Анна Качкаева: Сегодня гость моей программы – ведущая программы «Народ хочет знать», главный редактор «Авторского телевидения» Кира Прошутинская. И разговаривать мы будем сегодня на такую редкую тему о том, чего народ хочет знать, и как этого добиться с помощью телевидения. Потому что вы ведете ту редкую программу, в которой народ не статист, не публика, которая аплодирует или смеется в лучшем случае, а все-таки он высказывается.
Кира Прошутинская: Как приятно, когда начинают с комплиментов. Все остальное будет впереди.
Анна Качкаева: Слушатели еще постараются. Поэтому вопрос вам, уважаемые слушатели, такой: нужно ли, а если да, то можно ли сделать так, чтобы общественно-политические программы выглядели как трибуна для народа, а народ действительно получал там слово?
А сегодняшний день начался с того, что съезд идет кинематографистов. И вот телевизор у нас сейчас тут будет включен, и мы будем на всякий случай без звука посматривать. И в этом смысле удивительно. А вы бы сейчас, Кира, стали смотреть съезды?
Кира Прошутинская: Этот съезд стала бы смотреть, потому что там все-таки, у меня ощущение, возможность непредсказуемости – то, чего мы лишены практически сейчас в политической нашей жизни.
Анна Качкаева: Ну да, потому что если возвращаться к тому, когда начиналась слава «Авторского телевидения», к «Пресс-клубу», к «Взгляду», это все потом родилось после тех самых знаменитых просмотров съездов народных депутатов. И удивительным образом атмосфера за эти 20 лет поменялась в ту сторону, что народ и на экране перестал быть субъектом. Вы думаете почему? Потому что народу все опротивело, телевидение изменилось или что?
Кира Прошутинская: Ну, вот ты же вначале сказала о том, что все-таки народ у нас не в роли статистов, и народу интересно знать что-то. Поэтому тот народ, с которым я общаюсь на этой программе или по жизни, по жизни, к сожалению, меньше, он действительно хочет знать. Мне кажется, он хочет влиять, ему не все равно, он очень глубоко вникает во всяческие темы. И те, кто приходит к нам, эксперты и оппоненты, они часто бывают удивлены и глубиной, и умом, и трезвостью, и объективностью людей.
Анна Качкаева: А как подбирают людей к вам?
Кира Прошутинская: Во-первых, нам звонят. Мы оставляем свой телефон после передачи. И сидит наш редактор каждую пятницу допоздна и записывает или разговаривает с теми, кто звонит. Кто-то появляется так. Мы пытаемся, естественно, менять аудиторию. Но многие очень просят их хотя бы через раз приглашать, потому что они чувствуют некую потребность даже не славы, потому что они даже сидят и не задают часто вопросов. И может быть, то, о чем ты говорила, это Междепутатская региональная группа, это первые съезды… Вот нечто подобное все-таки происходит на записи программы. Ты была на каких-то передачах. Там действительно есть степень искренности и открытости, и неотрепетированности, которой уже мало остается на нашем телевидении.
Анна Качкаева: А вам не кажется ,что в этом есть такая…
Кира Прошутинская: Рудиментарность?
Анна Качкаева: Вы сами назвали это слово, я не хотела его употребляь.
Кира Прошутинская: У нас с тобой много было концептуальных разговоров по поводу нравственности и этики, которые, ты тоже считала, что некая такая рудиментарная вещь. Оказалось, что нет. Как что-то уходит, значит с этим заканчивается что-то, может быть, очень важное. Другое дело, каждое время имеет свою форму. Точно так же, как «Пресс-клуб» от криков, эмоций и так далее перешел, может быть, в другую фазу «Народ хочет знать», где люди задают вполне конкретные, жесткие и достаточно современные вопросы.
Анна Качкаева: Но вот тем не менее, если сравнивать все нынешние дискуссионные программы, все они в основе своей барьерные, стенка на стенку, сторона на сторону. И последний даже минаевский «Честный понедельник», где он говорит, что он просто открывает практически новые формы, покричать надо – такая народная форма демократии, разговора все равно не получается. В этом странная штука. При всем при том, что ясно, что комиксы, что монтаж, что телевизионное зрелище требует вот такого некого шума, энергии.
Кира Прошутинская: Смотря какую задачу ставить. У меня ощущения и желания оголтелости. Я хочу острого разговора, но я хочу поиска хотя бы, может, это идеалистично звучит, но поиска истины. Я хочу слышать и ту, и другую стороны. Я не хочу ставить диагноз. Я не хочу защищать кого-то одного. Хотя у меня свое определенное есть чувство правды, меры и всего прочего. Поэтому мне так кажется и хочется думать, что наша передача больше разъясняюще-выясняющая, чем желание столкнуть. А вот эти наши блиц-вопросы только для того, чтобы обозначить позиции и укрупнить вопросы, которые потом обсуждаются.
Анна Качкаева: Хорошо, технология выбора темы. Сейчас перед эфиром вы мне сказали, что вы все-таки будете разговаривать о съезде кинематографистов. Понятно, неделя началась с него, персонажи там все яркие по большей части, разговорчивые и даже шумные. Она зачем народу эта тема?
Кира Прошутинская: А вот это я и хочу выяснить. Я понимаю зачем она. И, конечно же, мы люди трезвые и практичные, и профессиональные. Я думаю, что она вызовет интерес, потому что именно по этим причинам, о которых ты сказала. Но еще другое. Вот я хочу понять, мы каким-то образом обострим, видимо, вот эту постановку вопроса. Вообще зачем и соответствует ли уровень вот этого информационного шума, этих скандалов тому вкладу, который сделан за последние годы нашим кинематографом, в жизнь людей, в нашу культуру? Это во-первых. Во-вторых, нужно ли все это в конечном счете? Ведь никто так громко не скандалит, и никто так громко не выясняет отношений, никто так не апеллирует к главе государства в любое время, как это делает Союз кинематографистов. Может быть, потому что по-прежнему кино, как говорил Ленин, является важнейшим из искусств, а может, еще почему-то другому.
Анна Качкаева: Во всяком случае, я всегда говорю, что шумный съезд Союза кинематографистов это как-то неспроста. Они всегда чему-то предваряют или что-то такое символизируют.
Кира Прошутинская: А может быть, это возвращение к истинной демократии. Может быть, мы услышим и увидим такое, что нас удивит и сподвигнет нашу политическую систему.
Анна Качкаева: Не знаю. Сегодня Никита Сергеевич вышел на трибуну и пропел «А напоследок я скажу…», с этого он начал свой доклад.
Кира Прошутинская: Ну, красиво. Он – режиссер и режиссер своей жизни.
Анна Качкаева: Все-таки тема. Потому что меня периодически спрашивают, как в такого рода сложных программах происходит процесс подготовки? Началась неделя, уже приблизительно понятно, что вы будете делать.
Кира Прошутинская: Да, началась неделя. Мы думаем о том, что на этой неделе главное.
Анна Качкаева: Дальше вот редакторы, начальники, в смысле канал, еще какие-то начальники…
Кира Прошутинская: Ну, пока начальники не присутствуют. Пока присутствует Елена Подберезникова, с которой мы работаем вот уже пять лет, и присутствует Ольга Конырева, которая приглашает гостей, три человека. И приглашение людей, того народа, о котором ты говоришь, это у нас в основном Тамара Борбот, такая молодая и очень хороший редактор именно по приглашению гостей. И мы начинаем думать, что может быть интересно на этой неделе. Естественно, мы читаем, мы слушаем и так далее. Потом пытаемся сформулировать неформально тему. Можно говорить просто о кризисе, о съезде кинематографистов, а можно поставить вопрос немножко по-другому. Дальше мы думаем, кого мы приглашаем, дальше мы отправляем на канал, дальше мы корректируем с ними, не буду врать. Конечно же, каждый раз они должны знать о том, о чем мы будем говорить.
Анна Качкаева: И если происходит коррекция, например, если тема Осетии или проблема кризиса, о которой несколько месяцев не говорили, и вот канал вам говорит: не, ребята, не пойдет такая тема…
Кира Прошутинская: Я пытаюсь их убедить, я звоню главным начальникам этого канала. Но, как правило, не всегда, врать не буду, но как правило, мы находим некий компромиссный вариант.
Анна Качкаева: И дальше вы снимаете программу, монтируете и опять показываете начальникам.
Кира Прошутинская: Да. Начальникам – нет фактически, мы уже сдаем готовую программу.
Анна Качкаева: А потом они могут, как известно, в некоторых случаях, редких…
Кира Прошутинская: В некоторых случаях бывает…
Анна Качкаева: Режут или снимают.
Кира Прошутинская: Бывает. Слава Богу, редко, надеюсь, что не будет чаще.
Анна Качкаева: Ну, вот за минувшие пару лет вы можете вспомнить темы, не надо людей, которые действительно пришлось либо сильно монтировать, либо снимать?
Кира Прошутинская: Вы знаете, что это классические уже стали случаи, почему-то именно цитируют нашу программу…
Анна Качкаева: Ну, потому что вы не стесняетесь об этом сказать.
Кира Прошутинская: С участием Делягина и передачу, где были Рыжков и Мединский, которая была перед выборами. Вот это два момента. И, к сожалению, была снята программа, посвященная борьбе Дома актера за свой дом.
Анна Качкаева: А вот это то зачем? Я даже не очень и знаю. Просто товарищи собственники, видимо, какие-то сильно напряглись или Москва. Вы молчите, я понимаю, что здесь, наверное, лучше промолчать.
Константин из Череповца вас спрашивает: «Объясните, пожалуйста, чем ваша программа отличается, например, от «Культурной революции» на канале «Культура»?»
Кира Прошутинская: Во-первых, я не люблю сравнивать свою программу с тем, что делают мои коллеги, тем более небезразличные мне. Потому что это Наташа Стаценко, подруга моей молодости. Поэтому давайте мы не будем.
Анна Качкаева: Давайте, может быть, я так разверну этот вопрос. Что вам кажется принципиально важным или чего вы достигаете этой программой, может быть, в отличие от всех остальных? Не сравнивая форматы, ведущих и так далее.
Кира Прошутинская: Мне кажется, может быть, это очень самонадеянно, но это относится не ко мне, а именно к формату этой программы, что это в какой-то степени формирование, пусть робкое, но общественного мнения. Во-вторых, я знаю, что передачу эту смотрят очень многие, те, кому это нужно смотреть и по должности, и просто интересно. Поэтому мнение людей, пусть оно не совсем репрезентативное, пусть это не соцопросы, но тем не менее, тенденция мнений людей, которых я отношу действительно к лучшей части нашего народа, мне так кажется, каким-то образом влияет или во всяком случае заставляет задуматься.
Анна Качкаева: А вот все-таки если говорить о людях, вы никогда не думали, что они могут быть чуть более активными участниками программы? Не только голосовать, а может быть, как-то активнее высказываться?
Кира Прошутинская: Да, Ань, иногда бывает даже жаль. Потому что я, наступая на горло собственной песне, будучи, становясь не очень вежливой, говорю, что они пришли задавать сюда вопросы, а не высказывать свое мнение. Потому что достаточное количество экспертов и оппонентов. Хотя часто мнения людей бывают потрясающе интересными, парадоксальными. Иногда мы оставляем. Но чаще, конечно, убираем, не ломая формат. Потому что он состоит из вопросов и комментариев экспертов и оппонентов.
Анна Качкаева: А как вы думаете, я как-то разговаривала с вашим долгим единомышленником и супругом Анатолием Малкиным по поводу того, возможен ли нынче условный «Взгляд». Нельзя два раза войти в одну и ту же воду, все понятно, или условный «Пресс-клуб», или то, что называется свободным разговором думающих, уважающих, достойных, вольнолюбивых людей. Малкин сказал, что, с одной стороны, вроде бы время такое, что, может быть, и надо бы, но похоже, что что-то ушло и невероятно изменилось.
Кира Прошутинская: В данном случае я со своим партнером, другом, единомышленником и супругом не согласна, потому что мне кажется, что, может быть, даже еще больше это надо журналистскому сообществу. Потому что мы настолько все разрознены, разобщены, у нас нет каких-то общих критериев того, как воспринимать происходящее.
Анна Качкаева: Я всегда говорю, что этика нужна. Другое дело, что она нынешнему телевидению…
Кира Прошутинская: Поэтому мне то кажется, что все очень хотят этого журналисты. В те немногие разы, когда я хотела, чтобы хоть кто-то из наших собратьев был. Они безумно были довольны, им было интересно, им есть что сказать. Как правило, мы приглашаем лучших, блестящие люди, и ты была у нас.
Анна Качкаева: Спасибо!
Кира Прошутинская: Какой тонкий комплимент!
Анна Качкаева: Не говорите! А почему получается, опять же я все время говорю о вот этом ощущении времени, почему складывается так, что «Дежурный по стране», которую вы тоже производите как программу идет в прямом эфире…
Кира Прошутинская: Как в прямом? Она не в прямом, она, конечно, в записи.
Анна Качкаева: И она тоже монтируется?
Кира Прошутинская: Монтируется. Но я должна сказать, что нас ни разу за это время РТР не поправили. Я считаю, что там степень свободы у Михал Михалыча, который просто органически не может врать. Он с удовольствием бы соврал, если бы мог. Но он не может себе этого позволить. И слава Богу, передача идет семь лет. И надеюсь, что она будет идти дальше. Мы монтируем не потому, что мы вырезаем что-то, а потому что мы записываем, как правило, час сорок – час сорок пять, а в эфире она всего 45 минут, что безумно жалко.
Анна Качкаева: А вы смотрели его замечательный юбилейный концерт? Вы на нем были, конечно…
Кира Прошутинская: Да, мы были с Малкиным.
Анна Качкаева: Такое удовольствие!
Кира Прошутинская: Да.
Анна Качкаева: И как все были органичны. Жалко, что все это, к сожалению, в ночи.
Кира Прошутинская: Но могу сказать, что хотелось бы, чтобы посмотрели и сегодняшнюю передачу «Дежурный по стране», которая посвящена как раз юбилею. Но она очень камерная, а Михал Михалыч как раз любит камерность. Он говорит: «Вы меня приучили к свободе общения таким почти каким-то полусемейным кругом». Она незатейливая. Но там придумано что-то. О нем могу говорить долго, потому что он – гений.
Анна Качкаева: Помимо гения, а как он как партнер телевизионный?
Кира Прошутинская: Как телевизионный партнер он очень уважителен, безумно. А потом я вам не могу сказать, что он партнер – не партнер, я сажусь в монтажной, когда записывается передача, и я абсолютно превращаюсь, какой там к черту редактор, я думаю, в какой момент он подключается к космосу и оттуда ему идет какой-то текст. Он на вопрос про отцов-алиментщиков вдруг случилась такая новелла, которой вообще любой наш писатель был бы счастлив. Он был умер или лопнул от зависти, услышав.
Анна Качкаева: Майоровы нам пишут: «Уважаемая Кира, ваша программа и программа Познера и «Школа злословия» остались чуть ли не единственными, которые интересно смотреть и слушать. Все остальные «барьеры, «понедельники», а теперь еще и «временно доступен» - зачастую просто балаган. Пожалуй, не зачастую, а постоянно». Супруги Майоровы не знают, что «Временно доступен» - это тоже производство «Авторского телевидения».
Кира Прошутинская: Сейчас отвечу, почему мне так кажется. Потому что, может быть, это плохо быть серьезным, важно быть серьезным… Для меня все всерьез, хотя я могу отстраниться. Я иногда смотрю на запись, все-таки это ток-шоу. Но тем не менее, я ужасно боюсь именно того, что меня иногда раздражает в тех, кто не объявляет, что они просто шоу. Потому что люди безумно чувствуют неправду любую. То, что касается «Временно доступен», сейчас мою любимую программу, которую мы производим, кроме «Сто вопросов взрослому» и «Дежурный по стране», мне кажется, что это некий жанр, который, с одной стороны, интервью, а с другой стороны, абсолютно отличающийся от того, что происходит. Это некие сентенции, это абсолютная свобода, которую я ощущаю и в тех, кто задает вопросы, и в тех, кто к нам приходит. Это что-то происходит, просто это еще нужно видеть, как это записывается. Оно тоже записывается всерьез.
Анна Качкаева: Но вы меняли вот по пути ведущих. И мне кажется, что сейчас эта пара лучше выглядит. А как вы думаете, Дмитрий Дибров как-то изменился по сравнению с тем, когда он начинал у вас же тоже в том числе?
Кира Прошутинская: Да.
Анна Качкаева: Или это сейчас у него такой новый имидж?
Кира Прошутинская: Мне трудно сказать, поскольку Диму теперешнего я очень плохо знаю, как он изменился, каким он стал, что его интересует.
Анна Качкаева: А экранно?
Кира Прошутинская: А экранно он помощнел, он повзрослел, иногда мне кажется, чуть постарел. Но во всяком случае, вот те сентенции, которые он выдает не каждый раз, они мне безумно интересны, потому что он человек, безусловно, одаренный, безусловно, один из самых интересных телевизионных персонажей. И я понимаю, что какое-то время, когда его не было непонятно почему, сейчас опять у него начался какой-то период, и я понимаю, что каким-то образом мы опять подсказали, ну и слава Богу!
Анна Качкаева: «Программа Киры Прошутинской на фоне тлетворного «Комеди клаб», «Раши» и собчаковских «домов», похотливой Анфисы…», - Никита вот как… Между прочим, опасно быть такими хорошим на фоне, лучом света в темном царстве.
Кира Прошутинская: Мне так кажется, что когда-то Николай Расторгуев, когда узнал, что мне безумно нравится группа «Любэ», он сказал: «Как такой интеллигентной умной женщине может нравиться такое?!» Оно настоящее. Я очень ценю индивидуальность. И при всех издержках Ксюши Собчак я считаю, что она телевизионный, одаренный очень персонаж. Или «Комеди клаб», не понимаю что-то или не люблю, потому что не люблю пошлость. А вот Светлаков и… забыла как его зовут…
Анна Качкаева: Мартиросян.
Кира Прошутинская: Нет, «Наша Раша», Галустян… Мне кажется, что это чрезвычайно одаренные и очень смешные. Потому что в основе этого есть какой-то хороший нормальный юмор. И там очень мало, что ниже пояса или выше пояса. Когда это на уровне все какой-то сексуальной патологии, не потому что я – ханжа, потому что мне кажется, это не предмет. Михал Михалыч, когда говорит, у него все очень эротично, но тем не менее, он никогда не опускается… Нет, он опускается, но он опускается так, что всем это нравится.
Анна Качкаева: Читаю вам мнение Натальи: «По сравнению с «Пресс-клубом» «Народ хочет знать» малоинтересная передача. Это лишь констатация фактов ведущей и без особой критики. Народ выслушивает, потом быстро голосует, как в детском саду или школе. Преподаватели говорят, а ученики слушают».
Кира Прошутинская: Ну, вот этого обидно по поводу детского сада. Все остальное – наверное, кто-то так воспринимает.
Анна Качкаева: Раиса из Москвы: «Скажите, пожалуйста, для вас очерчен круг чиновников, критика которых запрещена?»
Кира Прошутинская: Да фактически нет.
Анна Качкаева: Но все-таки…
Кира Прошутинская: Но я сама ведь человек советской системы. И поэтому чего тут врать или лукавить, я сама очень хороший внутренний редактор, цензор – не цензор. Я не оголтелая, я не для того существую в этой программе, чтобы каким-то образом уничтожить кого-то. Мне важно разобраться, мне важно, чтобы люди начинали думать и анализировать что-то. Вот после этого и происходят какие-то позитивные моменты в жизни, мне так кажется.
Анна Качкаева: «Как вы считаете, несмотря на ваши, как вы говорите, робкие попытки воздействия гражданского общества, является ли морально правильным участием в современном телевидении?» - спрашивает вас Марина.
Кира Прошутинская: Если я участвую в этом современном телевидении, надеюсь, я человек не совсем аморальный, значит, я считаю, что глупо говорить о миссии и миссионерстве каком-то, но во всяком случае, если мы все отдадим телевидение всяким «Чрезвычайным происшествиям» и программам не буду называть каким, то что тогда будет? Чего же мы так бросим людей?
Анна Качкаева: А вы, кстати, посмотрели в воскресенье фильм «Олимпус Инферно» на Первом канале?
Кира Прошутинская: Нет, не видела.
Анна Качкаева: Просто очень сильно его обсуждают, и кино в этом смысле любопытное, вполне его можно смотреть, такой боевик в стиле незатейливых американских агиток. Важно то, что очень оперативно, потому что это про осетинскую войны, такая «лав» на фоне войны.
Кира Прошутинская: К сожалению, не смотрела. Я вижу боевик, и переключаю. Поскольку я человек необразованный, не знала, что это надо смотреть.
Анна Качкаева: Ну да, с точки зрения просто такого… Это тоже молодое кино, потому что снимал его довольно известный режиссер, уже теперь, который снимал фильмы «Сука» и «Нирвана» Игорь Волошин. И любопытно, как в блогосфере обсуждают манипулятивно-пропагандистскую сущность того, что мы увидели, не обсуждая художественных достоинств картины. Хотя это вполне такое зрелище.
Кира Прошутинская: Но сейчас больше ведь обсуждают действительно сущностную вещь, чем формальные какие-то. И больше наслаждаются содержанием, чем такие я иногда получаю эстетические удовольствия, когда смотрю что-то. Но это сейчас не имеет такого большого значения.
Анна Качкаева: Но вот думаю, может, эти две работы про Гоголя Парфенова и на «Культуре» будет…
Кира Прошутинская: Ну, люди хотят простоты, мое ощущение. Мы можем вылизывать, придумывать какие-то ходы, формальные вещи. А люди через это продираются, чтобы почувствовать соль. Раньше было чуть по-другому. Жизнь, может, стала чуть определенная.
Анна Качкаева: Проще или что? Определенная в каком смысле?
Кира Прошутинская: Мне кажется, что людям хочется понять суть. И им часто не важно, как это сделано с точки зрения… Это наши уже радости, понимаете, людей, которые это готовят, снимают, монтируют, придумывают.
Анна Качкаева: Вы сами сейчас выходите на тему, которая, мне кажется, была очень важной в начале минувшего сезона, и мы о ней тоже много говорили. Потому что телевизионные начальники говорили, что должна произойти условная перезагрузка, что телевидение минувшей эпохи умерло, что что-то должно с этим происходить, а уж тем более в момент кризиса должна произойти вот эта формальная, людская перезагрузка. Но такое ощущение, что все законсервировалось. И вы как думаете, эти перемены возможны?
Кира Прошутинская: Они нужны. Наверное, возможны. Но этого не происходит. Значит, это кому-то не нужно.
Анна Качкаева: Кому-то? Или это все-таки объективный процесс?
Кира Прошутинская: Не знаю. Я же вижу, какие бывают рейтинги на программах даже той же программы, которую критикуют, «Временно доступен». Там же ничего особенного нет, но там есть некий такой круг, глобальные рассуждения на тему вообще жизнеустройства и всего. Например, была Рената Литвинова, она идет в ночь с воскресенья на понедельник, а доля смотревших ее, по-моему, около 10% или 11.
Анна Качкаева: Да, для ночи…
Кира Прошутинская: Значит, это нужно.
Анна Качкаева: Может, потому что Литвинова – такой окологламурный все равно персонаж при всем при том.
Кира Прошутинская: А Ефремов, который был у нас в прошлый с воскресенья на понедельник? 11 или 9. Это вот такой… Я говорю, не рейтинг, а доля аудитории.
Анна Качкаева: Да, то, что важно, с точки зрения качества. Наталья Михайловна нас просит: «Огромная просьба повторить юбилей Жванецкого». Мы передаем эту просьбу, ретранслируем ее руководству Второго канала.
Кира Прошутинская: Не мы виноваты в этом.
Анна Качкаева: Да, которые снимали этот замечательный вечер. Я думаю, что, наверное, еще будут повторять.
Кира Прошутинская: Конечно, это произведение эпохальное.
Анна Качкаева: Людмила из Москвы, мы вас слушаем.
Слушатель: Спасибо вам, вы не теряете того накала, с которого вы начали свои трудовые деятельности. Несимпатично я выразилась. Но вот по поводу Диброва, конечно, он тоже возмужал. Но, по-моему, он вторым ведущим немножечко подавлен. Вчерашняя передача Ренаты – конечно, прекрасная вещь. Немножечко надо привыкнуть ко второму ведущему, у него простая хорошая фамилия.
Кира Прошутинская: Да, Дима Губин. Я считаю, что он очень одаренный и профессиональный. Но дело в том, что там, если вы заметили, точно распределены функции двух ведущих. Дима, который выдает сентенции…
Анна Качкаева: Славословит.
Кира Прошутинская: И стремится к глобализму… И Дима, который опускает на землю нашу грешную и задает иногда неприятные, неудобные вопросы, чем вызывает иногда и неприятие тех, кто бывает. У него роль сложнее в данном случае.
Анна Качкаева: Людмила, а вот если отвечать на мой то вопрос, как вы полагаете, народ должен какое-то слово получить, или это бессмысленно на телевидении, и превратится все в шум?
Слушатель: Наталья очень сурово отнеслась к оценке Киры Прошутинской, ее ведения программы. А я скажу, что как раз именно здесь и дано народу слово, проголосуйте, выскажетесь. Время есть, формат позволяет, выскажетесь. И вы знаете, эту программу «Народ хочет знать» я ее обожаю, всегда включаю, смотрю, кто сегодня из приглашенных экспертов, и всегда те профессионалы и интересные люди, которых хочется слышать, слушать, и мы знаем, что они, как вы сказали о Жванецком, не обманут, не соврут.
Кира Прошутинская: Спасибо, что вы заметили это, потому что действительно приглашение экспертов для нас очень важная составляющая программы. Мы хотим, чтобы это были и не очень расхожие люди, и не формальные, и которых бы слушали, и которые действительно по-настоящему экспертную оценку давали.
Анна Качкаева: Ну, вот если говорить об экспертах, то часть из них действительно такова, которых не увидишь на многих других каналах или программах. Это связано с чем? С тем, что вы находите какие-то аргументы и для них, и они приходят, и для верхних начальников, которые соглашаются с теми, кого они на других каналах уже не очень любят видеть, или еще с чем-то?
Кира Прошутинская: А кого вы имеете в виду?
Анна Качкаева: Ну, того же все-таки и Делягина, и там еще некоторую обойму, как я говорю, с соседней радиостанции и либерально настроенных товарищей.
Кира Прошутинская: Если вы заметили, опять же говорю о том, что это люди ведь не оголтелые, это люди рассуждающие. Пускай у них определенная точка зрения, но у них она не направлена на разрушение, как когда-то сказал замечательный человек, которого я очень люблю, Акрам Муртазаев: «Не могут быть в квартире сплошные туалеты». Не даром там спальная комната, гостиная, кухня и так далее. По этому принципу мне кажется, что надо строить…
Анна Качкаева: Вы собираете программу.
Кира Прошутинская: Да.
Анна Качкаева: А скажите, а, например, почему вы не взяли тему Сочи на этой неделе?
Кира Прошутинская: А потому, что я думаю, что ее не очень будут смотреть люди. Мы еще как-то угадываем интерес и настроения людей.
Анна Качкаева: То есть вот этот театр, где 27 выдвиженцев в мэры, это менее интересная история, чем кинематографическая.
Кира Прошутинская: Это менее интересно. Я могу, конечно, ошибаться. Но, как правило, мы же проверяем какие-то вещи. Иногда нам кажется, ну как это не смотреть? А народ не смотрит. Хотя вот у нас сегодняшняя программа, которая была на той неделе, она была меньше, чем обычно, доля. Но у нас были такие мощные конкуренты, мы конкурировали с юбилейным вечером Михал Михалыча и с КВНом на Первом канале. Но все равно ее смотрели около 7% возможной аудитории. Значит, мы опять же угадали.
Анна Качкаева: Ну, а если бы, представьте, была бы возможность в рамках «Народ хочет знать» представить возможность побороться в дебатах?
Кира Прошутинская: Это будет безумно интересно, мне кажется.
Анна Качкаева: Еще не предлагали?
Кира Прошутинская: Нет, Ань, спасибо за идею.
Анна Качкаева: Потому что они все ищут площадку, вот, может быть, можно будет устроить? Борис из Москвы, мы вас слушаем.
Слушатель: Кира, мы, конечно, смотрим всей семьей вашу передачу. Как-то решил предложить тему для вашей передачи. Молодой человек, с которым я беседовал, сказал, что тему вы выбираете сами, как в том анекдоте, кто нам ближе – братья или друзья? Тема, с моей точки зрения, непроходимая, потому что ее никто никогда не поднимает.
Кира Прошутинская: Ну, скажите, Борис, назовите.
Слушатель: Дело вот в чем. В нашей стране миллионы изобретателей. Не те изобретатели, которых государство признает, которые работают на военных предприятиях, а те, которые изобретают не по долгу своей службы.
Кира Прошутинская: Борис, поняла идею. Должна сказать, что мы мечтали сделать эту передачу, в частности, в память о моем покойном друге Владимире Соловьеве, который когда-то делал передачу «Это вы можете». К сожалению, нам не дали такой возможности, но эта передача идет. И сейчас она, по-моему, продолжена на канале «ТВ-Центр».
Анна Качкаева: Да, «Фабрика мысли» называется.
Кира Прошутинская: «Фабрика мысли», которая посвящена именно изобретателям. Хотя мне безумно жаль, мне бы хотелось ее делать.
Анна Качкаева: Яков из Москвы, мы вас слушаем.
Слушатель: Добрый день, дамы! Поздравляю вас с наступлением настоящей весны! Я очень рад, что дозвонился, потому что я очень хотел задать Кире Александровне три вопроса коротких. Вся наша семья вашу программу смотрит с удовольствием. Вопрос первый: как часто оказывается давление со стороны канала «ТВ-Центр»? Потому что недавно мне один человек в частной беседе жаловался, что его реплику вырезали.
Кира Прошутинская: Я на первый сразу скажу, что я уже ответила в начале передачи. Это бывает чрезвычайно редко, но бывает, к сожалению.
Слушатель: Второй вопрос. Мне показалось, что с уходом Олега Максимовича Попцова, придерживавшегося более левых взглядов, а сейчас просто левых, канал ТВЦ стал вести себя совершенно по-другому, что отразилось на вашей программе. Во-первых, исчез уважаемый мною Андрей Дмитриевич Дементьев, правда, он исчез давно. Но он придерживался более радикальных взглядов. И вопрос второй, как вы приглашаете экспертов? Потому что конкретные претензии. Вы приглашаете двух совершенно не равноценных оппонентов: один оппонент – справа или центрист, но экономист, левого экономиста, того же Делягина, Глазьева вы не приглашаете, хотя могли бы это и сделать.
Кира Прошутинская: Приглашаем, приглашаем. Иногда, к сожалению, Кагарлицкий не может придти, уже на протяжении, по-моему, полугода. Поэтому в данном случае эту претензию не принимаю. Что касается Андрея Дмитриевича Дементьева, которого я чрезвычайно уважаю, передача изначально была задумана на одного ведущего. Это не обязательно должна была быть я, это так случилось. Поэтому она и приобрела эту форму, которую должна была приобрести. Андрей Дмитриевич, иногда мы его приглашаем, но тоже в силу того, что он сейчас занят и в Общественной палате, он как-то вот и собирается придти, но не может. А он действительно интересен был как человек, который высказывает определенную точку зрения.
Анна Качкаева: Неизбежный вопрос про «Ночной полет». Повторы закончились, и программа закрыта. Какова перспектива?
Кира Прошутинская: Ну, мы надеемся, что будет перспектива. Уже разговаривали с Андреем Максимовым, он человек с определенной точкой зрения, определенным видением этой программы. Его не устраивает то, что должны идти две в прямом эфире, две – в записи. Но в силу очень многих причин, и в том, что кризис сказался и на цене, а цена общения через воздух включает дополнительные, а там некие произошли сокращения. И так это видит руководитель канала. Я бы как человек, может быть, соглашатель, в данном случае, конформист, я бы соглашалась на то, что предлагает Татьяна Паухова, это канал «Культура», потому что мне кажется, что гораздо важнее сохранить передачу.
Анна Качкаева: Это было странновато, когда повторы с актуальными вещами.
Кира Прошутинская: Я, к сожалению, ничего не могу решать, мне очень жаль, что из эфира сейчас ушел, пока ушел во всяком случае, Андрей Максимов, человек, по-моему, чрезвычайно профессиональный, хотя очень непростой.
Анна Качкаева: Николай из Москвы, мы вас слушаем.
Слушатель: Пропала Асет Вацуева, ну, Буратаева…
Анна Качкаева: Она теперь пресс-секретарь одного крупного чиновника.
Слушатель: На ее место можно было бы взять другую Буратаеву, имеется в виду или другого калмыка.
Анна Качкаева: Вы имеете в виду нетитульной национальности.
Слушатель: Зайцев пропал, который загорелый.
Анна Качкаева: Да, Антон Зайцев такой, темнокожий парень.
Слушатель: У нас убили чемпиона по шахматам бурята, потому что они же не видят. У нас говорят, что 150 тысяч национальностей. Кто будет верить в Дагестане вашим оппонентам и всем остальным, если они очень хорошо разбираются в этносе?
Анна Качкаева: То есть, Николай, вы предлагаете, чтобы народ выглядел в аудиториях и на телеэкране разнообразно.
Кира Прошутинская: Вообще, он у нас действительно разнообразен.
Анна Качкаева: С точки зрения этноса.
Кира Прошутинская: Вот с точки зрения этноса, у нас огромное количество людей, и дагестанцы, и осетины, и грузины, и армяне со всем национальным своим колоритом. Поэтому не могу принять такой упрек.
Анна Качкаева: Ну, это, может быть, в отношении народа. А в отношении ведущих, конечно… Поскольку нам Буратаеву с Зайцевым приводили в пример, то это правда.
Кира Прошутинская: Наверное. Хотя на РТР это соблюдается. На НТВ тоже ведущие программ новостийных есть.
Анна Качкаева: Юрий Владимирович из Прокопьевска.
Слушатель: Кира Александровна, глубоко уважаю вашу передачу, смотрю вас.
Кира Прошутинская: Спасибо.
Слушатель: Вам известно, что наш народ расколот на две половины? Это те, которые считают сталинизм – это добро, и те, кто считает сталинизм – злом. Как бы в ваших передачах, это больной вопрос, я понимаю, это очень сложный вопрос…
Кира Прошутинская: Вы знаете, я думаю, что вы правы. И мне кажется, что одна из тем нашей программы… Как-то мы действительно вот так никогда серьезно и широко не говорили. Вы правы, наверное, мы это сделаем. Спасибо вам.
Анна Качкаева: Потому что проект «Имя России» в общем показал даже не отношение к истории или к святому Александру Невскому, а показал отношение к Сталину на самом деле. Сергей Сергеевич, Москва, добрый день.
Слушатель: Я – профессиональный бездельник и поэтому имею возможность смотреть телевидение. Недавно посчитал, что я могу смотреть в день по 10 и более часов.
Анна Качкаева: Боже мой!
Слушатель: По крайней мере, телевизор может работать, но это вовсе не значит, что я смотрю то, что смотрит вся вот эта публика, которая звонит и критикует с пеной у рта. Я считаю, что у нас замечательное телевидение, великолепное телевидение, по крайней мере, у меня. Потому что плохого телевидения я не смотрю. И еще я не смотрю, например, телевидение, которое есть у большинства у всех. Я хочу быть эксклюзивным теле- радиослушателем. Поэтому на прошлой неделе я смотрел по телеканалу «Доверие» одну дискуссионную передачку о журналистике, где молодые журналисты и декан журфака. Там было такое, что самые смотрибельные передачи, самый смотрибельный канал в Москве это канал «2x2».
Анна Качкаева: Мультфильмы анимационные, для молодежи.
Слушатель: Так что вы хотите от этой публики, которая это смотрит?
Кира Прошутинская: Ну, это правильно, конечно. Каждый телевизионный ведущий почему-то говорит о том, не хотите – не смотрите, переключите и так далее. Наверное, вы правы, и слава Богу, что у нас и такой существует народ. Но мне кажется, что иногда, я не буду называть каналы, не буду говорить, конкретно называть каналы, но мне кажется, то, что телевизионная академия, то, что люди, которые каким-то образом влияют на программы телевизионные, не обращают внимания на то, что разрушилось уже фактически целое поколение, которое воспитано на стрельбе, на пошлости, на извращениях каких-то. Мне кажется, что в данном случае дело не только в том, чтобы переключить просто на другой канал. Я считаю, что этого просто не должно быть. Можно это назвать цензурой, можно это назвать просто какой-то ответственностью.
Анна Качкаева: Ответственностью. Цензура – очень в этом смысле дурное слово. А «2x2», кстати, - канал, отчасти демонстрирующий неприятие того традиционного телевидения, о котором в том числе говорит и Кира. Потому что он довольно модный и отчасти для тех молодых людей, которые в такой эстетике, я это тоже не очень люблю, но вижу и понимаю, чему они, например, смеются. И не вижу в этом ничего дурного, потому что там разговоров о толерантности и проблемах ответственности иногда больше, чем во всяком традиционном открытом документальном эфире.
Из Москвы Татьяна пишет: «Друзья, с каким бы интересом я посмотрела архивные записи со съезда народных депутатов. Хорошо бы вспомнить, что же нас тогда так звало и грело? Хочется снова увидеть и съезд, и даже межрегионалку».
Кира Прошутинская: Мне кажется, что существуют у нас каналы всяческие ностальгические, которые транслируют некие такие программы.
Анна Качкаева: Довольно любопытный вопрос: «Как вам кажется, есть ли обратная связь между народом и чиновниками, если у передачи есть такая цель?»
Кира Прошутинская: Вы знаете, скажу честно, единственный раз мне одна из депутатов Галина Хованская, которую я очень уважаю, она занимается нашими проблемами жилищными, ЖКХ, она сказала, что каким-то образом то, что она говорила на нашей передаче, вдруг стало достоянием общим. И те изменения, которые она предлагала, она считает, что в связи именно с этой программой. Но похвастаться я бы с удовольствием хотела, но не могу. Но думаю, что в какой-то степени влияет.
Анна Качкаева: «Тема Сочи – очень злободневная. Нам было интересно, что люди говорят об этом потенциальном клубе самоубийц». Ну, еще товарищи ерничают. «А вот Дмитрий Губин добил при обсуждении в «Закрытом показе» фильма «Дикое поле», хотя, возможно, мы не правы». Да, там можно было с ним не согласиться. Но как ведущий он этого не делает.
«Скоро как 20 лет мы слушаем экспертов. Все они так ладненько объясняют, что все время мы живем в такой…» Это, видимо, реплика.
Кира Прошутинская: Здесь нечего ответить.
Анна Качкаева: Кирилл из Москвы, мы вас слушаем.
Слушатель: Что мне не хватает на нашем телевидении? Сделать такую программу, где вспомнили, что чиновники, когда обещали, и выполнено это или нет, и почему не выполнено.
Кира Прошутинская: Справедливо абсолютно.
Слушатель: Вторая тема – это «Куклы», и вы говорили про «2x2», был такой мультфильм, где наши политики участвуют, не такой уж злобный мультик.
Анна Качкаева: Ну да, во всех странах есть, никто не умирает, по 20 лет идут, это правда.
Слушатель: Было бы интересно. И третий вопрос – это борьба с коррупцией не так, как это делает правительство, а например, собрать людей и спросить, где и когда они платят и почему? И как можно так сделать, чтобы, например, документы получать не месяцы, а один день или один час?
Кира Прошутинская: Ну, мы пытаемся об этом говорить. Но, честно говоря, я всегда прошу людей, которые приходят на нашу передачу, не выносить туда конкретные свои проблемы и истории, потому что иначе мы завязаем в них и не успеваем обсудить что-то. Наверное, должна быть отдельная программа, как приемная программы «Народ хочет знать», в которой это бы обсуждалось. Неуверенно опять же говорю, что эту бы передачу смотрели вы же сами с интересом.
Анна Качкаева: Кира, скажите, вы бы согласились придти на программу «Сто вопросов к взрослому»?
Кира Прошутинская: Нет.
Анна Качкаева: Почему?
Кира Прошутинская: Потому что по сути я человек, во-первых, я – человек очень закрытый при всей своей открытости. Это раз. Во-вторых, я человек достаточно медленной реакции. А там действительно задаются такие вопросы, на которые потом бы я, наверное, хорошо ответила. Но потом.
Анна Качкаева: А какого вопроса вы боитесь больше всего? Есть такой вопрос?
Кира Прошутинская: Нет.
Анна Качкаева: Просто вопрос реакции?
Кира Прошутинская: Да.
Анна Качкаева: А кто не согласился придти к детям?
Кира Прошутинская: Не согласился придти Максим Галкин, Алла Пугачева, ну, естественно, наши министры, которые не очень хотят.
Анна Качкаева: Тоже, видимо, с медленной реакцией.
Кира Прошутинская: Да, да.
