Елена Рыковцева: В газете «Известия» вышла публикация Владимира Перекреста «Маркелов и Бабурова оказались вместе не случайно». Обозреватель другой газеты – «Новые известия» - Зоя Светова направила в Общественную коллегию по жалобам на прессу письмо, в котором утверждает, что эта статья дискредитирует профессию журналиста.
В чем, по вашему мнению, должны состоять этические нормы, когда речь идет о расследовании громкого преступления? Это вопрос слушателям нашей программы и главный вопрос ее участникам.
И я представляю вам гостей. С нами – Владимир Перекрест, автор публикации, Зоя Светова, автор обращения в Общественную коллегию, и независимый эксперт, профессор МГУ, адвокат Елена Лукьянова.
Зоя, поскольку вы у нас, в общем, сегодня главный герой программы, потому что это ваше письмо по поводу материала Владимира, я бы вас попросила... Мы же все читали эту заметку. Это одна из трех публикаций, которые были написаны в «Известиях», по поводу этой трагедии. Сразу скажу слушателям, что много версий перечислялось в этих публикациях. В двух первых версии носили, так сказать, общественно-значимый характер, общественно-политический, а в третьей публикации более личный характер расследование приняло. И вот я хотела бы вас спросить, что именно вас задело? Что, по пунктам, задело вас в этой статье?
Зоя Светова: Хорошо. Тогда для начала, я думаю, нужно обратить внимание на то, что, как вы только что сказали, это как бы часть расследования газеты «Известия». Насколько я помню, первые две (может быть, Владимир меня поправит), а может быть, их было три или четыре, но мне показалось, что было две публикации.
Владимир Перекрест: Большие публикации.
Зоя Светова: Да, первые две большие публикации были подписаны Демченко Владимиром. И в одной, по-моему, и ваша фамилия стояла. Или только Демченко?
Владимир Перекрест: Дело в том, что мы давно занимаемся, с самого момента трагической гибели Станислава. Мы неравнодушны к этой гибели...
Зоя Светова: Можно я вас верну, как давно вы занимаетесь? Я хочу напомнить, и это имеет прямое отношение к моему обращению в Общественную коллегию. Вы меня не перебивайте!
Владимир Перекрест: Нет, вы знаете, вы меня спросили...
Зоя Светова: Давно вы не можете заниматься. Дайте я скажу!
Владимир Перекрест: Мы давно занимаемся, с первого же дня.
Елена Рыковцева: С 19 января, имеется в виду.
Владимир Перекрест: Там стоит и моя подпись на двух предыдущих публикациях...
Елена Рыковцева: Для ежедневной газеты 19 января – это уже давно, конечно.
Зоя Светова: Можно я скажу, что я имею в виду?
Владимир Перекрест: На двух предыдущих публикациях стоит подпись Демченко. И что из этого следует?
Зоя Светова: Нет, я ничего пока не говорила. Я просто рассказываю вам свое мнение. Вы только что сказали, что вы давно занимаетесь. Во-первых, Стас Маркелов был моим очень хорошим знакомым, мы с ним очень много работали вместе, я много писала статей по делам, которые вел Стас Маркелов. Я его хорошо знала. В моем архиве лежит сейчас дело, которое Стас Маркелов вел, которое он мне оставил, и о котором я не успела написать, но я о нем напишу. Поэтому эта публикация меня задела еще и потому, что я хорошо знала Стаса Маркелова. Это во-первых.
Владимир Перекрест: Я тоже его знал достаточно хорошо, с тех времен...
Зоя Светова: Хорошо. Давайте я буду говорить, Владимир, а потом вы будете говорить.
Владимир Перекрест: Подождите! А я могу ремарки вставлять.
Елена Рыковцева: Нет, давайте я тогда буду регулировать. Вот только что сказала Зоя, что она знала его хорошо. Владимир тоже сказал, что знал его достаточно хорошо по работе.
Владимир Перекрест: Да-да, по работе.
Елена Рыковцева: Зоя, продолжайте, пожалуйста.
Зоя Светова: Хорошо. Мы же сейчас с вами не будем выяснять, кто больше знал Стаса.
Елена Рыковцева: Да, конечно.
Владимир Перекрест: Нет, вы именно упираете на это, что вы имеете некие большие права, чем я...
Елена Рыковцева: Нет-нет, Зоя не говорила, что большие, она сказала, что хорошо...
Зоя Светова: Во-первых, мы сейчас с вами находимся на радиостанции «Радио Свобода». Это радиостанция, это не судебный процесс, поэтому мы не будем спорить...
Елена Рыковцева: Нет, конечно! Мы будем просто уточнять.
Зоя Светова: Я вам сейчас изложу свою версию, а вы изложите свою.
Владимир Перекрест: Ну, хорошо, излагайте.
Зоя Светова: Давайте будем спокойны, потому что иначе это просто превращается в базар.
Владимир Перекрест: Вы уже превратили.
Зоя Светова: Ну, хорошо, я превратила. Прошу прощения у вас и у слушателей.
Короче говоря, когда мне указали мои дети на эту публикацию... Потому что хочу вам сказать, что раньше я читала газету «Известия», но после того, как я прочла в газете «Известия» ваше расследование о Михаиле Ходорковском, я эту газету читать перестала, скажу вам честно. Может быть, я права, может быть, не права, но я не считаю, что вот то, что называется расследованием...
Владимир Перекрест: Прибавилось других читателей.
Зоя Светова: Да? Ну, я рада за них. Так вот, когда мне показали мои дети, которые в «Живом журнале» увидели полемику по поводу вашей статьи «Маркелов и Бабурова оказались вместе не случайно», я решила эту статью прочесть. Поэтому я и написала это письмо. И конечно, сейчас вы мне будете говорить о том, что лексика письма... Да, меня, действительно, возмутило...
Владимир Перекрест: Да-да, я именно так и сказал: подобно лексике матроса Шванди, о существовании которого вы не знаете, чем подтвердили качество своего образования.
Зоя Светова: Хорошо. Мне уже говорили о том, что это лексика...
Елена Рыковцева: Нет, не надо переходить на образование.
Зоя Светова: ...советских времен или еще чего-то. Я хочу обратить внимание на то, что...
Елена Рыковцева: Давайте уточним, что речь идет о лексике письма, направленного Зоей в Общественную коллегию. Потому что уже непонятно становится.
Зоя Светова: Понимаете, мы не можем... русский язык, он как бы и есть русский язык. Если я пишу, что меня возмутила эта статья, то она меня, действительно, возмутила.
Владимир Перекрест: Вы пишете не только то, что вас возмутило, вы пишете прямо площадной бранью.
Елена Рыковцева: Знаете что, давайте все-таки по пунктам. Потому что я считаю, что ситуация неоднозначная. Я ее однозначной не считаю. Поэтому – по пунктам. Зоя, что именно возмутительно?
Зоя Светова: Хорошо, я скажу. Дело в том, что речь идет о том... и упреки, которые уже в мой адрес звучат, о том, что газета «Известия» проводит собственное расследование. Газета «Известия» рассматривает все версии убийства Стаса Маркелова. И у меня возникает очень такой, по-моему, нормальный вопрос: а что это значит – рассматривает все версии? Кто у нас излагает версии? Насколько я слышала, версии у нас изложил Следственный комитет. Следственный комитет изложил версии, что журналиста и адвоката убили из-за их профессиональной деятельности. А вторая версия – из-за неприязни. Значит, газета берет и излагает версию – профессиональные действия. Хорошо. А потом она берет и начинает излагать версию неприязни. Но дело в том, что так, как это изложено в статье, это изложено... Ну, как вам объяснить... Я не хочу просто даже повторять то, что там написано, потому что я считаю, что это недостойно писать. То есть смысл в том, что эти люди любили друг друга или симпатизировали друг другу. И грубо говоря, убили из ревности, я так поняла.
Елена Рыковцева: Что это возможно.
Владимир Перекрест: Возможен такой вариант. Я вам приведу массу уголовных дел, в которых именно это обстоятельство является мотивом убийства.
Елена Рыковцева: Да, вы скажете. Но давайте сначала послушаем.
Зоя Светова: Знаете, я тоже немножко являюсь судебным репортером, часто бываю в судебных заседаниях и занимаюсь темой суда. И я немножко представляю. Но дело здесь не в этом.
Здесь речь идет о такой вещи, как нравственность, журналистская нравственность. И это главнее всего. Понимаете?
Елена Рыковцева: Зоя, что безнравственно?
Зоя Светова: Безнравственно, когда не прошло даже 40 дней после убийства человека, как вы сами, Владимир (я не знаю вашего отчества), написали, что вы не хотите копаться в чужом белье, и вам это очень тяжело. Но вы дальше начинаете в этом белье, может быть, аккуратно, кто-то считает, что неаккуратно, но каким-то образом копаться. И я считаю, что это безнравственно, что журналист...
Владимир Перекрест: А я считаю, что безнравственно проводить эти бессовестные совершенно политические митинги. Это пляски на костях. И вы, надеюсь, читали возмущенные отклики родственников. Никто вас не уполномочивал делать собственный политический или личностный пиар.
Елена Рыковцева: Вот! Я этому вообще посвящу отдельную часть нашего сегодняшнего разговора. Это очень важный разговор.
Значит, плохо, что намекнули, что у них могли быть какие-то... Зоя, я вот что хочу у вас спросить. А то, что они были, в общем, идейно близкими людьми, и это обнаружила газета «Известия», - это ничего?
Зоя Светова: А что это значит – обнаружила газета «Известия»?
Елена Рыковцева: Вот раньше об этом не писалось...
Зоя Светова: Почему? Писалось.
Владимир Перекрест: Я не видел. Где? Именно то, что Маркелов и Бабурова...
Зоя Светова: Писалось о том, что они вместе... Я вам могу сказать больше, когда я прочла о том, что они...
Владимир Перекрест: ...что они духовно близки, я закончу фразу.
Зоя Светова: Можно я скажу? Ну, невозможно...
Владимир Перекрест: Хорошо. Я просто не закончил фразу.
Зоя Светова: Дело в том, что я не помню сейчас точно, но где-то я прочла, еще до «Известий», а может быть, одновременно с «Известиями», о том, что они вместе были в Мальмё (я боюсь ошибиться), на шведском семинаре.
Елена Рыковцева: То есть уже было об этом сказано.
Владимир Перекрест: Я не видел.
Зоя Светова: Я вам могу сказать честно, просто по-женски, грубо говоря, по-бабски я подумала, что, может быть, действительно, эта Настя могла ему симпатизировать или он ей мог симпатизировать. Я слышала, например, от близко знавших Стаса людей о том, что он очень нравился женщинам. Но, вы знаете, простите меня, ради Бога, это ни о чем не говорит. Мы ведь сейчас говорим о чем? С моей точки зрения, то, что было опубликовано в газете «Известия», - это, как говорил Высоцкий, сплетни в виде слухов. Это не расследование. То есть расследование ведет следствие. И даже не прошел месяц с момента расследования. Вы понимаете? И я себе задала очень простой вопрос, когда я это прочла. Я подумала: зачем «Известия» это сделали? Вроде бы тираж «Известиям» повышать не нужно. Потому что даже газета «Жизнь» не позволила себе эту версию озвучить. Понимаете? Зачем она это сделала? Для чего? Чтобы повысить тираж? Ну, такое расследование... Вы меня, ради Бога, извините, Владимир, я читала ваши расследования другие, и они были более фондированные.
Елена Рыковцева: Зоя, и как вы ответили себе на этот вопрос – для чего она это сделала?
Зоя Светова: Я себе ответила очень просто. У меня создалось такое впечатление... может быть, оно ошибочное, потому что, как говорится, у меня нет подтверждений, но ведь журналист имеет право на предположение. Правда? Так вот, с точки зрения предположения, и сейчас косвенно Владимир сам это подтвердил, это связано с тем, что в прошлое воскресенье был траурный митинг-шествие... Какое число было?
Елена Рыковцева: 15-ое.
Зоя Светова: И я вам могу сказать, что к его организации я не имела никакого отношения. Я была там просто как один из 500 человек, которые там присутствовали. И естественно, поскольку я знала Стаса...
Владимир Перекрест: Зоя, у вас время течет наоборот. Посмотрите дату выхода газеты...
Зоя Светова: 13-го числа.
Владимир Перекрест: А что было 15-го?
Зоя Светова: Вы меня, ради Бога, извините...
Владимир Перекрест: Как я мог знать... отталкиваясь от события 15-го января, написать заметку, которая вышла 13-го? Совершенно непонятно.
Зоя Светова: Можно я объясню, как вы могли знать. О том, что собирались устраивать митинг, было известно даже 10 дней назад.
Владимир Перекрест: Я этого не знал. И не интересуют меня эти митинги.
Зоя Светова: Хорошо. Но мы же не на допросе. Я вам говорю о своем предположении.
Владимир Перекрест: Мы пишем расследование в трех сериях. Оно готовилось... о нем было известно за неделю до того, как вышло, как минимум.
Елена Рыковцева: Итак, мы услышали, что Зоино предположение...
Зоя Светова: А о митинге, извините меня, было тоже известно. Была очень большая борьба по поводу того, разрешать митинг или не разрешать...
Владимир Перекрест: Не льстите себе. Я не слежу за датами разрешения митинга.
Зоя Светова: А при чем тут я? Не я заявляла о митинге, а Людмила Михайловна Алексеева сделала заявку на митинг.
Елена Рыковцева: Итак, Владимир говорит, что он об этом не знал.
Зоя Светова: Ну, не знал, и ради Бога.
Елена Рыковцева: Да, не знал. То есть если это и произошло накануне митинга, то это вполне могло быть совпадением, если человек об этом не знал.
И я хочу подключить к разговору Елену Лукьянову. Сам факт того, что газета сообщает о том, что эти люди оказались не случайно... и я тоже не сомневаюсь, что они оказались не случайно. Потому что я уже в самом первом нашем эфире, когда у нас было обсуждение этой ужасной трагической истории, говорила о том, что девочка работала в «Новой газете» совсем недолго, она написала буквально четыре-пять публикаций, и в каждой из них она непременно упоминала Станислава Маркелова.
Зоя Светова: Это неправда!
Елена Рыковцева: Это правда.
Зоя Светова: Нет!
Елена Рыковцева: Ну, это правда. А в чем неправда?
Зоя Светова: Вы посмотрите ее публикации. Ну, не упоминала она Стаса Маркелова во всех публикациях.
Елена Рыковцева: Но их было всего пять...
Зоя Светова: Ну, не было у нее... Последнее интервью, которое было опубликовано в «Новой газете», это интервью было взято совершенно...
Елена Рыковцева: Да, совершенно по другому поводу.
Зоя Светова: И неизвестно, вышло ли бы оно, если бы эта трагедия не произошла, и когда бы оно вышло.
Владимир Перекрест: Елена говорит о прижизненных публикациях.
Зоя Светова: Ну, не было там везде Стаса Маркелова.
Елена Рыковцева: Там было пять материалов. Один из них – это было интервью со Стасом по поводу его сайта и конкурса замечательного, который они проводили.
Зоя Светова: Ну и мы писали об этом.
Елена Рыковцева: Замечательно! А тот материал, о котором вы говорите, совершенно не был связан со Станиславом Маркеловым, но он там фигурировал как эксперт. Там было просто несколько его предложений, ссылка на него. Мне сразу казалось, что это близкие люди духовно, идейно, и что она его очень уважает. И «Новая газета» сразу заявила о том, что ее не отправляли на эту пресс-конференцию, у нее не было редакционного задания прийти на эту пресс-конференцию. То есть я, например, совершенно не сомневалась в том, что эти люди единомышленники, близкие по крови, по духу, что у них одна борьба. Мне говорили в «Новой газете» (я специально спрашивала), что она очень глубоко занималась... не для газеты, а вот по жизни занималась антифашистским движением, вот этими молодежными организациями, она была глубоким экспертом. И совершенно естественно, что когда Станислав Маркелов - так же эксперт, то на этой почве у них могли быть дружеские и экспертно-профессиональные отношения. Почему же нет? То есть в этом я не вижу ничего оскорбительного, в том, что эти люди не случайно оказались вместе.
Владимир Перекрест: Именно о духовной близости написано в третьей части нашего расследования.
Зоя Светова: Я скажу, чтобы было ясно, что дело в том, что вы сейчас пытаетесь закрыть очевидные вещи. О духовной близости... Но почему вы тогда пишете о спальнике? (В статье «Известий» речь идет о том, что Маркелов отдал Насте свой спальный мешок, когда их разместили в спортзале по приезде на конференцию – ред.) Я не хочу сейчас копаться в этой статье...
Владимир Перекрест: Да это просто мужское проявление вежливости. Девочка приехала...
Зоя Светова: Знаете, я хочу про другое сказать. Давайте мы немножко переведем в другую плоскость, потому что...
Владимир Перекрест: Я не хочу в этом копаться. Вы это делаете.
Зоя Светова: Я хочу сказать, почему меня возмутило. Потому что я была на похоронах и я видела вдову Стаса Маркелова Галю, и я просто подумала, что если бы я была на ее месте, и если бы я узнала об этой статье, если бы я ее прочитала, как бы мне было больно. Поэтому давайте мы дождемся конца расследования и на суде... Пусть эта версия будет, пусть поймают этого убийцу из ревности и так далее. Но почему газета должна бежать впереди паровоза? Почему?!..
Владимир Перекрест: Вот это единственное, с чем я согласен, - пусть эта версия будет рассмотрена. А работа расследователя заключается практически в аналогии с работой следователя.
Зоя Светова: Неправда! Журналист – это совсем другая профессия. И вы делаете не расследование. Вы меня простите ради Бога...
Владимир Перекрест: Вы пишите отсебятину, а мы пишем расследование.
Зоя Светова: Это не суд над Зоей Световой, журналисткой, и не суд над Владимиром Перекрестом, я просто хочу...
Елена Рыковцева: Зоя, это разговор о профессии.
Зоя Светова: Я хочу сказать, что это вопрос о нравственности в журналистской профессии. И не нужно мне рассказывать, что вы это расследование писали, что вы там какие-то... У вас там два мнения, извините меня, два прихлопа, три притопа, и все. И вы даже не смогли ответить на вопрос...
Владимир Перекрест: У вас уже приговор готов.
Зоя Светова: Нет, я просто вам говорю, что вы это быстренько написали.
Владимир Перекрест: А на какой вопрос мы не смогли ответить?
Зоя Светова: Вы сами там пишите: «А как же тогда быть с SMS-сообщением, которое прислали Маркелову?» (сообщение с угрозами, где упоминалось дело Буданова, которое вел адвокат – ред.) Ну как?
Владимир Перекрест: В этом и заключается моя полная объективность и беспристрастность.
Зоя Светова: А, понятно.
Владимир Перекрест: Я исследую версию и сам же указываю на некоторые слабые стороны.
Елена Рыковцева: И я теперь обращаюсь к Елене Лукьяновой, которая, вообще-то, по профессии адвокат. Лена, я еще раз подчеркиваю, что меня лично не удивил заголовок в «Известиях», что они оказались не случайно, не удивило, что эти люди знакомы между собой. Конечно, Перекрест намекает на то, что она могла быть в него как-то влюблена, еще ко всему прочему.
Владимир Перекрест: Не исключено.
Елена Рыковцева: Да, не исключено. Я вообще даже и не уверена, что это оскорбительно. Вот у меня нет такого чувства, что это может обидеть или унизить этих людей.
Владимир Перекрест: Совершенно верно.
Елена Рыковцева: Там могло быть что-то такое. Но вот как вы, Елена, тем не менее, на это смотрите, как вы это видите? Дальше... Я уж доскажу тогда коротко свое мнение и закончу со своими мнениями. Конечно, мне кажется абсолютно невозможной и неправдоподобной версия, что даже если бы у нее были симпатии к Маркелову, кто-то так вдруг взревновал, что пошел и убил, и так профессионально и здорово, что скрылся на глазах у всей Москвы, так он лихо прыгал в метро. Это абсолютно, мне казалось, профессиональная работа, как это описывают.
Владимир Перекрест: Но мы еще поговорим об этом.
Елена Рыковцева: Да. Я в это не верю ни на одну минуту. Но, тем не менее, что вы скажете, когда вы в сумме все эти мнения сейчас уже как-то, может быть, обрывочно услышали?
Елена Лукьянова: Честно говоря, я даже сейчас говорить боюсь, потому что мне не нравится обстановка в этой студии. И категорически не нравится, в первую очередь, поведение представителя сильного пола. Вам повезло, я, действительно, независимый эксперт. Я ни Зою, ни Владимира не знала. И если о Световой я слышала как о журналисте, то о Перекресте... вот так вот получилось, что я не слышала ничего.
Владимир Перекрест: Ничего страшного.
Елена Рыковцева: Ну, это не важно.
Елена Лукьянова: Поэтому я выступаю независимым экспертом...
Елена Рыковцева: ...по статье.
Елена Лукьянова: И позвольте мне высказать свою точку зрения. Я прочитала все, что могла найти, о Перекресте, вернее, о его публикациях. К сожалению, ничего не нашла о самом журналисте Владимире Перекресте, никаких биографических данных в Интернете, поэтому мне пришлось обзванивать кучу народа. И вам скажу совершенно, может быть, то, что вы от меня не ждете. Страна, в которой убивают журналистов и адвокатов, причем острых журналистов и серьезных адвокатов... А это не первый случай за последние годы. Это страшно! Это диагноз. И уводить мысль... о «пиаре на крови», даже если это делает Миша Маркелов, уважаемый мною человек, уводить в сторону общественное мнение – это очень похоже на прокурорский «слив». Да, прокуратура не хочет расследовать дела, связанные вот с такими громкими, заказными убийствами.
Владимир Перекрест: С чего вы взяли?
Елена Лукьянова: Володя, я вас не трогала, не перебивала. Я молчала совершенно спокойно. Я посмотрела все ваши публикации. Они примерно одного уровня.
Елена Рыковцева: Нет, Лена, давайте мы...
Елена Лукьянова: Нет! Это, собственно, одно и то же...
Владимир Перекрест: А я начну тогда ваши дела рассматривать, какие вы провалили.
Елена Лукьянова: ...Ходорковский, Козлов, Литвиненко, «Открытая Россия», «Прокурорская проповедь», «Три кита» - чистый прокурорский «слив».
Владимир Перекрест: После «Трех китов», уважаемый адвокат, полетели такие головы, что если бы они не полетели, то полетела бы голова моя и главного редактора.
Зоя Светова: Да, но не из-за вашей публикации, дорогой мой друг, а из-за «Новой газеты».
Владимир Перекрест: Да? А вы в этом уверены?
Зоя Светова: Да, я уверена.
Елена Лукьянова: Ходорковский – это чистая «карауловщина». У меня такое ощущение, что у нас господин Караулов читает Владимира Перекреста.
Владимир Перекрест: Послушайте, «Три кита» и акулы в погонах». Вы не захотели произносить последнюю часть об акулах в погонах.
Елена Рыковцева: А в чем вы видите прокурорский «слив»?
Елена Лукьянова: Это увод общественного мнения... это моя позиция, может быть, я чего-то не знаю...
Владимир Перекрест: Предельно тенденциозная позиция.
Елена Лукьянова: На мой взгляд, это увод общественного мнения от проблемы убийства адвокатов, занимающихся Кавказом, занимающихся острыми делами, говорящих правду, и убийства журналистов, пишущих об этих делах. Вот что это такое. Я могу соглашаться с Зоей или не соглашаться...
Елена Рыковцева: Лена, а если бы эти три публикации вышли в другой последовательности?
Елена Лукьянова: Мое мнение, что это «слив» прокурорский. Мне непонятно...
Елена Рыковцева: А что они «слили»-то, прокуроры?
Елена Лукьянова: Они пустили общественное мнение по боковой версии.
Владимир Перекрест: Абсолютная неправда.
Елена Лукьянова: Володя, я могу не знать. Я вам сказала как адвокат, как сторонний наблюдатель, как независимый эксперт. Мне непонятно, кто вы, потому что в Интернете говорится: спецкор «Известий»...
Елена Рыковцева: У них, может быть, и такой версии-то нет. Вы знаете, что у них есть такая версия?
Владимир Перекрест: Они заявили о том, что «профессиональная деятельность» или «личный мотив».
Елена Лукьянова: Пусть расследуют. Вспомните, когда шло расследование по Политковской, «Новая газета» тоже вела свое расследование, но она молчала в тряпочку. Более того, она пыталась пресечь все, что было вокруг этого расследования, чтобы ничего не выплыло, чтобы ничего не всплыло.
Владимир Перекрест: А потом сказать первыми. Была такая договоренность со следствием. Следствие, в общем-то, не пошло навстречу...
Елена Рыковцева: Елена, это очень важный вопрос, который Зоя сразу подняла. Да, «Новая газета» вела себя так...
Елена Лукьянова: Я считаю, что это то же самое, что происходит в стране в целом.
Елена Рыковцева: Ну, ладно, в целом...
Елена Лукьянова: Увод от серьезных проблем вбок. Ну, это, может быть, политика газеты.
Владимир Перекрест: Я думаю, что руководству страны менее всего нужны не раскрытые подобные дела. И неужели вы этого не понимаете?
Зоя Светова: А убийство Политковской, оно что, раскрыто?
Владимир Перекрест: На уровне исполнителей – да, а на уровне заказчиков – нет, конечно.
Зоя Светова: Ну о чем вы говорите?! Вы были хоть на одном заседании по делу Политковской? Какие там исполнители? Там нет ни одного исполнителя.
Елена Рыковцева: Итак, я хочу уточнить еще раз, коллеги. Елена Лукьянова и Зоя Светова, когда газета выдвигает целый ряд версий, много версий, вы считаете это чем-то некорректным? До того, как следствие не сделало своих выводов, газета должна молчать. Вы так считаете, Зоя?
Зоя Светова: Нет, я так не считаю. Я считаю, что «расследование» «Маркелов и Бабурова оказались вместе не случайно» - это не расследование, а это статья, которая под видом расследования была опубликована. Потому что там нет никакого расследования.
Елена Рыковцева: Нет, я сейчас спросила про все версии.
Зоя Светова: Вы понимаете, что такое расследование. Это когда журналист достаточное время копается, кропотливо работает, предлагает все версии. А здесь же наспех было что-то написано.
Владимир Перекрест: Так и сделано – три версии, три подачи…
Зоя Светова: Ну, хорошо, мы не будем вокруг одного и того же крутиться.
Владимир Перекрест: ...несколько действующих лиц, множество источников.
Зоя Светова: Да не было никаких источников.
Елена Рыковцева: Нет, Володя, качество самого журналистского материала, как Зоя говорит, было недостаточным. Я-то тоже считаю, что все, что вы написали в третьей части, выводы, которые вы делаете, - это просто очень зыбкие выводы. И я ни за что не поверю, что так могло быть.
Владимир Перекрест: Конечно. А зря.
Зоя Светова: Но только тогда вопрос – зачем? Объясните мне. Кстати, то, что я написала в своем письме, мне очень хотелось бы, чтобы вы объяснили: зачем вы это опубликовали?
Владимир Перекрест: Потому что это объективная версия. Нужно рассматривать все версии.
Зоя Светова: А почему она объективная?
Владимир Перекрест: Как версии, связанные со служебной деятельностью, так и версии, из которых может вытекать личная неприязнь.
Зоя Светова: Хорошо, я поняла уже. Не нужно продолжать. Объясните мне, почему она объективная?
Владимир Перекрест: Потому что я так работаю объективно.
Зоя Светова: А в чем тут объективность?
Владимир Перекрест: Я вам скажу. Там есть разные точки зрения.
Зоя Светова: А где – там?
Владимир Перекрест: В моей третьей части и вообще во всем расследовании целиком. Во всем расследовании есть версия «профессиональная деятельность», и там исследованы дела, которые вел...
Зоя Светова: И еще придуманы некоторые дела, которые он не вел. Например, по поводу Израилова – он не вел это дело и не собирался его вести. Зачем вы это написали, что он вел дело Умара Израилова, которого убили в Вене? Он его никогда не вел. И он не мог его вести...
Владимир Перекрест: Он к нему был причастен.
Зоя Светова: Не был он причастен. Не врите!
Владимир Перекрест: Вот-вот! Начинается площадной стиль общения.
Зоя Светова: Потому что он не был причастен. Зачем вы его связали с этим делом?
Владимир Перекрест: Во-первых, не я являюсь автором этой части. Вы хотели говорить о той части, которую я подписал.
Зоя Светова: Объясните, почему она объективная?
Владимир Перекрест: Потому что там все стороны...
Зоя Светова: Тогда расскажите, как вам пришла в голову эта версия? Откуда вы ее узнали?
Владимир Перекрест: От людей, знавших Станислава и Анастасию.
Зоя Светова: И откуда у вас такие сведения, что там мог быть какой-то мститель, который мог ревновать?
Елена Рыковцева: Это уже гипотеза, как я понимаю.
Владимир Перекрест: Нет-нет, от людей. Там все это написано. И там это можно очень хорошо увидеть, кто это сказал.
Зоя Светова: Но у вас там приведены два человека. Один – североосетинский журналист, по-моему...
Владимир Перекрест: А вы почитайте, там все написано.
Зоя Светова: Я читала.
Владимир Перекрест: Прочитайте еще раз, если вы забываете.
Зоя Светова: И второй - Жабраил Абубакаров. И все. Один говорит, что, да, они симпатизировали... «А кто-то мне рассказал, что в автобусе был какой-то... и у него были горящие глаза». Это - расследование?
Владимир Перекрест: В автобусе? Да вы все перепутали!
Зоя Светова: Я ничего не перепутала.
Елена Рыковцева: «Она смотрела на него восхищенными глазами».
Владимир Перекрест: Не было в автобусе человека с горящими глазами.
Зоя Светова: И был человек, который очень переживал из-за Насти. Ну, не в автобусе, а на этой конференции был человек, который очень переживал из-за Насти.
Владимир Перекрест: И не на этой конференции.
Зоя Светова: А где он был?
Владимир Перекрест: А он вообще существовал... мог существовать.
Зоя Светова: Понятно.
Владимир Перекрест: Елена говорила о том, что невозможны такие убийства, совершенные как бы непрофессионалами. А я скажу, что возможны.
Елена Рыковцева: Ну, не в этой ситуации. Это последнее, о чем стоило бы думать в этой ситуации, конечно.
Владимир Перекрест: И в этой ситуации тоже.
Елена Лукьянова: А я этого не говорила.
Елена Рыковцева: Это я сказала.
Владимир Перекрест: Послушайте, дело в том, что все говорит о том, что это одиночка. Во-первых, его пути отхода – метро – совершенно дерзкий отход.
Елена Рыковцева: Но очень грамотный.
Владимир Перекрест: Нет-нет, это так получается иногда у дилетантов. Вы вспомните фильм «Семнадцать мгновений весны», где... Юлиан Семенов очень хорошо знает следственную практику, где два волка сыска немецкого пытаются понять, как исчезла вот эта русская радистка. И вот они говорят: «Настоящий профессионал не сделал бы то, настоящий профессионал не сделал бы то». Они не знают, как искать. Вспомните случай шестилетней давности...
Елена Рыковцева: Хитрый профессионал не поехал бы в приют.
Зоя Светова: А вы работали в следственной группе? Ответьте мне на вопрос.
Владимир Перекрест: У меня очень большая, так сказать, практика за плечами работы в журналистике...
Зоя Светова: А кроме журналистики?
Владимир Перекрест: ...и совместно с юристами и следователями, как это все делается.
Елена Рыковцева: Уважаемые коллеги, вот сейчас я хочу рассказать вам одну вещь. Я рада, что вы между собой поговорили, может быть, что-то будет понятнее слушателям. Но есть одна очень серьезная вещь, которую, по-моему, до сих пор никто не заметил. Она не касается вашей, Владимир, публикации. Я должна сказать, что плюсом этой публикации, которую написал Владимир, является то, что она вышла под его настоящей фамилией. Это очень важный момент, который я хочу отметить, чтобы вы все это зафиксировали.
Владимир Перекрест: Подобные материалы я не пишу под псевдонимами.
Елена Рыковцева: Владимир, вот вы знаете такую фамилию – Николай Корнишин?
Владимир Перекрест: К сожалению, нет.
Елена Рыковцева: А вы и не можете ее знать. И вот теперь я рассказываю дальше. Итак, 6 февраля на сайте «Politonline.ru» появилось огромное интервью брата Станислава Маркелова Михаила, который говорит: «Хватит терзать труп моего брата». Дело в том, что мне это показалось немножко удивительным – такой огромный текст. Потому что до сих пор Михаил Маркелов ограничивался двумя фразами по поводу всей этой трагедии. Он говорил: «Станислава уже не вернуть, поэтому самый главный сейчас вопрос для нас - покой и безопасность остальных членов семьи». Это весь его комментарий. Мне тогда это показалось немножко странным, потому что все-таки каких-то слов о брате я бы ждала от него. Но, видимо, не может быть вот у них... если уж говорить об отношениях, то, может быть, и там не те отношения, когда что-то долго говорят, а говорят коротко.
В «Коммерсанте» тоже коротко: «Толпа провожавших кольцом обступила гроб с телом адвоката. На прощание было отведено несколько минут. Брат адвоката Михаил Маркелов шепотом произнес последние слова и попросил толпу обойтись без траурных выступлений». Это все. Что называется «no comments» - вот была реакция брата.
И вдруг выходит 6 февраля, накануне митинга, который проводили организации «Оборона», «Свободные радикалы», ОГФ и так далее, выходит огромное интервью Михаила Маркелова на сайте «Politonline.ru», где он говорит, что «вся эта омерзительная публика ничего общего с моим братом не имела». Что он никогда не был с политиками, он никогда не занимался политикой. Я, кстати, тут же подняла в Интернете: на Чистых прудах прошел митинг в поддержку Михаила Бекетова, где Станислав Маркелов на трибуне стоял с Сергеем Митрохиным, Сергеем Удальцовым, лидером АКМ, и с представителями «нацболов». Это на всякий случай я уточняю. Итак, с этой «мерзкой публикой» он дела не имел. «Вся эта негодяйская компания подлецов и ублюдков просто отрабатывает свои деньги. Это совершенно четко просматривается. И у меня ряд вопросов. Почему они танцуют на костях моего брата?». И так далее, и так далее. «Я не просил господина Каспарова лезть в дела моей семьи. Если он сунет свой нос или свое свиное рыло в дела моей семьи, то по этому рылу он и получит. Итак, он называет этих людей «компанией подлецов и ублюдков». Вот вы запомнили эту фразу. Это было 6-го числа.
8-го числа состоялся один из этих митингов. И по-моему, несанкционированный. Зоя, наверное, лучше знает.
Зоя Светова: Это был, по-моему, не митинг, а просто люди подошли и положили цветы туда, где убили.
Владимир Перекрест: А другие люди на «Новокузнецкой» громили плафоны, устроили всякие беспорядки. Это вообще недопустимо! Что это такое?!
Елена Рыковцева: Да, про то, как они громили плафоны, я сейчас все это прочитаю.
И вот дальше начинается самое интересное. 13 февраля в газете «Московский комсомолец» выходит статья под фамилией Игорь Синицын. Сразу говорю, что этого человека в редакции, куда я позвонила, не знают. Коллеги не знают этого человека. Вся эта статья – большая ссылка на интервью Михаила Маркелова на сайте «Politonline.ru», в ней пишется, что вот эти «несогласные» демонстративно игнорируют чувства родственников, все, что сказал Михаил, они игнорируют. Цитирую: «Первая акция «несогласных» уже прошла на следующий день после убийства адвоката. Тогда представители радикальной оппозиции устроили настоящий погром: побили стекла в «Макдоналдсе» у станции метро «Третьяковская», а затем уже расправились с плафонами на эскалаторе подземки». А дальше – опять огромные куски из этого интервью про негодяев и ублюдков.
В этот же день, 13-го числа, в «Независимой газете» выходит публикация под фамилией Никита Двинин. Стоит ли уточнять, что я звонила в «Независимую» коллегам, и они эту фамилию никогда не слышали? «В память» о погибших представители маргинальных молодежных организаций устроили погромы в московском метро (больше всего пострадала станция «Третьяковская», где перебиты все плафоны освещения) и бесчинства на улицах». Там просто текстуальные совпадения. И снова-таки вся эта статья рассказывает об интервью Михаила Маркелова, о том, как они отрабатывают свои деньги, все эти «Другие России», все эти Каспаровы и так далее, и так далее. Еще раз, Никита Двинин – не известный сотрудникам редакции «Независимой газеты» автор.
Газета «Известия» 16 февраля, Николай Корнишин. Володе Перекресту эта фамилия ни о чем не говорит, он не знает, кто этот человек. Абсолютно идентичный текст, с полным пересказом вот этого интервью Михаила Маркелова, о том, что «что ж вы, такие подлецы и подонки, танцуете на костях моего брата», говорит Михаил, который сам про своего брата больше ничего нигде и никогда не говорил. Я, кстати, подняла сейчас весь архив с 2000 года, пытаясь найти, что же он еще о нем говорил, - ничего не нашла. Он говорит, брат убитого, только о том, что происходит после его гибели: зачем же все эти шествия, зачем эти акции памяти, и вовсе это не память, это все отработка каких-то денег.
Уважаемые коллеги, это что такое?
Зоя Светова: Вы знаете, я Стаса Маркелова знала, вернее, общалась с ним, наверное, мне кажется, с 1999 года. И я никогда не знала, что Михаил Маркелов – это его брат.
Елена Рыковцева: Я тоже не знала.
Зоя Светова: И потом я спрашивала у людей, которые еще ближе его знали. И вот есть такой журналист Александр Мнацаканян, который близко со Стасом тоже дружил. И он мне сказал, что когда он спросил его: «Михаил Маркелов – это твой брат?», - Стас сказал: «Да, это мой брат». Ну, я не буду говорить, что он еще сказал. Я просто хочу сказать к тому, что они настолько разные, и поэтому мне кажется, что это объясняет вот это интервью.
И еще я хочу сказать одну вещь, про которую я забыла. В статье Владимира упоминается эпизод, что... ведь Стас похоронил свою мать, 13 февраля были похороны. И вот когда я была на похоронах Стаса, там был его дядя, который сам бывший адвокат и бывший судья. И мы с ним заговорили. И он сказал очень важную вещь. Он сказал: «Стас защищал потерпевших. А это очень опасно. Я ему говорил, что это очень опасно». А потом его брат Платон, он мне тоже рассказал о том, что на похоронах матери был какой-то неизвестный человек, и Стас спросил: «А кто этот человек?». Дело в том, что я так понимаю, что это были какие-то очень келейные похороны, ее захоранивали в урне, и там были только родные. Но этот брат мне ничего не сказал о том, что там они долго разговаривали со Стасом. Я не знаю, может быть, он просто не успел.
Владимир Перекрест: Может быть, не успел, а может быть, не посчитал нужным.
Зоя Светова: Да. Но вот эта версия, которую Владимир приводит, о том, что раз там были только близкие, то, наверное, речь шла о том, что есть проблемы в семейной жизни, мне это показалось, извините меня ради Бога, очень принятым за уши.
Владимир Перекрест: Я не говорил о семейной жизни. Вы что?! Вы все это выдумали по обыкновению.
Зоя Светова: Давайте возьмем вашу статью и зачитаем.
Владимир Перекрест: Возьмите и зачитайте.
Зоя Светова: Там написано, что этот человек, видимо, со Стасом спорил...
Владимир Перекрест: Одного круга.
Зоя Светова: О чем они говорили? Что вы там написали? О чем?
Владимир Перекрест: Вы почитайте, о чем там.
Зоя Светова: Ну, дайте статью, мы зачитаем эту цитату.
Елена Рыковцева: У меня есть статья. Они говорили, возможно, он пугал...
Зоя Светова: Давайте зачитаем. Я помню, это в самом конце статьи.
Елена Рыковцева: Хорошо.
Владимир Перекрест: Там о том, что это исходит от родственников, ничего не говорится.
Зоя Светова: Там написано буквально следующее: «Кто этот человек, подошедший к Стасу на кладбище, - пока загадка. А главное, как он узнал о похоронах? Ведь в отличие от информации о пресс-конференции, ставшей для адвоката последней, сообщение о дате и месте похорон его матери не передавалось по новостным лентам. Об этом событии было известно только узкому кругу родственников и близких друзей. Тогда откуда же это стало известно тем, кто устроил охоту на адвоката?».
Я осмелюсь предположить, что это было известно тем, кто следил за Стасом Маркеловым.
Дальше. У Владимира другое мнение: «Напрашивается единственно возможный ответ: скорее всего, у этих людей был осведомитель среди тех, кто считался ближним кругом адвоката Маркелова».
Владимир Перекрест: Я написал: родственники и знакомые, друзья. Ближний круг, не родственники.
Зоя Светова: Подождите! «Но может быть и так, что разговор на кладбище...
Владимир Перекрест: Опять передернули, да?
Зоя Светова: Я говорю о том, что за ним следили. Это не вы пишите, это я говорю. «Но может быть и так, что разговор на кладбище вовсе не касался адвокатской деятельности Станислава – не имел отношения ни к делу Буданова, ни к скинхедам. А что если разговор касался его личной жизни? И этот кто-то потребовал, чтобы Стас вел себя по-другому».
Владимир Перекрест: Тут же переменила тон.
Зоя Светова: Я сказала то же самое, но только я сказала не «личной жизни», а «семейной жизни». Так что не надо меня обвинять в том, что я не знаю вашу статью. Вот и все.
Владимир Перекрест: Вы только к родственникам апеллировали, а я привел круг более широкий. Это обязанность расследования.
Елена Рыковцева: Я бы не хотела, чтобы мы ушли от той темы, которую я только что обозначила.
Зоя Светова: Я не к родственникам... Я сказала, что за ним следили. Вы что, глухой что ли?!
Владимир Перекрест: Я не глухой. А вы не хамите.
Елена Рыковцева: Подождите! В трех газетах одновременно выходят материалы под фамилиями авторов, которых никто не знает. Ссылаются они на один и тот же материал. Мне это все напоминает заказную кампанию. Вот они все кричат «оплаченные митинги», но я вижу, что это тоже вполне может быть из серии такого рода кампаний. Лена, как вы считаете, вот это зачем сейчас делается? Почему на это мы так мало обращаем внимания?
Елена Лукьянова: Ну, во-первых, у нас нет доказательств, поэтому мы можем предполагать, что это заказная кампания.
Елена Рыковцева: Да, предполагать.
Елена Лукьянова: Обычно такие статьи выходят...
Елена Рыковцева: ...выходят под вот такими сказочными именами.
Зоя Светова: Может быть, это стажеры, может быть, это просто молодые журналисты.
Елена Лукьянова: Ну а что, бывает официальный политик, он не оппозиция. Ну, бывает такое в семьях, что один официальный политик, другой политик оппозиционный. Безусловно, политик Маркелов, безусловно, младший Маркелов политик тоже.
Елена Рыковцева: Просто очень другой.
Елена Лукьянова: Совершенно другой. И как бы вот те обстоятельства его гибели, раскрытие широкое... ведь кто-то знал о Стасе Маркелове. Ведь только недавно его образованный фонд, его организация объявила конкурс «Правовая калоша»...
Елена Рыковцева: Да-да, о котором писала Настя.
Владимир Перекрест: «Институт верховенства права» он называется.
Зоя Светова: Он был создан в 2006 году.
Елена Лукьянова: Ну, это общественная организация.
Владимир Перекрест: Там даже не конкурс, а рубрика «Правовая калоша», просто замечательная.
Елена Лукьянова: Не замечательная. Я, кстати, хотела резко выступить против.
Елена Рыковцева: Против этого конкурса?
Елена Лукьянова: Мне не понравился сайт Института верховенства права.
Елена Рыковцева: Остроумный конкурс.
Елена Лукьянова: Нет, не остроумный.
Елена Рыковцева: Ну, ладно, не будем сейчас его обсуждать. Тем более что организатора уже нет.
Елена Лукьянова: На самом деле, бывает так, что деятельность младшего, будучи вот такой раскрытой, озвученной на всю страну, она стала наносить вред официальной деятельности старшего. Вот я допускать могу, я не могу ничего утверждать, потому что у меня нет доказательств. До этого мы гораздо больше... вся страна знала Михаила Маркелова.
Елена Рыковцева: Да, по телевидению, ТВЦ, совершенно верно.
Владимир Перекрест: Как журналиста - да, а потом, когда он ушел в политику, мы уже Станислава больше...
Зоя Светова: А Михаил бизнесом занимается?
Елена Лукьянова: Я не знаю. Я могу сказать одно, возвращаясь к тому, с чего мы начали. И Владимир, может быть, даже претензии не к вам, а претензии к газете.
Зоя Светова: Я согласна.
Елена Лукьянова: Официальная газета, которая, ну, в моей памяти, газета Верховного Совета народных депутатов, уважаемая газета, в общем, конечно, ушла в такую таблоидную... ну, нет, конечно, не до конца, но газета, к которой, в общем, серьезные люди и оппозиция не обращаются...
Владимир Перекрест: Я абсолютно не согласен.
Елена Рыковцева: Лена, значит, не может серьезная газета...
Елена Лукьянова: И вы, скорее всего, просто выполняли... Простите, я только могу предполагать, опять же я вас не обвиняю. Я абсолютно была независимым экспертом.
Владимир Перекрест: Но и предположения должны на чем-то быть основаны.
Елена Лукьянова: Мне не понятно, кто вы. Потому что вы числитесь в разных Интернетах: спецкор, обозреватель, аналитик, журналист, заместитель редактора отдела расследования...
Владимир Перекрест: Я вам скажу, я заместитель редактора отдела.
Елена Лукьянова: Понимаете, я знала и знаю журналистов, юристов изначально, которые ушли в журналистку. Таких, как Леня Никитинский, как тот же Валера Руднев. Это профессионалы. Но вы даже не судебный репортер. Все, что мне удалось прочитать, оно настолько далеко от настоящей юриспруденции, что вот у меня ощущение, что это просто «сливы», ряд прокурорских «сливов».
Владимир Перекрест: Это не «сливы», это расследование.
Елена Лукьянова: Нет! Да Ходорковский...
Владимир Перекрест: Где вы видели в материале прокурорский «слив»?
Елена Лукьянова: Это же позорище! 185 страниц.
Владимир Перекрест: Да ничего подобного!
Елена Лукьянова: Позорище! Сплетни! «Карауловщина».
Владимир Перекрест: Никакая не сплетня!
Елена Лукьянова: Андрей Караулов читает только ваши работы, он на них и основывает свои бредовые совершенно... вот со своим этим тоном, он просто больше ничего читать, видимо, не умеет. Но он не журналист. Или он нерукопожатный журналист. Это стыдно!
Елена Рыковцева: Лена, я для себя хочу понять, если в ходе такого громкого расследования такого чудовищного преступления все-таки... Хорошо, эта статья не очень добросовестная.
Владимир Перекрест: Чем же...
Елена Рыковцева: Допустим. Недобросовестная, потому что я еще раз говорю...
Владимир Перекрест: В трех подачах все версии исследованы. Как же это может быть недобросовестным?..
Елена Рыковцева: Послушайте, я сейчас про третью подачу говорю.
Владимир Перекрест: А зачем вы вырываете из контекста? Что есть на нашем медиа-поле более по этому вопросу подробно сделано? Что есть?
Елена Рыковцева: Ладно, хорошо. Я сейчас не про это. Я хотела бы про другое спросить.
Владимир Перекрест: И кстати, мы будем все это продолжать. Мы будем продолжать расследование.
Зоя Светова: Продолжайте. Никто вам не мешает.
Елена Рыковцева: Хорошо. Если в ходе таких громких, страшных преступлений выясняются какие-то детали из личной жизни вот этих потерпевших, как вы считаете, серьезная газета не может себе позволить эти детали открыть? Вот как вы считаете?
Зоя Светова: Я не считаю, что серьезная газета не может себе позволить. Но, во-первых, это было сделано слишком быстро и скоропалительно. Во-вторых, я очень солидарна с тем, что Лена сказала. Газета «Известия», в которой были такие замечательные и нравственные журналисты, как Отто Лацис, как Игорь Голембиовский, как Сергей Агафонов, как Валерий Яков. Эти люди были нравственными журналистами. А до этого еще Аграновский. Боюсь ошибиться, был ли он в «Известиях». Но это были люди...
Владимир Перекрест: Был.
Зоя Светова: ...это была настоящая журналистика. И мое письмо, которое я... это же не против журналиста, простите, Владимира Перекреста. Я не против.
Владимир Перекрест: Спасибо и на этом.
Зоя Светова: Я против... вот этой нравственности, которой нет в журналистике. И это очень важно. Я писала и про некоторые статьи Юлии Латыниной, которые я считаю безнравственными, хотя есть статьи, которые мне нравятся, которые я считаю нормальными. Понимаете, из нашей профессии уходит нравственность. И вы можете мне говорить, что я советская, какая-то махровая, что я пишу куда-то письма. Но дело же не в этом. У нас нет другого оружия. Мы должны об этом говорить. Ведь наше общество безнравственно, потому что безнравственны журналисты. Ведь нам не доверяют.
Елена Рыковцева: Я поэтому и спросила в целом...
Зоя Светова: Когда я, например, пишу какую-то статью, мне говорят: «Давайте мы вам деньги заплатим, и тогда, может быть, у нас что-то получится». Я говорю: «Я не беру денег за статьи».
Владимир Перекрест: А мне даже не осмеливаются предлагать, потому что, наверное, по виду видно, что я денег не возьму.
Зоя Светова: Так мне тоже не предлагают.
Владимир Перекрест: Ну, вы только что сказали, что предлагают.
Зоя Светова: Я вам говорю, что иногда из провинции люди говорили: «Может быть, мы заплатим деньги, чтобы что-то...». Я говорю: «Вы знаете, я деньги не беру. Мне платят зарплату».
Владимир Перекрест: А что ж вы так провинцию-то? Я думаю, что там люди не менее принципиальные.
Зоя Светова: Владимир, мы с вами говорим на разных языках. Я пытаюсь сказать какое-то высокую ноту, а вы пытаетесь меня все время уколоть, что «вы такая-сякая».
Елена Рыковцева: Бедные слушатели!
Владимир Перекрест: Вы на этой «высокой ноте» пытаетесь опорочить газету «Известия», которая еще с советских времен славна своими расследованиями. Вспомните расследование Андрея Иллеша о гибели «Боинга»...
Елена Лукьянова: Да, конечно.
Владимир Перекрест: Он что, это взял из прокуратуры?
Елена Лукьянова: Но это другая газета...
Владимир Перекрест: Он своими ножками, ручками и головой провел расследование. Вспомните расследование Резника о рыбной мафии. Он что, из прокуратуры это взял? Он тоже это все провел.
Елена Лукьянова: Это были другие «Известия».
Владимир Перекрест: И мы тоже что имеем, что можем взять...
Елена Лукьянова: И юридические диалоги Юрия Феофанова – это высота вообще, блестяще...
Владимир Перекрест: Вы берете другие жанры. А я говорю о расследовании.
Елена Лукьянова: У вас другая газета. У нее другие собственники и другая политика.
Зоя Светова: Владимир, та газета, в которой работаете вы, взяла...
Владимир Перекрест: Собственники другие, но те идеи, о которых говорите вы, они остались. Читайте внимательнее.
Елена Рыковцева: А что газета взяла?
Зоя Светова: Владимир, та газета, в которой вы работаете, сейчас называется «Известия». Она взяла бренд, заслуженный бренд. Я назвала авторов, которые там печатались. Могу еще раз повторить. Она не имеет ничего общего с теми «Известиями», которые были раньше.
Елена Рыковцева: Но он не главный редактор газеты. Это совершенно не его...
Зоя Светова: Да, я понимаю. Но он в ней работает.
Владимир Перекрест: Напишите письмо главному редактору. Вы упомянули Валерия Якова, и я уверен, он не сидел за столом... Я его так же лично знаю, как и он меня. Никогда он не сидит за столом, а сам ногами добывает информацию.
Зоя Светова: Валерий Яков – это мой главный редактор...
Елена Рыковцева: Зоя, одну фразу дайте мне, пожалуйста, сказать. До того, как возглавил газету Владимир Мамонтов, ее возглавлял Владимир Бородин, очень приличный, порядочный человек. Ряд журналистов, которые работали с Бородиным, продолжают работать в «Известиях». Они не стали от этого менее порядочными, что они согласились...
Зоя Светова: Очень странно, что они продолжают там работать.
Елена Рыковцева: Ну, продолжают... Вот такая жизнь.
Зоя Светова: И мне странно, что Дмитрий Быков туда идет работать.
Елена Рыковцева: Ну, видите ли... Виктор Иванович из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. У меня вопрос к Владимиру. Если вы такой крупный специалист, приводите пример из «Семнадцати мгновений весны», то вы хоть подумали бы, как хрупкая женщина могла поднять люк чугунный, который мужчине тяжело поднять.
Елена Рыковцева: Виктор Иванович, спасибо вам за звонок.
Марина Николаевна из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Я хотела бы вам вот что сказать. Вот разбирая все эту мерзость, которая напечатана в «Известиях», в «Комсомольце», вы просто копаетесь вот в этой мерзости. А она ведь мерзостью и останется. А вот резюме такое. Вот был Хинштейн, «сливной бочок»...
Елена Рыковцева: Он не был, он есть.
Слушатель: Он стал теперь телевизионным ведущим. Им надо менять лица.
Елена Рыковцева: Марина Николаевна, а ничего, что, вообще-то, Хинштейн депутат Государственной Думы, член партии «Единая Россия», и за него голосовали 70 процентов населения на выборах, в частности, как за депутата?
Елена Лукьянова: В Нижнем Новгороде.
Елена Рыковцева: И в Нижнем Новгороде голосовали, выбирали. Так что... Татьяна Васильевна из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Вообще это ужас – слушать такого журналиста, как Перекрест. Это именно из-за таких журналистов, которые существуют, страна рушится, вся страна рушится. Потому что, действительно...
Зоя Светова: Слишком много чести, по-моему.
Владимир Перекрест: И почему же мы рушим страну? Чем же? Ничего подобного! Мы, наоборот, всю неправду, всю несправедливость выводим на полосы и стараемся доказать это все.
Елена Рыковцева: «Выдвигать можно любые версии, - пишет Александр. – Например, если Бабурова и Маркелов оказались вместе не случайно, то, может быть, среди анархистов и правозащитников у фашистов есть своя агентура, которая «стукнула», что они будут там-то и тогда-то». И чего «стучать»?.. Про эту пресс-конференцию было известно.
Владимир Перекрест: Безусловно, вполне может быть. А про агентуру очень тонко замечено. Я уверен в том, что у неонацистов есть агентура в «Антифа». И я считаю, что у «Антифа» должна быть агентура у неонацистов. А еще я считаю, что обе эти две организации должны прикрыть соответствующие органы, у которых тоже должна быть своя агентура. И именно недостаток агентуры приводит к убийствам и терактам.
Елена Лукьянова: А я бы хотела, Володя... вот если уж такой у вас близкий доступ в прокуратуру, если вам так легко...
Владимир Перекрест: Да вы преувеличиваете, ей Богу!
Елена Лукьянова: ...вам так легко взять интервью у Виктора Гриня, у Салавата Каримова, разберитесь с заявлением Василия Алексаняна на суде, как над ним издевался Каримов. Вот знаете, памятник вам поставят, вся страна поставит. Но ведь этого ваша газета не опубликует.
Владимир Перекрест: Вы читайте Ходорковского внимательно, когда на него начались гонения в зоне и когда вот этот...
Елена Лукьянова: Позор!
Владимир Перекрест: ...стали ему резать лицо, кто, как не я, написал «Вовремя остановить и вовремя остановиться». Читайте внимательнее. Вы несправедливы.
Елена Рыковцева: Светлана Ивановна из Москвы пишет: «После убийства Старовойтовой тоже некоторые журналисты писали, что это могло быть связано с ее коммерческой деятельностью. Я согласна с Еленой Лукьяновой в том, что это желание увести от сути дела». Есть в этом момент, конечно, что когда... Я еще раз говорю, если бы эти статьи стояли в обратном порядке, то, возможно, и реакция была бы другой. Например, перед митингом заканчивается статьей, где версии были бы совершенно другого рода – политические.
Владимир Перекрест: А мы их специально так выстроили, что эту версию личную, ее напоследок надо было...
Елена Рыковцева: Вот это «специально», видите, и вызвало вопросы. Вот поэтому эти вопросы и возникли.
Владимир Перекрест: Мы считаем, что вот так более справедливо, более тактично даже.
Что касается практики убийства. Вспомним убийство Юшенкова. Тогда говорили, что это дело власти. А в итоге оказалось совсем наоборот.
Елена Рыковцева: Да. «В отличие от Перекреста, я был на последней пресс-конференции. Общение Маркелова с Бабуровой было чисто деловым», - пишет Дмитрий Беломестнов, журналист.
И на этом мы заканчиваем программу «Час прессы» на волнах Радио Свобода.
