Анна Качкаева: Сегодня со мной в студии Сергей Брилев, ведущий программы «Вести в субботу». И говорить мы будем о первых лицах на телеэкране и о формате больших интервью, на которых теперь Сергей специализируется. И третью неделю, как мы выяснили, рейтинги его программы так хороши, что даже кино перекрывают.
Сергей Брилев: Страшно говорить! Не надо лучше об этом.
Анна Качкаева: Не будем. Начну с совсем актуального, потому что у вашего коллеги Евгения Ревенко стартовал «Президент». Понятно, что это не беседы у камина, которые Рузвельт вел с американским народом по радио.
Сергей Брилев: Ну, время было другое, и формат другой.
Анна Качкаева: Но тем не менее, мягкие кресла, мягкие шторы. Так атмосферно создается ощущение некоторой домашности. Поскольку было сказано, что президент будет по каналам ходить, и по ведущим основным на этих каналах, вы ожидаете его в своей программе?
Сергей Брилев: Ой, ну, не будем загадывать. Мне, в конце концов, не совсем правильно комментировать эту историю, потому что она вышла в день, который идет после моей программы, и у Жени Ревенко. Я его очень хочу поздравить с тем, что премьера такого формата произошла именно у него в программе. По-моему, в субботу в «Московском комсомольце» были разъяснения Натальи Тимаковой о том, что президент будет ходить на Первый, на НТВ и на «Россию» в той или иной степени последовательности раз в три или четыре недели. Я во всей этой истории отмечу одну вещь. Всем известно, тут не надо никаким внутренним знанием обладать, страсть президента Медведева к интернету. Поэтому первый такой формат его появился в интернете в виде блога. Насколько я могу судить, интернет как средство общения молодых в этом смысле свою задачу выполняет. На этот блог довольно много народа ходит. Понятно, что федеральный эфир дает намного больший объем общения и аудиторию. То, что верховная власть в данных условиях непростых экономических решила такой формат запустить, объяснять что происходит, это, по-моему, очень славно. Обратите внимание на то, что мы, собственно говоря, услышали из уст президента. Это были такие объяснения для всех того, что происходит в экономике. Потому что сейчас все очень умные, все читают экономические статьи. Есть хорошая шутка, что все способны объяснить, но никто не понимает, что надо делать. Он вчера как раз очень спокойно, во-первых, объяснил понятно для всех.
Короткое отступление. В субботу, когда у нас был в эфире Алексей Кудрин, он там сказал вещь, которую я просил нашу титровальщицу протитровать. Он говорил о том, как же будем расплачиваться с дефицитом госбюджета, что не только из Резервного фонда, но пойдем по пути заимствования в пределах одного процента ВВП. Вот я, начитавшись сейчас экономики, я сразу понял, что это большая новость и решил титровать. Потом смотрю эфир, и вдруг титров нет. Я сижу, кричу, что такое, на что мне моя бригада совершенно справедливо говорит: «Сереж, мы понимаем всю ценность этой информации».
Анна Качкаева: Но для массового зрителя…
Сергей Брилев: Но вот понял ее ты, поэтому пусть она прозвучит для тех, кто в экономике, но массовому зрителю еще и титры вешать, он не поймет. Мне кажется, что достоинством очень большим вчерашнего выступления президента было то, что он говорил на языке всех. Все было понятно. И говорил о том, что будет делаться. Так что мне кажется, что в этом смысле – по-рузвельтовски, не по-рузвельтовски… Но формат очень своевременный и интересный.
Анна Качкаева: Поскольку вы все-таки с президентом общались еще до того, как он стал президентом, я помню картинку одну из первых, то ли в соснах, то ли на лужайке…
Сергей Брилев: Нет, он стал главой президентской администрации, и мы записывали интервью.
Анна Качкаева: По-вашему, он изменился на экране?
Сергей Брилев: Мне кажется, что любой человек, который начинает регулярно приходить на телевидение, начинает получать какой-то навык определенный. Это, кстати сказать, одинаковая мысль и про приходящих на телевидение, и про работающих. Ань, вы меня тоже давно знаете. Я сильно изменился с тех пор, как сел в кадр? Изменился.
Анна Качкаева: Я не могу сказать, что это принципиальное отличие.
Сергей Брилев: Но тем не менее, навык, вот для себя внутри я могу сказать, что, конечно, навык приобретен. И уже на определенные ситуации по-разному реагируешь. Поэтому мне кажется, что, наверное, лет пять истории публичных появлений Дмитрия Анатольевича Медведева.
Анна Качкаева: Ну, он стал меньше бояться камеры, в нем появилось больше энергии.
Сергей Брилев: Я бы не сказал, что он ее когда-либо боялся, но скажу так…
Анна Качкаева: Но деревенел все равно.
Сергей Брилев: Не знаю, мне так не казалось. Но точно совершенно, Дмитрий Анатольевич Медведев на разных этапах, безусловно, сейчас, с точки зрения профессиональной, мне кажется, стал знать, что с камерой делать. Он понимает ее потенциал, и он на нее начинает работать очень осознанно. Это правильно.
Анна Качкаева: Мне вчера показалось, что надо было ему все-таки как-то понять, он с камерой работает или с Евгением Ревенко.
Сергей Брилев: Я обратил внимание на то, что пару раз он действительно, не все время, пару раз, отводил глаза от интервьюировавшего его Евгения и переводил глаза на камеру, но, кстати, тоже должен отдать должное ему в этом смысле, потому что в обоих случаях он такой месседж для зрителей делал. Вот, например, был момент, связанный с Коми, где он говорил, что мы накажем. И он, как мне кажется, отвел глаза на камеру и обратился к тем, кто это хотел услышать, и к тем, что должен быть наказан. Я, кстати сказать, открою вам небольшую тайну: меня несколько раз просили всякие наши деятели помочь им сообразить, как работать с камерой. Такой тренинг был. И я такую манеру паре людей как раз подсказывал, что если вы хотите вот этого, то, может, иной раз стоит отвести глаза от интервьюера и обратиться непосредственно к тем, кто, вы думаете, вас слышит. В данном случае речь идет о тренингах людей совершенно не того калибра. Там было пара таких предпринимателей наших очень успешных, но у которых действительно никакого навыка не было. И мы с ними потихонечку позанимались. Я считаю, отталкиваясь от своего опыта, что это как раз вполне адекватная речь, которую сделал президент.
Анна Качкаева: Я знаю, что вы сейчас увлечены экономикой и тем, что в этой связи происходит во всем мире.
Сергей Брилев: Мы все – вульгарные экономисты сейчас.
Анна Качкаева: Все вульгарные, абсолютно точно. И последние пару недель мне очевиднее, что такая жесткая информационная удавка, вам сейчас это определение, конечно, не понравится, в связи с государственными каналами, кажется, ослабла. Потому что исчезла такая риторика прот«врагов» по периметру, а слова «безработица», «кризис», «митинги», «голодовки» в эфире зазвучали. Другое дело, что в целом все это на ваших каналах без подробностей. И, например, все вчерашние акции, которые вторым эшелоном прошли, в Москве, Санкт-Петербурге, Воронеже, Хабаровске, где, кстати, обувью кидались, их, конечно…
Сергей Брилев: На иракский манер что ли?
Анна Качкаева: Ну, конечно, это же эффектная очень, зрелищная история, под камеру точно совершенно.
Сергей Брилев: Хотя странно как-то православным использовать это дело, это такая мусульманская штука. Ну да, ладно.
Анна Качкаева: …Но тем не менее, этого всего в эфире, конечно, ни Первого, ни Второго не могло появиться пока, а может быть, и нет. Вопрос: как вам кажется, это означает, что появятся реальные оппозиционеры в эфире, если не Лимонов, то, скажем, со временем хотя бы Немцов, Касьянов? Или некоторое экранное послабление - это просто такая реакция на необходимость времени, и нам достаточно Медведева, который ругает чиновников и правительство Путина?
Сергей Брилев: Вопросов сразу несколько в одном длинном вопросе. Я начну с того, что прокомментирую словосочетание «реальные оппозиционеры». Реальные оппозиционеры – это те, кто способен реально создать оппозиционное движение и собрать вокруг себя людей. При всем том, что имена Лимонова и Касьянова мне, естественно, что-то говорят по причине того, что один – талантливый писатель, другой – бывший премьер-министр, говорить о том, что им удается создать реальные партии, которые могут придти на выборы, не приходится. Поэтому реальная оппозиция – это весьма условно в данном случае.
Анна Качкаева: Хорошо, не реальная, а та, которая на улицах.
Сергей Брилев: Шумная.
Анна Качкаева: Хорошо, шумная.
Сергей Брилев: Кстати сказать, вернусь на секунду к Дмитрию Анатольевичу Медведеву, который в прошлые выходные подписал, вернее внес в Государственную Думу пока проект закона, который уменьшает количество членов, необходимых для создания партии. Что, в какой это степени, может быть, чуть-чуть поможет упомянутым нам общественным деятелям, которым пока 50 тысяч никак не удалось собрать в стране 142 миллиона населения. Поэтому не реальная оппозиция, шумная. Это первое, но не самое важное. Самое важное касается того, что и как говорится в эфире. У меня есть ощущение, что когда к концу прошлого года масштабы кризиса стали понятны, кстати, касается не только России, во многих странах, что как-то так август-сентябрь-октябрь как-то игрались словами, но было еще непонятно. Сейчас понятно, что происходит. Может быть, не всегда понятно, что делать, но понятно, что происходит, масштабы ясны. Так вот когда это стало происходить, и сейчас к началу года стало очевидным, мне кажется, у очень большого количества людей при власти, около власти, в оппозиции к власти возникла потребность внятно и явно эти вещи формулировать и обсуждать с гражданами. По тому, что я слышу из уст своих гостей…
Анна Качкаева: Да, у вас были и Чубайс, и Кудрин…
Сергей Брилев: Много кто на самом деле. И действительно, достаточно широкий спектр, справедливости ради надо сказать, был и те, кто за, и кто против. И Чубайс с мыслями о том, как же определять точную величину того же бюджета.
Анна Качкаева: Олигархов только не было, которые каялись в Англии и в Америке…
Сергей Брилев: Дело в том, что, может быть, их не было на «России» у меня, но я их довольно много по каналу «Вести-24» показывал. Потому что тот же Полонский я делал, там несколько человек было.
Анна Качкаева: Ну, хочется их тоже и в «Вестях в субботу».
Сергей Брилев: А я их, кстати, показываю в выпусках, которые выходят на 11 и 14, где у меня есть внятный финансово-экономический блок. У меня вечером нету, а днем есть. И как раз эти дневные выпуски в значительной степени для тех, кто в новостях и в экономике, я там как раз и показываю, потому что в конце концов Полонский широкой публике даже сразу мало чего скажет. А вот специальной скажет. И там мы показываем эти интервью. Я думаю, что это желание сейчас будет только расти и расширяться - обсуждать, говорить, внятно формулировать. Хотя я сам лично в этом очень заинтересован, чтобы таких интервью было больше. Есть одна очень любопытная системная проблема. Я ее для себя сформулировал где-то в сентябре, начал делиться этим своим замечанием с какими-то своими знакомыми, особенно с западными. Сейчас объясню, почему особенно с западными. Еще в сентябре-октябре с некоторым недоумением на меня смотрели, когда я это говорил. А вот сейчас вижу, как люди соглашаются с очень печальным выводом, к которому я пришел. Дело в том, что посмотрим на то, как ведущие экономики среагировали на то, что происходит. Есть несколько рецептов в странах, находящихся на чуть ином экономическом цикле, чем мы, это снижение процентной ставки, это госвливания в экономику, ну в общем, примерно одинаковое. Так вот самое поразительное, что в сухом остатке это примерно одинаковый набор мер совершенно одинаков в либеральной Америке, и это все бурно обсуждается, про это пишутся комментарии в газетах, на телевидении, и в авторитарном Китае, где ничего не обсуждается, и где решения принимаются в ЦК партии за закрытыми дверями.
Анна Качкаева: То есть вы хотите сказать, что не имеет никакого значения, обсуждаем, говорим или не обсуждаем и не говорим?
Сергей Брилев: Мой вывод был немножко другой. Он заключался в том, что демократию стало сложнее продавать. Вот сейчас китайцу объяснить, в чем преимущества демократической системы европейской, очень трудно объяснить, потому что он видит: и что? Вы обсуждали на страницах газет, у нас это обсуждали эксперты за закрытыми дверьми. Итог совершенно одинаков. Это реальная и серьезная системная проблема. Не говоря уже о том, что вот только на прошлой неделе такие же передовые, устоявшиеся демократические страны, как Британия и Соединенные Штаты, дошли до того, чтобы вызвать в парламент тех самых проштрафившихся банкиров…
Анна Качкаева: Картинка, конечно, была живописная.
Сергей Брилев: Картинка потрясающая. Надо сказать, что наши среагировали на опережение. Я обращу ваше внимание на пятничное сообщение из Сбербанка, касавшееся того, что сколько же Сбербанк платит бонусов и премиальных членам своего правления. Там дословно речь идет о том, что да, выплаты на круг повысились на 5 процентов, однако и круг теперь уже не 17, а 23 члена правления. Но в действительности мир явно требует каких-то новых решений, потому что даже в таких, на мой взгляд, бесспорно демократических странах, как Америка и Британия, с устоявшимися многовековыми традициями, и там политический класс очень медленно реагирует на подобного рода безобразия. И другой парадокс: ну, про это вообще как-то трудно поверить, что это происходит, но парадокс заключается в том, что сейчас правительства уговаривают капиталистов быть капиталистами.
Анна Качкаева: Но вот это их каяние – это, конечно, я считаю, что из этого можно было сделать такую историю.
Сергей Брилев: Это говорит об очень системной проблеме, потому что когда-то Уинстон Черчилль сказал совершенно замечательную фразу, с которой я абсолютно согласен, что «демократия – отвратительная система, но лучше еще никто ничего не придумал». Это так, но существующая демократия явно требует обновления и улучшения везде, по всему спектру.
Анна Качкаева: В связи с демократией, периодически буду обращаться к вашей книге, которая очень любопытная.
Сергей Брилев: Нашлось время почитать?
Анна Качкаева: Да, да.
Сергей Брилев: Спасибо.
Анна Качкаева: «Про футбол, Фиделя и Фолкленды». И там забавный эпизод, когда вы просите рекомендательное письмо для Фиделя Кастро у господина Зюганова…
Сергей Брилев: Да, было дело.
Анна Качкаева: И он вам пишет, что тоже замечательно по-своему: «Сергея к левым не отнесешь, но он с одинаковым уважением относится к представителям всего политического спектра».
Сергей Брилев: Ну, это цитата, это правда.
Анна Качкаева: Так я это к тому, что, возвращаясь таким сложным образом опять к оппозиции, шумной или не шумной, все-таки следование этой формуле мне кажется сейчас чрезвычайно важно.
Сергей Брилев: Ну, и возвращаясь таким сложным образом к этому, как раз-таки Геннадий Андреевич Зюганов, Владимир Вольфович Жириновский, Сергей Миронов, то есть главы существующих, дееспособных политических партий, они как раз у нас в эфире есть.
Анна Качкаева: В той же книге, вы пишете: «Я люблю глобализацию. Мешать она может только тем, у кого комплексы».
Сергей Брилев: Да, правда.
Анна Качкаева: Правильно ли я понимаю, что в «Вестях в субботу» вы сознательно выбрали такой внешнеполитический ракурс? Вы больше приглашаете людей извне и знакомите российского зрителя с лидерами мировой политики, а поляну внутренней жизни чаще оставляете своим коллегам в воскресенье?
Сергей Брилев: Я бы не сказал, что существует такое жесткое разделение. Я за себя буду говорить. Мне действительно кажется, что сейчас очень не лишне миру друг друга познать, посмотреть, что где как происходит. Поэтому действительно Хавьер Солана. Между прочим, самое любопытное интервью из числа западников, которое у меня было в эфире за последние три недели, был даже не Хавьер Солана. А был такой очень специфический человек, как Вильфред Мартинс. Смотрели?
Анна Качкаева: Да, да.
Сергей Брилев: Бывший премьер Бельгии, который сейчас возглавляет Европейскую народную партию. Вот с ним у меня как раз был системный очень разговор, мы с ним обсуждали демократию, левые, правые и так далее. Что касается моих личных убеждений, которые, безусловно, конечно, сказываются, когда ты делаешь программу, никуда ты от этого не денешься, я в нынешних дебатах вокруг того, куда идет мир, как строить дальше систему, одну вещь все-таки скажу вслух при всем том, что мы только что цитировали Зюганова. Очень боюсь, реально очень боюсь левого поворота, который намечается, к сожалению, сейчас в Европе. Потому что игры с Марксом на обложке «Тайм» - это игра, но то, как начали все клясться в верности Кейнсу, вещь очень опасная. Потому что когда учение Кейнса было применено в Штатах при Рузвельте, госрасходы максимум достигали 20%. Они сейчас при Буше уже стали 35.
Анна Качкаева: То есть вы боитесь того, чтоб не стали опять творчески развивать учение Маркса?
Сергей Брилев: Очень боюсь.
Анна Качкаева: А на самом деле читать Маркса совершенно не вредно.
Сергей Брилев: Не вредно, полезно. Особенно в смеси с Максом Вебером. Например. Но если к этому делу творчески подойти, мы знаем, чем это заканчивается, мы как никто.
Анна Качкаева: Из последних собеседников…Вы Солане, кстати, вовремя заметили, что он перешел почти на славянский, произнося «Украина».
Сергей Брилев: Он стал говорить «Украина» в английской и в испанской речи.
Анна Качкаева: И так очень удивился этому обстоятельству. Кто-то вас за последнее время тоже удивил? Может быть, раскрылся по-особенному из ваших гостей, из этих крупных политических чиновников, если они вообще способны в интервью хоть чем-то удивлять?
Сергей Брилев: Есть один у нас такой государственный деятель, муж, который сейчас очень далеко, он сейчас на Камчатке. Он сейчас нас точно не слышит, поэтому я могу сказать про него хорошо, и он не подумает, что это я ему комплимент делаю. Меня очень всегда интересовал Игорь Иванович Шувалов, еще когда он был помощником президента в Большой восьмерке. Вот, пожалуй, из каких-то системных интервью с такими диссижен-мейкерами, я в Давосе писал Игоря Ивановича, мне кажется, что он, собственно говоря, сейчас реально отвечая в правительстве за экономику, это абсолютно его. Он сейчас по-настоящему очень интересный собеседник. Я пытаюсь искать с ним встреч в тех или иных обстоятельствах. В Москве ли, в Давосе его перехватывать, потому что мне кажется, что из его уст звучит очень много конкретики.
Анна Качкаева: Конкретики потому ли, что он свободен об этом обо всем говорить или потому что позволяют это делать?
Сергей Брилев: Сейчас вдруг опять начали смотреть интервью, как показывает поминутка, поминутный рейтинг. И я нахожу этому только одно объяснение: люди хотят услышать информацию из первоисточника, вот он первоисточник. Таких первоисточников, что касаются экономической информации в России, в действительности очень немного, что касается дисижен-мейкеров, это 5-6-7 человек. Это Игорь Иванович Шувалов, это Игорь Иванович Сечин.
Анна Качкаева: К нему вернемся.
Сергей Брилев: С удовольствием. И кстати, два или три раза уже у меня был в программе, что я считаю лично своим журналистским достижением. Это Кудрин, безусловно, Эльвира Набиуллина. В общем, круг подозреваемых, как принято говорить, понятен. Я стараюсь как можно чаще их в эфир себе затаскивать. Люди они занятые, их приходится затаскивать, но вот это одна из сверхзадач, конечно.
Анна Качкаева: «Недавно россияне откровенно восхищались своим лидером Путиным. Стоило ему стать премьером, люди вдруг увидели всего его недостатки. Это парадокс подневольного народа или психологическая технология телевидения?» Вы об этом потом скажете.
Сергей Брилев: Ну, при рейтингах Путина в 75% мысль, честно говоря, несколько спорная.
Анна Качкаева: Спорная. Но, тем не менее, это ощущение есть, что Путин чуть-чуть сдвигается на медийную периферию, чуть менее энергичен.
Сергей Брилев: Ну, специфика работы премьера другая.
Анна Качкаева: А у Медведева эта энергия телевизионная, если угодно, появляется.
Сергей Брилев: Давайте обсудим, мне кажется, чуть-чуть спорная эта мысль.
Анна Качкаева: Мы остановились на мнении нашего слушателя по поводу того, что как-то изменилось, как ему кажется…
Сергей Брилев: Ну, ему. Цифры социологических опросов немножко другие.
Анна Качкаева: Но я имею в виду именно медийное пространство. Мне то тоже кажется, что оно несколько изменилось.
Сергей Брилев: Медийное пространство… Но он говорил о Путине и Медведеве, это немножко другое. Медийное пространство в целом, конечно, меняется.
Анна Качкаева: И мне кажется, что Медведев в нем стал гораздо более энергичным, чем Путин. Сегодня в «Коммерсанте-Власти» вопрос, отправит ли Медведев Путина в отставку, когда будет не очень хорошо. И ясно, что это гадание на кофейной гуще.
Сергей Брилев: А знаете, гадания гаданиями, но я скажу одну вещь. Все-таки я, во-первых, знаком с обоими персонажами, которых вы сейчас упомянули. Не так близко, конечно, но тем не менее я наблюдал и Владимира Владимировича, и Дмитрия Анатольевича с близкого расстояния. Я все-таки когда пишу эти самые интервью, которые мы с вами обсуждаем, достаточно регулярно переступаю порог, например, Белого дома и всяких других разных серьезных государственных организаций. У меня есть все-таки твердое убеждение, что не существует конфликта, который многие пытаются придумать между Путиным и Медведевым. Нету. Действительно, речь идет о таком тандеме. Как он был заявлен, когда памятно Дмитрия Анатольевича выдвинули в президенты, и он сказал, что я хочу, чтобы премьером у меня был Путин, так он и существует. У них есть известное разделение труда. Но для того, чтобы понять, в чем оно, достаточно почитать Конституцию. И кстати сказать, вы почитайте и с удивлением обнаружите, что действительно, президент занимается президентскими статьями, премьер – премьерскими. То, что президент Медведев очень много более активен сейчас на телевидении – это факт. Но это нормально, он – глава государства. И время такое непростое. Так что повторяю, что например, то, что Медведев решил сейчас регулярно выходить с такими беседами на трех федеральных каналах, это замечательно. Владимира Владимировича мы давно знаем и наблюдаем. У него тоже есть свои форматы, та же самая прямая линия. Она сейчас получила несколько иное премьерское продолжение. Но антагонизма нет.
Анна Качкаева: Я не про антагонизм. Я просто опять же про общую стилистику экранную. Потому что тигры, тигрята, ваши осенние гуляния по уссурийской тайге…
Сергей Брилев: С Путиным, да, было дело.
Анна Качкаева: Обнаженные торсы…
Сергей Брилев: Это в Туве.
Анна Качкаева: Ну, в общем, это как-то чуть-чуть отошло. Мне кажется, что Медведев в меньшей степени любит такие внешние атрибуты. Я вот посмотрела на вашу программу через мнение интернет-сообщества, на что выпадает больше откликов, где что больше смотрят, какие сюжеты. Самые рейтинговые сюжеты из ваших программ – это интервью, например, с Михалковым, с Набиуллиной, первое интервью Сечина и вот как раз уссурийская тайга. То есть разговоры все равно по-прежнему скорее развлечение, чем понимание. То есть вам можно, например, делать сюжет про эту историю с «Аббой», вот это точно в интернете будут с удовольствием смотреть.
Сергей Брилев: Это как раз понятно. Это я для себя, еще когда мы запускали «Вести в субботу» в том виде, в каком они сейчас запустились, я для себя сразу понял, что предпочтения телезрительские, вкусы телезрителей за последние годы необязательно шагнули вперед, но видоизменились. Поэтому что я точно для себя знал, это то, что если мы будем писать академические интервью – вот два сидят человека, и вся программа будет состоять только из них, рейтинга не очень получишь. Притом, что хочешь даже донести какое-то послание, но не будут смотреть. Сейчас все-таки люди любят телевидение подинамичнее. Именно поэтому у меня существует по большому счету три варианта, как я показываю людей, делаю их портреты. Может быть, даже правильнее будет сказать, что программа не интервью, а программа портретов. Первый вариант – академичное интервью, вот мы сидим с человеком у него в кабинете. Кстати сказать, в иные кабинеты по-настоящему интересно зайти, люди с удовольствием смотрят и на антураж, это реально любопытно.
Анна Качкаева: Портреты, детали.
Сергей Брилев: Я недавно, когда попал в кабинет к Валентине Ивановне Матвиенко, и знаю, что после длительного перерыва произошло, лет пять назад записывалось такое интервью, с удовольствием внимание зрителей в том числе привлек к каким-то деталькам, которые были в кабинете. Это было интересно посмотреть. Второй формат – это человек садится напротив меня в студии, и мы с ним говорим. Третий формат - это такое, если угодно, репортаж-интервью, где много синхронов, то есть прямой речи героя, о которой мы говорим, но я пытаюсь его помещать в какие-то необычные обстоятельства. Этот формат появился достаточно спонтанно. Собственно говоря, может быть, можно сказать, что первый раз такой формат был обыгран с Путиным, с которым мы оказались в тайге. Но на минуточку, помимо того, чтобы ходить по тайге, мы с ним сели и поговорили. Но это получилось случайно. А в последнее время я стал это практиковать все чаще и чаще. Я куда-то еду с человеком на выезд, мы где-то ходим, чего-то смотрим, в какой-то момент мы с ним можем сесть поговорить по поводу увиденного. Но я так же использую так называемые live того, что происходит в пути. И в общем, я чувствую, что этот формат не то что не мертвый, он не возобновляемый. В общем, он не только мой, он имеет право как такой поджанр. У меня сейчас в программе есть редактор Алексей Уразов. Я его все чаще и чаще стал посылать на какие-то съемки корреспондентского плана. В качестве такого примера назову то, как Леша сейчас снимал Михаила Маргелова в Судане. Он с ним съездил в эти дикие края все южносуданские, дарфурские, и там масса всего того, что Маргелов делает на бегу. Но потом они с ним сели и поговорили. И получается такой материал хронометражом минут шесть-семь, это не чистое интервью. Но это на две трети интервью, с какими-то вот такими элементами. Это более смотрибельно, на мой взгляд. Тут дело не в политике, а чисто в жанровом телевизионном мастерстве.
Анна Качкаева: Хотя с тигрицей у меня было тогда к вам много вопросов.
Сергей Брилев: Но посмотрели?
Анна Качкаева: Конечно, посмотрела. И девушка, которая сказала, что Путин практически спас съемочную группу, хотя никого он не спасал, и ясно, что там все было подготовлено.
Сергей Брилев: Ну, ничего подобного, ничего подобного, на самом деле. Вот неправда. Это я как свидетель могу сказать. Видели бы вы серые лица той же самой Виолетты Сергеевой и Димы Кайстро после того, что все случилось. Не надо, не надо.
Анна Качкаева: Все-таки лидер выступил как защитник девушек от тигров. Сергей Митрофанов спрашивает из Москвы: «А ставится ли за спиной журналиста подсказка с текстом? И кто гримировал Медведева?»
Сергей Брилев: Я не знаю, я не следил.
Анна Качкаева: За спиной журналиста вряд ли в этом конкретном сейчас разговоре с Ревенко. То есть суфлера перед Медведвым скорее всего не стояло.
Сергей Брилев: Ей Богу, как я могу обсуждать съемку, на которой я не присутствовал? Вообще, нормальный профессиональный журналист, когда он приходит, некоторым образом знает, о чем говорить с человеком. Поэтому какие подсказки?
Анна Качкаева: За спиной журналиста подсказка. Это люди уже спрашивают, читал ли Медведев с листа.
Сергей Брилев: Да нет, ну что вы!
Анна Качкаева: Вот думаю, если в видеоблоге это возможно, когда он работает на камеру, и какой-то текст может писаться, то в случае с интервью вряд ли, скорее всего. Николай из Москвы, мы вас слушаем.
Слушатель: Здравствуйте, уважаемые! Вы обещали, что при повторе «Большая разница» покажут капустничек с Александром Гордоном, так мы этого и не увидели, ждали.
Анна Качкаева: А мы то чего обещали? Мы вам ничего не могли обещать. Это Первый канал нам может обещать.
Слушатель: Ну, понятно. Но вы говорили, что при повторе увидите. Я хотел бы сказать, что операторам сейчас очень сложно. Ведь у нас руководители такие маленькие, худенькие. И приезжают огромные дяди, и тот же Лукашенко. И нужно так поставить камеру, чтобы все-таки Медведев хоть на полголовы был выше Лукашенко обязательно. Так на экране чтобы по крайней мере смотрелось. Был Проханов, он в своей газете опубликовал, перепечатал сборник ведущего на «Эхо Москвы» Радзиховского по поводу того, что кто правит в Америке миром, и кто уже этот мир захватил. И ему так тяжело было оправдываться на последнем…
Анна Качкаева: Радзиховского вы имеете в виду. Но поскольку мы не слышали Радзиховского и книжку не читали, так что мы не будем обсуждать.
Сергей Брилев: Будем считать вашу реплику не вопросом, а просто выступлением. Что касается того, как снимать… В мире люди разного роста. Очень небольшого роста, например, французский президент Саркози. Да много вообще людей, которые при встрече производят впечатление разного рода. Ну и что? Мне как-то не кажется, что как-то специально снимается.
Анна Качкаева: Особенно молодые ученые рядом с Медведевым.
Сергей Брилев: Все видно, кто какого роста. Бросьте! Я, кстати, недавно сам писал интервью с Михаилом Прохоровым, к вопросу об интервью с олигархами, я с ним знаком, и неплохо. У нас было спонтанное интервью в кулуарах Роснано. Еще пригласили вести это дело все. Я с большим удовольствием в этом деле поучаствовал. Кстати, ходил в Роснано как на работу и дня три подряд на брифинги. Теперь много чего знаю про нанотехнологии. Но вот Прохоров, я думаю, что…
Анна Качкаева: То есть теперь знаете, что это такое.
Сергей Брилев: Да. Но я думаю, что Михаил Прохоров без преувеличения в два раза меня выше. Во мне метр 72, а в нем 2,20. Не в два раза, но в хороших процентов 40. Ну да, неудобно, я вот так вот держал микрофон, руку наверх просто держал. Ну и что? Ну, люди разного роста, что из этого делать историю? По-моему, все всем видно, кто какого роста.
Анна Качкаева: Слушатели Майоровы спрашивают: «В субботу специально отсматривали новости на федеральных каналах, и «Вести» в том числе, не было ничего сказано о Маргарите Эскиной, в том числе и в программе у Максимовской. Что бы это значило?» Действительно, трудно сказать, что бы это значило.
Сергей Брилев: У нас было в 14 часов.
Анна Качкаева: Просто не было большого материала.
Сергей Брилев: Мы делали подборку в 14, когда как раз все это было в разгаре, печальная церемония. У нас выступили министр Авдеев, Быстрицкая и Хазанов. К вечеру как-то действительно перевернулась новостная страница дня. Было, не совсем справедливое замечание.
Анна Качкаева: Было, но можно было, конечно, потому что все-таки, я думаю, что эта персона заслуживает того, чтобы о ней сделали все-таки отдельный материал. Обычно это происходит.
Сергей Брилев: Только обращу ваше внимание на то, что она, конечно, такая московская была. Ее трудно было назвать всероссийско известным человеком. Хотя нет, конечно, эфиры на «Культуре». Я беру свои слова обратно.
Анна Качкаева: А что вы, кстати, смотрели в минувшие выходные? Вы что обычно смотрите?
Сергей Брилев: Я не успеваю все посмотреть. Хотя чего-то пытаюсь писать. Я посмотрел, естественно, «Вести недели» с интервью с президентом, я посмотрел Марианну Максимовскую, мы с ней даже созвонились поделиться какими-то такими деталями. Но это был такой внутрикорпоративный разговор. Я не думаю, что имеет смысл в эфире…
Анна Качкаева: Просто я хочу сказать, что там был замечательный материал об Афганистане.
Сергей Брилев: Афганистан мне очень понравился.
Анна Качкаева: Лучший из всех, наверное.
Сергей Брилев: Прекрасный Афганистан. Это просто если бы у нас сейчас была достойная хорошая журналистская премия. Вот эту премию нужно было бы этому материалу и вручить. У меня были другие вопросы к Марианне, но повторяю, это был разговор между нами, поэтому я его в эфире пересказывать не собираюсь. Ну, что-то еще успел посмотреть. Успел посмотреть Первый канал, начало программы у Петра Толстого, «Шпигель», как мы называем, то, что будет в программе. Ну, а потом, честно скажу, по причине того, что воскресенье – один из немногих выходных, а дочке моей два с половиной года, возник несколько другой приоритет. Дочка сказала, что она хочет смотреть «Трубадура», и переспорить ее было невозможно.
Анна Качкаева: А может, и правильно.
Сергей Брилев: Ну, не совсем. Но смотрю, смотрю, конечно.
Анна Качкаева: Ольга Александровна, мы вас слушаем.
Слушатель: Я с вами согласна, что медийное пространство меняется и будет меняться, что Немцов и Касьянов как оппозиция вскоре обязательно появятся в эфире. Я это поняла после выступления Касьянова по Радио Свобода, где он возмущался по поводу повышения правительством пошлин на ввоз зарубежных подержанных автомобилей на Дальнем Востоке. Так как Касьянов ни слова не проронил против любимца народа и главного энергетика страны Чубайса, который, помнится, скупил все акции «Автоваза», я поняла, что оппозиция с властью в одной упряжке. И скоро ей принимать палочку в запланированной эстафете. Похоже, так. Вы согласны?
Сергей Брилев: Нет. Вы очень сильно преувеличиваете. И больше того, что касается палочки и эстафеты, то принимать ее тем политическим силам, которые способны набрать хорошее количество голосов, например, на предстоящих региональных выборах 1 марта. А у Михаила Михайловича Касьянова политической партии в настоящий момент нет, он не смог собрать 50 тысяч человек для того, чтобы зарегистрировать партию. Поэтому и в выборах она принимать участия не будет. А как еще принимают палочку, кроме выборов, в спокойных нормальных странах, мне, например, лично неизвестно.
Анна Качкаева: Глеб говорит: «Что бы вы ни говорили, а Медведев в телевизоре – президент».
Сергей Брилев: Безусловно. А почему что бы мы ни говорили? Мне как раз очень нравится, как Дмитрий Анатольевич выглядит.
Анна Качкаева: «Только бы сумел сбросить с себя путинские регалии». Что имеется в виду, непонятно, ну, может быть, путинское влияние. «А американский президент чаще всего дает интервью на лужайке Белого дома».
Сергей Брилев: Неправда.
Анна Качкаева: «А мне не хватило демократизма общения Медведева с народом, я все-таки увидела в нем барина, сидящего в дорогом кабинете».
Сергей Брилев: Но давайте все-таки, у меня в данном случае есть моральное право, потому что я писал президентов США, и немножко знаю, как они дают интервью. На лужайке они интервью не дают никогда. На лужайке президент США, южная лужайка Белого дома, делают заявления, вручают госнаграды. Но интервью они там не дают. Интервью президент США дает, кстати сказать, после 11 сентября только на территории Соединенных Штатов, за границей они их перестали давать по соображениям безопасности. И дают они… В моем конкретном случае я записывал Джорджа Буша в библиотеке Белого дома, антураж которой, должен вам сказать, был еще более мягкий и велюровый, чем, например, интервью, которое мы видели вчера.
Анна Качкаева: Вы рассчитываете, что сумеете записать Обаму?
Сергей Брилев: Очень.
Анна Качкаева: Я понимаю. Поэтому так вы сейчас общаетесь с американцами плотно. «Президент Медведев у власти уже год, но ничего не изменилось. Стало только хуже, и во все эти заявления по телевидению, что будет лучше, я не верю», - так считает Андрей.
Сергей Брилев: Ну, во-первых, заявлений по телевидению, что будет лучше, я как-то не очень много слышу. Сейчас все основные заявления российских руководителей посвящены тому, чтобы было нормально удержать ситуацию. Этому, например, посвящено то, что тратится Резервный фонд для того, чтобы удержать бюджет и соответственно выполнить все социальные обязательства. И есть изменения, очень любопытные, вообще, Россия – очень динамично развивающаяся и изменяющаяся страна.
Анна Качкаева: «А вот по телеканалу «Россия» теперь показывают, что горят один за одним приюты для стариков. Государство вроде в лице Медведева произносит жесткие заявления, а бардак остается. Люди как гибли, так и гибнут. Стыдно!»
Сергей Брилев: Безусловно, стыдно. Хотя тут есть тема. Я вот ее хочу сейчас как-то попытаться оценить в ближайших эфирах. Дело в том, что МЧС за последние годы сделало все возможное, чтобы уйти от этих идиотских пожарных инспекций, от которых пахло только одной коррупцией, и сказать, что за пожарную безопасность отвечает собственник. Кстати сказать, что касается крупных промышленных предприятий, коммерческих организаций, на мой взгляд, это абсолютно здоровый и правильный подход. Убираем коррупцию и заставляем хозяина самого обеспечивать пожарную безопасность. Ну, естественно, он должен выполнить нормативы. Это все понятно. Вот что касается того, что на местах происходит, тут, друзья мои, мы сейчас с вами придем к одному парадоксальному выводу. Местные власти, а вот эти все пожары сейчас были на совести местных властей, не справляются. Разгильдяйство, как угодно… Не работает. Вы знаете, к какому мы сейчас выводу придем в эфире либеральной радиостанции? О том, что должна быть правильнее выстроена вертикаль, чтобы было кому спросить.
Анна Качкаева: Да, он уже и сказал, что губернаторов сейчас будет убирать.
Сергей Брилев: А никуда в данном случае не денешься.
Анна Качкаева: Ну, так это вот… ведь очень удобно…
Сергей Брилев: Один из парадоксов русской жизни. Да, вот так вот.
Анна Качкаева: Нужно наказывать вот этих самых бояр…
Сергей Брилев: Демократ Качкаева выступает за построение вертикали.
Анна Качкаева: Нет! Я считаю, что и верхняя вертикаль несет ответственность за то, что случилось.
Сергей Брилев: Но в данном случае действительно эти местные бюджеты… Требуется сейчас какое-то системное решение, именно системное. Потому что по всей стране федеральные чиновники носиться и все знать не в состоянии. Естественно, должна быть ответственность местных властей. Но вот как сделать так, чтобы они про эту ответственность помнили, это очень интересный вопрос.
Анна Качкаева: Беслан из Чечни, мы вас слушаем.
Слушатель: Я хочу, чтобы вы знали, что у канала «Россия» есть не только поклонники, но и большие фанаты. К этому числу отношусь и я.
Сергей Брилев: Спасибо вам большое.
Слушатель: Можно ли откуда-нибудь достать записи тех восьми программ «Форта Бойярда», которые вы вели с Яной Батыршиной? Это очень ностальгические программы для меня.
Сергей Брилев: Вы знаете, почему-то «Форт Бойярд» периодически вспоминают…
Анна Качкаева: Вот так – вы разговариваете с президентами, с политиками, а главное – Форт Бойярд.
Сергей Брилев: Я достоверно знаю, что вот тогда, когда это выходило, это было сделано на таких фирменных дисках наших, которые раздавались, дарились и так далее. Я их вот эти диски физически у нас на Яме, в штаб-квартире телеканала «Россия», тысячу лет не видел. То есть, наверное, все раздарили. Где их можно достать, вы меня совершенно сейчас озадачили.
Анна Качкаева: Наверное, что-то в интернете есть.
Сергей Брилев: Что-то висит, посмотрите. Хотя я, например, не очень хотел бы пересматривать. Потому что у меня у самого лично жуткие воспоминания о тех съемках. Потому что надо было в пять утра вставать, первому туда приезжать, последнему оттуда возвращаться. Поверьте, что роль ведущего программы «Форт Бойярд» красива только на экране. А адский труд совершенно.
Анна Качкаева: От «Форта Бойярд» давайте к Игорю Ивановичу Сечину. Он один из постоянных героев вашей программы, человек в общем закрытый до последнего времени.
Сергей Брилев: До какой-то поры, до поры вообще.
Анна Качкаева: Всемогущий, «серый кардинал», говорили, что человек, имеющий отношение к разгрому «ЮКОСа». И вдруг вот он очень активно, буквально этой осенью, понятно, статус изменился, стал появляться у вас в программе. У меня в какой-то момент вообще сложилось ощущение, что на вас возложена миссия его информационного обеспечения и по крайней мере приучения его к камере, о чем мы с вами уже говорили.
Сергей Брилев: Нет, не совсем так. Я мечтал о том, чтобы такая легендарная фигура, как Игорь Иванович Сечин, о котором все говорили, но которого трудно было увидеть даже внешне, кроме форматов встречи президента с членами правительства при Путине. Он такой сидел вполоборота. Я очень хотел записать с ним интервью, дико, дико, дико. И я с ним совпал. Я писал совсем другое интервью. И вдруг Сечин. Я к нему подошел, представился. Мы были очень шапочно знакомы, так что мне пришлось представиться по новой. И спросил его, это было по осени, нет ли у него желания выступить? И как-то вот то ли обстоятельства нашей встречи, то ли, может быть, какая-то его расположенность ко мне, он сказал, что видел мои программы, позволили ему ответить «да» на этот вопрос. И я с ним поехал вот в эту поездку по треугольнику латиноамериканскому: Гавана – Каракас – Манагуа.
Анна Качкаева: Ну, наверное, потому что вы еще и испаноязычный.
Сергей Брилев: Я – испаноязычный. И действительно, нам в этом смысле с Игорем Ивановичем, учитывая особенности его биографии, было что обсудить. Он тоже, скажем так, испаноязычный.
Анна Качкаева: Он – трудный собеседник?
Сергей Брилев: Мне кажется, что нет. Я записал тогда большое интервью с ним в Каракасе. Потом мы с ним встретились в кулуарах Послания президента Федеральному Собранию в Георгиевском зале. Потом, совсем недавно, когда был пик украинских дел, у меня уже, в силу того, что я с ним знаком, была возможность позвонить ему в аппаратную и договориться об интервью. Собеседник он несложный, но очень любопытный, очень интересный человек. Я считаю в общем, в этом смысле, что действительно удача улыбнулась мне с ним познакомиться, и что он склонен ко мне приходить в эфир.
Анна Качкаева: Он действительно показался человеком, который может больше, чем демонстрирует?
Сергей Брилев: Он очень интересный человек.
Анна Качкаева: Сергей, ну, это сказать – ничего не сказать.
Сергей Брилев: Ну, послушайте, интервью же с ним вышли в эфир. Вы видели, что в эфире вышло. Общаться с Игорем Ивановичем Сечиным очень интересно.
Анна Качкаева: А вы сознательно не спрашиваете его про его предыдущую закрытую кремлевскую жизнь и про дела с «ЮКОСом», например, или «Роснефтью»?
Сергей Брилев: А это к вопросу о том, мы сейчас говорили про президентский, премьерский формат, каждый занимается своим делом в настоящий отрезок времени. Игорь Иванович работал в администрации президента, действительно был одним из самых закрытых и невидимых чиновников. Сейчас он занимает публичную должность вице-премьера. Вот мы с ним эту вице-премьерскую работу его и обсуждаем. Вообще, времена действительно меняются. Вот вы сейчас упомянули «ЮКОС». А открываешь газеты, читаешь Сечин – «Роснефть». А между прочим, кто сейчас консорциум из очень разных нефтяных компаний, которые еще недавно казались друг другу перпендикулярны, создавал? Консорциум, который в ту же самую Венесуэлу войдет? Именно Сечин то и объявил о консорциуме, в который входит и «Роснефть», и «Газпром», и «Би-Пи ТНК» между прочим. Так что ситуация очень интересно меняется.
Анна Качкаева: Вопрос еще один к вам: «Правильно ли я понимаю вашу редакционную политику, что о митинге памяти Маркелова и Бабуровой, который тоже состоялся в субботу, сюжет об этом может появиться в эфире федеральных каналов только, когда число участников будет не 500, а 50 тысяч? А вы не боитесь в этом случае все-таки проспать начало перемен?» - Петр из Саратова.
Сергей Брилев: Нет, не боюсь. Но, во-первых, я не говорил о количестве участников акций. Я говорил о количестве членов партии, необходимых для участия в выборах. Поэтому давайте не будем передергивать. Что касается истории с чудовищным убийством в центре Москвы, то когда это все произошло и требовало какого-то комментария, то действительно было очень трудно найти какого-то человека, с которым можно было бы адекватно на этот счет поговорить. Ну, вот мы пошли тогда по пути, что Анатолий Кучерена к нам пришел как представитель Общественной палаты, которая объявила о том, что будет контролировать ход расследования, ну и как человек, который в силу своей даже профессиональной принадлежности родственен был и Маркелову, и в какой-то степени Анастасии Бабуровой. Кстати, по-моему, даже у вас в эфире прозвучало, что вот Брилев не показал. Как раз, наоборот, показал.
Анна Качкаева: Показал кусочек с Кучереной.
Сергей Брилев: Ну, как кусочек? Минут шесть показали.
Анна Качкаева: Что называется, галочку в зачет поставили. Мне показалось так. Но это Бог с ним. А почему вы не рассказали про то, что президент встретился с Горбачевым и с Муратовым из «Новой газеты»? Почему в вашей программе, например, не появился разговор об этом или какой-то сюжет об этом?
Сергей Брилев: Это же было не в день, когда я выходил в эфир.
Анна Качкаева: Ну, это было все равно на той неделе, когда вы могли бы.
Сергей Брилев: По-моему, это произошло после, нет?
Анна Качкаева: Нет.
Сергей Брилев: Вы имеете виду встречу Медведева с Горбачевым?
Анна Качкаева: Да, с Горбачевым и с Муратовым.
Сергей Брилев: Но разве это произошло…
Анна Качкаева: Это было все равно на неделе, когда в субботу вы могли бы об этом сказать.
Сергей Брилев: Мне кажется, что это было после субботы. Нет?
Анна Качкаева: Ну, хорошо. Тогда в следующую субботу можно было об этом сказать.
Сергей Брилев: Ну, в следующую субботу уже другие новости были. Но я могу сказать одно вам…
Анна Качкаева: Это тогда была вообще довольно странная история, что на больших каналах об этом предпочли не сказать.
Сергей Брилев: Не могу вам сказать, кстати, почему. Мне казалось, что просто по календарю это было не на мой эфир. Нет?
Анна Качкаева: Ну, хорошо, ладно, не будем спорить о том, почему это не случилось. Мне кажется, что вам как раз, как и многим журналистам, ничего не мешало про это сказать. Но почему-то не сказали.
Сергей Брилев: Я, честно говоря, про обстоятельства этой встречи особо ничего и не знаю.
