Виктор Резунков: Сегодня в Петербургской студии Радио Свобода в гостях известный российский писатель, почетный гражданин Санкт-Петербурга Даниил Гранин.
О том, что сейчас происходит в России, о культуре, о литературе, о милосердии, о прошлом, настоящем и будущем, и о многом другом мы и поговорим сегодня.
Даниил Александрович, у вас сейчас, наверное, предпраздничное настроение. 9 мая, День Победы, для большинства россиян является одним из главных праздников. Мы поздравляем вас от всего сердца с наступающим праздником! И хотелось бы в этой связи вот такой вопрос вам задать. Прошел год после торжественных мероприятий по случаю 60-летия Победы, стало лучше жить ветеранам? Ведь им были обещаны чуть ли не золотые горы.
Даниил Гранин: Ну, как всегда, не все сбывается. Но вообще ветераны стали, наконец, чувствовать уважение к себе. Ведь было просто стыдно, потому что ветераны, в общем, одно время вообще ничего не получали. Был отменен когда-то и празднование Дня Победы, и так далее. Но постепенно это все налаживалось. Но налаживалось так медленно, по сравнению со сроками человеческой жизни, так много ветеранов не получили своего признания, уважения, материальных благ, что это, конечно, стыдно. Это непростительно.
Нынешняя власть по-другому относится уже, и это видно и в нашем Петербурге, и по отношению к блокадникам, и по отношению к участникам войны. Все-таки ряд льгот... вплоть до того, что можно совершать бесплатные полеты и за границу, и по России – это все пришло. Мало уже кто может воспользоваться этим, потому что люди уже достаточно старые. Но все-таки нынешнее положение нельзя сравнить с тем, что было. А особенно сразу после войны было ужасно.
Виктор Резунков: У нас уже есть звонки. Владимир из Москвы, пожалуйста. Добрый день.
Слушатель: Добрый день. Скажите, пожалуйста, вот сейчас вы, Даниил Александрович, видите, насколько вся эта перестройка достала, в том числе, и уважаемых людей, которые прошли войну, были настолько «почитаемы» и «любимы» всеми, что сегодня и по телевидению не увидишь никого, и по радио редко когда услышишь. Вот разговоры все сводятся, в конечном итоге, все-таки к непонятной междоусобице, которая людей разъединяет. Вы вспомните, в свое время Бакланов заявления делал о русском фашизме, а оказалось, что Норинский, еврей по национальности, спровоцировал всю эту ситуацию. Сейчас это все повторяется. И вот недавно Солженицын выступил, сказал, что «бросаются словом «фашизм», не зная, что за этим стоит». Вот вы хлебнули лиха, вы фронтовик. Скажите, пожалуйста, вот сейчас, на сегодняшний день, может быть, как-то можно воздействовать на средства массовой информации, учитывая ваш опыт, связи, популярность?
Виктор Резунков: Это вопрос, касающийся фашизма.
Даниил Гранин: В каком смысле – воздействовать?
Виктор Резунков: Я бы по-другому сформулировал вопрос, заданный нашим слушателем. Как вы можете объяснить столь стремительный рост преступлений на межнациональной почве? Можно ли это назвать возрождением фашизма в России в той или иной форме? И чем вы можете вообще объяснить то, что это и в Петербурге, в частности, происходит?
Даниил Гранин: Ну, фашизм все-таки опирался на расизм, расовую теорию превосходства арийской расы, немцев над всеми остальными, и над русскими в частности.
У нас несколько другое, по-моему. У нас нетерпимость по отношению к людям других национальностей. И более всего это выражается по отношению к лицам так называемой кавказской национальности. Есть ли на это причины? Я думаю, что есть причины, и разного рода причины. Одна причина состоит в том, что приезжают к нам студенты учиться, даже не только с Кавказа, но и из Африки, из Индии. Они другие по цвету кожи, по разрезу глаз и так далее. Другие. Другой национальности. Ведь когда приезжают к нам, хотелось бы знать, зачем они приехали. Учиться? Чему учиться? Выгодно ли это нашему городу, университету или стране? Платят ли они какие-то деньги? О чем они мечтают? А мы просто видим других людей, которые говорят на другом языке, которые выглядят иначе. И начинает действовать чисто биологическое чувство – чужие, явились чужие люди. Зачем они явились? Чего они хотят тут? В этом смысле нам нужно быть более открытыми и прозрачными, и объяснять, что это прекрасный акт по отношению к городу, к Петербургу, который славится своими учебными заведениями. И это престижно для нас.
Вот я хожу на рынок. Меня, честно говоря, раздражает вот эта монополия людей так называемой кавказской национальности. Почему наши русские, российские крестьяне, люди, связанные с сельским хозяйством, пусть даже перекупщики, почему они так легко, или не легко, но отдали возможность продавать чисто русские продукты?
Виктор Резунков: Может быть, в этом система власти как раз виновата, та коррумпированная структура?
Даниил Гранин: Может быть, и система власти, я не знаю. Кто захватил этот рынок? Почему захватили этот рынок? Почему мы не создаем льготных условий для своих продавцов, для своей, российской торговли, для своих, российских производителей? Почему мы заботимся о том, чтобы были какие-то таможенные льготы на свои товары против заморских, а здесь в каждодневной, в бытовой сфере мы так просто уступаем? И это раздражает людей. Вот разного рода такие вещи, они, конечно, недопустимы. Тут роль властей – городских, государственных – она велика, и она должна говорить свое слово. Это одно.
Есть еще одно обстоятельство. Мы должны все-таки начинать со школьных лет рассказывать людям, школьникам, детям, что другой человек имеет право быть другим. Это вовсе не означает, что мы уступаем какое-то первенство и так далее. Прелесть мира состоит в том, что тут разные люди сосуществуют, соцветие культур всевозможных. А в нас воспитывают все время преимущества нас, российских, русских людей. Перед кем? Перед другими. Это создает напряженное отношение. Хотят и тут есть, конечно... Уж поделюсь своими сокровенными чувствами. Когда я вижу, как, допустим, по Невскому проспекту шлепает какой-нибудь человек кавказской национальности в шлепанцах, в тапочках, ну, все-таки существуют какие-то правила нашей жизни. Хотелось бы, чтобы с ними тоже считались и их исполняли. Я не представляю себе, что я, попадая в Лондон, буду ходить обязательно в русских сапогах или еще в чем-то. Есть какие-то правила интеллигентного общежития как бы.
Виктор Резунков: Понятно, Даниил Александрович.
Раиса Егоровна из Москвы, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте, уважаемые собеседники. Скажите, пожалуйста, почему наша писательская братия так мало внимания уделят милосердию, не пропагандирует его? Ведь Россия – это немилосердная страна. Не только ветераны, не только чернобыльцы, но, главным образом, те, кто не может себя защитить, - лежачие больные, инвалиды, слепые – несут неимоверные тяготы. Они барахтаются между жизнью и смертью, потому что 122-ой закон поставил их просто на грань вымирания. Нельзя ли вам, писателям, поднять этот вопрос как можно выше, как можно сильнее, чтобы наша власть стала милосерднее? В конце концов, надо учредить орден милосердия, чтобы ни один какой-нибудь деятель в любой области не мог найти себе перспективу без этого ордена. Прошу вас, ответьте.
Даниил Гранин: В свое время я выступил в печати на тему милосердия. Были созданы в Петербурге, а потом и в других городах Общества милосердия. Там работали волонтеры. В Петербурге работали около 4 тысяч волонтеров, которые работали в больницах, в домах престарелых, в детских приютах и так далее. Это очень важная и больная тема.
Действительно, милосердие было как бы изъято из традиций нашей жизни, признано мелкобуржуазным, считалось, что государство должно заниматься милосердием. Но в том-то и дело, что милосердие – это личное дело каждого человека. Это сердечность человека, это его отзывчивость, это его доброта. Не может государство заменить человека. Не может государство гладить обиженного и несчастного, одинокого человека по голове. А только человек человека может приютить в своей душе и в сердце. Это относится ко всем нам. Милосердие – это потребность народа. И это было всегда в русском народе. Милосердие занимало чрезвычайно большое место и в жизни деревни любой, да и в городе. Были дома презрения, были частные какие-то пожертвования большие, и люди много занимались этим – строили больницы, приюты. А сейчас это все в малой степени, это прекратилось почти. И это беда наша огромная. Конечно, первый упрек, который можно сделать, - это нашим богатеям, для которых тема милосердия не стала жизненной темой и потребностью. А они по большей части покупают футбольные команды или устраивают фестивали, субсидируют какие-то мероприятия праздничные и торжественные. А заниматься сиротами, беспризорниками, безнадежно больными в хосписах – это все проходит как-то мимо их внимания и их возможностей. Это одна сторона.
И вторая сторона – это то, что каждый человек сегодня... не богатый, обычный человек, обыватель, он тоже стал бессердечным. Мы стали бессердечными людьми. То ли это последствия наших рыночных отношений, когда во всем царствует культ денег. То ли это наследство советской жизни. Не знаю. Но мы бессердечны. Мы черствы. Мы холодны, равнодушны к людям несчастным, одиноким.
Причем я из практики работы своего Общества милосердия убедился в том, что бедствие человеческое располагается в большей степени в зоне одиночества. Даже не столько материальная помощь, сколько одиночество, безучастность окружающих – вот что ужасно. Мы просто занимались чем? У нас тоже не было денег. Просто ходили люди к одиноким, к несчастным, забытым, заброшенным людям, разговаривали с ними, общались, дружили с ними, помогали, ходили им за продуктами и так далее. И это была радость. И это была для них помощь душевная. А это может каждый.
Виктор Резунков: Даниил Александрович, я хотел бы вас спросить о том, как складывается сейчас политическая ситуация в России? Не считаете ли вы, что сейчас, а особенно в последние два года, в России идет планомерное наступление на свободу слова, на неправительственные организации, на институты гражданского общества? Вас не тревожит политическая ситуация в стране?
Даниил Гранин: Ну, честно говоря, я не участвую почти в политической жизни. А что касается моей писательской работы, честно говоря, я не чувствую никакого ограничения, цензуры нет, и слава Богу. И можно писать то, что хочешь. И издатели печатают без ограничений, если им нравится эта вещь.
Но то, что творится на телевидении, это, конечно, меня очень огорчает. Телевидение стало зависимым от так называемого рейтинга, а это, в сущности, зависимость от рекламодателей, от коммерции. И просветительская роль телевидения, телевидение, как рассказ о правде жизни и информация объективная, ни с чем не считающаяся, честная информация – с этим плохо.
Виктор Резунков: Андрей из Подмосковья, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Много солдат полегло во время войны, они отдали свою кровь за то, чтобы мы сейчас жили. А ветеранов у нас в стране осталось несколько тысяч. Нынешняя власть, извините за выражение, наплевательски относится к тем, кто защищал Родину. Ветеранов осталось очень мало. И я считаю, что позор такой власти, которая плюет на ветеранов, да и на всех малоимущих граждан тоже. Спасибо.
Даниил Гранин: Ну, в этих словах есть доля правды. Я не могу сказать, что плюет. Но, во всяком случае, внимание и забота о ветеранах, она должна увеличиваться. Потому что люди становятся все более беспомощными, ветераны, участники войны старые, и они зависят от денег, от жилищных условий, от своей пенсии маленькой, и это надо учитывать.
Виктор Резунков: Екатерина Борисовна из Пензы, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Не кажется ли вам, что у нас исчезло милосердие вместе с тем, что исчезло русское меценатство?
Даниил Гранин: Да, и я говорил об этом.
Виктор Резунков: Даниил Александрович, вы бы хотели, чтобы Владимир Путин остался на третий срок?
Даниил Гранин: Вопрос трудный для меня. С одной стороны, я хочу, чтобы соблюдалась Конституция, закон наш, и никакого третьего срока бы не было, как написано в Конституции. С другой стороны, я сегодня не вижу альтернативы достойной.
Виктор Резунков: Спасибо, Даниил Александрович.
Александр Евгеньевич из Саратова, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Я бы хотел узнать мнение вашего гостя по поводу того, что Государственная Дума совсем недавно отмечала свое 100-летие. И потратила на это 120 миллионов. В то время как существует заложенность перед чернобыльцами от 300 тысяч до 1 миллиона рублей. В то время как индексация пенсий составляет от 4 долларов до 8 долларов. Это что за подачка? Почему бы Союзу писателей Российской Федерации не высказать свое мнение, как говорится, по поводу этого шабаша, который устроили депутаты Думы?
Виктор Резунков: Вот такой вопрос, Даниил Александрович.
Даниил Гранин: Совершенно правильный вопрос. Я полностью согласен с вами. Не думаю, что, конечно, если Союз писателей выскажет свое мнение где-то, например, в «Литературной газете», что это как-то повлияет. Но то, что позволяет себе Дума, и то, что она позволила по случаю 100-летия своего существования, хотя никакого 100-летия не было, а она существовала... 80 лет она вообще не существовала, я думаю, что это, конечно, безобразие, просто безобразие. Стыдно за нее.
Виктор Резунков: Сергей из Петербурга, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер, господа. Вот я хочу немножко возразить уважаемому господину Гранину. Все-таки он сказал по поводу рынков, на которых преобладают иного цвета волос люди, про русских крестьян. Но, извините, русских крестьян ведь уничтожили в 20-30-е годы. И никакого отношения эти наши гости с Кавказа и из Средней Азии к этому не имеют.
И еще. Вот вы сказали о том, что у нас очень толерантный город. Но я бы напомнил, что Университет имени Жданова – это вообще образец антисемитизма. Уже притча во языцех была. И все-таки надо еще помнить, что у нас же уничтожено финское, ингерманландское население еще перед войной. Так что я никакой, в общем-то, толерантности здесь не видел. И вот эти все проявления – это ведь до массового приезда сюда вот этих людей с Кавказа... Ведь если вы вспомните, что творилось, скажем, в 70-е годы, все эти фашистские группировки цвели и пахли. И всякие подрывы братских могил.
Виктор Резунков: Все понятно. Даниил Александрович, пожалуйста.
Даниил Гранин: Во-первых, я не произнес слово «толерантность». О толерантности я не говорил. Но когда на этих рынках продаются товары, продукты нашего производства, которые ведь кто-то производит, ну, не крестьяне, так фермеры, не фермеры, так все-таки остатки наших совхозов и колхозов... Картошка, морковка, свекла, салат – это же все наши продукты. Почему какие-то чужие, приезжие люди могут ими торговать, а для наших, видно, никаких условий не создано? Значит, это просто какие-то привилегированные условия для других людей.
А что касается того, насколько наши нынешние люди, являются ли они толерантными или не толерантными, я этого не могу сказать. Мы, к сожалению, никаких открытых социологических исследований на эту больную тему стараемся не производить. Каково у нас отношение к людям приезжим, как оно меняется? Ведь я хочу вам всем сказать, что мы находимся накануне больших событий в этом смысле. Мы открываем ворота. К нам будут приезжать с Юга, из Узбекистана, из Таджикистана, из Туркменистана – мы нуждаемся в каких-то рабочих. Доступ в Россию становится все более открытым.
Вот я смотрел, какие сложности и как с ними справлялась Германия, когда она принимала турецкое население. Немцы понимали прекрасно, благодаря разъяснительной работе, что восстановить разрушенную Германию самим трудно. И они призвали турок к себе на помощь. И они испытывали, я не знаю, благодарность, но, во всяком случае, признательность к туркам, которые многое сделали для восстановления разрушенных городов Германии.
Мы, может быть, тоже должны будем по-иному относиться к людям, которые будут приезжать сюда и помогать на строительных и на других работах. И это надо разъяснять людям. Может быть, нам тоже надо быть признательными по отношению к ним, которые будут помогать, и помогают уже сегодня в строительном деле, в каких-то работах, на которых не хватает у нас людей.
Виктор Резунков: Геннадий из Ленинградской области, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. У меня такой вопрос. Даниил Александрович, не считаете ли вы, что власти тоже подают дурной пример бессердечности путем ограничения возможности инвалидам трудиться? Причем законодательно они ограничивают инвалидов в возможности трудиться. Заменяют таким людям льготы обесценивающимися, подчеркиваю, деньгами. А также последний закон о том, что дети инвалидов будут забираться в армию. И таких примеров привести можно очень и очень много. Спасибо.
Даниил Гранин: Да, наверное, вы правы. Но я, к сожалению, очень неквалифицированный человек в этой проблеме. Но думаю, что вообще у нас к инвалидам отношение плохое, небрежное, начиная от самых простых вещей. Вот люди, которые на колясках, как им трудно передвигаться по городу, потому что нет пандусов, невозможно съехать с тротуара. Так называемые колясочники, как им тяжело и трудно, а иногда и невозможно бывать в театрах, в кино – там ничего не предусмотрено для них. В музеях иногда нет специальных лифтов для них. В этом смысле, конечно, получается, что они люди, на которых не обращают внимания, люди второго сорта.
Виктор Резунков: Даниил Александрович, у меня к вам вопрос совершенно из другой области. Как вы относитесь к женщинам во власти? Валентина Матвиенко – единственный губернатор в России. Вот насколько вам импонирует ее деятельность?
Даниил Гранин: Я отношусь к этой проблеме просто с ужасом, со стыдом. Как не стыдно нам?! Мы не то что азиатская страна, мы хуже любой азиатской страны. В азиатских странах уже давно встречаются женщины-премьеры, президенты. Возьмите Скандинавию, возьмите Европу, возьмите Латинскую Америку – всюду женщины занимают, во всяком случае, более-менее достойное место. Женщины-президенты, женщины-премьеры. В Финляндии женщина-министр обороны, женщина-президент.
Мы одни уже остались во всем мире, даже в Африке, наверное, нет такого положения, когда у нас совершенно не допускается женщина во власть. Почему? На каком основании? Вот министр культуры. То есть вообще единственный министр-женщина, которого я вспоминаю, - это Фурцева. И неплохим, между прочим, была министром, совсем неплохим. Другие министры-мужчины были гораздо хуже. Почему? По каким причинам? На каком основании мы отстраняем большую часть активного населения от участия в государственной жизни? Что, разве наши министры-мужчины на протяжении последних лет оправдали себя? Большой вопрос. Не будут ли в этом смысле женщины гораздо успешнее? Матвиенко – это единственный у нас губернатор за всю историю нашей последней жизни, последних лет, единственный. У нас нигде нет ни губернатора, ни министра, ни руководителей городских или региональных властей. Нигде нет ничего. Это стыдно. Это не оправдано. Когда мы говорим о правах человека, вот тут-то и есть бесправие.
Виктор Резунков: А что сейчас происходит с Петербургом? Не становится ли он похож на варварски отремонтированный властями Дом Раскольникова в Столярном переулке, о котором вы писали?
Даниил Гранин: Не знаю. С одной стороны, я, конечно, доволен тем жилищным строительством, которое идет в городе довольно интенсивно и которое помогает нам избавиться от коммунальных квартир в какой-то мере. Хотя цены на эти квартиры совершенно невозможные для простых людей. Но строятся дома более-менее приличные, и совершенно не сравнимые с тем, что строили.
Но город уплотняется, конечно, бесчеловечно. Понимаете, дышать нечем. Город нуждается в каких-то паузах. Вот я иду по Каменноостровскому проспекту – он превращается в каменный коридор, где уже невозможно прохожим разговаривать друг с другом – такой грохот стоит от проезжающих машин. Обстановка в городе становится тяжелой. Я уж не говорю об экологии. Город просто теряет свою прелесть. В городе, где были такие прекрасные площади, петербургские площади... Возьмите площадь Искусств – она превращена в стоянку для машин. Сенная площадь как изуродована. Площадь за площадью съедаются совершенно недопустимо и изымаются из жизни. Это плохо. Власть иногда проявляет свою беспомощность или нежелание ссориться, или опять же желание заработать побольше. Нельзя так делать, нельзя зарабатывать за счет наших удобств, за счет экологии города.
Виктор Резунков: Михаил из Москвы, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Я хотел бы спросить Даниила Александровича вот о чем. Не кажется ли Даниилу Александровичу, что все-таки он несколько противоречит самому себе? Он довольно внятно рассказал о бессердечности распространенной, но тотчас же стал отрицать наличие какого-либо фашизма. Помните, знаменитая советская картина художника Пластова «Фашист пролетел». Посмотрите на Чечню, кто там летал, и что потом говорить.
И второй вопрос. Просто про себя немножко расскажите. Ну их к шутам всех. Просто расскажите, как жизнь. Спасибо.
Даниил Гранин: Ну, бессердечие относилось к проблеме милосердия. И я тут не вижу прямой связи с фашизмом. Для фашизма вообще нет проблемы сердечности. Между прочим, то, что мы называем фашизмом, в Германии всегда называлось национал-социализмом. Они считают, что фашизм был в Италии. Хотя в Италии это все было мягче. А национал-социализм немецкий был абсолютно безжалостен к человеку. Ни о каком милосердии там речи не было.
О противоречии себе... Да, иногда противоречу себе, но вот такая писательская манера.
Что касается рассказа о себе, ну, не знаю... Я писатель. Я сижу и пишу книги – хорошие и плохие, удачные и не удачные. Я люблю эту работу. Другой работы сейчас у меня нет. По образованию я технарь, инженер-электрик. Был в аспирантуре. Занимался в лабораториях, в науке. Сейчас ничего этого уже не осталось в моей жизни, кроме письменного стола и желания рассказать обо всем том, что я пережил. Я воевал с первых дней войны, почти четыре года провел на войне. Закончил войну командиром танковой роты, тяжелых танков. Воевал на Северо-Западном фронте, на Ленинградском фронте, на Прибалтийском.
Виктор Резунков: Даниил Александрович, вы все-таки немножко скромничаете. Вот вы, например, являетесь одним из сопредседателей Литературной академии, то есть жюри Национальной литературной премии «Большая книга». Сейчас как раз уже обнародован список соискателей этой премии. Это одна из крупнейших премий сейчас, учрежденных в России. Вот что вас радует вообще? Вы уже читали какие-то рукописи, какие-то книги?
Даниил Гранин: Нет, я еще не читал. Эти рукописи после экспертного совета прибудут. Но это не относится ни к скромности, ни к хвастовству, потому что это тяжелая работа, которая как-то отрывает меня от своей собственной работы.
Виктор Резунков: Сейчас больше 70 книг вошли в соискатели...
Даниил Гранин: Нет, после экспертного совета должно остаться 15 лучших произведений, которые члены жюри будут читать и уже определять достойных.
Виктор Резунков: И вы также являетесь председателем правления Международного благотворительного фонда имени Дмитрия Лихачева. И сейчас, когда год объявлен Годом имени Дмитрия Сергеевича, у вас, наверное, тоже огромное количество работы, да?
Даниил Гранин: Да, это уже другое. Я очень любил Дмитрия Сергеевича Лихачева. И я рад, что страна, и государство, и власть пошли навстречу. И мы будем отмечать 100-летие со дня рождения Лихачева в ноябре этого года. И много будет сделано в разных городах - в Петрозаводске, в Калининграде, в Новгороде, в Пскове, в Волгограде. Вы знаете, у нас если и есть несколько человек, которыми можно гордиться, в истории нашей жизни, то это, прежде всего, два человека, которые для меня являются очень дорогими и важными, – это Сахаров и Лихачев. 100-летие Лихачева будет отмечаться в разных городах, и прежде всего, в Петербурге, с которым он связан был всю жизнь. По стране мы решили провести Уроки Лихачева в школах с рассказом о том, чем занимался Лихачев, что это была за фигура, что это был за человек.
А это был замечательный человек. Вот я сейчас перечитываю его работы, посвященные русской культуре – какие великолепные работы, как написано блестяще! Он многое сделал для защиты памятников, много сделал для библиотек. Библиотеки, он считал, - это один из важнейших очагов и хранилищ нашей культуры. Он старался защищать малые города, защищал сады и парки. У него есть хорошая книга «Поэзия садов и парков», и он многое сделал практически в нашем городе, защищая парки в Детском селе. Это была огромная работа, которую он вел помимо своей научной работы, как историк, как текстолог. И когда сегодня мы делали большой сайт в Интернете, связанный с Лихачевым, мы делаем фильмы телевизионные, посвященные его деятельности, то стало видно, какая это огромная работа. У нас Министерство культуры все вместе не делает столько, сколько делал этот человек с тихим голосом, скромно живший у нас в Комарово и в Питере.
Виктор Резунков: Владимир из Новосибирской области, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Вот такой вопрос у меня. Даниил Александрович, вы, как ветеран-победитель, как вы смотрите на то, что... несмотря на то, что, допустим, «холодная война» закончилась, НАТОвские танки из центра Германии перешли на восточные границы Германии, а потом на восточную границу Польши, через полтора года они будут на восточной границе Украины. Это напоминает «Drang Nahe Osten»? Как можно к этому относиться?
Даниил Гранин: Нет, совершенно не напоминает. Потому что «Drang Nahe Osten» - это было движение немецких танков и немецких войск в сторону советской России. А мы уходим из Европы, уходим из Украины.
Я думаю, что вообще наша политика, конечно... внешняя политика мне не очень нравится. Мы все время находимся в ожидании очередного врага. И не понятно, откуда его ждать, кто наш враг, нужен ли нам враг и так далее. Но я не вижу сейчас стран, с которыми мы дружим. Я не вижу сейчас каких-то нормальных, каких-то дружеских отношений, которые можно ставить в пример. Вот хотелось бы, чтобы такие отношения были и с другими. Как-то так получилось, что мы рассорились, или с нами рассорились большинство стран. Единственная страна, с которой мы как-то стараемся что-то взаимное наладить, - это Белоруссия. Но это, поверьте мне, и я думаю, что вы сами чувствуете, что этого мало, мало для современного мира. Хотелось бы дружбы, больше дружбы, больше любви и меньше подозрительности взаимной. Я не знаю, но тут винить можно и ту, и другую сторону. Но такова грустная действительность.
Виктор Резунков: Ольга Дмитриевна из Петербурга, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. У меня очень короткий вопрос. Свет в конце тоннеля – видите ли вы его или нет? Я не вижу, и мне от этого очень тяжко.
Даниил Гранин: Да, я вижу. И не потому, что у меня хорошее зрение, а потому что все-таки жизнь, которую я наблюдаю, налаживается. И я вижу, что больше людей смеются и улыбаются, больше людей начинают ездить по всему миру, больше людей начинают жить благополучно. Вся молодежь, школьники ходит с мобильными телефонами. Какие-то признаки благополучия наблюдаются, растут, так мне кажется.
Виктор Резунков: Спасибо большое, Даниил Александрович.
