В театре "Современник" поставили пьесу Шекспира "Антоний и Клеопатра". Шекспир, как всякий истинный классик, всегда – материал для трактовки современных проблем. То-то каждое поколение заново экранизирует "Гамлета" . В России принято считать, что Гамлет Козинцева-Смоктуновского – лучший. Это так, но с поправкой: лучший – для России. Шекспир оставил универсальную матрицу, которая заполняется духом эпохи и национальным духом. Фильм Козинцева был о человеке, который в терзаниях и сомнениях доказывает самому себе, что он имеет право на поступок. Есть такой мотив у Шекспира? Несомненно. Можно делать этот мотив главным? Безусловно. Но можно и не делать. На то и Шекспир, чье величие целиком не охватить. Как в притче, где слепые описывают слона: один взялся за хобот, другой за ногу, третий за бивень.
У Козинцева-Смоктуновского – русский Гамлет 60-х, за которым вековая традиция мучительного умствования, высокого словоговорения. Несколько лет назад показалось, что страна стала иной: способной на поступок, и этот Гамлет превратится в прекрасный музейный экспонат. Но теперь все меньше сомнений, что именно козинцевский Гамлет по-прежнему живо актуален.
В "Антонии и Клеопатре" резко выделены два главных героя, но в нынешнем спектакле особый интерес публики вызвал второстепенный (не исторически, а сценически) Октавиан, будущий император Август. Он откровенно и довольно похоже (но хуже Максима Галкина) – пластикой, походкой, интонацией – изображал нынешнего российского президента. Этот режиссерский ход озадачивает: если Октавиан – президент, то кто тогда его друг-соперник-враг Антоний? И кто сегодняшняя Клеопатра?
Шаржевый Октавиан оказался в полном смысловом одиночестве. Но, увы, появление такого персонажа – все-таки не случайность, а порождение тенденции: не художественной, а общественной, которая начала проявляться в художестве.
Россия это уже проходила: когда подлинная критика и настоящая сатира невозможны, на авансцену выходит стилистика намёка, стихия эзопова языка, прием кукиша в кармане.
Показательным образом – ничего случайного в жизни не бывает! – примерно в те же дни в Сочи к отдыхающему на курорте президенту России партиями привозили ведущих столичных журналистов. Такой завоз в места отдыха – давняя и повсеместная курортная традиция. Правда, для этого обычно используются лица другой профессии, но вкусы у отдыхающих могут быть разными.
Поскольку сочинские встречи были не для оглашения, журналисты молчат. Однако, как везде и всегда, утечка происходит. Известно, что одно очень любимое народом телевизионное лицо, сделавшееся в этот момент гораздо умильнее, чем на экране, пыталось покормить своей продовольственной порцией собаку президента, но было остановлено хозяином собаки.
Вот почему на театральной сцене появляется странный Октавиан. Когда тот, кто по профессии и принадлежности к "четвертой власти" обязан контролировать и критиковать исполнительную власть, занят кормлением чужой собаки, роль общественного выхлопа берет на себя искусство. Шекспира снова делают актуальным.
