Сегодня научный музей из зала, где только смотрят, все чаще превращается в место, где действуют. Он строится словно с учетом китайской поговорки: "скажите мне — я забуду, покажите мне — я запомню, вовлеките меня — и я пойму".
Поэтому посетитель музея сегодня может трогать руками приборы, участвовать в образовательных играх, часами просиживать за компьютерными викторинами. Такие интерактивные центры во всем мире называют эксплориумами. Но означает ли это, что классические музеи — с громоздкими витринами, строгими табличками, — уйдут в прошлое?
"Нет, не уйдут, —рассказывал в эфире Радио Свобода участник научно-популярного фестиваля ScienceArtFest, заведующий лабораторией музейного проектирования российского Института культурологии Алексей Лебедев. — Потому что есть совершенно неистребимая человеческая тяга к подлиннику. Как человек, который много лет проработал в музее, я могу сказать, что один из наиболее распространенных вопросов, которые задают экскурсоводу — это вопрос о том, все ли здесь подлинники. И вот эта тяга к подлинному идет из каких-то глубин человеческого естества — увидеть ту самую печатную машинку или тот самый прибор… Никакие крутилки, вертелки и всякие интересные штуки не заменят те самые сапоги, которые сшил Лев Толстой. И неважно, что в них ходить невозможно!"
В то же время, Алексей Лебедев полагает, что современный музей нельзя и оставлять абсолютно неподвижным, по принципу systematisch, на котором была основана кунсткамера — первая научно-популярная коллекция в России. Особенно важным это становится, когда речь идет о научно-технических музеях, где большую часть экспонатов составляют приборы, по внешнему виду которых нельзя понять, как они работают.
Поэтому сейчас даже старые научно-технические музеи стараются совмещать интерактивную часть с частью коллекционной. Зритель, который никогда в жизни не пробовал писать маслом, может узнать для себя много нового, разглядывая написанный художником холст. Но представить себе, что человек поймет, как устроен прибор, пока не повертит и не покрутит его в руках, довольно трудно, отмечает Лебедев.
Словом, в научно-технических музеях сам материал подталкивает к активности. Проявляться она может разными способами. Некоторые приборы можно показывать в реальной работе. Бывают случаи, когда необходимо сделать копию подлинного экспоната и поставить ее рядом с витриной, чтобы посетители могли ее вертеть. А при помощи мультимедийных программ легко продемонстрировать, как устроен прибор изнутри.
Как вести диалог с посетителями на музейном языке, Алексей Лебедев показал на примере двух необычных экспозиций, созданных организацией "Музей будущего" — корпоративном музее компании "Татнефть" и музее конструктора Михаила Калашникова. "Мы не претендуем на то, что знаем оружие лучше, чем оружейники, а нефть — лучше, чем нефтяники, — говорят создатели. — Скорее, мы решаем задачу перевода вполне научной, написанной словами истории в язык образов, и пересказывают ее через музейные предметы".
В результате для музея нефтяников решено было построить их генеалогическое древо, а о феномене Михаила Калашникова рассказали его же собственными устами. С плазменных экранов изобретатель сам рассказывает о наиболее ярких и трагических моментах своей жизни — о том, как горел в танке, как напильником делал первый автомат, чтобы отомстить за расстрелянных товарищей.
Так каким же будет музей будущего? "Это, во-первых, музей, основанный на коммуникации, — уверен Алексей Лебедев, — и, во-вторых, музей, который я бы назвал трансформером. Каждой категории публики он предлагает что-то свое, так как современный посетитель музея хочет быть "сотворцом"".
При этом визуально современная музейная экспозиция должна быть агрессивной, иначе до нее просто не дойдут. Восприятие публики стало клиповым — людей больше всего привлекает движущаяся картинка. Если это обстоятельство игнорировать, то человек скорее остановится на улице у билборда, на котором крутится яркий ролик, чем пойдет в музей.
Какими бы ни были каноны, чтобы человек тебя услышал, с ним надо говорить на том языке, к которому он привык — а сегодня он привык одновременно смотреть, слушать, жевать бутерброд и нажимать кнопки. Поэтому у создателей музеев остается два варианта: использовать эту тенденцию, или же с ней бороться. И та, и другая позиция вполне профессиональны. Есть и третий вариант — не замечать. Но для профессионала он неприемлем, ведь тогда музей станет похож на профессора, который читает очень хорошую и нужную лекцию — но, к сожалению, в пустом зале.
