Программу ведет Лейла Гиниатулина. Принимает участие член правления правозащитной организации "Мемориал" Александр Черкасов.
Лейла Гиниатулина: Сейчас на прямой связи с нашей студией член правления правозащитной организации "Мемориал" Александр Черкасов.
Как вы считаете, что отмена режима контртеррористической операции меняет в Чечне?
Александр Черкасов: Я соглашусь с Вадимом, что по факту она мало что меняет, это действие, но я замечу, что это повод присмотреться к тому, что это вообще было. Этот режим с самого начала был в Чечне введен незаконно для того, чтобы обойти закон. Давайте вспомним: в августе 1999 года войска на Кавказе были использованы без санкции парламента, без объявления чрезвычайного или военного положения. Почему? Парламент тогда был неподконтролен, и был использован режим контртеррористической операции для того, чтобы использовать армию, внутренние войска не по прямому назначению в рамках закона о борьбе с терроризмом 1998 года. Закон этот был написан для совершенно других условий - для необходимости быстрого и локального использования силы, когда нельзя терять время на согласование с парламентом. Ну, ситуация типа буденновской - и это здание, сооружение, акватория, судно, самолет, и очень быстро. Здесь же на годы и на тысячи квадратных километров был распространен правовой режим, который обеспечивал полную бесконтрольность силовиков. И этот искусственно созданный правовой вакуум был, может быть, крайне эффектен, но не эффективен. По сути, именно этот режим контртеррористической операции породил настоящий террор, потому что тысячи человек, исчезнувших в результате действий "эскадронов смерти", пользовавшихся этим правовым вакуумом, тысячи исчезнувших людей создали мобилизационную базу для настоящего террора. И теперь мы имеем всекавказское вооруженное подполье с отнюдь не сепаратистской идейной базой. Вспомним, в Чечне реально боролись с сепаратистами, но называли это борьбой с терроризмом, боролись с Масхадовым - Басаев был как бы целью №2. Теперь формально ситуация приближается к норме еще и потому, что Чечня, если смотреть статистику боестолкновений и статистику гибели силовиков, отнюдь не самая горячая точка Кавказа. Дагестан и Ингушетия особенно могут дать фору. Но там контртеррористическую операцию объявляют согласно закону, то есть локально и кратковременно - на какие-то дни и часы в каких-то селах и кварталах.
Лейла Гиниатулина: Правозащитники всегда жаловались, что этот режим затрудняет их работу в Чечне. Его отмена, как вы считаете, поможет вам проводить мониторинг событий быстрее, как-то облегчит вашу работу?
Александр Черкасов: Мы не говорили, что этот режим мешает работать нам. Мы говорили, что этот режим ставит в бесправное положение жителей республики, тех, кто живет в этой странной ситуации, когда права людей не ограничены законом, а не понятно чем. То же чрезвычайное положение вводилось бы на конкретное время, на конкретной территории и, главное, с указанием того, какие права ограничены. Здесь же был режим всевластия спецслужб и спецподразделений при их полной бесконтрольности, то есть режим искусственно созданной безнаказанности. Смотрите, у нас тысячи человек, от трех до пяти тысяч человек исчезли в Чечне после их задержания федеральными силовыми структурами. И сколько за это наказано силовиков федеральных? Один. Вот для жителей Чечни какая-то норма, в которой и действия силовиков, и расследование этих действий, если таковое необходимо, проводилось бы по закону, было бы важно.
Лейла Гиниатулина: Сейчас на прямой связи с нашей студией член правления правозащитной организации "Мемориал" Александр Черкасов.
Как вы считаете, что отмена режима контртеррористической операции меняет в Чечне?
Александр Черкасов: Я соглашусь с Вадимом, что по факту она мало что меняет, это действие, но я замечу, что это повод присмотреться к тому, что это вообще было. Этот режим с самого начала был в Чечне введен незаконно для того, чтобы обойти закон. Давайте вспомним: в августе 1999 года войска на Кавказе были использованы без санкции парламента, без объявления чрезвычайного или военного положения. Почему? Парламент тогда был неподконтролен, и был использован режим контртеррористической операции для того, чтобы использовать армию, внутренние войска не по прямому назначению в рамках закона о борьбе с терроризмом 1998 года. Закон этот был написан для совершенно других условий - для необходимости быстрого и локального использования силы, когда нельзя терять время на согласование с парламентом. Ну, ситуация типа буденновской - и это здание, сооружение, акватория, судно, самолет, и очень быстро. Здесь же на годы и на тысячи квадратных километров был распространен правовой режим, который обеспечивал полную бесконтрольность силовиков. И этот искусственно созданный правовой вакуум был, может быть, крайне эффектен, но не эффективен. По сути, именно этот режим контртеррористической операции породил настоящий террор, потому что тысячи человек, исчезнувших в результате действий "эскадронов смерти", пользовавшихся этим правовым вакуумом, тысячи исчезнувших людей создали мобилизационную базу для настоящего террора. И теперь мы имеем всекавказское вооруженное подполье с отнюдь не сепаратистской идейной базой. Вспомним, в Чечне реально боролись с сепаратистами, но называли это борьбой с терроризмом, боролись с Масхадовым - Басаев был как бы целью №2. Теперь формально ситуация приближается к норме еще и потому, что Чечня, если смотреть статистику боестолкновений и статистику гибели силовиков, отнюдь не самая горячая точка Кавказа. Дагестан и Ингушетия особенно могут дать фору. Но там контртеррористическую операцию объявляют согласно закону, то есть локально и кратковременно - на какие-то дни и часы в каких-то селах и кварталах.
Лейла Гиниатулина: Правозащитники всегда жаловались, что этот режим затрудняет их работу в Чечне. Его отмена, как вы считаете, поможет вам проводить мониторинг событий быстрее, как-то облегчит вашу работу?
Александр Черкасов: Мы не говорили, что этот режим мешает работать нам. Мы говорили, что этот режим ставит в бесправное положение жителей республики, тех, кто живет в этой странной ситуации, когда права людей не ограничены законом, а не понятно чем. То же чрезвычайное положение вводилось бы на конкретное время, на конкретной территории и, главное, с указанием того, какие права ограничены. Здесь же был режим всевластия спецслужб и спецподразделений при их полной бесконтрольности, то есть режим искусственно созданной безнаказанности. Смотрите, у нас тысячи человек, от трех до пяти тысяч человек исчезли в Чечне после их задержания федеральными силовыми структурами. И сколько за это наказано силовиков федеральных? Один. Вот для жителей Чечни какая-то норма, в которой и действия силовиков, и расследование этих действий, если таковое необходимо, проводилось бы по закону, было бы важно.
