Елена Рыковцева : В начале января в горах Алтая разбился вертолет с большими московскими и местными чиновниками, которых сопровождали фотографы и музыканты. Семь человек погибло, уцелело четверо. Выяснилось, что целью поездки была охота на занесенного в "Красную книгу" алтайского горного барана. Если бы не трагедия – мы бы никогда не узнали, чем промышляют государственные мужи. Такие забавы – в порядке вещей?
Михаил Афанасьев: Да. Они же монополизируют абсолютно всю охоту. Они говорят – это наша тайга, мы цари, мы тут охотимся, тут наши базы, которые похожи на большие поселки. Потом им уже этого становится мало. У них есть свои люди, которые тоже хотят строить свои базы. Они начали изымать охотугодья, закрепленные за представителями коренного хакасского населения, ветеранами Великой Отечественной войны…
В 2002 году я взялся за эту тему и до сих пор пишу. Уже и в тюрьме сидел, и судили меня – и все безрезультатно. Как охотились, так и охотятся.
Елена Рыковцева : Почему вас не слышат? Московская пресса не подхватывает то, о чем вы пишете? Или вы не можете доказать то, что написано?
Михаил Афанасьев : Что касается московской прессы, конечно, хотелось, чтобы она активнее в этом участвовала. Мы же не с чьих-то слов обо всём этом говорим. Сами туда едем, бродим по тайге с камерами, фотоаппаратами – снимаем, показываем, отдаем…
Все прекрасно знают, что истребляется тайга… Там этих баз, этих желающих поохотиться – от клерков федеральных министерств до высоких руководителей – несчетное количество. А ведь на бумаге написано, что это заказник, в котором запрещено не то что строить какие-то базы, но и цветы рвать. Можно только дышать. Вышел, подышал, ушел.
У местных жителей уже нервы сдают. Но, с другой стороны, у них маленький праздник, когда приезжает московская знать поохотиться. Они знают, что сейчас настреляют кучу животных, а местные потом пойдут, подберут, и у них будет хоть что-то поесть на месяц-два. Такой вот симбиоз…
Елена Рыковцева : И никаких протестов со стороны населения? Никаких писем возмущенных?
Михаил Афанасьев : Честно говоря, нет.
Елена Рыковцева : Официальные лица утверждают, у охотников с разбившегося вертолета были лицензии на отстрел животных. То есть они законов не нарушали. Так ли это? Представители WWF совместно с российским отделением Greenpeace обратились с письмом в Следственный комитет при Генпрокуратуре с требованием расследования факта вертолетной охоты. Есть результат?
Алексей Вайсман : Пока ждем ответа. Что удалось выяснить на сегодняшний момент? Лицензии, видимо, были. Правда, до сих пор непонятно, не выданы ли они задним числом. Сведения по этому поводу противоречивые. Когда были обнародованы в местной прессе данные, то есть номер и дата выдачи конкретной лицензии, то тут же на один из охотничьих сайтов зашел охотник из Горно-Алтайска и сказал: "Ребята, это моя лицензия. Она передо мной лежит на столе". Если это действительно так, то даже врут-то неумело. И вряд ли они перед нами будут в чем-то отчитываться. Мы же все же не прокуратура, не Следственный комитет… Хотя, если действительно конкретным людям выдавались лицензии, установить это очень просто.
Елена Рыковцева : А вам удалось определить, туши каких именно животных были обнаружены на месте катастрофы?
Алексей Вайсман : Безусловно. Первые фотографии с тушами отстреленных животных появились на алтайском новостном сайте "Алтапресс". Сначала-то все повторяли, вслед за официальными данными, что вот стреляли – по лицензии – горных козлов. Разговор-то сначала шел, что, скорее всего, стреляли с вертолета, что само по себе уже уголовно-наказуемое браконьерство. Мне прислали коллеги ссылку на сайт. Захожу туда. Батюшки! Да какие же это горные козлы?! Это архары! Для зоолога это совершенно очевидная вещь. Они великолепно отличаются по характерной форме рогов, по окрасу. Это Красная Книга Российской Федерации. Они в штуках исчисляются. Юридический статус этих животных таков, что охота на них запрещена в любом случае.
На них в исключительных случаях даются разрешения – в научных целях, для каких-то санитарно-эпидемиологических нужд. Причем разрешение выписывается не какими-то представителями местных властей, а Росприроднадзором Российской Федерации по заключению научных учреждений и по решению специальной комиссии. Это в соответствии с 24 статьей Закона "О животном мире".
Елена Рыковцева : Каковы всё-таки перспективы этого дела?
Алексей Вайсман : Не хотел бы делать каких-то прогнозов. Единственное, что скажу: на мой взгляд, замолчать это уже невозможно.
Елена Рыковцева : Как реагирует местная общественность, на Алтае?
Алексей Вайсман : То, что я знаю, читая форумы "Алтапресс" и являясь активным участником крупнейшего охотничьего русскоязычного форума "Ганс.ру" - народ просто кипит. Понимаете, очень показательно и даже кажется немножко страшненьким, что девять из десяти мнений – "так им и надо". Хотя наш народ склонен к прощению...
Елена Рыковцева : Наш народ склонен к формуле "Бог наказал".
Алексей Вайсман : И не только. Все-таки у нас не принято говорить о мертвых плохо. А если говорят, то значит достали.
Елена Рыковцева : Но официальные обращения общественности уже сформулированы к руководству страны: давайте, расследуйте.
Алексей Вайсман : Да. Подписано совместное обращение всех представителей или почти всех представителей общественных организаций республики Алтай на имя Дмитрия Медведева по этому поводу. Оно опубликовано на "Алтапресс". На одном листе собрались подписи людей, которые, я думаю, в обычной жизни не очень склонны к сотрудничеству. Представители и казачьих организаций, и национальных организаций горноалтайцев. Эта история всех объединила и всколыхнула.
Елена Рыковцева : Пошли разговоры о том, что дело хотят засекретить.
Алексей Вайсман : Да, уже заявлено официально, что в интересах следствия приостанавливают вообще какое-либо предоставление информации прессе.
Елена Рыковцева : В "Известиях" я прочла, что, по словам брата погибшего бортмеханика вертолета, зная, насколько опасна охота с вертолета, экипаж поначалу от рейса отказывался. Но потом-то полетел. Почему? И известны ли случаи, когда люди, которых вынуждают обеспечивать незаконную охоту, отказываются, привлекают к происходящему внимание общественности?
Михаил Афанасьев : У меня одна история такая была. Охотовед, который обязан был (подчеркиваю – обязан!) обслуживать охоту, категорически отказался. Начал писать заявления в прокуратуру, во все инстанции. В лишился работы. Работает сейчас механиком где-то в гараже.
Елена Рыковцева : А летчики – почему они всё-таки летают? Сергей, вы же пишете, что и сами летчики, и их семьи знают об опасности такой охоты…
Сергей Тепляков : Да, например, один из летчиков, Баяндин, как-то раз участвовал в охоте на волков с вертолета. И еще с тех пор это все ему не нравилось. Он очень сильно возражал, отказывался. Но, видимо, нашли какие-то слова. Может, что-нибудь пообещали, ну, денег пообещали два мешка… Не знаю.
Просто каждый думает, что если и случится что – то не с ним, понимаете? Вот и все. Тем более что Баяндин 13 тысяч часов налетал, 30 лет за штурвалом. Наверняка он думал, что благополучно вернется.
Елена Рыковцева : Но, кроме "обойдется – не обойдется", есть и другая сторона. Почему соглашаются участвовать в незаконных мероприятиях?
Сергей Тепляков : Баяндин-то откуда знал, что это незаконное мероприятие? Летят в Горный Алтай. Может быть, ему просто сказали, что летят кататься. Сейчас невозможно сказать, кого из них чем заманили. Может быть, сказали – поехали на горы посмотрим, шашлыков пожарим и водочки попьем. Кто из них поехал, зная, что это будет охота, а кто – просто за компанию? Не знаю. Вот Подопригора, начальник летного отряда из Горно-Алтайска, поехал просто, чтобы местность показать, потому что два летчика – Баяндин и Колбин – они плохо были знакомы с местностью. Вот и всё.
Полный текст программы "Час прессы".
Михаил Афанасьев: Да. Они же монополизируют абсолютно всю охоту. Они говорят – это наша тайга, мы цари, мы тут охотимся, тут наши базы, которые похожи на большие поселки. Потом им уже этого становится мало. У них есть свои люди, которые тоже хотят строить свои базы. Они начали изымать охотугодья, закрепленные за представителями коренного хакасского населения, ветеранами Великой Отечественной войны…
В 2002 году я взялся за эту тему и до сих пор пишу. Уже и в тюрьме сидел, и судили меня – и все безрезультатно. Как охотились, так и охотятся.
Елена Рыковцева : Почему вас не слышат? Московская пресса не подхватывает то, о чем вы пишете? Или вы не можете доказать то, что написано?
Михаил Афанасьев : Что касается московской прессы, конечно, хотелось, чтобы она активнее в этом участвовала. Мы же не с чьих-то слов обо всём этом говорим. Сами туда едем, бродим по тайге с камерами, фотоаппаратами – снимаем, показываем, отдаем…
Все прекрасно знают, что истребляется тайга… Там этих баз, этих желающих поохотиться – от клерков федеральных министерств до высоких руководителей – несчетное количество. А ведь на бумаге написано, что это заказник, в котором запрещено не то что строить какие-то базы, но и цветы рвать. Можно только дышать. Вышел, подышал, ушел.
У местных жителей уже нервы сдают. Но, с другой стороны, у них маленький праздник, когда приезжает московская знать поохотиться. Они знают, что сейчас настреляют кучу животных, а местные потом пойдут, подберут, и у них будет хоть что-то поесть на месяц-два. Такой вот симбиоз…
Елена Рыковцева : И никаких протестов со стороны населения? Никаких писем возмущенных?
Михаил Афанасьев : Честно говоря, нет.
Елена Рыковцева : Официальные лица утверждают, у охотников с разбившегося вертолета были лицензии на отстрел животных. То есть они законов не нарушали. Так ли это? Представители WWF совместно с российским отделением Greenpeace обратились с письмом в Следственный комитет при Генпрокуратуре с требованием расследования факта вертолетной охоты. Есть результат?
Алексей Вайсман : Пока ждем ответа. Что удалось выяснить на сегодняшний момент? Лицензии, видимо, были. Правда, до сих пор непонятно, не выданы ли они задним числом. Сведения по этому поводу противоречивые. Когда были обнародованы в местной прессе данные, то есть номер и дата выдачи конкретной лицензии, то тут же на один из охотничьих сайтов зашел охотник из Горно-Алтайска и сказал: "Ребята, это моя лицензия. Она передо мной лежит на столе". Если это действительно так, то даже врут-то неумело. И вряд ли они перед нами будут в чем-то отчитываться. Мы же все же не прокуратура, не Следственный комитет… Хотя, если действительно конкретным людям выдавались лицензии, установить это очень просто.
Елена Рыковцева : А вам удалось определить, туши каких именно животных были обнаружены на месте катастрофы?
Алексей Вайсман : Безусловно. Первые фотографии с тушами отстреленных животных появились на алтайском новостном сайте "Алтапресс". Сначала-то все повторяли, вслед за официальными данными, что вот стреляли – по лицензии – горных козлов. Разговор-то сначала шел, что, скорее всего, стреляли с вертолета, что само по себе уже уголовно-наказуемое браконьерство. Мне прислали коллеги ссылку на сайт. Захожу туда. Батюшки! Да какие же это горные козлы?! Это архары! Для зоолога это совершенно очевидная вещь. Они великолепно отличаются по характерной форме рогов, по окрасу. Это Красная Книга Российской Федерации. Они в штуках исчисляются. Юридический статус этих животных таков, что охота на них запрещена в любом случае.
На них в исключительных случаях даются разрешения – в научных целях, для каких-то санитарно-эпидемиологических нужд. Причем разрешение выписывается не какими-то представителями местных властей, а Росприроднадзором Российской Федерации по заключению научных учреждений и по решению специальной комиссии. Это в соответствии с 24 статьей Закона "О животном мире".
Елена Рыковцева : Каковы всё-таки перспективы этого дела?
Алексей Вайсман : Не хотел бы делать каких-то прогнозов. Единственное, что скажу: на мой взгляд, замолчать это уже невозможно.
Елена Рыковцева : Как реагирует местная общественность, на Алтае?
Алексей Вайсман : То, что я знаю, читая форумы "Алтапресс" и являясь активным участником крупнейшего охотничьего русскоязычного форума "Ганс.ру" - народ просто кипит. Понимаете, очень показательно и даже кажется немножко страшненьким, что девять из десяти мнений – "так им и надо". Хотя наш народ склонен к прощению...
Елена Рыковцева : Наш народ склонен к формуле "Бог наказал".
Алексей Вайсман : И не только. Все-таки у нас не принято говорить о мертвых плохо. А если говорят, то значит достали.
Елена Рыковцева : Но официальные обращения общественности уже сформулированы к руководству страны: давайте, расследуйте.
Алексей Вайсман : Да. Подписано совместное обращение всех представителей или почти всех представителей общественных организаций республики Алтай на имя Дмитрия Медведева по этому поводу. Оно опубликовано на "Алтапресс". На одном листе собрались подписи людей, которые, я думаю, в обычной жизни не очень склонны к сотрудничеству. Представители и казачьих организаций, и национальных организаций горноалтайцев. Эта история всех объединила и всколыхнула.
Елена Рыковцева : Пошли разговоры о том, что дело хотят засекретить.
Алексей Вайсман : Да, уже заявлено официально, что в интересах следствия приостанавливают вообще какое-либо предоставление информации прессе.
Елена Рыковцева : В "Известиях" я прочла, что, по словам брата погибшего бортмеханика вертолета, зная, насколько опасна охота с вертолета, экипаж поначалу от рейса отказывался. Но потом-то полетел. Почему? И известны ли случаи, когда люди, которых вынуждают обеспечивать незаконную охоту, отказываются, привлекают к происходящему внимание общественности?
Михаил Афанасьев : У меня одна история такая была. Охотовед, который обязан был (подчеркиваю – обязан!) обслуживать охоту, категорически отказался. Начал писать заявления в прокуратуру, во все инстанции. В лишился работы. Работает сейчас механиком где-то в гараже.
Елена Рыковцева : А летчики – почему они всё-таки летают? Сергей, вы же пишете, что и сами летчики, и их семьи знают об опасности такой охоты…
Сергей Тепляков : Да, например, один из летчиков, Баяндин, как-то раз участвовал в охоте на волков с вертолета. И еще с тех пор это все ему не нравилось. Он очень сильно возражал, отказывался. Но, видимо, нашли какие-то слова. Может, что-нибудь пообещали, ну, денег пообещали два мешка… Не знаю.
Просто каждый думает, что если и случится что – то не с ним, понимаете? Вот и все. Тем более что Баяндин 13 тысяч часов налетал, 30 лет за штурвалом. Наверняка он думал, что благополучно вернется.
Елена Рыковцева : Но, кроме "обойдется – не обойдется", есть и другая сторона. Почему соглашаются участвовать в незаконных мероприятиях?
Сергей Тепляков : Баяндин-то откуда знал, что это незаконное мероприятие? Летят в Горный Алтай. Может быть, ему просто сказали, что летят кататься. Сейчас невозможно сказать, кого из них чем заманили. Может быть, сказали – поехали на горы посмотрим, шашлыков пожарим и водочки попьем. Кто из них поехал, зная, что это будет охота, а кто – просто за компанию? Не знаю. Вот Подопригора, начальник летного отряда из Горно-Алтайска, поехал просто, чтобы местность показать, потому что два летчика – Баяндин и Колбин – они плохо были знакомы с местностью. Вот и всё.
Полный текст программы "Час прессы".
