Недавно я узнал, что в отечественной политике грядут большие перемены. Раньше у нас не было, а теперь есть гарантии равного доступа к СМИ разным партиям. Точнее, скоро будут. Президент Дмитрий Медведев уже внес в Госудуму проект закона, который так и называется: "О гарантиях равенства парламентских партий при освещении их деятельности государственными общедоступными телеканалами и радиоканалами".
"Это перст судьбы", - подумал я, а вслух сказал: "Знаешь, я уже начал гарантировать это равенство".
- Как это? – удивился приятель, который и принес мне эту новость.
Я объяснил. Много лет тому назад в замечательном "Театральном романе" Михаила Булгакова меня поразила его дивная коробочка. Напомнить? Я снял с полки любимую книгу и прочел: "Тут мне начало казаться по вечерам, что из белой страницы выступает что-то цветное. Присматриваясь, щурясь, я убедился в том, что это картинка. И более того, что картинка это не плоская, а трехмерная. Как бы коробочка, и в ней сквозь строки видно: горит свет, и в ней те самые фигурки, что описаны в романе. Ах, какая это была увлекательная игра". И дальше: автор ясно различает эти фигурки, слышит, "как сквозь вьюгу прорывается тоскливая и злобная гармоника", видит, как бежит, задыхаясь, человечек…
- С Булгаковым все ясно, - нетерпеливо прервал меня приятель. – Нельзя ли поближе к Медведеву?
- Медведева в своей коробочке я ни разу не видел,- честно признался я.- Но зато Путина…
В моей коробочке, куда я часто всматривался зимними вечерами, бегущего человечка не было, врать не стану. Но стоящие были, и даже двое. Не узнать их невозможно. Это были Гарри Кимович Каспаров и Владимир Владимирович Путин. Именно так, по алфавиту. А чуть сбоку от этих них, за отдельным хрупким столом, вполоборота, сидел телевизионный комментатор. Невесть откуда мне было ведомо, что у него – безупречная репутация беспристрастного служения истине. Я пытался разглядеть его лицо или хоть как-то догадаться, кто бы это мог быть. Мамонтов с НТВ? Гудков с "третьего"? Леонтьев с "первого"? Брилев со "второго"? Соловьев? Познер? Караулов? Глеб Павловский? Кто еще у нас остался на телевидении из тех, кто стоек и неподкупен, кто никогда не поступится правдой и не согнется под кремлевскими сквозняками?
Присматриваясь, щурясь, я убедился, что этот некто - не наш человек. Видом сбоку был он похож на Джимми Лерера, популярного американского телеведущего, который был модератором десяти последних дискуссий между кандидатами в президенты США. Только мой был родом не из Канзаса, а из Астрахани, как Велимир Хлебников. И фамилия у него была какая-то простая – то ли Кобылин, то ли и вовсе Овсов. Интересно, что, обращаясь к самому Путину, этот Кобылин не говорил почтительным напевом: "О, наш великолепный, Владимир Владимирович!". Соответственно, к Каспарову он не обращался с грозным рыком: "О, ты, грязный Гарри!". То есть, как бы соблюдал баланс.
Сказать правду, в моей коробочке Путину приходилось порою нелегко. Он, конечно, мастер отвечать на разные вопросы из зала. Но и чемпион мира играл с обеих рук: "А скажите, Владимир Владимирович, куда это делся тогда гексоген из Рязани?" Или: "В недавние годы за нефть и газ Россия получила полтора триллиона долларов. Вот расчеты - пятьсот миллиардов не хватает. Это что, арифметика подвела или друзья-чекисты потрудились?"
Но и Путин за словом в карман не лезет. Тещу, говорит, сначала научи е-два, е-четыре. Сопливый, говорит, нос убери от наших миллиардов. Такие захватывающие дискуссии выдавала моя коробочка – будто "Зенит" под ноль громит сборную Бразилии. Иногда весь вечер напролет так и сидишь… Тут я нечаянно скосил глаза и увидел, что лицо приятеля искажено ужасом:
- Ты понимаешь, что ты мелешь! – страшным шепотом вскричал он. - Пока закон не принят, равенству партий нет места ни на телевидении, ни в твоей коробочке. Впереди три чтения в Думе. Пока они не пройдут, все твои видения – чистый экстремизм.
- Тебя посадят!- орал на меня приятель, разумеется, из самых добрых побуждений. – Твоя коробочка бросает вызов государственной стабильности. Ну, сам подумай, кто он такой, этот твой Каспаров?
- Почему – мой? Он – наш. Бывший чемпион мира.
- Так. А теперь скажи: кто такой Владимир Владимирович?
- Бывший завклуб из Дрездена.
- Так какое ты имеешь право сажать их в одну коробочку?
Я, конечно, понимал, что с коробочкою меня занесло куда-то не туда. Чемпион мира всегда один, а завклубов у нас – тьма тьмущая. Хотя, конечно, жизнь меняется. И если предположить, что "Солидарность", в которой Каспаров - один из лидеров, и "Единая Россия", где начальствует Путин, при определенных обстоятельствах станут главными политическими конкурентами, тогда закон о гарантиях – это как раз про них
-Читать надо, что написано, а не предаваться либералистским грезам!- рубил приятель. - Гарантии равенства, возможно, настанут. Но касаются они не всех партий, а только парламентских. И не выборов, не предвыборных дебатов, не митингов и демонстраций, а только "освещения их деятельности". Вот мелькнул партийный деятель в кадре – счетчик включен. Вот Грызлов жмет руку Володину – это освещение на одну минуту. Вот Зюганов сердится на Жириновского – обоим по сорок две секунды. Потом сравнивают. Что какой партии недопоказали, то Избирком потом вернет. То ли секундами по Второму каналу, то ли деньгами из Фонда всенародного счастья.
- А если минутами на НТВ?
- Ни в коем случае! Гарантии касаются только ВГТРК! Над всеми остальными ящиками России, как и прежде, безоблачное небо. Впрочем, и ВГТРК этими гарантиями хоть и помучают, но не до смерти. Если, скажем, господин Медведев или, тем более, лично Владимир Владимирович ласково потреплют по холке аппарат "Единой России" кульком или россыпью - это никаких гарантий не касается. Ни Кремль, ни Дом на Краснохолмской не потерпят секундомеров у себя над ухом. Так что гаси ты свою коробочку, от греха подальше, или смотри по ней "Поле чудес".
Конечно, приятель прав. Но лишь до тех пор, пока дивная коробочка эта есть только у меня. А если сегодня вечером она засветится у вас? И у того? И у сего? В конце концов, совсем, вроде, недавно, было время, когда Каспарова на любом канале ждали с распростертыми объятиями, а отставного подполковника не пустили бы и на порог. Может, времена, которые так часто меняются, изменятся вновь?
"Это перст судьбы", - подумал я, а вслух сказал: "Знаешь, я уже начал гарантировать это равенство".
- Как это? – удивился приятель, который и принес мне эту новость.
Я объяснил. Много лет тому назад в замечательном "Театральном романе" Михаила Булгакова меня поразила его дивная коробочка. Напомнить? Я снял с полки любимую книгу и прочел: "Тут мне начало казаться по вечерам, что из белой страницы выступает что-то цветное. Присматриваясь, щурясь, я убедился в том, что это картинка. И более того, что картинка это не плоская, а трехмерная. Как бы коробочка, и в ней сквозь строки видно: горит свет, и в ней те самые фигурки, что описаны в романе. Ах, какая это была увлекательная игра". И дальше: автор ясно различает эти фигурки, слышит, "как сквозь вьюгу прорывается тоскливая и злобная гармоника", видит, как бежит, задыхаясь, человечек…
- С Булгаковым все ясно, - нетерпеливо прервал меня приятель. – Нельзя ли поближе к Медведеву?
- Медведева в своей коробочке я ни разу не видел,- честно признался я.- Но зато Путина…
В моей коробочке, куда я часто всматривался зимними вечерами, бегущего человечка не было, врать не стану. Но стоящие были, и даже двое. Не узнать их невозможно. Это были Гарри Кимович Каспаров и Владимир Владимирович Путин. Именно так, по алфавиту. А чуть сбоку от этих них, за отдельным хрупким столом, вполоборота, сидел телевизионный комментатор. Невесть откуда мне было ведомо, что у него – безупречная репутация беспристрастного служения истине. Я пытался разглядеть его лицо или хоть как-то догадаться, кто бы это мог быть. Мамонтов с НТВ? Гудков с "третьего"? Леонтьев с "первого"? Брилев со "второго"? Соловьев? Познер? Караулов? Глеб Павловский? Кто еще у нас остался на телевидении из тех, кто стоек и неподкупен, кто никогда не поступится правдой и не согнется под кремлевскими сквозняками?
Присматриваясь, щурясь, я убедился, что этот некто - не наш человек. Видом сбоку был он похож на Джимми Лерера, популярного американского телеведущего, который был модератором десяти последних дискуссий между кандидатами в президенты США. Только мой был родом не из Канзаса, а из Астрахани, как Велимир Хлебников. И фамилия у него была какая-то простая – то ли Кобылин, то ли и вовсе Овсов. Интересно, что, обращаясь к самому Путину, этот Кобылин не говорил почтительным напевом: "О, наш великолепный, Владимир Владимирович!". Соответственно, к Каспарову он не обращался с грозным рыком: "О, ты, грязный Гарри!". То есть, как бы соблюдал баланс.
Сказать правду, в моей коробочке Путину приходилось порою нелегко. Он, конечно, мастер отвечать на разные вопросы из зала. Но и чемпион мира играл с обеих рук: "А скажите, Владимир Владимирович, куда это делся тогда гексоген из Рязани?" Или: "В недавние годы за нефть и газ Россия получила полтора триллиона долларов. Вот расчеты - пятьсот миллиардов не хватает. Это что, арифметика подвела или друзья-чекисты потрудились?"
Но и Путин за словом в карман не лезет. Тещу, говорит, сначала научи е-два, е-четыре. Сопливый, говорит, нос убери от наших миллиардов. Такие захватывающие дискуссии выдавала моя коробочка – будто "Зенит" под ноль громит сборную Бразилии. Иногда весь вечер напролет так и сидишь… Тут я нечаянно скосил глаза и увидел, что лицо приятеля искажено ужасом:
- Ты понимаешь, что ты мелешь! – страшным шепотом вскричал он. - Пока закон не принят, равенству партий нет места ни на телевидении, ни в твоей коробочке. Впереди три чтения в Думе. Пока они не пройдут, все твои видения – чистый экстремизм.
- Тебя посадят!- орал на меня приятель, разумеется, из самых добрых побуждений. – Твоя коробочка бросает вызов государственной стабильности. Ну, сам подумай, кто он такой, этот твой Каспаров?
- Почему – мой? Он – наш. Бывший чемпион мира.
- Так. А теперь скажи: кто такой Владимир Владимирович?
- Бывший завклуб из Дрездена.
- Так какое ты имеешь право сажать их в одну коробочку?
Я, конечно, понимал, что с коробочкою меня занесло куда-то не туда. Чемпион мира всегда один, а завклубов у нас – тьма тьмущая. Хотя, конечно, жизнь меняется. И если предположить, что "Солидарность", в которой Каспаров - один из лидеров, и "Единая Россия", где начальствует Путин, при определенных обстоятельствах станут главными политическими конкурентами, тогда закон о гарантиях – это как раз про них
-Читать надо, что написано, а не предаваться либералистским грезам!- рубил приятель. - Гарантии равенства, возможно, настанут. Но касаются они не всех партий, а только парламентских. И не выборов, не предвыборных дебатов, не митингов и демонстраций, а только "освещения их деятельности". Вот мелькнул партийный деятель в кадре – счетчик включен. Вот Грызлов жмет руку Володину – это освещение на одну минуту. Вот Зюганов сердится на Жириновского – обоим по сорок две секунды. Потом сравнивают. Что какой партии недопоказали, то Избирком потом вернет. То ли секундами по Второму каналу, то ли деньгами из Фонда всенародного счастья.
- А если минутами на НТВ?
- Ни в коем случае! Гарантии касаются только ВГТРК! Над всеми остальными ящиками России, как и прежде, безоблачное небо. Впрочем, и ВГТРК этими гарантиями хоть и помучают, но не до смерти. Если, скажем, господин Медведев или, тем более, лично Владимир Владимирович ласково потреплют по холке аппарат "Единой России" кульком или россыпью - это никаких гарантий не касается. Ни Кремль, ни Дом на Краснохолмской не потерпят секундомеров у себя над ухом. Так что гаси ты свою коробочку, от греха подальше, или смотри по ней "Поле чудес".
Конечно, приятель прав. Но лишь до тех пор, пока дивная коробочка эта есть только у меня. А если сегодня вечером она засветится у вас? И у того? И у сего? В конце концов, совсем, вроде, недавно, было время, когда Каспарова на любом канале ждали с распростертыми объятиями, а отставного подполковника не пустили бы и на порог. Может, времена, которые так часто меняются, изменятся вновь?
