в ваш адрес, а в адрес нашей судебной системы), рассматриваемое с применением результатов психофизиологической экспертизы, мы не выиграли.
Вот я назвал какие-то общие причины, почему нам кажется, что выиграть с учетом ваших результатов невозможно. Как вы считаете, почему все-таки суды сегодня так неохотно принимают результаты такой экспертизы (я не знаю, как в уголовном праве, но в административном все-таки пока неохотно, хотя проявляют живейшее любопытство)? Одна из судей мне сказала, что с удовольствием бы сходила и посмотрела, как это происходит. Но дальше предложений дело не пошло. На ваш взгляд, почему все-таки в административном праве сегодня судьи косо смотрят на результаты вашей деятельности?
Ольга Белюшина: Вы знаете, не только в административном праве, но и в уголовном тоже приходится сталкиваться с разным подходом судей. Вот недавно у нас в Гагаринском суде судья Иванов… Мы провели исследования подсудимого с использованием полиграфа, и он вынес постановление о назначении экспертизы. Но вот эта экспертиза была назначена не у нас. Она, по-моему, еще до сих пор не проведена.
В некоторых судах просто происходят курьезные случаи. В частности, мне пришлось выступать в Кировском районном суде города Санкт-Петербурга, где судья Романова председательствовала в судебном заседании. Женщину обвиняют в убийстве – статья 105-я часть 1-я Уголовного кодекса. Там адвокат заявил ходатайство о допросе специалиста (оно было удовлетворено) и о приобщении к делу заключения специалиста, а также о назначении (следующее ходатайство) судебной психофизиологической экспертизы. Кстати, я хочу вас немножко поправить. То, что мы делаем с вами – это исследования с использованием полиграфа. Это по запросу юриста, по запросу адвоката делается. Мы как бы с вами собираем доказательства. А судебную психофизиологическую экспертизу имеет право назначить либо следователь, либо судья. И вот в данной ситуации, о которой я рассказываю (у меня есть как раз постановление судьи от 19 декабря 2005 года), на каком основании она отказывает? На том, что в соответствии со статьей 28-29 Конституции каждому гражданину гарантирована свобода совести, мысли и слова.
Виктор Травин: К чему это здесь, простите?!
Ольга Белюшина: И адвоката, и меня это настолько удивило! Это такая вопиющая правовая безграмотность! Мы не посягаем на свободу совести. К материалам дела было приобщено (адвокат заявил ходатайство) заявление подсудимой о добровольном согласии, о том, что она добровольно прошла исследования, о том, что она хочет пройти судебную психофизиологическую экспертизу. Однако все это было отклонено по таким вот надуманным причинам.
Еще более интересной была позиция прокурора, когда она заявила в судебном заседании: а зачем нам проводить судебную психофизиологическую экспертизу с использованием полиграфа, когда мы все равно ничего нового не услышим? Мы только услышим, что подсудимая не наносила удары ножом потерпевшему.
Виктор Травин: А скажите, чем отличается экспертиза от исследования? Процессуально - я понимаю - экспертизу может назначить или следователь, или судья. А исследование каждый может пройти добровольно по собственной инициативе. Но что будет юридически более значимым – исследование или экспертиза?
Ольга Белюшина: В отношении исследования. Заключение специалиста по части 3-й статьи 80 УПК также является доказательством. Когда специалиста приглашают для того, чтобы он высказал свое суждение по какому-то определенному вопросу, который входит в его компетенцию как специалиста. И вот такое заключение у нас исследователи приобщают к материалам дела по ходатайству адвокатов. У нас были такие случаи, когда дела в отношении людей прекращались. И экспертизы после этого назначались.
Вероника Боде: Сейчас мне бы хотелось обратиться к практике применения полиграфа в других странах мира. Над этой темой работал Александр Сергеев, обозреватель научных новостей Радио Свобода.
Александр Сергеев : Полиграф (или детектор лжи) многими воспринимается едва ли не как панацея от злоупотребления доверием и судебных ошибок. Однако на протяжении всего времени существования прибора не прекращаются споры относительно надежности проводимых тестов.
Например, американский эксперт Мартин Шермерхорн (Martin Schermerhorn) с 25-летним опытом работы c детекторами лжи утверждает, что при правильном использовании полиграф практически не дает ошибок. Хотя результат тестирования иногда бывает неопределенным, но это говорит не об ошибке, а лишь о необходимости повторить испытание. Расширение использования детекторов лжи активно лоббирует Американская ассоциация полиграфа, представленная на сайте polygraph . org . Здесь упоминаются различные исследования, согласно которым надежность тестов составляет от 80 до 98 процентов. Нейтральные обозреватели обычно говорят о надежности 70-90 процентов. Отметим, что надежность 50 процентов соответствует случайному угадыванию.
Активисты-противники полиграфа создали сайт antipolygraph.org. Здесь они пишут, что тесты на полиграфе крайне ненадежны и по большей части основаны на психологических манипуляциях в ходе интервью перед началом тестирования. Утверждается также, что даже если вы будете отвечать на все вопросы абсолютно искренне, это не гарантирует прохождение теста на детекторе лжи.
Такой разброс мнений привел к тому, что нормы применения полиграфа очень сильно отличаются в разных странах. Например, в Австралии данные полиграфа не признаются доказательством в суде. В Соединенных Штатах они долгое время не признавались по решению Верховного Суда от 1923 года ввиду недостаточной научной обоснованности. Однако в 1993 году право решать этот вопрос было предоставлено штатам. На сегодня только в двух штатах, Южной Каролине и Нью-Мексико, тестирование на полиграфе может назначаться решением суда. Еще в 19 штатах такие тесты признаются доказательством по соглашению сторон. Например, если в суде возникает спор об обстоятельствах дорожной аварии, а показания свидетелей обеих сторон выглядят равноценными, то стороны могут добровольно согласиться пройти тест на детекторе лжи, и его результаты будут признаны в качестве доказательства по делу.
Несмотря на серьезные сомнения в надежности, полиграф давно и широко применялся работодателями при найме сотрудников, а также для проведения внутренних расследований. Однако в Соединенных Штатах подобная практика была резко ограничена в 1988 году. Теперь обязательные тесты на полиграфе могут проводиться только при приеме на работу, связанную с доступом к государственным секретам, оружию, наркотикам, а также на опасных производствах. В частности, в большинстве американских штатов все сотрудники полиции обязательно проходят тест на полиграфе.
Отношение к этой норме довольно спорное. С одной стороны, широко известен скандал вокруг полицейского под прикрытием Тома Колемана, по ложным показаниям которого за торговлю наркотиками было посажено в тюрьму около 40 невиновных черных американцев. Уличить его во лжи удалось благодаря полиграфу. Но, в тоже время, в Интернете можно найти немало историй о том, как из-за не пройденного теста на полиграфе полицейские, военные и сотрудники спецслужб теряли работу, несмотря на безупречный послужной список и отсутствие конкретных претензий.
Вероника Боде: Уважаемые гости, пожалуйста, ваши впечатления от услышанного!
Ольга Белюшина: Если речь идет о 70-процентной вероятности, мы имеем в виду прямые тесты, когда вопросы задаются в обвинительной форме. А наиболее информативные – непрямые тесты. Это методика выявления скрываемой информации. Эту методику мы используем как основную в своей работе.
Виктор Травин: Меня, честно говоря, не столько удивило, сколько озадачило следующее: полицейские практически во всех странах мира проходят детектор лжи перед поступлением на работу. У нас же эта процедура доведена до комичной ситуации. У нас нет детекторов лжи при приеме гаишников на работу. У нас есть анкеты из почти 300 вопросов. Один из вопросов, скажем: «Испытываете ли вы сексуальное влечение к своей матушке?» Это должно, видимо, в дальнейшем значительно повлиять на сбор денег гаишником на дороге. Непонятная зависимость! Но, видимо, авторы анкеты ее усматривают. Что самое интересное: ответы на эти вопросы, конечно же, каждый испытуемый, поступающий на работу в ГАИ, дает в том виде, в каком ему выгодно. И никто и никогда ни разу еще не проверил, врет ли он, простите за выражение, или не врет. Детектора лжи нет. Есть простое анкетирование без всяческих последствий для того, кто написал в анкете неправду.
Вероника Боде: Ольга Вячеславовна, скажите, а возможны ли ошибки на полиграфе, если человек чего-то испугался в процессе экспертизы или начал оказывать сопротивление, пусть даже бессознательное?
Ольга Белюшина: Бессознательное сопротивление оказывать невозможно. Сопротивление какого рода человек может оказывать? Механическое – будет глубоко дышать, шевелиться, не выполнять инструкции полиграфолога. Либо какое-то фармакологическое сопротивление, когда он наглотался определенных лекарственных препаратов. Существуют еще некоторые химические способы: можно, например, определенным составом намазать пальцы. Но если все это выявляется, то здесь мы на законном основании спрашиваем: а зачем вы к нам пришли? Вы пришли сюда добровольно. Так что, если вы хотите проходить – проходите тест. Не хотите – вы можете встать в любой момент и уйти.
Виктор Травин: По определению судьи или по постановлению следователя - понятно, что такие экспертизы проводятся бесплатно. А если я сам пришел, скажем, и попросил протестировать меня - я плачу что-нибудь за это?
Ольга Белюшина: Мы сейчас создали свою некоммерческую организацию: некоммерческая организация не может извлекать прибыль. Поэтому здесь будет речь идти о пожертвованиях, если человек в состоянии заплатить, потому что любой труд, конечно, должен оплачиваться.
Виктор Травин: Не зависит результат от количества моих пожертвований?Если я хочу положительных тестов, это не значит, что я должен больше заплатить? (Смеется)
Ольга Белюшина: Нет, это абсолютно не связано. Большинство своих исследований мы провели бесплатно.
Вероника Боде: Ольга Вячеславовна, допустим, кто-то из наших слушателей после сегодняшней программы решил пройти у вас экспертизу на полиграфе. Какова процедура? Как к вам попасть, что для этого нужно?
Ольга Белюшина: Сейчас у нас будет организован новый офис. И вот тот же самый телефон, какой у нас был: 747-20-11, он у нас и остается. Так что, звоните в Институт полиграфа, обращайтесь, мы вам поможем.
Виктор Травин: Ольга Вячеславовна, а приходилось ли вам когда-нибудь в суде отстаивать результаты свой экспертизы?
Ольга Белюшина: Неоднократно.
Виктор Травин: И что, чаще всего удается убедить судью в прямом, что называется, контакте в том, что вашей экспертизе можно верить?
Ольга Белюшина: В прямом контакте, в процессе допроса меня в качестве специалиста, либо в процессе допроса меня в качестве эксперта – да, убедить удается. Но потом, скажем так, на судью оказываются различные давления. Когда-то мы достигаем положительного результата, а когда-то – нет. Но все равно при наличии опытного адвоката (адвокат всегда старается, чтобы эти результаты допроса были зафиксированы в протоколе) даже при неблагополучном исходе в первой инстанции, при кассационной жалобе это может сыграть большую роль.
Виктор Травин: Я из сегодняшнего нашего диалога сделал чрезвычайно важный вывод. На самом деле, детектор лжи очень важен не только для тех, кого в чем-то необоснованно обвиняют. Безумно важно это еще и для тех, кто защищает обвиняемых или подозреваемых.
Мне на память приходит несколько ситуаций, в которых наш подзащитный рассказывал о себе в таких красках, какими обычно рисуют ангелочков или святых. И только на судебном процессе выяснялись обстоятельства, от которых у защитников просто шевелились волосы на голове. Я всегда говорю всем подзащитным, что нам нужно говорить только правду, иначе мы не сможем вас защитить. Но очень часто, пытаясь приукрасить ситуацию, реабилитировать себя каким-то образом, рассказывают неправду. И это чрезвычайно важно, когда на детекторе лжи выясняется правда. Мы потом не идем в суд краснеть с тем человеком, который нас жестоко и нагло обманул. Так что это гигантская польза еще и для правозащитников.
Вероника Боде: У нас звонок из Москвы от Натальи Михайловны, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, сколько человек прошли опытное тестирование? Кто из ученых дал отзыв на вашу деятельность? Потому что тут все-таки биологическая основа должна быть. Очень жаль, что вы из университета выделились. Очень важный вопрос – как формируется бюджет вашего института?
Ольга Белюшина: О бюджете мы говорить не будем, это не вполне входит в тематику нашей передачи. А биологическое образование не обязательно для профессии полиграфолога, хотя полиграфологами иногда становятся люди, которые имеют такое образование. В нашей среде такие есть.
Вероника Боде: А кто из ученых давал отзывы о вашей деятельности?
Ольга Белюшина: В частности, академик Варламов, которого считают как бы дедушкой русского полиграфа. Он разработчик таких полиграфов, как «Барьер», «Криз», «Риф». Человек с огромным стажем работы. Он давал отзывы. Мы к нему обращались по конкретным делам: по точности результатов, по методике выявления скрываемой информации.
Вероника Боде: И был еще вопрос у слушательницы – сколько человек прошло исследование?
Ольга Белюшина: Вы знаете, я занимаюсь полиграфом 13 лет, и до работы в институте я несколько тысяч исследований провела. А вот за время деятельности института у нас прошло около 10 экспертиз и где-то порядка 50 специальных психофизиологических исследований по разным направлениям, по уголовным и гражданским делам.
Виктор Травин: Ольга Вячеславовна, какое примерно время занимает одна экспертиза? Человек садится - и через 5 минут готово - или целый день нужен?
Ольга Белюшина: Экспертиза – это 2-3 дня исследований.
Виктор Травин: Непрерывно? (Смеется)
Ольга Белюшина: Нет, с перерывом. 2-3 часа работы под видеозапись, с приложением полиграмм. Мы стараемся внедрить в судебную психофизиологическую экспертизу с использованием полиграфа такой порядок, чтобы обязательно прилагались полиграммы и велась видеозапись, чтобы можно было отследить корректность процедуры, чтобы другой полиграфолог мог посмотреть.
Виктор Травин: За 2-3 дня таких исследований любой человек, с которым проводят такую процедуру, признается в чем угодно. (Смеется) А существуют ли какие-то ограничения по состоянию здоровья? Вам предстоит оценить, насколько полноценным может быть исследование в связи с какими-то заболеваниями. Но вы же не врач, как вы можете оценить, можно ли проводить экспертизу вообще?
Ольга Белюшина: Мы иногда требуем медицинские документы. Мы спрашиваем, состоит ли человек на учете у специалистов. А вообще нельзя проводить исследования в отношении людей, которые находятся в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, которые больны хроническими заболеваниями: сердечно-сосудистыми, психическими, а также при некоторых заболеваниях в стадии обострения.
Вероника Боде: Спасибо, Ольга Вячеславовна.
Виктор Травин: Звоните нам в Коллегию правовой защиты автовладельцев круглосуточно по телефону 144-48-52.
