Во Франции скончался писатель русского происхождения Морис Дрюон - лауреат Гонкуровской премии за трилогию "Сильные мира сего", автор цикла исторических романов "Проклятые короли" и десятков других произведений.
Дрюон, участник французского Сопротивления, также активно занимался политикой: он занимал пост министра культуры Франции, был депутатом Национального собрания и Европарламента. Морису Дрюону было 90 лет. В Советском Союзе его исторические романы издавались огромными тиражами, а вот о происхождении Дрюона и его участии во Второй мировой войне почти ничего не было известно.
Обозреватели Радио Свобода Андрей Шарый, Семен Мирский и историк русской эмиграции Иван Толстой обсуждают малоизвестные страницы творчества и жизни Мориса Дрюона.
Андрей Шарый: Во Франции какого эпитета удостоено творчество Мориса Дрюона - "знаменитый писатель", "выдающийся писатель", "великий"?
Семен Мирский: Если бы благие намерения в литературе являлись, мерилом ее качества, то Морис Дрюон, несомненно, сидел бы на литературном Олимпе вместе с Шекспиром, Толстым и, скажем, Стендалем. Он был - разумеется, на мой взгляд, хотя это мнение во Франции люди, читавшие Дрюона, разделяют - писателем средней руки, как говорили в старину. И при этом - человеком неординарным, честным, неподкупным, преданным идеалу. Идеалом Мориса Дрюона была Франция - ее величие, традиции, язык, прежде всего, уважение к языку. В языке Морис Дрюон, влюбленный во Францию, видел выражение ее величия. Он говорил: "Пока у нас есть великий и могучий французский язык, Франция остается великой".
Андрей Шарый: Морис Дрюон - сын выходца из Оренбурга, актера Лазаря Кесселя, который в 1908 году вместе с семьей переехал из России в Ниццу.
Почему Дрюон так был популярен в Советском Союзе - прежде всего, его историческая серия "Проклятые короли? Только ли в силу своего русского происхождения?
Иван Толстой: Да нет. Я думаю, что о русском происхождении Мориса Дрюона в СССР не подозревал никто. Это совершенно не афишировалось: русский, живущий во Франции, пишущий и принимаемый у нас...
Дрюона принимали на ура как вообще всех исторических писателей. В России существовала традиция чтения исторических романов. С тех пор, как марксизм в нашем советском изводе ввел вместо истории социологию, историю экономических учений, историю статистики, - понятно, что всякий писатель, который дает исторические портреты, уже интересен. Что Дюма, что тот же Стендаль, что теперь Дрюон. Причем, его начинали продавать еще до того, как ввели выпуск книг в обмен на сданную макулатуру. Он еще в 60-е очень сильно переводился. Были маленькие симпатичные книжечки в мягких обложечках.
История нравилась. Нравились нравы, разговоры о том, что исторические лица имеют свои собственные человеческие страсти, сильные и слабые стороны. Поэтому Дрюон шел на ура. А какой он был писатель? Кажется, в переводе он был писателем получше и посильнее, чем в оригинале.
Семен Мирский: Морис Дрюон писал далеко не только исторические романы. Его первая вещь, вышедшая в первой послевоенный год, называлась "Последняя бригада". Это были более или менее автобиографические записки, в которых он описал свое участие в войне. В 1940 году он был одним из последних выпускников знаменитой кавалерийской школы в Сомюре. Дрюон участвовал в боях, затем ушел в Сопротивление - со своим дядей и ментором, писателем Жозефом Кесселем, тоже выходцем из России. Они написали слова "Песни партизан", которая стала официальным гимном французского Сопротивления. Все это моменты, конечно, создают ауру романтического героя.
Большую часть войны Морис Дрюон провел в Лондоне в штабе Сил свободной Франции генерала де Голля. Там он - опять же в обществе своего дяди Жозефа Кесселя - занимался радиопередачами на оккупированную Францию. Серией Мориса Дрюона и Жозефа Кесселя, которая называется "Честь и родина", заслушивались миллионы французов в оккупированной Франции. И она, разумеется, сыграла свою роль в деле освобождения страны.
Андрей Шарый: Почему же Дрюон стал популярен, прежде всего, как автор исторических романов, а не как писатель Сопротивления? Вроде бы для Советского Союза это было очень выгодно: французский писатель, герой антифашистского движения, да еще с русскими корнями.
Иван Толстой: Именно потому что Морис Дрюон, будучи героем Сопротивления, имел эти русские корни. Если начать их обнажать, то, во-первых, выяснится, что они не русские, а еврейские; уже нехорошо для пропаганды. А во-вторых, детали портят всю картину.
Семен совершенно правильно заметил, что Морис Дрюон и у микрофона в Лондоне сидел, вещая на оккупированную Францию, и дружил со многими эмигрантами русского происхождения. И знаменитую "Песню партизан" упомянул, написанную вместе с его дядей на мелодию Анны Смирновой-Марли - она тоже была в Лондоне во время войны. Более того, стихи двух Кесселей - Дрюона и дяди - были переводом стихотворения Анны Марли. Стихотворения, написанного по-русски.
Заговоришь об этой яркой странице деятельности Дрюона – и тут же пойдут вопросы. Кто она такая, эта Анна? Почему она в эмиграции? Как можно сочинять какую-то "Песню партизан" по-русски в Лондоне? Для каких-таких партизан? Как только начинают вылезать исторические детали, вся фальшивая рубаха, сшитая для советского потребителя родимой пропагандой, абсолютно расходится по швам.
Дрюон, участник французского Сопротивления, также активно занимался политикой: он занимал пост министра культуры Франции, был депутатом Национального собрания и Европарламента. Морису Дрюону было 90 лет. В Советском Союзе его исторические романы издавались огромными тиражами, а вот о происхождении Дрюона и его участии во Второй мировой войне почти ничего не было известно.
Обозреватели Радио Свобода Андрей Шарый, Семен Мирский и историк русской эмиграции Иван Толстой обсуждают малоизвестные страницы творчества и жизни Мориса Дрюона.
Андрей Шарый: Во Франции какого эпитета удостоено творчество Мориса Дрюона - "знаменитый писатель", "выдающийся писатель", "великий"?
Семен Мирский: Если бы благие намерения в литературе являлись, мерилом ее качества, то Морис Дрюон, несомненно, сидел бы на литературном Олимпе вместе с Шекспиром, Толстым и, скажем, Стендалем. Он был - разумеется, на мой взгляд, хотя это мнение во Франции люди, читавшие Дрюона, разделяют - писателем средней руки, как говорили в старину. И при этом - человеком неординарным, честным, неподкупным, преданным идеалу. Идеалом Мориса Дрюона была Франция - ее величие, традиции, язык, прежде всего, уважение к языку. В языке Морис Дрюон, влюбленный во Францию, видел выражение ее величия. Он говорил: "Пока у нас есть великий и могучий французский язык, Франция остается великой".
Андрей Шарый: Морис Дрюон - сын выходца из Оренбурга, актера Лазаря Кесселя, который в 1908 году вместе с семьей переехал из России в Ниццу.
Почему Дрюон так был популярен в Советском Союзе - прежде всего, его историческая серия "Проклятые короли? Только ли в силу своего русского происхождения?
Иван Толстой: Да нет. Я думаю, что о русском происхождении Мориса Дрюона в СССР не подозревал никто. Это совершенно не афишировалось: русский, живущий во Франции, пишущий и принимаемый у нас...
Дрюона принимали на ура как вообще всех исторических писателей. В России существовала традиция чтения исторических романов. С тех пор, как марксизм в нашем советском изводе ввел вместо истории социологию, историю экономических учений, историю статистики, - понятно, что всякий писатель, который дает исторические портреты, уже интересен. Что Дюма, что тот же Стендаль, что теперь Дрюон. Причем, его начинали продавать еще до того, как ввели выпуск книг в обмен на сданную макулатуру. Он еще в 60-е очень сильно переводился. Были маленькие симпатичные книжечки в мягких обложечках.
История нравилась. Нравились нравы, разговоры о том, что исторические лица имеют свои собственные человеческие страсти, сильные и слабые стороны. Поэтому Дрюон шел на ура. А какой он был писатель? Кажется, в переводе он был писателем получше и посильнее, чем в оригинале.
Семен Мирский: Морис Дрюон писал далеко не только исторические романы. Его первая вещь, вышедшая в первой послевоенный год, называлась "Последняя бригада". Это были более или менее автобиографические записки, в которых он описал свое участие в войне. В 1940 году он был одним из последних выпускников знаменитой кавалерийской школы в Сомюре. Дрюон участвовал в боях, затем ушел в Сопротивление - со своим дядей и ментором, писателем Жозефом Кесселем, тоже выходцем из России. Они написали слова "Песни партизан", которая стала официальным гимном французского Сопротивления. Все это моменты, конечно, создают ауру романтического героя.
Большую часть войны Морис Дрюон провел в Лондоне в штабе Сил свободной Франции генерала де Голля. Там он - опять же в обществе своего дяди Жозефа Кесселя - занимался радиопередачами на оккупированную Францию. Серией Мориса Дрюона и Жозефа Кесселя, которая называется "Честь и родина", заслушивались миллионы французов в оккупированной Франции. И она, разумеется, сыграла свою роль в деле освобождения страны.
Андрей Шарый: Почему же Дрюон стал популярен, прежде всего, как автор исторических романов, а не как писатель Сопротивления? Вроде бы для Советского Союза это было очень выгодно: французский писатель, герой антифашистского движения, да еще с русскими корнями.
Иван Толстой: Именно потому что Морис Дрюон, будучи героем Сопротивления, имел эти русские корни. Если начать их обнажать, то, во-первых, выяснится, что они не русские, а еврейские; уже нехорошо для пропаганды. А во-вторых, детали портят всю картину.
Семен совершенно правильно заметил, что Морис Дрюон и у микрофона в Лондоне сидел, вещая на оккупированную Францию, и дружил со многими эмигрантами русского происхождения. И знаменитую "Песню партизан" упомянул, написанную вместе с его дядей на мелодию Анны Смирновой-Марли - она тоже была в Лондоне во время войны. Более того, стихи двух Кесселей - Дрюона и дяди - были переводом стихотворения Анны Марли. Стихотворения, написанного по-русски.
Заговоришь об этой яркой странице деятельности Дрюона – и тут же пойдут вопросы. Кто она такая, эта Анна? Почему она в эмиграции? Как можно сочинять какую-то "Песню партизан" по-русски в Лондоне? Для каких-таких партизан? Как только начинают вылезать исторические детали, вся фальшивая рубаха, сшитая для советского потребителя родимой пропагандой, абсолютно расходится по швам.
