Программу ведет Михаил Саленков. Принимает участие корреспондент Радио Свобода в Москве Марина Тимашева.
Михаил Саленков: Фильм Павла Бардина "Россия 88", который только что удостоился на фестивале "Дух огня" в Ханты-Мансийске специального приза жюри и награды Гильдии кинокритиков России, этот фильм показали в Москве на закрытом просмотре в кинотеатре "Фитиль".
Марина Тимашева: К фильму "Россия 88" можно предъявить некоторые претензии. Первая проблема - сценарная, там есть нагнетание, но нет развития. Вторая касается восприятия: людям со слабым вестибуляром трудно смотреть на качающееся изображение, тем, кто нетерпим к матерной брани, тоже придется худо. Иное дело, что все это обусловлено авторской задачей: кино мастерски стилизовано (с помощью профессиональных актеров и друзей Павла Бардина) под документ, и мы имеем дело с тем, что называется, "фильм в фильме".
Один из персонажей - еврей-доходяга, примкнувший к компании скинов, снимает их на любительскую камеру. А они позируют. Очень точное наблюдение: любовь этого типа людей к позе. Все, что не вписывается в парадный портрет, допустим, встречу с бабушкой-соседкой, они требуют из фильма изъять: ну, не подходят авоськи мужскому миру. Очень интересно, что они поют нестройными голосами песню БГ "Поезд в огне" и слова ее "пора вернуть эту землю себе" воспринимаются совсем не так, как думалось их автору. И от песенки про стреляющего в зайчика охотника, положенной на рваные панковские аккорды, мурашки ползут по коже. И волосы встают дыбом от лозунгов: "Слава России! Зиг Хайль!". Согласитесь, сочетание слов столь же противоестественно, как песня "Аквариума" и детская считалочка под нацистским соусом. Такое же противоестественное, как учитель "Обеспечения безопасности жизнедеятельности", наставник юных фашистиков. Их он натаскивает их на очень опасную жизнедеятельность. Зато органична среда обитания этих существ: какой-то сизый, в клубах табачного дыма, бетонный обшарпанный бункер, облупленные панельные дома, мосты, туннели, грязные машины. Все скверное, как они сами, с их тупой животной ненавистью к тем, кто не похож на них.
Обычно актеры ищут оправданий своим героям, в крайнем случае, наделяют их собственным обаянием. В главной роли у Бардина снимался Петр Федоров - красавец, атлет, - но его Штык отвратителен. Просто отвратителен. Настоящую и сильнодействующую картину снял Павел Бардин. В ее финале по экрану, вместо титров, идут имена людей, убитых неонацистами в России-2008. 80 фамилий. Минуты три молчания.
Совершенно потрясенная, иду к режиссеру, хотя, что тут спрашивать? И так все сказано.
Вы снимаете этот фильм, и уверенности в том… что они на вас не осердятся, со всеми вытекающими отсюда последствиями, исключить невозможно. Вы же не могли об этом не думать.
Павел Бардин: Рассердятся они, обидятся или обрадуются - все-таки их не так много, как, я надеюсь, будет зрителей нашего кино. Хочется обратиться если с политическим, каким-то общественным посланием, то к тем людям, которые еще не поняли для себя, с кем они, что такое ксенофобия.
Марина Тимашева: Павел, на ваш взгляд, много ли предпосылок, чтобы фашистская идеология овладела российскими массами?
Павел Бардин: Когда мы были империей, эта имперская гордость - она существовала, и сейчас, когда империя была разрушена и на ее месте многие хотят создать новую империю, и есть комплекс империи у людей, это серьезная предпосылка. Вторая серьезная предпосылка - это только что случившийся кризис, который может затянуться, и чем более неблагополучна социальная ситуация, тем больше людей маргинализируются и готовы пойти за радикалами, выйти на улицы, применить физическое насилие по отношению к людям другим, не похожим, не таким. И третья история - мы получили приток мигрантов из тех стран, которые мы когда-то к себе присоединили. Нужно научиться с этим существовать, а кому-то кажется, что можно поставить жесткий барьер, отделиться от них, отгородиться, не признавать их право на существование внутри нашего государства. К сожалению, я не вижу пока очевидных путей выхода из всех этих кризисов, и я не вижу какой-то целенаправленной и очень жесткой борьбы с проявлениями ксенофобии. Наоборот, я вижу, что некоторые чиновники допускают вполне ксенофобские высказывания, их за это никто не осуждает. И, таким образом, ультраправые и ультралевые (у нас левые почему-то не интернационалисты, а тоже во многом националисты) чувствуют поддержку, как со стороны отдельных представителей власти, так и со стороны общей массы общества, которое недовольно появлением на улицах лиц неславянской национальности.
Михаил Саленков: Фильм Павла Бардина "Россия 88", который только что удостоился на фестивале "Дух огня" в Ханты-Мансийске специального приза жюри и награды Гильдии кинокритиков России, этот фильм показали в Москве на закрытом просмотре в кинотеатре "Фитиль".
Марина Тимашева: К фильму "Россия 88" можно предъявить некоторые претензии. Первая проблема - сценарная, там есть нагнетание, но нет развития. Вторая касается восприятия: людям со слабым вестибуляром трудно смотреть на качающееся изображение, тем, кто нетерпим к матерной брани, тоже придется худо. Иное дело, что все это обусловлено авторской задачей: кино мастерски стилизовано (с помощью профессиональных актеров и друзей Павла Бардина) под документ, и мы имеем дело с тем, что называется, "фильм в фильме".
Один из персонажей - еврей-доходяга, примкнувший к компании скинов, снимает их на любительскую камеру. А они позируют. Очень точное наблюдение: любовь этого типа людей к позе. Все, что не вписывается в парадный портрет, допустим, встречу с бабушкой-соседкой, они требуют из фильма изъять: ну, не подходят авоськи мужскому миру. Очень интересно, что они поют нестройными голосами песню БГ "Поезд в огне" и слова ее "пора вернуть эту землю себе" воспринимаются совсем не так, как думалось их автору. И от песенки про стреляющего в зайчика охотника, положенной на рваные панковские аккорды, мурашки ползут по коже. И волосы встают дыбом от лозунгов: "Слава России! Зиг Хайль!". Согласитесь, сочетание слов столь же противоестественно, как песня "Аквариума" и детская считалочка под нацистским соусом. Такое же противоестественное, как учитель "Обеспечения безопасности жизнедеятельности", наставник юных фашистиков. Их он натаскивает их на очень опасную жизнедеятельность. Зато органична среда обитания этих существ: какой-то сизый, в клубах табачного дыма, бетонный обшарпанный бункер, облупленные панельные дома, мосты, туннели, грязные машины. Все скверное, как они сами, с их тупой животной ненавистью к тем, кто не похож на них.
Обычно актеры ищут оправданий своим героям, в крайнем случае, наделяют их собственным обаянием. В главной роли у Бардина снимался Петр Федоров - красавец, атлет, - но его Штык отвратителен. Просто отвратителен. Настоящую и сильнодействующую картину снял Павел Бардин. В ее финале по экрану, вместо титров, идут имена людей, убитых неонацистами в России-2008. 80 фамилий. Минуты три молчания.
Совершенно потрясенная, иду к режиссеру, хотя, что тут спрашивать? И так все сказано.
Вы снимаете этот фильм, и уверенности в том… что они на вас не осердятся, со всеми вытекающими отсюда последствиями, исключить невозможно. Вы же не могли об этом не думать.
Павел Бардин: Рассердятся они, обидятся или обрадуются - все-таки их не так много, как, я надеюсь, будет зрителей нашего кино. Хочется обратиться если с политическим, каким-то общественным посланием, то к тем людям, которые еще не поняли для себя, с кем они, что такое ксенофобия.
Марина Тимашева: Павел, на ваш взгляд, много ли предпосылок, чтобы фашистская идеология овладела российскими массами?
Павел Бардин: Когда мы были империей, эта имперская гордость - она существовала, и сейчас, когда империя была разрушена и на ее месте многие хотят создать новую империю, и есть комплекс империи у людей, это серьезная предпосылка. Вторая серьезная предпосылка - это только что случившийся кризис, который может затянуться, и чем более неблагополучна социальная ситуация, тем больше людей маргинализируются и готовы пойти за радикалами, выйти на улицы, применить физическое насилие по отношению к людям другим, не похожим, не таким. И третья история - мы получили приток мигрантов из тех стран, которые мы когда-то к себе присоединили. Нужно научиться с этим существовать, а кому-то кажется, что можно поставить жесткий барьер, отделиться от них, отгородиться, не признавать их право на существование внутри нашего государства. К сожалению, я не вижу пока очевидных путей выхода из всех этих кризисов, и я не вижу какой-то целенаправленной и очень жесткой борьбы с проявлениями ксенофобии. Наоборот, я вижу, что некоторые чиновники допускают вполне ксенофобские высказывания, их за это никто не осуждает. И, таким образом, ультраправые и ультралевые (у нас левые почему-то не интернационалисты, а тоже во многом националисты) чувствуют поддержку, как со стороны отдельных представителей власти, так и со стороны общей массы общества, которое недовольно появлением на улицах лиц неславянской национальности.
