На сайте «Музеи России» появилось открытое письмо, авторы которого — сотрудники Всероссийского музея декоративно-прикладного и народного искусства. Текст — как крик о помощи: «Мы обращаемся ко всем родственным учреждениям Москвы и России! Дорогие коллеги! Давайте вместе противостоять произволу властей, иначе посягательство чиновников на российскую культуру достигнет своей губительной цели!»
Музей декоративного искусства собираются уплотнить, как коммуналку. Часть площадей Федеральное агентство по управлению федеральным имуществом предполагает отдать Комитету союзного государства Россия-Беларусь. Руководитель этой структуры Павел Бородин однажды, еще когда был «кремлевским завхозом», уже присматривался к старинной усадьбе на Садовом кольце. Совсем недавно в музее собирались разместить Общественную палату. Столько сил потратили, чтобы этого не случилось, и вот — новая напасть!
Директор Музея декоративного искусства Владимир Гуляев пришел к такому выводу: «Создается впечатление, что единственный резерв в Москве помещений для размещения кого угодно — это здание Всероссийского музея на Делегатской, 3. Между тем, за то время, пока мы обсуждаем эти вопросы, становится явно, сколько зданий построено в Москве в большом темпе. Я понимаю — это деньги. Но я не думаю, чтобы сохранение музейной структуры не стоило этих денег. На этот раз к нам приехали представители Росимущества и руководство Комитета союзного государства Россия-Беларусь с вопросом — какие помещения мы можем выделить для аппарата Союзного государства? Когда мы говорим, что у нас нет лишних площадей, нам показывают на здание, затянутое сеткой, в котором три года ведутся реставрационные работы. Говорят, а самое главное, пишут в официальных письмах в правительство, что мы в течение трех лет не используем здание п о назначению. Хотя реставрация, которую мы ведем, это прямое использование здания, потому что мы сохраняем памятник».
Каждый день я прохожу мимо строительной площадки на Малой Дмитровке. Здесь возводится Центр телевизионного мастерства, которым будет руководить Владимир Познер. От прелестного особняка XIX века остался только жалкий кусок фасадной стены. К нему в скором времени пристроят так называемый «новодел». Такие вещи в Москве сейчас происходят сплошь и рядом. Подлинная научная реставрация предполагает сохранение всего памятника архитектуры, она намного дороже и требует куда больше времени. Этим и объясняется, что целое крыло Музея декоративного искусства три года затянуто сеткой. Здание XVIII -XIX столетий нельзя отреставрировать в рекордные сроки.
Но, судя по тому, что рассказывает Владимир Гуляев, чиновники и деятели культуры говорят на разных языках. У них разные системы ценностей. Владимир Гуляев заявил, что главный аргумент, который выдвигается властями — это то, что музей нерационально используем площади: «Они считают, что если в выставочном зале произведения искусства расположены в один-два ряда, то это нерационально. Потому что разместить там можно по объему здания значительно больше предметов. Если с пола до потолка, да еще в центре зала, да все углы занять — это абсурд! Они не понимают самых элементарных истин музейной работы. Они совершенно очевидно путают запасники и выставочные залы, не понимая того, что это помещения совершенно разного назначения. Причем на эту тему говорится очень много. Дело доходит до абсурда – давайте все маленькие произведения поставим в шкафчик, где будут невысокие полки, а большие поставим в комнату, где будут более высокие полки. Расставив по ранжиру все произведения, мы сэкономим огромное количество места. Я не утрирую, к сожалению. Я говорю своими словами то, что они говорят на техническом языке. Вот это для них оптимизация».
«По счастью, окончательное решение о выселении музея с части площадей пока не принято, — подчеркивает Владимир Гуляев. — Из контекста всего разговора, который был пару недель назад, я понял, что это предварительная разведка, но на достаточно высоком официальном уровне. Потому что приехали высокие представители Росимущества, причем с большим напором, с большой убежденностью в том, что только так и можно решить этот вопрос. Кроме того, приехал сам Павел Павлович Бородин, который, правда, сказал во всеуслышание, что он не настаивает на размещении здесь. А ему предлагают, и он рассматривает те варианты, которые ему предлагают. Зная отношение Комитета союзного государства, вернее руководителя его аппарата, к этой проблеме, сопоставляя некоторые высказывания, сделанные на протяжении последних пяти лет, я думаю, что Павел Павлович лукавит. То есть, мне кажется, его бы вполне устроило здесь находиться, хотя он сейчас отрицает этот факт. Наше здание в трудах осваивалось, реставрировалось долго и мучительно. Потому что ровно 25 лет назад (я напоминаю, что в этом году нашему музею исполняется четверть века) это здание было в ужасающем состоянии. Мы многое здесь привели в порядок. Конечно, далеко не все, потому что этот процесс сложный и длительный. Мы не хотели закрывать музей на длительное время. Мы постепенно вели реставрацию параллельно с созданием музейной структуры. Конечно, это все привлекает внимание людей, мыслящих коммерчески, мыслящих рационалистически. Это отнюдь не дураки. Это очень умные, очень дельные и серьезные люди. У них просто другое мышление. Им кажется, что все, чем мы здесь занимаемся, это пустяки, что такую работу можно вести и в более скромных объемах. Можно так работать? Конечно, можно. Можно вообще оставить один зал и показывать в нем одних матрешек».
Для справки: в собрании музея не одни матрешки. В него вошли коллекции, собранные еще в конце XIX века великими меценатами. За 25 лет накопилось немало уникальных экспонатов, самые ранние из которых датируются XIV столетием.
Кроме того, в Музее декоративного искусства постоянно проводятся выставки современных авторов. Буквально на днях состоялся вернисаж Кирилла Шейкмана, одного из самых известных эмальеров России. Как признается художник, эмали он особенно любит, потому что это практически вечный материал: «Древняя техника эмалирования относится к очень ранним эпохам. Еще в Египте саркофаги и всевозможные украшения делались с включением смальты. А смальта — это собственно расплавленное стекло. Но вершиной достижения считается Византия — перегородчатые эмали византийские. Это IX , X , XI века. Поэтому перегородчатая эмаль – техника наиболее традиционная. Сюжеты я беру в основном известные, но трансформирую их в современной подаче».
На одной медной пластине Шейкман помещает рыбу — древнейший символ Христа, птицу — Святой Дух и принятое в более поздней традиции изображение самого Христа. Художник свободно оперирует знаками разных мифологических систем. Его скульптура «Зверь крылатый», конечно же, напоминает крылатых животных ушедших восточных цивилизаций. Однако, при этом зверь Шейкмана, с его жесткими лаконичными формами, еще и очень современен. Туловище хищника стянуто медными обручами с заклепками. Над грозным хребтом сияют покрытые перегородчатой эмалью голубоватые крылья.
