Карэн Агамиров: «Защита прав граждан российской прокуратурой» - такова наша сегодняшняя тема. Участники передачи: советник юстиции, старший научный сотрудник Научно-исследовательского института проблем укрепления законности и правопорядка Генеральной прокуратуры Российской Федерации Борис Пантелеев; адвокат Михаил Федоров и борцы с произволом прокуратуры – Владимир Усвяцев и Иван Волик.
Провести данную передачу на данную тему именно сегодня, 6 июня, я наметил еще в январе. Я привержен принципу долгосрочного планирования, в который жизнь, конечно же, вносит коррективы, и тогда всякая очередность уступает место наболевшему. Это я к тому, что никакой связи между увольнением генерального прокурора Владимира Устинова и якобы мгновенной реакцией на это событие в программе не существует. Так уж просто совпало. Другое дело, что во многих наших передачах, особенно последних, тема прокуратуры затрагивалась многократно, и почти всегда в негативных тонах. Эксперты рассуждали, что заявленная господином Устиновым борьба с коррупцией (да он о ней и не впервой говорит) – это очередная декларация, а на самом деле как раз прокуратура коррупции этой самой и потакает. Прокуратура, призванная выступать защитником людей, их же и третирует. Устинов гневно и справедливо клеймил таможню, силовые структуры, которые тоже разъедены коррупцией, а в самих ее рядах тоже сплошь и рядом коррупционеры, что в центре, что на местах. В далеком дагестанском Докузпаринском районе прокурор Феруза Лагметова отгрохала себе такой особняк, который и на Рублевке не сыщешь, редкость. Эксперты напоминают, что сам господин Устинов в бытность прокурором города Сочи тоже проворачивал те еще дела. Его зам Колесников – не менее известная фигура по части как вывести из-под удара щедрого понимающего человека. Да все это знаем прекрасно мы, все и про всех знаем, все известно.
Наша сегодняшняя тема – как сделать прокуратуру действенным орудием в борьбе с преступностью, с той же осточертевшей уже коррупцией, как заставить ее соблюдать закон о прокуратуре (он принят 17 января 1992 года, в него были внесены изменения в 1995 году, в 1999 году, в 2001, 2003, 2004 годах). Раздел первый «Общие положения», статья 1-ая «Прокуратура Российской Федерации», пункт 2 особенно важен для нас сегодня: «В целях обеспечения верховенства закона, единства и укрепления законности, защиты прав и свобод человека и гражданина, а также охраняемых законом интересов общества и государства прокуратура осуществляет надзор за соблюдением прав и свобод человека и гражданина, федеральными министерствами, государственными комитетами, службами и иными федеральными органами исполнительной власти, представительными, законодательными, исполнительными органами субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, органами военного управления, органами контроля, их должностными лицами, а также органами управления и руководителями коммерческих и некоммерческих организаций».
У нас, наконец-то, наметилась тенденция в программах наших, что к нам на эфир стали приходить люди с противоположной точкой зрения, так сказать, как мы их называем, «из другого лагеря». У нас сидят обычно и ругают власть. Сейчас вот Усвятцев и Волик будут говорить о коррупции в прокуратуре, о том, как они на собственном примере борются с ней, приводить свои примеры. Но к нам пришел также и человек, который относится к этой системе, к прокуратуре, - Борис Пантелеев, он советник юстиции, как я уже говорил, он знает ситуацию изнутри, и он попытается нам изложить свою позицию, как сделать прокуратуру действенным орудием в борьбе с тем, о чем я говорил.
Но сначала я хотел бы предоставить слово адвокату Михаилу Федорову, он на связи у нас. Он довольно часто бывает в эфире у нас, и мы ему дадим первому слову. Уж кто-кто, а Федоров, как мне известно, неоднократно в ходе своих судебных дел сталкивался как раз с прокуратурой. Вам слово, Михаил Иванович.
Михаил Федоров: Дело в том, Карэн Владимирович, что прокуратура – у нас есть такая классическая фраза – это око государево. И возникает вопрос: в настоящее время российская прокуратура в нынешнем состоянии является ли оком? Справляется ли она с надзором, о котором вы только что сказали? Вы знаете, печально, мое личное убеждение, что она еще не так справляется, вообще-то, слабовато она еще справляется. Почему я об этом могу сказать. Дело в том, что работники прокуратуры, насколько я могу судить (я не говорю про положительные стороны, мне хочется сказать о том, что надо искоренять), позволяют себе подчас такое, что даже не может себе позволить юрист, стоящий на страже закона. Маленький факт. У нас в Воронеже есть дом, построенный прокурорским работникам коммерсантами (это было лет 8-9 назад), - извините, соответственно, как, должна прокуратура теперь в долгу перед коммерсантами быть? Кто такой прокурор? Это маленький царь и бог, если говорить по-мирскому, по-воронежски, по районному центру какому-нибудь.
И вы правильно сказали про защиту прав граждан. Приведу простейший пример. Год назад, в феврале, мне пришлось отстаивать интересы некоторых граждан – незаконное строительство. И мы, чтобы прокуратура областная послала протест, опротестовала это решение главы города, мэра нашего, мы обращались в Генеральную прокуратуру телеграммами. Это в феврале месяце. Они послали протест, после этого снова тишина. В октябре месяце мы снова подключаемся, приходим в прокуратуру – нас никто не слушает. Снова в Генеральную прокуратуру жалуемся, и они их заставляют. То есть, понимаете, не работает. Кому-то лень работать. Где-то год назад я был в Москве, я считаю, что были нарушения в отношении лица, находящегося в следственном изоляторе, и я выехал в выходной день – я, во-первых, не мог попасть в Главное управление исполнения наказаний, меня не пустили, а когда я позвонил в Генеральную прокуратуру в выходные, просто дежурный посмеялся. У меня, как юриста и адвоката, волосы зашевелились. Я приехал в Москву, чтобы хоть ударить кулаком отсюда, надо же защищать людей.
И вообще, если уж на то пошло, возьмите следственный аппарат. Два факт приведу. У меня недавно было дело, следователь следственные действия выполняет прокуратуры, но районный следователь милиции не догадается до такого: у этого прокурорского следователя при выполнении следственных действий (почему я и сомневаюсь, что они были) понятые – водитель прокурора и уборщица прокуратуры. Причем судья мне сказал: «Михаил Иванович, что вы хотите, они же незаинтересованные лица». Извините, водитель прокурора – это, может быть, второй человек в прокуратуре уже.
Далее, недавно закончилось в Железнодорожной прокуратуре дело, вел его Тюнин. Раньше приходишь в прокуратуру – сидят солидные люди, которых уважаешь, сам чувствуешь, что это – закона. А сейчас молодые парни у нас сидят. Я не в упрек молодым, молодые должны быть, но должен быть костяк. Так вот, например, по этому делу, извините, он проводит обыск по какому-то адресу, а протокол составляет по другому адресу, у него в деле 20 протокол я сейчас насчитал, которые вообще не мог опрашивать оперуполномоченный, он не имел права, а в дело их он вставил. У него перепутаны фамилии в заключении экспертов. И что меня особенно возмутило, знакомились с делом уже в суде, он еще 15 страниц вставил после ознакомления.
Извините, бесконтрольность, они себе многое позволяют! Надо их все-таки как-то держать. Не знаю, получалось ли это у Устинов или нет. Я не москвич и не принадлежу к тем кругам. Но, в принципе, надо с этих людей спрашивать. И в Воронеже до чего мы дошли, что у нас прокурор области каждые два года меняется, и обязательно – варяг, то из Читы прислали прокурора, сейчас – из Саратова. Я не упрекаю их в непрофессионализме, но, извините, каждый новый прокурор производит своеобразную зачистку, выбивает костяк. У меня сколько моих знакомых, друзей, следователей, которых я уважал, я приходил к ним – сидит перед тобой опытнейший человек. А молодые, которыми сейчас набили аппарат… Печальная ситуация здесь. Это моя боль, в принципе.
Карэн Агамиров: Но прокурор области, Михаил Иванович, как раз должен бороться с тем, о чем вы говорили. Поэтому когда вы говорите «профессионал», то это надо все же под сомнение поставить, - о прокуроре области, который меняется каждые два года.
Михаил Федоров поднял сразу несколько вопросов, он говорил и о лени, и о том, что не отвечают на запросы, из Воронежа он посылает в Генеральную прокуратура заявления – никаких ответов нет, все возвращается. Он говорил о родственных связях, которые мешают работать. Но это, кстати, не только в прокуратуре, сплошь и рядом мы видим сейчас в государственных учреждениях эти самые родственные связи, где в открытой или в скрытой форме грубо нарушается и закон, который не допускает этого. Тем не менее, это сплошь и рядом есть, и прокуратура не исключение. Плохо и совершенно неграмотно составляются документы теми же следователями. Видите, он приводил пример следователя – и это мне сразу напомнило следователя Берниса из Гашека, помните, который терял дела, все шиворот-навыворот у него было, вот прямо образец.
Теперь мы должны спросить: это как бы срез общества – то, что происходит, что нам Федоров описал, или все же есть возможность эту прокуратуру поднять над тем, что происходит? Она и должна находиться все-таки наверху. Сейчас вот идут такие рассуждения, несколько версий: Устинова сняли, потому что он плохо боролся с коррупцией; другая – что, наоборот, он слишком активно начал делать заявления о борьбе с коррупцией; третья версия – что его готовят чуть ли не в преемники президенту Путину; четвертая версия – что они с Сечиным, замом главы администрации, родственники, женаты на сестрах что ли, и чтобы выбить из-под Сечина кресло, надо ударить по Устинову… Я опять же хочу сказать, что наша сегодняшняя тема – не отставка Устинова, тем не менее, это, безусловно, отражение того, что происходит.
И я уже хочу обратиться к Борису Пантелееву, советнику юстиции, старшему научному сотруднику Института проблем укрепления законности и правопорядка Генеральной прокуратуры Российской Федерации.
Борис Пантелеев: Да, спасибо, что предоставили слово. Действительно, сегодня тема несколько не соответствует тому, с чего начал выступление коллега-адвокат. Смысл этой коллизии заключается в том, что надо разделять, очень четко понимать, что есть прокуратура как орган государства, и мы можем много дискутировать о том, нужен ли такой орган или не нужен, и если нужен, то в какой форме он должен существовать. Кроме того, есть законодательная база, на основании которой действует, в том числе, и прокуратура, и мы можем не менее долго дискутировать по поводу того, качественная ли эта база или нет и в каком направлении сейчас развивается наше законодательство. И есть отдельная совершенно проблема – это уже проблема функционирования органов прокуратуры как одного из подразделений, разновидностей государственной службы. И мы можем анализировать недостатки, проблемы, узкие места в этой деятельности, не ставя под сомнение в принципе, что такой орган нужен и что законодательство, на котором он основан, также необходимо обществу и востребовано.
Вот здесь я хотел бы, чтобы при дальнейшем обсуждении, как говорится, всякий раз мы не соскакивали на идею о том, что надо завтра реорганизовать прокуратуру в принципе, потому что она, скажем, кого-то не устраивает. Так вопрос не стоит, поскольку прокуратура – это исторически сложившееся достояние нашего общества. И очень многие эксперты, в том числе и Совета Европы, исследовали эту проблему – насколько российская прокуратура соответствует реальностям современного мира, и пришли к выводу, что в нашей стране такая прокуратура должна существовать. Как, впрочем, и в целом ряде других стран примерно такая же прокуратура существует, например, в Португалии, как ни странно, стране Совета Европы, и никто претензий к организации и полномочиям прокуратуры Португалии, в принципе, не предъявляет.
Если мы с вами согласны с тем, что прокуратура как орган выполняет несомненно полезные функции, то, наверное, не следует употреблять какие выражения, как, скажем, «репрессии», совершаемые органами прокуратуры. Я, может быть, вам открытие такое сделаю, но вы процитировали закон о полномочиях российской прокуратуры, и многие радиослушатели, может быть, даже не догадываются, что у прокуратуры в принципе нет никаких полномочий по осуществлению репрессий в отношении ни граждан, ни юридических лиц. Прокуратура никого не штрафует, никого не арестовывает и никаких непосредственных санкций прокурор самостоятельно осуществить не может, он всего лишь предлагает это сделать надлежащему уполномоченному органу – судебной власти или исполнительной власти.
Так если мы на этом базисе начнем рассуждать о конкретной проблематике защиты органами прокуратуры прав и свобод человека и гражданина, то мы должны будем признать, что это действительно, как это, может быть, кому-то и странно, приоритетное направление деятельности органов прокуратуры Российской Федерации на современном этапе. Почему? Сухая статистика об этом свидетельствует: более половины всех жалоб, поступающих в прокуратуру (в разные периоды, конечно, этот процент отклоняется, там плюс-минус 5 процентов), посвящены именно проблеме защиты прав человека. Конкретные жалобы по конкретным вопросам – люди обращаются в прокуратуру. В год таких обращений насчитывается до полумиллиона и выше. И если говорить о результатах рассмотрения этих жалоб, то должен вам сказать, что также в среднем каждая четвертая, иногда каждая пятая жалоба признается обоснованной органами прокуратуры и удовлетворяется. То есть вот эти исходные данные, которые говорят, что система работает, система переваривает огромное количество жалоб, эти обращения рассматриваются на абсолютно бесплатной основе, что, в общем-то, не характерно для современной судебной системы, то есть эта система прокуратуры доступна для граждан любого достатка. И эффективность рассмотрения относительно высока: каждая четвертая жалоба удовлетворяется, то есть прокурор встает на защиту прав человека и гражданина.
Карэн Агамиров: Каждая четвертая?
Борис Пантелеев: Примерно каждая четвертая. В среднем статистика говорит: каждая четвертая жалоба прокурором удовлетворяется, то есть запускается тот самый правовой механизм, принимаются меры прокурорского реагирования в защиту конкретной личности, конкретных прав конкретного человека. Вот из этого и исходите. Кто на сегодняшний день, скажем, в таком постоянном режиме готов бесплатно обслуживать население, если это не будет делать прокуратуры?
Карэн Агамиров: Борис Николаевич, давайте мы Михаилу Федорову дадим еще высказаться.
Михаил Федоров: Борис Николаевич, я абсолютно с вами согласен по поводу доступности, эффективности, но по поводу бесплатности – конечно, прокуроры, вы знаете, тоже сейчас получают немалые деньги, я об оплате государственной. Абсолютно с вами согласен, но вот вопрос функционирования – это моя боль. Печальную фразу произнесу. Такое ощущение, что надо трясти их, как грушу. Хотя у меня очень много прокуроров – друзей, которых я знаю лично, и они жизнь положат. Но бывает такие – извините, его не сдвинешь танком. Поэтому я все-таки два слова хочу сказать, я хочу пожелать нашей прокуратуре успеха и все-таки мое мнение, что пока нашу оку государеву нужны очки с большими линзами. Это вот мое печальное пока восприятие. Ради бога, поймите, я за то, чтобы прокуратура была, потому что я понимаю, что без нее мы вообще ничего не добьемся.
Карэн Агамиров: Михаил, Борис Николаевич говорит, что одна четвертая жалоб всех граждан удовлетворяется. По вашей адвокатской практике, жалобы, поданные в защиту граждан, находят подтверждение?
Михаил Федоров: У меня есть ситуации с делами, которые не двигаются. Я же не знаю всю массу прокурорских дел, я анализ не знаю, но те, которые не двигаются, я подчас вижу, что это «валуны», которым нужно приделать ноги. По поводу одной четвертой – возможно. Хотя у меня гораздо меньше. Но вы понимаете, что я связан, уже когда тупиковые ситуации, меня подключают. То есть по поводу одной четвертой я допускаю, что такое, может быть, и есть в общем объеме. Хотя по поводу защиты прав граждан, возьмите в цивилистике, вот тут вообще еще, кажется, конь не валялся. Не знаю, как в Москве, но чтобы защищать наших селян по поводу незаконных строений, по поводу межи захваченной, по поводу использования и захвата земли, - как здесь? Я их двигаю через телеграммы в Генеральную прокуратуру. Вот, скажете, адвокат до чего докатился, а вот до этого и докатился.
Карэн Агамиров: У вас конкретный пример есть?..
Михаил Федоров: Вот я привел пример по поводу того, что у нас на Плехановской арку отдали под строительство одного коммерсанта крупного. И вот я на прокуратуру, получается, наезжаю.
Карэн Агамиров: А они что?
Михаил Федоров: Я же объяснил, Карэн Владимирович, сначала они хотели протест подавать на последнего главу администрации, потом полгода молчали, мы повторно составили протест, снова через Генеральную прокуратуру, через жалобу. Видите, какой я плохой?
Карэн Агамиров: В данной ситуации что?
Михаил Федоров: Пока подвижек нет, но строительство уже не ведется. Но постановление, кажется, не отменено.
Карэн Агамиров: То есть, видите, уже позитив есть – строительство уже не ведется. Михаил, ваше отношение к тезису, который прислал нам известный наш философ Дима, Слушатель: «Надо упразднить прокуратуру, она не нужна. Это фиктивный орган, выступающий от государства и закона, отвлеченных институтов, не являющихся субъектами права. Надо развивать суды. Они не работают на граждан из-за вот этой прокуратуры»?
Михаил Федоров: Я не согласен с Димой, потому что прокуратура нужна. Вот тюрьмы – кто за ними будет надзирать, что там творится? Кто пойдет в следственный изолятор, кто пойдет в зону, Дима? Судья туда пойдет? Судья только выносит решение. Так что, я считаю, Дима, вы глубоко неправы. Другое дело, что расшевелить и заставить работать – это да. Я не согласен с Димой.
Карэн Агамиров: Удачи вам, Михаил. Еще из некоторых сообщений на пейджер. «Я рад, что у вас еще шевелятся волосы на голове», - это написал Добрый. Я, правда, не знаю, кому он это адресовал.
«В России кто-нибудь контролирует работу прокуратуры?» - спрашивает Георгий из Санкт-Петербурга. Президент отвечает, да?
Борис Пантелеев: Да, Генеральная прокуратура – это централизованный орган, в соответствии с Конституцией, так записано в основном законе нашей страны. И генеральный прокурор, как теперь всем, наверное, известно, подотчетен Совету Федерации, назначается на должность и снимается с нее. И президент, естественно, еженедельно, а по мере необходимости и чаще выслушивает доклады о ситуации в стране, о положении с законностью, об уровне правопорядка. То есть это непосредственно контакт с президентом.
Карэн Агамиров: «Безусловно, - пишет тот же Добрый, - наша прокуратура прогнила коррупцией. В чем она безотказно работает, так это если надо кого-нибудь посадить по указке власти. Пример с Ходорковским очень характерен».
Вот Михаил Федоров сказал, что, да, в его случае строительство было прекращено, когда обратились в прокуратуру.
Борис Пантелеев: Да, очень интересный был пример приведен, который можно разложить по полочкам и сделать вывод о том, что если бы не было вмешательства органов прокуратуры, то получается, что на данной конкретной территории этот вопрос в принципе не решался. Ведь они обжаловали постановление об отводе земельного участка, постановление и распоряжение глав исполнительной власти о том, чтобы вести там строительные работы, и так далее. С точки зрения, скажем так, западного либерала, классического, все это – полномочия Министерства юстиции, это все полномочия суда и других контрольных органов за исключением прокуратуры, но без прокуратуры этот вопрос не решается в принципе, как выясняется.
Карэн Агамиров: Однако я вам привел сообщение Александра Доброго, который как раз на репрессивных мерах сосредоточил свое внимание, что прокуратура прогнила в коррупции, а уж что может, так это посадить, например, Ходорковского.
Юрий Григорьевич пишет: «До тех пор, пока законодательно не будет установлена мера ответственности каждого сотрудника правоохранительных органов и силовых структур, в стране правовой механизм будет пробуксовывать. Я-то считаю, что такая ответственность есть, она установлена, она просто не реализуется.
Дима пишет: «Надзор не возбуждает дело, а дает основания к возбуждению. Почему прокуратура должна кого-то подменять? В тюрьмах есть заключенные. Их право – обращаться в суд». Дима выступает категорически вообще против института прокуратуры.
Дрынов прислал: «Беспрецедентная коррупция, поразившая государственные органы России, произошла потому, что ликвидирована руководящая и направляющая роль ГУМ-партии». Вот что такое «ГУМ-партия», я не знаю, честно говоря.
У нас звонки есть. Роман из Санкт-Петербурга, слушаем вас. Это, видимо, правозащитник Роман Чорный.
Слушатель: Добрый день, Карэн. Я сделал краткое такое исследование, мониторинг, так я представляю организацию, которая занимается защитой прав человека, душевного здоровья, и я просто скажу, по обращениям граждан какие возбуждались уголовные дела прокуратурой. В области душевного здоровья возбуждались уголовные дела только по случаям, когда врачи-психиатры ставили ложный диагноз призывникам, в нескольких случаях по квартирным махинациям, в общем, в подобных случаях. К сожалению, нам известно как по обращениям правозащитников, так и по обращениям обычных граждан в прокуратуру Российской Федерации, в прокуратуры субъектов Федерации, городские прокуратуры, никогда не возбуждаются дела, когда люди жалуются на то, что были нанесены повреждения, ущерб, вред здоровью в результате нахождения в психиатрических учреждениях, даже по случаям смерти людей, у которых действительно были психические заболевания. Страшные истории у нас есть, примеры. И нам известно, что, в принципе, похожая ситуация есть по любым закрытым учреждениям, это касается следственных изоляторов тюрем, там похожая ситуация.
Соответственно, у меня такой вопрос. Нет ли такой тенденции, грубо говоря, что какие-то финансовые нарушения, финансовые махинации, мошенничества – эти случаи могут интересовать прокуратуру, а что касается конкретных нарушений прав конкретных граждан какими бы вопиющими они иногда не были, вот эти случаи практически не интересуют органы прокуратуры? Я не хочу ни в коем случае мазать черной краской всю прокуратуру, конечно, там есть честные люди…
Карэн Агамиров: Ну, Борис Николаевич как раз нам говорил, что интересует, и тема у нас как раз – «Защита прав граждан российской прокуратурой». Он говорил, что интересуют, и одна четверть удовлетворяется. Но вот из первоисточника давайте послушаем. У нас сидит обычный гражданин Владимир Усвятцев. Сколько вы занимаетесь этой борьбой?
Владимир Усвятцев
Кроме того, своими собственными трудами господин Зуев… а я его об этом предупреждал 10 мая этого года официальным заявлением, где написано: «В последний раз – далее мною будут предприняты другие меры, в порядке части 2-ой статьи 45-ой Конституции – направляю вам, прокурору субъекта, очередное документально оформленное доказательство укрытия убийства, статья 316-ая Уголовного кодекса». Та самая статейка из только что мною упомянутых двух разделов Уголовного кодекса – «Укрытие убийства». Поясняю. В 51-ом отделении милиции УВД ВАО, сейчас это называется отдел внутренних дел «Измайлово», прямо в помещении зверствующими подонками в милицейском обличии забит до смерти гражданин СНГ. Прокурор измайловский Мировский, сейчас выведенный из-под удара, как им всем кажется, в областную прокуратуру (а мне это только на руку, его должен задавить местных начальничек там), этот Мировский и не думал возбуждать уголовное дело по факту убийства, совершенного милицейскими отморозками прямо в помещении. Более того, тем самым не только 316-ая статья нарушена. По моей инициативе депутат Государственной Думы Ермолин написал официальный депутатский запрос этому законнику, он же матерый уголовник Мировский. Вы думаете, есть ответ? Нет. А что есть? А есть на хвосте еще одно преступление – 287-ая статья «Непредставление информации Федеральному Собранию».
Таким образом, более того, все потуги поставить в известность Зуева, вплоть до личной встречи с ним, случайной, в районе Замоскворецкого суда, я его спрашиваю: «Вы получили хотя бы одно мое заявление о преступлениях ваших подчиненных?» - «Нет, но я разберусь». Что ты разберешься, в чем ты разберешься, когда машинка преступная работает?! Ни одного заявления об уголовных преступлениях, страшных уголовных преступления не доходит до стола этого гиганта прокурорской мысли, который сам имеет еще, кроме того, и это тоже не сказки, около 100 укрытых убийств в бытность свою одним из первых заместителей. Когда бывший прокурор написал заявление «по собственному», вы были тогда в Москве, Борис Николаевич, когда через средства массовой информации тогда еще однозвездный генерал Вишнякова от прокуратуры объявила на весь мир, что проверкой установлено (это, конечно, был популистский ход, это, конечно, было накануне выборов тогда в Госдуму), что укрыто от правосудия около 9 тысяч преступлений за период с 2000 по июль 2003 года, в том числе около 100 убийств. Хоть один волос упал с головы? Нет, не упал.
Поэтому очень коротко я постулирую еще раз. Во главе Московской прокуратуры – я готов это доказать в любом цивилизованном процессе, во время любого цивилизованного следствия – стоит уголовник с 15-эпизодным вменением по 315-ой статье. А это единственная статья Уголовного кодекса, которая удостоена чести быть упомянутой в Уголовно-процессуальном кодексе. Там статьей 392-ой говорится: «Если не исполняет должностное лицо вступивший в законную силу приговор, определение, постановление и иной судебный акт, оно подлежит ответственности по 315-ой статье». Вот таких вот, на которые плевал господин Зуев, 15 штук. Плюс укрытие убийства в соучастии с Мировским. Плюс укрытие махрового бандитизма 8 так называемых участковых, когда 80 граждан в ноябре месяце гнали колонной босиком по ночному городу, а потом сердобольные правозащитники обнаружили около 20 подозрений на сотрясение мозга, многочисленные переломы, увечья. Все это проходит мимо.
Хватит про коррупцию! Хватит, дорогие товарищи! Никакой коррупции, надо нещадно карать конкретных уголовных преступников. Причем не за общеуголовные, потому что весной 2004 года арестована за банальную организацию убийства пенсионера на Краснобогатырской этакий помощник прокурора Полякова, помощник преображенского прокурора. Пять лет надувала щеки и играла в гособвинение, сама организовала банальное убийство. Тем не менее, на весь ужас – плюнуть и забыть, потому что от такого рода эксцессов никто не застрахован. Или недавно вот пьяный прокурор въехал в остановку, сбил кого-то, убежал с места, потом явился с повинной. Можно плюнуть и забыть, это общеуголовная преступность, от этого никто не застрахован, даже отряд космонавтов.
Карэн Агамиров: Владимир Борисович, вы приводите страшные, печальные факты. Скажите, может быть, действительно сейчас президент размышлял-размышлял (хотя я и не связывал эту тему с отставкой Устинова) и решил обновить кадры прокуратуры, чтобы пришли нормальные, честные, порядочные люди. Вы говорите о московском прокуроре, я его не знаю.
Владимир Усвятцев: А я заявляю это с полной ответственностью! Более того, доведу это дело до логического конца.
Карэн Агамиров: Я с Зуевым один раз только столкнулся, я пошел к Зуеву, принял меня его помощник, у меня дело было с жуликом-издателем, который деньги взял и исчез. Меня тогда приняли, и это способствовало решению вопроса. Так что позитивные вещи тоже были. Но то, о чем вы говорите, это, конечно…
Так вот, что сейчас президент снял, выгнал, убрал, освободил – по-разному говорят – может быть, с этого и начнется реформа прокуратуры – с кадровой политики? Я хочу Пантелеева спросить.
Владимир Усвятцев: Да откуда ему знать?
Карэн Агамиров: Ну, как откуда знать? Он там работает. Борис Николаевич, пожалуйста.
Борис Пантелеев: Во-первых, по поводу отставки, то, что произошло, это полностью соответствует действующему законодательству. А то, как это произошло, вызывает у меня уважение, если сравнивать с двумя предыдущими случаями и тем, какой большой ущерб системе органов прокуратуры нанесли всевозможные домыслы и скандалы вокруг снятия, скажем так, предыдущих двух прокуроров. Поэтому мы будем работать, как и работали, в единой централизованной системе, которая подчиняется распоряжениям вышестоящего руководства, и право и обязанность президента по Конституции – дать нам этого нового руководителя.
Карэн Агамиров: Допустим, будет у вас новый руководитель – господин Козак. Говорят, честный. Вы знаете, за Ивановым, за министром обороны, кличка или прозвище – в Министерстве обороны его «Святой» называют. Взяток не берет, и на самом деле это так и есть. И что-то про Козака говорят, что помешан на честности, очень порядочный человек, такой и нужен, вот такие люди как раз должны силовые структуры возглавлять.
Борис Пантелеев: А у кого сомнения в этом есть? Я полностью присоединяюсь к такой позиции.
Карэн Агамиров: Вот если такой придет, сможет ли он навести порядок с прокурорскими работниками на местах?
Владимир Усвятцев: Карэн Владимирович, я с вашего разрешения вопрос Борису Николаевичу задам. Борис Николаевич, у вас в структуре вашего института есть хотя бы сектор или пару старших научных сотрудников, занятых внутриведомственной прокурорской преступностью? Я почему вас спрашиваю, когда я в 1998 году тогда еще с более бодрым Сухаревым полтора часа беседовал, он в конце этой беседы был вынужден признать…
Карэн Агамиров: Борис Николаевич, надо взять Усвятцева в ваш институт и назначить его возглавлять такой сектор. У вас будет прекрасный работник. Слово – Волику. Иван Волик – это старый репрессированный человек, мученик, который давно борется за свои права, по-моему, 32 года, с 1974 года. Иван Волик, расскажите свою боль.
Иван Волик
Я арестован был прокуратурой СССР 4 декабря 1974 года. Реабилитирован Верховным судом Украины и постановлением президиума Брянского облсуда. И вот 16 лет я из прокуратуры не могу получить справки, что я арестован был в Москве. В этом повинна, я так и пишу, возглавляет она отдел по реабилитации жертв политических репрессий – Весновская.
Карэн Агамиров: В Генеральной прокуратуре?
Иван Волик: Да, в Генеральной прокуратуре. Я один пример могу привести по Брянской области…
Карэн Агамиров: И Весновская – ни ответа, ни привета от нее, да?
Иван Волик: Ответы получал, но ответы я прямо называю глумлением над правосудием и человечеством. Это начальник отдела по реабилитации жертв политических репрессий, по-моему, 13-ый отдел это называется. По Брянской области я могу о работе прокуратуры сказать. Большинство удовлетворяется жалоб, которые есть, допустим… Я вынужден привести пример, я раскрыл способ, каким обворовали всех вкладчиков сберегательных сертификатов и вкладчиков срочных депозитов. Я уверен, что я единственный человек в России обнаружил этот способ. Я был четырежды на приеме у прокурора Корниенко Анатолия Васильевича.
Карэн Агамиров: Это брянский районный прокурор?
Иван Волик: Нет, областной. Я говорю: «Анатолий Васильевич, я поймал вора, привожу его к вам за руку. Он признается, что, да, действительно, обворовал. Скажите, признание наказуемо или нет?» - «Наказуемо». Выхожу – получаю наглейшие отписки опять-таки, постоянно. В Генеральную прокуратуру обращался, не буду долго останавливаться, последнее обращение в Генеральную прокуратуру: «Прошу вас обязать прокурора области ответить мне на такой вопрос: если вор, обворовавший всех вкладчиков, признал свою вину, а прокурор 7 лет не доказывал, что все правильно, как должен был отреагировать на признание прокурор?» Ответа не получил.
Карэн Агамиров: Надо отдать должное участникам нашей передачи, мы приглашали и будем приглашать в эфир людей, которые непосредственно страдают. Звоните мне, пишите в любое время, всегда найдется место в студии, чтобы из первых уст услышать о бедах людей. В данной ситуации я должен еще сделать вам такое похвальное замечание, что Усвятцев вообще, по-моему, жизнь посвятил борьбе за права других людей. А господин Волик и за свои права борется, но и за права других людей тоже, в частности, по вкладчикам.
Иван Волик: Если мне приписали «клевету на советскую действительность, избирательную систему и прессу», значит, здесь не только личные права.
Карэн Агамиров: Вот по поводу одной четверти жалоб, что они удовлетворяются, Татьяна написала: «Прокуратурой удовлетворяется не целых 25 процентов, а всего лишь 25 процентов – надо сделать такую поправку. Что же, остальные жалобы все необоснованны? Люди обращаются по пустякам? Или просто деньги ими не проплачены?» Борис Николаевич…
Борис Пантелеев: Да, это интересный вопрос. То же самое можно сказать и о суде, что в гражданских судах удовлетворяется всего лишь половина исков, а другая сторона, 50 процентов обращающихся, остаются недовольными. То есть это наверняка обоснованно. Я считаю, что такой процент – четверть заявлений, которые получают поддержку в органах прокуратуры, – это весьма высокий процент. И говорить о том, что каждое обращение безусловно, на 100 процентов обоснованно, законно в каждому случае… Мы даже сегодня слышали очень многие ситуации, когда, скажем, пытаются вовлечь прокурора в такое дело, которое с точки зрения его статуса ему либо в принципе никогда не было подведомственно, либо теперь не подведомственно. И мы очень часто слышим даже от правозащитных организаций, с которыми работаем вместе, сотрудничаем, вздохи и сожаления о том, что, скажем, вновь принятые Уголовно-процессуальный кодекс, Гражданско-процессуальный кодекс существенно сузили полномочия прокурора, и теперь невозможно воспользоваться услугами прокуратуры для решения каких-то конкретных вопросов. Говорят: обращайтесь напрямую в суд.
Карэн Агамиров: То есть вы – за изменения в законодательстве.
Борис Пантелеев: Во всяком случае, мы констатируем, что вот тот процесс сужения полномочий прокуратуры, который объективно произошел, он далеко не всегда на пользу гражданам произошел.
Карэн Агамиров: Ну, что ж, господа, давайте подводить итоги. Владимир Андреевич Янин из Москвы, слушаем вас.
Слушатель: Я хотел бы сказать, что, к сожалению, прокуратура наша очень пассивна. Она не видит, какие безобразия творит правительство Москвы, Департамент соцзащиты. Население города Москвы с 1 января 2005 года лишилось многих льгот, лишили льгот граждан, имеющих несколько льготных категорий – ветеран труда, труженик тыла, реабилитированная жертва, инвалид, – оставив им льготы только по одной из категорий, ссылаясь на закон о монетизации. Я внимательно читал этот закон и не нашел в нем такого ограничения. Мои обращения в Департамент соцзащиты, в Гордуму, Госдуму, в правительство Москвы к Швецовой не дали результатов. Прокуратура вообще открестилась от этого вопроса. В этом году я обратился к Элле Александровне Памфиловой, и произошло чудо: Минздравсоцразвития, которое отделывалось от меня отписками, его правовой департамент ответил мне, что я прав и имею право одновременно пользоваться всеми различными льготами по всем своим категориям.
Карэн Агамиров: Но должна была сделать это, безусловно, прокуратура. Сергей из Петербурга, пожалуйста.
Слушатель: Добрый день. Вот такое дело, господа хорошие, все это грустно и смешно. Звонит вам и беспокоит вас подозреваемый в течение 18 месяцев. Карэн Владимирович, вам нравятся фамилии? Вот – советник юстиции Орлов, следователь Харитонов. Прошу 18 месяцев прокуратуру, в том числе Генеральную несколько раз просил: ребята, вы меня посадите на скамью подсудимых, пожалуйста…
Карэн Агамиров: Пришлите мне свое дело, и мы разберемся. Владимир Усвятцев, пожалуйста.
Владимир Усвятцев: Хочу сказать, что во главе Московской прокуратуры уголовник с 15-кратным вменением 315-ой статьи, укрытием убийства и бандитизма.
Карэн Агамиров: Вы скажите, когда прокуратура будет исполнять задачи по соблюдению прав граждан?
Владимир Усвятцев: Она будет исполнять тогда, когда, например, в тех преступлениях против правосудия, которые упомянуты в законодательстве, в особенной части, будет специальная пометка, что для спецсубъекта, то есть должностного лица прокуратуры, сроки удваиваются по меньшей мере санкций.
Карэн Агамиров: Волик, скажите, пожалуйста, когда прокуратура станет защищать граждан?
Иван Волик: Прокуратура и работники прокуратуры будут защищать граждан тогда, когда будет отвечать за это в порядке закона.
Карэн Агамиров: И Борис Пантелеев…
Борис Пантелеев: Ужасный парадокс сегодня подтвердился снова. Мы изучаем общественное мнение, и граждане нашей страны, к сожалению, одновременно все дружно выступают за ужесточение всех возможных санкций, и при этом уровень доверия к органам, которые эти самые санкции реализуют, неизменно падает. Мы, таким образом, отрицая роль и статус прокуратуры, дойдем до самосуда, получается. Очень печальная тенденция.
Карэн Агамиров: Спасибо.
