Я вообще сегодня хотела про другое, философское. Но вот...
Умер замечательный спортивный фотограф Игорь Уткин. Прекрасный. Невозможно поверить... Очередная брешь в строю легенд. И никогда больше не услышу его в трубке, и никогда не выпью кофе у него на проспекте Мира. Светлая память.
Вот текст, который мы с ним писали для какого-то справочника. И нечего добавить кроме того, что больно терять.
Очень любила. Казалось, он будет всегда.
Уткин Игорь Владимирович.
Война. 15 февраля 1942 года. В московском роддоме им. Грауэрмана на свет появился мальчик.
Мама работала врачом и ждала с фронта мужа. Который так и не вернулся…
Отец, которого Игорь никогда не знал, погиб в Венгрии, недалеко от Шарокшара. Спустя много лет Игорь женится на девушке, рожденной в километре от этого города.
В военной Москве такая картина была, наверное, привычной: младенец, надрывающийся от крика в коляске, и мама с бабушкой, которые гасят «зажигалки»…
Первые детские воспоминания – о том, как помогал бабушке-дворнику колоть зимой лед. Потом – бутерброд с вареньем, и гулять по арбатским дворикам…
Дворовая шпана, которой хватало в послевоенном городе, его не трогала. Наоборот, защищали. Мама Игоря, помимо того, что оказывала медпомощь всем соседям, оперировала знаменитого вратаря Вальтера Саная, и у них сложились приятельские отношения… Поэтому Марию Алексеевну все уважали. И уважение это распространялось на всю семью.
…Отец до войны работал в Минздраве. Игорь знал его по маминым рассказам. Теперь осталась только переснятая похоронка. Мама продолжала ждать его всю жизнь… Не верила, что погиб.
- Мама умерла в 1965 году. Но меня не покидает ощущение, что она на этой земле реализовала все хорошее, заложенное в человека. А все плохое – что есть в каждом, конечно, - унесла с собой, так и не показав…
Именно мама подарила ему фотоаппарат «Зенит». По наитию, что ли… Никогда не просил, не говорил, что хочет снимать.
Как все арбатские мальчишки, пропадал во дворе. Занимался, кажется, всеми видами спорта сразу: и борьбой, и автогонками, и в футбол поиграл, а в велоспорте даже стал чемпионом России.
Московская школа №58 вряд ли украсила бы свои стены его портретом: учился Игорь неважно.
Потом ушел в армию, на флот – 4 года прослужил на корабле радиометристом. Было трудно. Но именно там, в армии, он выработал принцип, которому следует и по сей день. Рассчитывать в жизни можно только на себя.
После службы успел поработать чертежником-конструктором.
Дальше – устроился лаборантом в АПН.
- Я считаю, что каждый репортер должен пройти такую школу. Нужно знать, КАК рождается фотография, как она проявляется на чистом листе.
Скромный лаборант внезапно выигрывает полторы тыфсячи долларов – Гран-при конкурса, организованного World Press Photo. Такова на тот момент цена квартиры в столице… Однако денег этих Игорь не увидел: их перечислили в фонд помощи братскому народу Вьетнама. Ну, а золотую медаль забрала себе в коллекцию главный редактор журнала «Советское фото». От той, первой из многочисленных премий, остался только «золотой» триптих: съемка волейболиста, за три доли секунды приготовившегося и отбившего подачу. Впрочем, наверное, это и есть – главное.
Трудно поверить, но никакого образования, кроме Института журналистского мастерства (нечто вроде курсов повышения квалификации) у Уткина нет.
Но научить писать и снимать, если это не заложено свыше, невозможно. Точнее, можно набить руку (таких фотографов называют «щелкунчики»). Но воспитать мастера без дарования – нельзя. А коли дано, непременно реализуется без школ и институтов.
- Я атеист. Верю только в себя. И в судьбу…
Действительно, не иначе как происками этой самой судьбы объясняется сложившаяся жизнь.
Уткин считает, что мужчине для счастья нужно всего две вещи. Работа (в которой – не всем так везет – ты лучше всех делаешь то, что подарено при рождении). И семья.
С женой, венгеркой Габи, филологом по образованию, они вместе всю жизнь.
Правда, поначалу пришлось пойти на обман. Игорь клятвенно пообещал невесте, что жить они будут в Венгрии… И коварно увез в Москву.
- Когда я был совсем еще ребенком, мама привела меня на работу. И вдруг входит мужчина, который, отдав пальто гардеробщице, вдруг поцеловал ей руку… Я запомнил на всю жизнь, как нужно относиться к женщине. Это был знаменитый хирург Куприянов, академик, Герой Соцтруда…
Я считаю, что мужчина – существо земное, а женщина – цветок, за которым нужно ухаживать. И только от тебя зависит, будет он цвести или завянет… Даже близкие друзья – их у меня двое – женщины. Вообще друзей не может быть много. Они проверяются на изломе и либо становятся твоим вторым «я», либо переходят в разряд знакомых и приятелей…
Мне вполне хватает понимания в собственной семье. Любой творческий человек немножко необычен. И часто очень сложно быть с ним рядом. Но моя семья ценит меня, все прощает… Поэтому эта составляющая жизни у меня по-настоящему счастливая.
Ему неоднократно предлагали постоянную работу, гражданство и хорошую зарплату в десятке стран, включая США.
Однажды в Штатах он снял американский футбол (видя игру впервые в жизни) так, что ему с ходу предложили астрономический контракт.
Но Уткин никогда отсюда не уедет.
Ежегодный отпуск в Венгрии. Три дня – и хочется домой…
Он любит поговорить о политике и, конечно, видит много мерзостей современной жизни. Но слово «русский» для него важнее всех остальных понятий.
Может, поэтому он и снимает спорт, что это одна из немногих областей нынешней действительности, которой гордится вся страна.
- Если бы я снимал политиков, я делал бы это не хуже других. Но для того, чтобы быть рядом с властью, надо прогибаться. Надо нравиться – пусть не самому сильному мира сего, а хотя бы его окружению.
Тот, кто снимает спорт, может снять абсолютно все. В спорте фотографам больше всего мешают: редко удается пройти туда, куда хочешь.
В спорте надо «играть на опережение»: все мимолетно, каждое событие – доля секунды, его надо предугадать.
В спорте надо быть охотником или снайпером… Чтобы нажать на спуск в тот самый момент, когда мяч влетает в ворота, когда на лице героя – вкус только что обретенной победы, первая горечь поражения…
Так, как снимает Уткин, не может снять никто. Даже теперь, когда все делает техника – любой дилетант может получить приличный кадр.
Он и сам знает, что у него нет конкурентов. Такие, как он – «штучный товар».
Он почти не ходит на выставки других мастеров – потому что боится увидеть там кадр, до которого может дойти, как до открытия, сам.
Он не расстается с аппаратурой: всего один матч видел с трибуны и не запомнил ничего, потому что все время игры сожалел, что столько кадров упущено…
Иногда Уткин может переключиться на съемки артистов, например. Но только для того, чтобы соскучиться по спорту, как по любимой девушке.
Оптимистичная поговорка «где родился, там и пригодился», к сожалению, пока не про Россию. У нас в творческой среде премии часто по-прежнему дают тем, кому надо, а не тем, кто заслужил. И талантливым людям никогда не платят достойное их таланта вознаграждение.
Легче назвать издание, где нет фотографий Уткина. Он никогда не назначает цены – ему важнее, чтобы его работу видели. И сидит на мизерном окладе в фоторедакции ТАСС.
Он не уходит оттуда потому же, почему никогда не уедет из страны. Во-первых, именно ТАСС взял его в штат, когда из АПН пытались сократить. И потом, главному агентству страны сейчас трудно – а с тонущего корабля бегут только крысы.
Он уверен, что русские люди – лучшие на Земле. Только они должны работать. Даже на рынке он смотрит на руки тех, кто торгует. И всегда покупает у старушек с трудовыми мозолями…
Он никогда «не состоял»: когда зарабатывал 40 рублей лаборантом, а отчим выгнал из дома, ни комсомольская организация, ни профсоюз не спросили, есть ли у парня что-нибудь на ужин. Зато когда стало получаться 120 в месяц, общественные и партийные работники захотели взносов… Правда, уговорить не смогли.
Судьба, похоже, дала ему все. И неоднократно спасала.
Летел в Италию на чемпионат мира по футболу – загорелся самолет.
Во время командировки в Афганистан по причине теплого приема и дружеского застолья пропустил съемку – на ее месте прогремел сильнейший взрыв.
Перед велогонкой мира в 1986 году в Киеве повздорил с редактором – не попал под чернобыльские события…
Пусть он не верит в Бога, но, выходит, провидение доказывает: он здесь нужен.
Только он может на Олимпиаде выдержать жесточайшую конкуренцию с ведущими информационными агентствами, присылающими на главное спортивное событие по полторы тысячи репортеров. От ТАССа – Уткин, который успевает все и делает такие кадры, которые нарасхват во всех изданиях.
… Теперь нет права иметь личных пристрастий. И потому он болеет за личностей.
Многолетняя дружба с вратарем Яшиным, баскетболистом Беловым, хоккеистом Мальцевым… Личностей он снимает так, что и писать о них ничего не нужно.
Любимый уткинский жанр – очерк. Только в серии можно раскрыть человека. И остановить стремительное время, зафиксировать для истории.
Дети, насмотревшись на папину работу, тоже захотели заниматься фотографией. У них получается – пусть и не так профессионально, как у папы, но гены все же передались.
Сын закончил экономический факультет университета, аспирантура 3 языка вынужден лучшие времена работает в Нью-Йорке: он прекрасно разбирается в компьютерах. Дочь – социолог. Она главный папин цензор: лучше всех видит, что удалось, а что нет.
Уткин никогда не обращается к врачам. Ссылается на теорию своего брата, онколога: если сообщить о диагнозе доярке и профессору, доярка будет жить долго – ей работать надо. А профессор займется самокопанием и быстро сгорит… Нет времени. Надо успеть – спортивный ритм так стремителен, что не оставляет ни минуты на раздумья.
Уткин видит мир через объектив фотокамеры. И никак не может придумать определения собственной профессии (фотохудожник?) и собственному дарованию. Он, конечно, как всякий мужчина, честолюбив. Но каждый раз удивляется, когда ему говорят о таланте…
- Когда я снимаю очерк, я чувствую себя повелителем. Режиссером. А на соревнованиях, делая репортаж, никогда не делаю автоматических кадров. Жду, как охотник, когда настанет мой момент.
Дома не смолкает телефон: звонят из разных изданий, просят съемки… Он не отказывает никому и никогда. И никогда не говорит о деньгах.
- Я снимаю не ради денег. До какого-то момента работал на имя, теперь имя работает на меня. Вот, наверное, что главное: фотографию надо любить. Если дан талант, а к нему приложено чувство, что без камеры невозможно жить, тогда и получаются кадры, за которые не стыдно…
…Однажды ему позвонили и спросили:
- Скажите, а вы не снимали матчи Динамо в Англии в 1945 году?
- Мне всего три года было, как вы себе это представляете?
- Странно… А нам сказали, у Уткина все есть…
…Однажды приятель спросил:
- Для чего ты свой архив так бережешь? Все равно умрешь…
А он знает, что популярность проходит. И никто – даже самые знаменитые – не вечен в памяти людской. Конечно, придут честолюбивые дублеры. Но сыграть лучше, чем Игорь Уткин, - получится ли у них?
Каждый кадр – это частица истории. Это человеческие страсти. Это мгновения побед: побед лучших российских спортсменов. И кто-то в будущем, просматривая фотографии Уткина в его идеальном архиве, где действительно есть все, все поймет про нас. Про великую страну, про лучших людей в мире.
Ради этого он и живет. Ради этого и смотрит на мир через объектив фотокамеры. А потом мы, зрители, смотрим вместе с ним. И кажется, что для его любимой России все еще впереди.
Слово «гений» слишком часто упоминают всуе. Но слово Мастер – ничуть не хуже. А, главное, сказано точно про Игоря Уткина, лучшего спортивного фотографа страны. А, может быть, и мира. Надо сравнить. Фотография не врет…
Уткин Игорь Владимирович
Имеет более 150 профессиональных наград. Среди них – 3 «Золотых глаза» Международной ассоциации спортивных журналистов. Дважды чемпион мира среди спортивных фотографов. Лучший спортивный фотограф России 2000 года. Снимал 12 Зимних и Летних Олимпиад.
В АПН – с 1965 г.
В ТАСС – с 1975 г.
Умер замечательный спортивный фотограф Игорь Уткин. Прекрасный. Невозможно поверить... Очередная брешь в строю легенд. И никогда больше не услышу его в трубке, и никогда не выпью кофе у него на проспекте Мира. Светлая память.
Вот текст, который мы с ним писали для какого-то справочника. И нечего добавить кроме того, что больно терять.
Очень любила. Казалось, он будет всегда.
Уткин Игорь Владимирович.
Война. 15 февраля 1942 года. В московском роддоме им. Грауэрмана на свет появился мальчик.
Мама работала врачом и ждала с фронта мужа. Который так и не вернулся…
Отец, которого Игорь никогда не знал, погиб в Венгрии, недалеко от Шарокшара. Спустя много лет Игорь женится на девушке, рожденной в километре от этого города.
В военной Москве такая картина была, наверное, привычной: младенец, надрывающийся от крика в коляске, и мама с бабушкой, которые гасят «зажигалки»…
Первые детские воспоминания – о том, как помогал бабушке-дворнику колоть зимой лед. Потом – бутерброд с вареньем, и гулять по арбатским дворикам…
Дворовая шпана, которой хватало в послевоенном городе, его не трогала. Наоборот, защищали. Мама Игоря, помимо того, что оказывала медпомощь всем соседям, оперировала знаменитого вратаря Вальтера Саная, и у них сложились приятельские отношения… Поэтому Марию Алексеевну все уважали. И уважение это распространялось на всю семью.
…Отец до войны работал в Минздраве. Игорь знал его по маминым рассказам. Теперь осталась только переснятая похоронка. Мама продолжала ждать его всю жизнь… Не верила, что погиб.
- Мама умерла в 1965 году. Но меня не покидает ощущение, что она на этой земле реализовала все хорошее, заложенное в человека. А все плохое – что есть в каждом, конечно, - унесла с собой, так и не показав…
Именно мама подарила ему фотоаппарат «Зенит». По наитию, что ли… Никогда не просил, не говорил, что хочет снимать.
Как все арбатские мальчишки, пропадал во дворе. Занимался, кажется, всеми видами спорта сразу: и борьбой, и автогонками, и в футбол поиграл, а в велоспорте даже стал чемпионом России.
Московская школа №58 вряд ли украсила бы свои стены его портретом: учился Игорь неважно.
Потом ушел в армию, на флот – 4 года прослужил на корабле радиометристом. Было трудно. Но именно там, в армии, он выработал принцип, которому следует и по сей день. Рассчитывать в жизни можно только на себя.
После службы успел поработать чертежником-конструктором.
Дальше – устроился лаборантом в АПН.
- Я считаю, что каждый репортер должен пройти такую школу. Нужно знать, КАК рождается фотография, как она проявляется на чистом листе.
Скромный лаборант внезапно выигрывает полторы тыфсячи долларов – Гран-при конкурса, организованного World Press Photo. Такова на тот момент цена квартиры в столице… Однако денег этих Игорь не увидел: их перечислили в фонд помощи братскому народу Вьетнама. Ну, а золотую медаль забрала себе в коллекцию главный редактор журнала «Советское фото». От той, первой из многочисленных премий, остался только «золотой» триптих: съемка волейболиста, за три доли секунды приготовившегося и отбившего подачу. Впрочем, наверное, это и есть – главное.
Трудно поверить, но никакого образования, кроме Института журналистского мастерства (нечто вроде курсов повышения квалификации) у Уткина нет.
Но научить писать и снимать, если это не заложено свыше, невозможно. Точнее, можно набить руку (таких фотографов называют «щелкунчики»). Но воспитать мастера без дарования – нельзя. А коли дано, непременно реализуется без школ и институтов.
- Я атеист. Верю только в себя. И в судьбу…
Действительно, не иначе как происками этой самой судьбы объясняется сложившаяся жизнь.
Уткин считает, что мужчине для счастья нужно всего две вещи. Работа (в которой – не всем так везет – ты лучше всех делаешь то, что подарено при рождении). И семья.
С женой, венгеркой Габи, филологом по образованию, они вместе всю жизнь.
Правда, поначалу пришлось пойти на обман. Игорь клятвенно пообещал невесте, что жить они будут в Венгрии… И коварно увез в Москву.
- Когда я был совсем еще ребенком, мама привела меня на работу. И вдруг входит мужчина, который, отдав пальто гардеробщице, вдруг поцеловал ей руку… Я запомнил на всю жизнь, как нужно относиться к женщине. Это был знаменитый хирург Куприянов, академик, Герой Соцтруда…
Я считаю, что мужчина – существо земное, а женщина – цветок, за которым нужно ухаживать. И только от тебя зависит, будет он цвести или завянет… Даже близкие друзья – их у меня двое – женщины. Вообще друзей не может быть много. Они проверяются на изломе и либо становятся твоим вторым «я», либо переходят в разряд знакомых и приятелей…
Мне вполне хватает понимания в собственной семье. Любой творческий человек немножко необычен. И часто очень сложно быть с ним рядом. Но моя семья ценит меня, все прощает… Поэтому эта составляющая жизни у меня по-настоящему счастливая.
Ему неоднократно предлагали постоянную работу, гражданство и хорошую зарплату в десятке стран, включая США.
Однажды в Штатах он снял американский футбол (видя игру впервые в жизни) так, что ему с ходу предложили астрономический контракт.
Но Уткин никогда отсюда не уедет.
Ежегодный отпуск в Венгрии. Три дня – и хочется домой…
Он любит поговорить о политике и, конечно, видит много мерзостей современной жизни. Но слово «русский» для него важнее всех остальных понятий.
Может, поэтому он и снимает спорт, что это одна из немногих областей нынешней действительности, которой гордится вся страна.
- Если бы я снимал политиков, я делал бы это не хуже других. Но для того, чтобы быть рядом с властью, надо прогибаться. Надо нравиться – пусть не самому сильному мира сего, а хотя бы его окружению.
Тот, кто снимает спорт, может снять абсолютно все. В спорте фотографам больше всего мешают: редко удается пройти туда, куда хочешь.
В спорте надо «играть на опережение»: все мимолетно, каждое событие – доля секунды, его надо предугадать.
В спорте надо быть охотником или снайпером… Чтобы нажать на спуск в тот самый момент, когда мяч влетает в ворота, когда на лице героя – вкус только что обретенной победы, первая горечь поражения…
Так, как снимает Уткин, не может снять никто. Даже теперь, когда все делает техника – любой дилетант может получить приличный кадр.
Он и сам знает, что у него нет конкурентов. Такие, как он – «штучный товар».
Он почти не ходит на выставки других мастеров – потому что боится увидеть там кадр, до которого может дойти, как до открытия, сам.
Он не расстается с аппаратурой: всего один матч видел с трибуны и не запомнил ничего, потому что все время игры сожалел, что столько кадров упущено…
Иногда Уткин может переключиться на съемки артистов, например. Но только для того, чтобы соскучиться по спорту, как по любимой девушке.
Оптимистичная поговорка «где родился, там и пригодился», к сожалению, пока не про Россию. У нас в творческой среде премии часто по-прежнему дают тем, кому надо, а не тем, кто заслужил. И талантливым людям никогда не платят достойное их таланта вознаграждение.
Легче назвать издание, где нет фотографий Уткина. Он никогда не назначает цены – ему важнее, чтобы его работу видели. И сидит на мизерном окладе в фоторедакции ТАСС.
Он не уходит оттуда потому же, почему никогда не уедет из страны. Во-первых, именно ТАСС взял его в штат, когда из АПН пытались сократить. И потом, главному агентству страны сейчас трудно – а с тонущего корабля бегут только крысы.
Он уверен, что русские люди – лучшие на Земле. Только они должны работать. Даже на рынке он смотрит на руки тех, кто торгует. И всегда покупает у старушек с трудовыми мозолями…
Он никогда «не состоял»: когда зарабатывал 40 рублей лаборантом, а отчим выгнал из дома, ни комсомольская организация, ни профсоюз не спросили, есть ли у парня что-нибудь на ужин. Зато когда стало получаться 120 в месяц, общественные и партийные работники захотели взносов… Правда, уговорить не смогли.
Судьба, похоже, дала ему все. И неоднократно спасала.
Летел в Италию на чемпионат мира по футболу – загорелся самолет.
Во время командировки в Афганистан по причине теплого приема и дружеского застолья пропустил съемку – на ее месте прогремел сильнейший взрыв.
Перед велогонкой мира в 1986 году в Киеве повздорил с редактором – не попал под чернобыльские события…
Пусть он не верит в Бога, но, выходит, провидение доказывает: он здесь нужен.
Только он может на Олимпиаде выдержать жесточайшую конкуренцию с ведущими информационными агентствами, присылающими на главное спортивное событие по полторы тысячи репортеров. От ТАССа – Уткин, который успевает все и делает такие кадры, которые нарасхват во всех изданиях.
… Теперь нет права иметь личных пристрастий. И потому он болеет за личностей.
Многолетняя дружба с вратарем Яшиным, баскетболистом Беловым, хоккеистом Мальцевым… Личностей он снимает так, что и писать о них ничего не нужно.
Любимый уткинский жанр – очерк. Только в серии можно раскрыть человека. И остановить стремительное время, зафиксировать для истории.
Дети, насмотревшись на папину работу, тоже захотели заниматься фотографией. У них получается – пусть и не так профессионально, как у папы, но гены все же передались.
Сын закончил экономический факультет университета, аспирантура 3 языка вынужден лучшие времена работает в Нью-Йорке: он прекрасно разбирается в компьютерах. Дочь – социолог. Она главный папин цензор: лучше всех видит, что удалось, а что нет.
Уткин никогда не обращается к врачам. Ссылается на теорию своего брата, онколога: если сообщить о диагнозе доярке и профессору, доярка будет жить долго – ей работать надо. А профессор займется самокопанием и быстро сгорит… Нет времени. Надо успеть – спортивный ритм так стремителен, что не оставляет ни минуты на раздумья.
Уткин видит мир через объектив фотокамеры. И никак не может придумать определения собственной профессии (фотохудожник?) и собственному дарованию. Он, конечно, как всякий мужчина, честолюбив. Но каждый раз удивляется, когда ему говорят о таланте…
- Когда я снимаю очерк, я чувствую себя повелителем. Режиссером. А на соревнованиях, делая репортаж, никогда не делаю автоматических кадров. Жду, как охотник, когда настанет мой момент.
Дома не смолкает телефон: звонят из разных изданий, просят съемки… Он не отказывает никому и никогда. И никогда не говорит о деньгах.
- Я снимаю не ради денег. До какого-то момента работал на имя, теперь имя работает на меня. Вот, наверное, что главное: фотографию надо любить. Если дан талант, а к нему приложено чувство, что без камеры невозможно жить, тогда и получаются кадры, за которые не стыдно…
…Однажды ему позвонили и спросили:
- Скажите, а вы не снимали матчи Динамо в Англии в 1945 году?
- Мне всего три года было, как вы себе это представляете?
- Странно… А нам сказали, у Уткина все есть…
…Однажды приятель спросил:
- Для чего ты свой архив так бережешь? Все равно умрешь…
А он знает, что популярность проходит. И никто – даже самые знаменитые – не вечен в памяти людской. Конечно, придут честолюбивые дублеры. Но сыграть лучше, чем Игорь Уткин, - получится ли у них?
Каждый кадр – это частица истории. Это человеческие страсти. Это мгновения побед: побед лучших российских спортсменов. И кто-то в будущем, просматривая фотографии Уткина в его идеальном архиве, где действительно есть все, все поймет про нас. Про великую страну, про лучших людей в мире.
Ради этого он и живет. Ради этого и смотрит на мир через объектив фотокамеры. А потом мы, зрители, смотрим вместе с ним. И кажется, что для его любимой России все еще впереди.
Слово «гений» слишком часто упоминают всуе. Но слово Мастер – ничуть не хуже. А, главное, сказано точно про Игоря Уткина, лучшего спортивного фотографа страны. А, может быть, и мира. Надо сравнить. Фотография не врет…
Уткин Игорь Владимирович
Имеет более 150 профессиональных наград. Среди них – 3 «Золотых глаза» Международной ассоциации спортивных журналистов. Дважды чемпион мира среди спортивных фотографов. Лучший спортивный фотограф России 2000 года. Снимал 12 Зимних и Летних Олимпиад.
В АПН – с 1965 г.
В ТАСС – с 1975 г.
