Анна Качкаева: В эфире программы «Неделя» Аркадий Дворкович произнес в связи с кризисом знаковую фразу «Телевидение – место для отражения, а не для обсуждения». Вот телевидение минувшей недели и отражало, совмещая мирское с небесным. Патриарх, Давос, кризис на фоне партизанских вылазок «несогласных», показанных дозированно, и масштабной поддержки «согласных», показанных широко, составляли на экране причудливую мозаику. Были и традиционные теперь уже плюралистические диссонансы. В минувший понедельник на НТВ отметились премьерой очередной честной программы по поиску врагов с оголтелой массовкой и неунывающим Жириновским. А чуть позже по времени в эфире Первого появилась программа «Познер», в которой ведущий со вкусом беседовал с американским послом. Воскресное телевизионное утро прошло под знаком церкви, а вечер – под знаком плесени. Получилось концептуально. Плесень непобедима. В отличие от кризиса, девальвации и прочих человеческих сиюминутностей.
В воскресном эфире наблюдались удивительные параллели: колокола звонили в честь нового Патриарха, авторы фильма про плесень как раз сообщили о связи между частотой звучания колоколов и иммунитетом человека. Якобы чума 17-го века в Москве была остановлена тревожным колокольным набатом. Роскошная, с инсталляциями, почти космическими образами, исполненная в жанре научного инфотейнмента, озвученная вкрадчивым голосом актера Безрукова, «Плесень» от создателей некогда нашумевших «Воды» и «Еды» несколько отличалась от водной визуально-телевизионной мантры качеством экспертов. Хотя все полагающиеся костюмированные сенсации – про Крестовые походы, совпавшие с массовым заражением спорами вредоносной плесени, про избранников проказы, про негуманных союзников во время войны, не поделившихся пенициллином, и доблестных чекистов, потом не отдавших ни пяди пенициллина советского, рассказано по законам докудрамы, когда исторические байки удачно вкрапляются в околонаучное повествование.
Фильм, очевидно, должен был посмотреть массовый зритель. По времени эта премьера Первого перекрывала премьеру «России», расследование Аркадия Мамонтова об участии украинских военных в грузино-осетинской войне на стороне Грузии. Грустное свидетельство желающих заработать на чужих войнах убедительным доказательством не назовешь. А у наемников, хорошо говорящих по-русски, может быть ведь не только украинское гражданство. Но фильм «Свой-чужой» странным образом перекликался с гимном плесени. Когда происходит сбой в системе, человеческой, экологической или общественной, плесень растет, мутирует и становится агрессивной, независимо от границ и национальностей.
Вот сегодня мы и обсудим минувшую неделю, которая была такой телевизионно-нарядной, очень разнообразной. Вы можете присоединяться к нашему разговору. Я представлю своих сегодняшних гостей – обозреватель «Российской газеты» Юрий Богомолов и обозреватель и редактор отдела культуры Агентства РИА «Новости» Сергей Варшавчик. Давайте начнем с того, с чего собственно до эфира заговорили.
Юрий Богомолов: Я бы только хотел добавить к той картинке, о которой вы говорили. Все-таки вчера в программе «Главный герой» был большой сюжет, посвященный Александру Маркелову и журналистке «Новой газеты». Это тоже было некоторым:
Анна Качкаева: :разнообразием. Ну да, потому что все предыдущие сюжеты были все-таки на минувшей неделе. А на этой неделе то, чего не попало. И об этом мы, наверное, поговорим. Было удивительным событием – президент встретился, пообщался, но никто не показал. И в этом смысле тоже знаковая какая-то история. Давайте все-таки начнем с верховного, с божественного. Не показалось ли вам на минувшей неделе, что новый Патриарх затмил наших главных героев политической телевизионной сцены, потому что, с точки зрения телевидения, он камерой любим действительно.
Сергей Варшавчик: Я думаю, что в какой-то степени да, это так. И дело тут в том, что новый Патриарх – человек, который не понаслышке знаком с телевидением. Он все-таки телеведущий. Я имею в виду его программу «Слово пастыря» на Первом канале. И он понимает, куда смотреть, как держаться, какие интонации применять.
Анна Качкаева: Как паузу держать. Очень все хорошо с камерой.
Сергей Варшавчик: И вообще, надо сказать, что Кирилл – это один из самых телегеничных иерархов Русской православной церкви. И в этом смысле выбор очень современен. Это такой человек, соответствующий телевидению, которое, как известно, у нас строится на том, что если показали человека или событие, то человек или событие есть. Не показали – значит, этого нет.
Анна Качкаева: Кстати, вчера показали вот этого молодого архиепископа Венского. Тоже как он хорошо держится в кадре. Просто тоже…
Сергей Варшавчик: Намекаете, что это следующий наш Патриарх?
Анна Качкаева: Нет, я думаю, что он обязательно получит какой-нибудь чин.
Юрий Богомолов: Это тренд.
Анна Качкаева: Что это такое очень важное обстоятельство, такая телевизация, медиатизация церкви. Как вы думаете?
Юрий Богомолов: Я, честно говоря, когда это наблюдал, я подумал о том, что даже не столько сам Кирилл затмил, а ритуал. Вот этот грандиозный ритуал, который был во всех подробностях, деталях показан. Вот это убранство, вот эта регламентированность строгая, процесс облачения. Все это затмевало все инаугурации вместе взятые. Боюсь, что и инаугурацию Барака Обамы.
Сергей Варшавчик: Но тут надо сказать, что инаугурации другие не показаны столь скрупулезно. В частности, нам не показывают переодевания президентов и так далее.
Юрий Богомолов: Но там другое показывают. Я то наблюдал Бараку Обаму по Си-Эн-Эн и другим каналам.
Сергей Варшавчик: Юрий, сразу вам возражение. Инаугурации президента США отличается от всех остальных. Во-первых, тем, что они проходят под открытым небом, чего нет у других. И там, по-моему, собрано было два миллиона человек.
Юрий Богомолов: Не собрано, а собрались.
Анна Качкаева: Собрались. Это тоже существенная разница. Мне кажется, все-таки так же, как трудно сравнивать духовное и мирское, вот так же и с этими ритуалами. Но в том то и дело, что этот ритуал, сакральность которого всегда была таким уникальным явлением, очевидна и на нее допускалось небольшое количество людей, опять благодаря камерам превратился в абсолютно медийное событие, конечно.
Сергей Варшавчик: Безусловно. Если три канала государственных долго и подробно показывают какой-то ритуал любой, он становится интересным и значимым и так далее, тому подобное. Это как раз то, что я говорил. Если это показывают, значит это важно.
Юрий Богомолов: Вместе с тем он, как мне кажется, утрачивает некоторую духовную связь между верующими… Она как-то отстраняется.
Анна Качкаева: Я тоже думаю, что в этом есть некая доля истины. И поэтому особенно любопытно, так и не удалось никому нам выяснить и вам, Сергей, видимо, тоже, все-таки будет Патриарх вести «Слово пастыря» или не будет он его вести. До конца непонятно.
Сергей Варшавчик: Ну, я бы на месте его продолжил бы, потому что это мощный канал общения с прихожанами и сильными мира сего. И мне кажется, церемония церемониями, но идти в ногу то следует.
Анна Качкаева: Ну да, 14 лет вел, теперь можно еще блог завести еще. Это тоже актуально.
Сергей Варшавчик: Да, видеоблог. Это, кстати, да, очень современно.
Анна Качкаева: Какое у вас впечатление от Давоса и кризиса? На что вы обратили внимание, Юрий?
Юрий Богомолов: Давос – это был таким элементом публичного торжества, медиа-торжества премьер-министра Владимира Путина, где он был как бы главным героем.
Анна Качкаева: А мне показалось, что он повторялся в этот раз. Между Мюнхенской и Берлинской речью… такая срединная интонация, вдруг либерализм почувствовался.
Юрий Богомолов: Ну, конечно, поскольку ситуация качательная. По-моему, он достаточно изощренно выражался и держался достаточно нейтрально. Но вместе с тем там ведь важна степень уверенности, степень убежденности, какого-то внешнего достоинства. Это все было. И поэтому это все работало в данном случае. И опять же как бы начинает складываться определенный ритуал, определенный образ. Он уже сильно отличается, в данном случае образ Владимира Владимировича Путина, от того образа, с которым он когда-то пришел на экраны как новый человек, как публичный человек. Я очень хорошо помню, еще до того, как он стал президентом, а был всего лишь главой ФСБ, как он с восхищением следил за тем, как кандидаты в премьер-министры Кириенко произнес на одном дыхании речь перед депутатами Думы, ни разу не запнувшись. И это был тот триумф, я очень хорошо помню, когда спустился Кириенко в зал и подошел к трибуне, как Путин ему пожал руку и сказал какие-то восклицательные слова.
Анна Качкаева: Я совершенно не помню эти детали.
Юрий Богомолов: Я должен сказать, что, видимо, просто профессиональное уважение к Собчаку, к Кириенко, к людям, которые обладают вот такой свободой публичного высказывания, риторического высказывания, оно было предметом определенной профессиональной зависти. Теперь он сам уже овладел. Раньше он как бы выталкивал из себя фразы.
Сергей Варшавчик: Сейчас в Германии на немецком говорит.
Анна Качкаева: Давно уже говорит.
Юрий Богомолов: Что Галкин очень точно ухватил в своей пародии. Он очень точно схватил этот момент. Теперь речь у него льется достаточно свободно.
Анна Качкаева: Но мне то еще кажется, что изменилось его просто внутреннее ощущение внутренней свободы. Он чувствует себя абсолютно уверенною. Ему очень комфортно и среди этого истеблишмента, и перед этими камерами. И в общем, как-то все выдохнули, все признали, что кризис, и мы будем в одной лодке. Это же был главный месседж в Давосе то. И поэтому как-то все с этим смирились. Наверное, да. И только в кулуарах какой-нибудь Чубайс или кто-нибудь говорили о том, что, конечно, тяжеловато у нас, тяжеловато.
Сергей Варшавчик: Он выступил в роли национального лидера, модератора России, человека, определяющего дальнейший курс. И естественно, то, что он говорил, было, с одной стороны, направлено на некий месседж Западу, что да, мы тоже в кризисе, мы тоже вместе. Но вместе с тем там некий был другой месседж о том, что в России не так все плохо. И я тому порукой. Президенты уходят и уходят, а премьеры нынешние остаются.
Анна Качкаева: В субботу было очень смешно. Как раз был включен телевизор, и причесывали в салоне какую-то даму, видимо, имеющую отношение к каким-то бюрократическим структурам. Она была с таким голосом, бодрая. И молоденькие девочки, которые ее причесывали, я просто наблюдала за этой сценой, говорят: «Да ладно, не беспокойся, нас с тобой этот кризис не коснется. Тем более что Путин все обеспечит». Девочка, разумеется, ее спросила: «А почему вы думаете, что Путин?» «Ну, он же готовится в президенты», - сказала эта дама, и ее продолжали лаком пшикать, причесывать. И я поняла, что в стране все хорошо.
Сергей Варшавчик: Да, Путин был президентом, президент есть премьер-министр и Путин будет президентом.
Анна Качкаева: Да, в этом смысле все спокойно. Тогда давайте все-таки обсудим, а как же на этом фоне выглядит господин Медведев, потому что же это за такая получилась закавыка с тем, что никто не показал? То есть он мог не захотеть, чтобы показали встречу Муратова, Горбачева с ним с самим. Я имею в виду Дмитрия Анатольевича. Но каналы чего-то даже как-то не сказали. А могли бы фото, видео, короткий текст.
Сергей Варшавчик: По поводу этого в блогах вместо комментария ходит такой рассказ, как Барбос привел к себе приятеля, и они там долго резвились, пока дедушки нет. Вот смысл такой. И мультик такой, там Никулин и так далее. Вот имеется в виду, что как бы пока дедушка в Давосе, то:
Анна Качкаева: :мыши в пляс.
Сергей Варшавчик: Я думаю, вот тут еще какая вещь. По-моему, даже Кирилл, когда обращался к президенту и премьер-министру, то президенту ему сказал «уважаемый», а премьер-министру – «высокоуважаемый». Я могу ошибаться.
Анна Качкаева: Детали их близости были очевидны. Президент был более строг и официально поздравлял его, а Владимир Владимирович то с улыбкой.
Сергей Варшавчик: Он оказался более высокоуважаемым. Я думаю, что, конечно, ситуация более чем странная. Хотя Дмитрий Анатольевич, я полагаю, действительно искренно сочувствует журналистам «Новой газеты», но сама ситуация, когда кулуарно приглашает главного редактора, в данном случае это Дмитрий Муратов, и бывшего президента СССР Михаила Горбачева поговорить и выразить свое соболезнование, и потом сказать, что можете ссылаться на эту встречу, не вопрос. Но никак не показать! Видимо, тут нет таких форматов еще пока для таких встреч.
Юрий Богомолов: Ну, если бы надо было, его бы придумали тут же.
Анна Качкаева: Вот, вот, и мы с вами знаем, что это не бином Ньютона.
Юрий Богомолов: Это как раз для них не проблема.
Сергей Варшавчик: А кому надо?
Юрий Богомолов: Ну, если бы надо было руководству страны.
Сергей Варшавчик: Давайте определим, где руководство.
Юрий Богомолов: А я не разделяю, честно говоря, это руководство так уж сильно. Я то думаю, что здесь абсолютный тандем.
Анна Качкаева: Такая игра скорее на полутонах.
Юрий Богомолов: И разделение некоторых публичных обязанностей и представлений.
Сергей Варшавчик: Ну, в принципе да.
Юрий Богомолов: Они в общем, на мой взгляд, они поровну делят свои представительские функции в эфире.
Сергей Варшавчик: Один – политический, другой – экономический.
Юрий Богомолов: Нет. Может быть, там где-то чего-то у кого-то немножко больше вот в этом пункте, у кого-то меньше и так далее. Это мелочи, по-моему. И это несущественно, я думаю. Что касается приглашения и встречи президента с Муратовым и Горбачевым, то я подозреваю, что это произошло по инициативе Горбачева.
Анна Качкаева: «Могла ли в нормальном государстве на одном из главных каналов пройти программа «Честный понедельник» Минаева, откровенно фашистская? Просьба дать оценку», - Ольга из Москвы.
«Неужели этот шабаш под названием «Честный понедельник» навсегда прописался на НТВ. Птенцы гнезда Жириновского визжали, улюлюкали, махали чем ни попадя, хуже, чем на футбольном матче. Максим Шевченко отдыхает», - Ирина Волкова.
Юрий Богомолов: Все отдыхают, я думаю. Отдыхает и Соловьев, и Пушков, и все прочие. Это была действительно совершенно уникальная программа по степени развязности, по степени безумия национального, а вовсе не патриотизма. Это действительно. И что меня поразило в этой программе – то, что она же произошла на фоне того, как мы вспоминали и отмечали 65-летие прорыва Ленинградской блокады.
Анна Качкаева: Да, и был очень хороший проект на Питерском канале.
Юрий Богомолов: На питерском само собой. Но были проекты и на НТВ том же. Но что интересно, что если там фильм Кирилла Набутова был задвинут за полночь, то программа господина Минаева прошла в прайм-тайм, в 21:30. Так же, как и концерт на Втором канале был тоже посвященный памяти блокадиников, был тоже задвинут глубоко в ночь. Что было особенно кощунственным по отношению к выжившим блокадникам и дожившим до сего дня, для которых это собственно и делалось в основном, и которые, естественно, не могли досидеть. Они дожили до этого дня, но досидеть до того часа, когда им покажут, это было практически невозможно.
Анна Качкаева: Вы видели, Сергей, программу?
Сергей Варшавчик: Нет, к сожалению, не видел.
Анна Качкаева: А может, к счастью?
Сергей Варшавчик: Может, к счастью.
Юрий Богомолов: Такие вещи, конечно, надо видеть. И что интересно, что ведь в этой программе проснулась та ксенофобия на массовом уровне.
Анна Качкаева: Нет, она еще подзуживалась, что так отвратительно.
Юрий Богомолов: Она подзуживалась, подстрекалась.
Анна Качкаева: Можно там где-то вопить, показать лозунг, а вот это такая пена.
Сергей Варшавчик: А вы не заметили, что канал НТВ служит неким полигоном экспериментальным?
Анна Качкаева: Ну да.
Юрий Богомолов: В этом смысле полигоны и Российский канал и, как мы знаем, и Первый канал.
Анна Качкаева: Но просто в этом какой-то душок уже совсем такой жлобский.
Юрий Богомолов: Совершенно отвратительный. И это еще поразительно, что это ведь проходило и на фоне другой круглой даты.
Анна Качкаева: Вы про космополитизм имеете в виду?
Юрий Богомолов: Ведь 28 января вышла передовая статья на полосу в газете «Правда» под названием «Об одной антипатриотической группе театральных критиков», с которой началась такая бешеная кампания по борьбе…
Анна Качкаева: Ну, про это то, Юрий, никто не вспомнил практически.
Юрий Богомолов: Про это никто не вспомнил.
Анна Качкаева: Но и про блокаду забыли.
Юрий Богомолов: Но вот канал НТВ такой своей передачей отметил их.
Анна Качкаева: Нам пишет Андрей из Москвы, что кроме спорта он уже вообще ничего не смотрит: «Надоели все эти новости, дурацкие сериалы и все, о чем вы говорите. Нужную мне информацию я получаю из интернета». Ну, это все чаще и чаще прорывающиеся крики от тех, кто не смотрит телевизор.
«Понятно, что русский мир возрождается, и что кому-то это не нравится. А передача «Честный понедельник» показала, что такие, как Гозман, могут стать кровожадными», - это наш постоянный слушатель Добрый нам пишет.
«В Давосе наш официальный рейтинговый премьер выступал как шеф, прожигающий жизнь олигархической элиты, а вовсе не народа», - Федор Максимович.
«Как надо мало некоторым для счастья. Принял Медведев Муратова и Горби, и вся интеллигенция зашлась от восторга», - Александр.
Юрий Богомолов: Я не слышал, чтобы зашлась.
Сергей Варшавчик: Я тоже чего-то…
Юрий Богомолов: Элемент удивления или изумления был, конечно. Не так часто это происходит.
Анна Качкаева: Мы с вами только что говорили о том, что телевидение нынешнее, дело даже не в отдельном канале, уже очевидно напоминает такой слоеный пирог из разрешенного и недозволенного, из дозволенного, но смещенного, перемешанного, передернутого, развлекательного и интеллектуального. И даже нельзя уже сказать, что ниши канальные все перемешаны в такой замес салата, у которого то вкус, то звуки, то булькание, то еще чего-нибудь. И мы уже даже не можем сказать, где эти резервации, которые только для тех, кто хочет умного, или только для тех, кто…
Сергей Варшавчик: Я могу сказать где. Это нишевые каналы.
Анна Качкаева: Ну, совсем нишевые. Я не говорю сейчас про все эфирные, большие эфирные, традиционные. И вот это, на мой взгляд, какое-то новое состояние телевидения, которое раньше все-таки отделяло чистое от нечистого. Теперь – нет.
Сергей Варшавчик: А я так полагаю, что в связи с грядущей цифровизацией, которая в том числе, собственно говоря, коснет и Россию, это будет все больше и больше проблемой для больших эфирных каналов, чем заполнять, в какой пропорции этот винегрет делать. Допустим, есть же новостной канал, есть канал про животных, есть канал спортивный и так далее, тому подобное. Должны тогда появиться политические каналы, должны появиться каналы, грубо говоря, «Ты – очевидец», вот такие ужастики, для тех, кто любит кровь и так далее на НТВ. Я вот так разложил по каналам бы. Потому что смотреть часто, когда в открытом эфире идет, да еще днем, всякие убийства и так далее, тому подобное, добавляются маньяки, потом смешное и так далее… это на мой взгляд, все очень несъедобно в итоге.
Юрий Богомолов: Это так, конечно же. Но все-таки цифровизация это дело некоторого будущего. Я не говорю далекого, но некоторого будущего. Мы же говорим о сегодняшнем дне. Многие жаждут некоторой как бы определенности в понимании вектора.
Анна Качкаева: Абсолютно. Мы перестали… Нам то, может, и не надо, нам то даже с вами любопытно эти ребусы разгадывать. А вот то, что определенности вектора в телевидении не стало в последние месяца полтора, это факт.
Юрий Богомолов: Да, и поэтому…
Сергей Варшавчик: Кризис, господа.
Юрий Богомолов: Да, кризис. И поэтому мы как бы выуживаем, вылавливаем из эфира методом бредни или просто методом тыка. И конечно, в принципе, программу, удовлетворяющую высокому вкусу, можно составить самому.
Анна Качкаева: Абсолютно. Теперь уже точно можно.
Юрий Богомолов: Это его проблема выбора. Люди, которые довольно часто и у вас, и в других эфирах рассказывают, что они не смотрят телевизор, я слышу ноты такой гордости, что хочется дать орден человеку, который не смотрит телевизор. Между тем…
Сергей Варшавчик: Орден погасшего телевизора.
Юрий Богомолов: Да. Между тем, при более подробном выяснении, довольно многие смотрят. И поэтому топ-менеджеры каналов как бы знают туго свое дело, они ориентируются на большинство, и запускают всевозможные проекты массового потребления.
Анна Качкаева: Как «Плесень», например.
Юрий Богомолов: Да. И один из них явился вот такой, я не знаю, какой у него будет рейтинг, но то обстоятельство, что ужасы, страшилки мы делаем развлечением… В сущности, вот эти программы на НТВ всякие – это развлечение в упаковке ужаса. Точно так же документально якобы научные произведения – это в упаковке страшилки.
Анна Качкаева: Ну, даже не страшилки.
Юрий Богомолов: Ну как? Если ставят вопрос ребром, кто выживет – человек или…
Сергей Варшавчик: Я вам более того скажу. Линейку я часто смотрю документальных фильмов на «России» про актеров известных. Сделано один в один. С закадровым текстом Сергей Чонишвили и так далее. И не только на Втором канале. Обязательно элемент мистики, что он знал, ему сказали, предчувствовал. Это такой винегрет по типу газет, которые продаются в электричках. Это, собственно говоря, телевидение развлечения, когда и ужас – развлечение, и смех – развлечение.
Анна Качкаева: Но «Плесень» то – дорогое развлечение, так что много его не сделаешь.
Юрий Богомолов: Ну, как много? Вот мы видели этот проект под названием «Вода».
Анна Качкаева: «Вода», «Еда» и вот «Плесень».
Юрий Богомолов: Дальше я могу подсказать следующую идею.
Сергей Варшавчик: «Тошнота».
Юрий Богомолов: «Пыль» как некое мировое зло, которое выживет, переживет человека.
Сергей Варшавчик: Спонсор программы – «Тайд».
Юрий Богомолов: «Гниль».
Анна Качкаева: Ну, гниль – это производное плесени.
Юрий Богомолов: А как интересно было бы рассказать о тараканах.
Анна Качкаева: Ну, были «Макрокосм» бибисишный знаменитый про насекомых. Но это совершенно другая история, в том то и дело.
Юрий Богомолов: Я вспоминаю эссе Довлатова о том, почему все так советские люди воюют с тараканами? Они что, кого-нибудь укусили? Приехав в Америку, советские люди воюют с тараканами.
Сергей Варшавчик: На самом деле, это тараканы воевали с советскими людьми.
Анна Качкаева: Это все-таки действительно дорогое удовольствие, его долго снимали, в ноябре не показали, теперь показали. И эти произведения появляются хорошо, если раз в год.
Юрий Богомолов: А сколько рекламируют! Мозг проели анонсами.
Анна Качкаева: Но все-таки вот культурологи сейчас очень активно говорят, что кризис должен омолодить в принципе жанровую палитру, поскольку на фоне кризиса все делается чуть более радикальным, люди чуть более пессимистичны. Поэтому должны появляться недоубные писательские произведения, режиссерские произведения, более минималистские и так далее. Как вам кажется, эта тенденция еще пока не очевидна в других культурных пространствах. Но об этом, по крайней мере, говорят, сравнивают, что кризис подобен ценностному 1968 или того времени. И поэтому ценности будут как-то ломаться, трещать, потому что ни у кого в мире нет никаких глобальных ответов. Но даже здесь это не очевидно, в культурном пространстве. А как вам кажется, в телевидении как-нибудь это проявится, или все-таки у нас это будет утешительная история?
Юрий Богомолов: Я думаю, что все-таки, если говорить о телевидении, то, конечно, на каких-то каналах будут появляться программы, выбивающиеся из такого своего традиционного своего массового формата. В принципе тот проект, который когда-то делал Гордон:
Анна Качкаева: Про будущее?
Юрий Богомолов: Вообще, где он с учеными, философами…
Анна Качкаева: А, еще Гордон НТВшный.
Юрий Богомолов: Где он беседовал. Такие будут. Я слежу за программой на «Культуре» Архангельского и, естественно, Ерофеева, я вижу как там возникает какой-то нерв.
Анна Качкаева: Возникает, потому что когда они начинают говорить о новом средневековье и о готической культуре…
Юрий Богомолов: Да, вот эта программа недавняя.
Анна Качкаева: Хотя книга уже двухлетней давности Дины Хапаевой, но тем не менее, как тема, конечно…
Юрий Богомолов: Вот возникает. Я думаю, что каналы в конце концов почувствуют потребность у людей в углубленном представлении о действительности, а не просто потребления повседневности в ее жареном виде.
Сергей Варшавчик: Но, по сути дела, они это и сейчас знают и понимают. И, в частности, Первый канал давно экспериментирует с ночным эфиром и ставит там всякие научпоп-проекты.
Юрий Богомолов: Он экспериментирует, а потом плюет на это. Летом он достаточно интересно экспериментировал с некоторыми сериалами, с ночным телевидением, где вышел на какие-то разговоры с людьми. А потом взял все и отбросил.
Сергей Варшавчик: Посмотрим, Юрий. Возьмет ли костлявая рука кризиса, заставит ли более уверенно экспериментировать? Потому что тогда ситуация была вполне нормальная, можно было экспериментировать в ту или иную сторону.
Юрий Богомолов: Так это недорогие.
Анна Качкаева: Недорогие.
Юрий Богомолов: Как раз они то и могли бы поработать.
Сергей Варшавчик: Меня другое интересует, когда вернется прямой эфир во многие программы? Вот где, мне кажется, некое поле для экспериментов и так далее, тому подобное.
Анна Качкаева: Ну, в ночи то они и сейчас есть, кстати, никому не мешает.
Юрий Богомолов: «Временно доступен» в прямом?
Анна Качкаева: В записи. «Познер» прямой.
Юрий Богомолов: «Познер», который сегодня будет с Радзинским беседовать.
Анна Качкаева: Нет, ночные периодически на «ТВЦ»… Какие-то есть куски вдруг прямые, их немного, но где-то они появляются. Тотально пустить все в прямой эфир…
Сергей Варшавчик: Нет, тотально и не в ночи, я имел в виду. Я имел в виду ток-шоу в прайм-тайм.
Анна Качкаева: Трансляции все в прямом эфире.
Юрий Богомолов: Не в ночи очень трудно по всей стране пустить, поскольку многочасовые…
Анна Качкаева: Это понятно, это мы все знаем эту историю, до «Орбиты», после «Орбиты». Валентин из Рязани, здравствуйте.
Слушатель: Я по поводу этой «коричневой» передачи.
Анна Качкаева: Вы имеете в виду минаевскую передачу?
Слушатель: Да. Я хотел сказать, что это результат, а причина то ведь не менее омерзительная, чем сами результаты. Но о них почему-то мало вообще говорят по средствам массовой информации.
Юрий Богомолов: А какие причины?
Анна Качкаева: Причины вы какие имеете в виду того, что так люди себя проявляют?
Слушатель: Я даже не хотел говорить, потому что очень неприятные причины. А вы, Анна, обязательно скажете «ну, пошло, поехало».
Анна Качкаева: Ну, так что?
Слушатель: Вы всегда одинаково отвечаете.
Сергей Варшавчик: А вы всегда одинаковые вопросы задаете.
Слушатель: Люди, когда касаются этого, вы всегда говорите «ну, пошло, поехало»…
Анна Качкаева: А, теперь я поняла, вы имеете в виду, что русских несчастных обижают.
Слушатель: Э, нет. Я совсем даже не это имею в виду.
Анна Качкаева: А что?
Слушатель: Тогда слушайте, не перебивайте. Я имею в виду то, что у власти находится одна национальность. И эта национальность не справляется со своими обязанностями. В результате страна нищает, и фашизм растет.
Анна Качкаева: Понятно, тоже не новая точка зрения.
Юрий Богомолов: Так ваша точка зрения тоже близка к фашистской позиции.
Анна Качкаева: А чего же вы удивляетесь Минаеву, если вы внутренне убеждены?
Слушатель: Вот будет «Апостол» на следующей неделе. Это не продолжение?
Анна Качкаева: Нет, это повтор, просто из-за костлявой руки кризиса каналы обменялись своими библиотеками. И поэтому теперь вы некоторые фильмы, которые видели на Первом канале, будете видеть, например, на ТВЦ. А то что НТВ и «Россия», они будут обмениваться сериалами, потому что так им легче будет пережить кризис и не запускать нового производства. А это называется, что они обменялись библиотеками. Николай из Москвы, вы в эфире.
Слушатель: «Рен-ТВ» еще можно смотреть, вот рассказали о Дальнем Востоке, что милиция не стала разгонять многих вышедших. Очень интересно было о том, что рты заклеенные, плакаты чистые, а все равно их гонят, хватают. Ну, о «Плесени» два слова и о Венедиктове на «ТВЦ». О «Плесени», они здорово показали, организм ослабляют, потом пломбированный вагон, въезжают несколько спор, и вот она уже плесень прорастает на Красной площади в виде Мавзолея. И так можно интересный поставить фильм.
Юрий Богомолов: Так и поставили.
Слушатель: И вот что хочу сказать. Венедиктов вечером выступал, очень здорово Алексей Алексеевич рассказал о том, как президент назвал его все-таки врагом и почему врагом, как он делит на врагов и друзей, и о том, что у нас в центре идет полемика. Они не понимают, что страну не удержат, что не только пол-Урала отколется и Кавказ, и они пытаются минимизировать все это. Такая вбрасывается интереснейшая информация. А то, что человек на Давосе наш выступал, Владимир Владимирович, как он сидел, видели, перед израильским президентом? Тот сидел строго, застегнутый, уважительно к нему относился. А он сидел, ноги раздвинувши, галстук неизвестно как висит, как всегда расстегнут пиджак, за панибрата. Остается все меньше и меньше денег. Все страны выйдут из кризиса, у всех стран, у того же Израиля полно запасов продовольствия. Весь мир кормит Израиль маленький. А у нас нет ничего. Мы на грани. Ни медикаментов, ни продовольствия. И его бравада ни к чему не ведет. И мы опять попросим лендлиз раньше кризиса. Раньше началась война Вторая мировая, Сталин бросал танки в прорыв, и американцы свои танки, самолеты сюда поставляли. И мы бросали это все в прорыв. Сейчас у нас кончатся деньги. Опять лендлиз нужен, вот он почему туда поехал.
Сергей Варшавчик: Вот между этими двумя слушателями – Россия на этом стоит.
Анна Качкаева: Плесень, два слушателя и вот эти две точки зрения. И Венедиктов, который на самом деле ничего не утверждал. Не дай Бог, ему еще припишут, что он говорил о развале страны. Он просто рассуждал о всяких мыслях и взглядах на сей счет. Александр из Москвы, мы вас слушаем.
Слушатель: Анна, мне было очень интересно, как вы рассказали о том, как причесывают даму. И поэтому я хотел продлить то, что вы сказали.
Анна Качкаева: Вы тоже были в каком-нибудь салоне, вас стригли?
Слушатель: Нет. Я делаю это исключительно сам. И телевизор я не смотрю 17 лет. Самое интересное, если Горбачев не проронил ни слова в чудовищной византийщине, это говорит об очень многом. И если человек, который, наверняка, связан с Владимиром Владимировичем, потому что это было бы просто смешно, если бы он там вообще не появился бы, если бы он не был связан… Если он пригласил Муратова и Горбачева, который не сказал ни слова, это говорит о том, что власть теряет абсолютно все. Не только связь с народом, но она боится, что ее не поддержит никто. И значит, наци не просто захватили то, что они хотели, они практически уже у стен Кремля. Это крик о помощи. Но более всего, конечно, меня поразило, что великий Горбачев не сказал ни слова. И говорил только таракан Муратов. Вот это действительно мерзко.
Сергей Варшавчик: Почему таракан?
Анна Качкаева: Что-то как-то вы…
Сергей Варшавчик: И где вы все это видели, если вы телевизор не смотрите?
Слушатель: Этот таракан Муратов – такое ничтожество…
Сергей Варшавчик: Давайте не оскорблять Дмитрия Андреевича.
Анна Качкаева: Он вам не может ответить. Это малоприятное определение, мы не понимаем, что вы имеете в виду. И лучше ни к кому таких определений не давать.
Юрий Богомолов: Такая озлобленность свидетельствует о слабости ваших аргументов и об их полной ничтожности. Все непонятно. Это как в «Плесени».
Анна Качкаева: Абсолютно. Это конспирология такая.
Сергей Варшавчик: Мне это напоминает какие-то реплики из спектакля, «Ревизор» какой-то.
Анна Качкаева: У меня тоже иногда возникает ощущение вообще от нынешнего телевидения. Почему не хочется, чтобы мы ставили какие-то вешки, хоть какие-то пути определяли, потому что у меня такое ощущение, что количество информационного шума просто нарастает.
Сергей Варшавчик: Причем человек предупредил, что он 17 лет не смотрит телевизор, как будто не курил, не потреблял наркотики.
Анна Качкаева: Опять же, дело не в этом. Количество и вот это состояние информационного шума нарастает, люди уже совсем перестают ориентироваться в этом пространстве. А как известно, информационный шум – это вот такое вот состояние, которое может действовать безвольно одурманивающе. Что-то где-то, «Плесень» посмотрел, тут, может быть, «Неделю» глянул, а тут где-то заклеенные рты, все перепуталось.
Сергей Варшавчик: И нет, главное, ответов никаких.
Анна Качкаева: Никаких, ничего.
Сергей Варшавчик: Раньше «Правду», газету, открываешь передовицу, и все ясно. И не надо другие газеты читать. А здесь разные каналы, да еще в интернете что напишут. Некоторым, конечно, сложно.
Юрий Богомолов: Вот «Плесень» и расцветает на этом таком фоне, на этих настроениях. Она действительно метафорична, ее можно так растягивать. При этом ощущение того, что это все документами подтверждено, это все есть научные гипотезы, они доказаны.
Анна Качкаева: Этот же прием, когда реальные, абсолютно уважаемые ученые, говорящие очень конкретные вещи, потом их хорошо достригают, вставляют во всю эту «борьбу с чумой», Орлова с Екатериной…
Юрий Богомолов: Раньше, и сейчас это происходит, демонизировали духов, подземных, инопланетян.
Сергей Варшавчик: И сейчас такое есть.
Юрий Богомолов: И сейчас. Но сейчас еще додумались брать то, что под рукой – вода, еда, плесень, пыль и гниль. И им присваивать некие демонические свойства, их как бы персонифицировать, наделять человеческими свойствами и воевать.
Сергей Варшавчик: Юрий, давайте вспомним Марка Твена «Как я редактировал сельскохозяйственную газету». Талантливый человек из любой пыли и грязи извлечет выгоду. И его будут смотреть.
Юрий Богомолов: Я вспомнил более недавний пример. Помните, был такой зарубежный документальный фильм, кажется, назывался он «Назад в будущее», где тоже было все очень основательно, документализировано. Но все это была полная туфта. Но как это смотрелось!
Сергей Варшавчик: Я вам такую скажу вещь. Я знаю этот канал, не буду называть, на котором мистические истории рассказываются, которые происходили на самом деле вроде бы как. Но я просто немножко сталкивался с ними и знаю просто, что они придумывают все, все эти красивые легенды. Для того, чтобы тот или иной сюжет продать. И на историческом материале берется действительное событие некое и к нему примешивается совершенно фантастический какой-то сюжет. И потом к нему приклеивается ведущий, который с серьезным выражением лица, открытыми глазами рассказывает…
Анна Качкаева: Сказки такие, это же очень удобно.
Сергей Варшавчик: Официально, это как будто было на самом деле. Никто не говорит, что это выдумано. И люди это глотают, с удовольствием.
Юрий Богомолов: Стирается грань между вымыслом и реальностью.
Сергей Варшавчик: Хотя их надувают.
Юрий Богомолов: Абсолютно. В этом опасность. Когда мы смотрим у Пушкина «над вымыслом слезами обольюсь», он знает, что это вымысел, обливается слезами над вымыслом, понимая, что это вымысел. А когда обливаются слезами над тем, что им кажется правдой, а на самом деле реальностью не является, вот это самая опасная манипуляция.
Сергей Варшавчик: А телевизор и манипулирует такую реальность.
Анна Качкаева: Абсолютно. Мне кажется, что телевизор как раз сейчас и пребывает в своем таком абсолютном состоянии.
Сергей Варшавчик: Это волшебный фонарь такой, который не показывает то, что на самом деле. Поэтому, товарищи, перепроверяйте новости в интернете.
Анна Качкаева: Хотя и в интернете часто бывает много чего.
Сергей Варшавчик: Хотя и интернет – тоже да… Нет правды на земле, но правды нет и выше…
Анна Качкаева: Александра мы слушаем.
Слушатель: Мне кажется, что на этой неделе наше телевидение показало, что оно вполне соответствует той власти, которая есть в нашей стране. У нас появились новые борцы агитпрома, достаточно грамотные – Минаев, великолепно работает адвокат Астахов.
Сергей Варшавчик: Да они все давно.
Слушатель: Они довольно хорошо смотрятся. И если старые бойцы типа Жириновского, ими затыкают гнусные передачи, то у этих ребят есть большое будущее.
Анна Качкаева: Ну, что… Да, на самом деле, они тоже не новые совершенно. И просто это общее такое состояние умов, пены информационного шума.
