Андрей Шарый: В Чехии отмечают почти невероятный 90-летний юбилей знаменитого путешественника Мирослава Ганзелки. Вместе со своим товарищем Иржи Ганзелкой в 40-х и 60-х годах прошлого века он совершил несколько автомобильных путешествий по пяти континентам, описанные в десятке увлекательных книг. О путешествиях Зикмунда и Ганзелки и их политическом контексте говорит международный обозреватель Радио Свобода Ефим Фиштейн.

Ефим Фиштейн: Путешествовать и описывать свои путешествия они начали еще до коммунистического переворота. Фактически они представляли тогдашнюю, достаточно развитую чехословацкую промышленность за рубежом, они ведь инженеры по образованию, хотя, как оказалось, у них есть литературное дарование. Они ездили на автомобиле "Татра", демонстрируя ее, можно сказать, вездеходческие способности. Они хотели доказать, что такая машина, такой автомобиль способен проехать и по джунглям Африки или Латинской Америки. В результате появились книги. Они действительно для советских людей были полным откровением, поскольку в эти страны фактически советские люди вообще не имели возможность не только попасть физически, но даже понять, что там происходит.
Это был проект, который пользовался режимом благоприятствования абсолютным, они получали возможность вообще отсутствовать годами в стране, ведь иначе не было никакой возможности за собственный счет проводить такие поездки. Они в них отчитывались в виде своих литературных произведений.
Государство чехословацкое, видимо, вовремя поняло, что от этого колоссальная выгода не только для них, не только промышленности, но и для режима, поскольку они стали по-своему представителями режима. Они в ранние 50-е годы были преданными и коммунистической идее, несомненно, и преимуществам социализма, и так далее. Но достаточно быстро возможность ездить по миру, сравнивать привела к их идеологическому отрезвлению.
Они проехали Советский Союз с запада на восток. Они, разумеется, в своих репортажах, в общем-то, отдавали дань идеологическим каким-то установкам пославшей их партии. Их личные впечатления были глубоко депрессивными, что они, будучи людьми достаточно честными, и выразили в своем письме. Они написали закрытое письмо тогда еще брежневскому руководству, фактически желая улучшить социализм, давая ему, что называется, добрые советы. Как только после 1968 года началась нормализация, оба автора были тут же отлучены от всех источников существования, запрещены к печати и, разумеется, больше не предприняли ни одной поездки в годы нормализационного режима.

Андрей Шарый: В Советском Союзе до запрета на публикацию их книг, Мирослав Зикмунд и Иржи Ганзелка были очень популярны. В советских книжных магазинах тогда было маловато подобной литературы. О популярности и актуальности книг Зикмунда и Ганзелки размышляет юный читатель 60-х годов, а ныне - писатель и обозреватель Радио Свобода Иван Толстой.

Иван Толстой: Эти два чехословака, которые путешествовали по всему миру, они вносили, в странный контекст ставили свои путешествия, который был чуть-чуть непривычен для человека, читавшего Жюль Верна или листавшего старые журналы "Вокруг Света". Они много довольно писали о социальной стороне, о политической, они писали о нищете народов, они писали о всяких тяготах и так далее. Что было довольно непривычно, если ты любил Жюля Верна, который потрясающе умел объективировать свое отношение к делу. Для Жюля Верна были важны технический гений, познания, устремления человека, словом, все те наднациональные, внерелигиозные и совершенно лишенные какой-то политической или географической окраски человеческие поступки и их природа, и их последствия. Зикмунд и Ганзелка неожиданно вводили эту краску.
Надо сказать, когда тебе 10 лет, ты ничему не удивляешься, ты не понимаешь, на что проецировать эти свои новые впечатления. Для меня они тогда не были, скажем, советскими или, как впоследствии оказалось, что они не совсем советские и не очень даже правильные журналисты. В них, конечно, очень много было публицистичности. Если у Жюль Верна была, так сказать, сильная техническая сторона и техническая струя, то здесь было, может быть, слишком много публицистичности. Зикмунд и Ганзелка, это были книги, которые в принципе было приятно и интересно читать, они были познавательны. Именно познавательную сторону двух чехословацких журналистов сравниваю с познавательной стороной Жюля Верна. Ведь Жюль Верн настаивал на том, что его художественность правдива. Зикмунд и Ганзелка настаивали на том, что их публицистичность и их географичность общечеловечны, то есть тоже, в конце концов, художественны.
Жанр, безусловно, жив, более того, он развивается и во всех странах он все более и более модный. А вот конкретно тексты Зикмунда и Ганзелки, мне кажется, что они здорово устарели. Я с благодарностью вспоминаю, что вы подарили моему внуку один из томов Зикмунда и Ганзелки. Поставим эксперимент на восьмилетнем мальчике, будет он это читать или нет.