На сцене Центра им. Мейрхольда проходят гастроли ташкентского театра "Ильхом", организованные "Золотой Маской" и Театром Наций в память о трагически погибшем создателе и руководителе "Ильхома" Марке Вайле. Уже показано "Радение с гранатом". На очереди –"Орестея".
У "Ильхома" всегда была репутация лучшего театра Средней Азии. Все, кто видел его прежние спектакли, вспоминают о них с наслаждением, говорят, что они были умные, нежные, и совершенно европейские по выделке.
"Радение с гранатом" тоже облачено в одежды европейских технологий – здесь есть экран, на который проецируются видеосюжеты. Но в эти одежды вплетен ориентальный орнамент – костюмы, музыка, пластика, немного текста на узбекском языке. Зрительно спектакль иногда отсылает к картинам Параджанова, сюжетно, отчасти, – к пьесе "М. Баттерфляй", когда-то превосходно поставленной Романом Виктюком.
"Радение с гранатом" – название живописного полотна художника Александра Николаева (он же – Усто Мумин). В спектакле он зовется Александром Неждановым и выступает в роли рассказчика, который делится не столько подробностями, сколько впечатлениями от жизни в Туркестане начала ХХ века. С другой стороны, гранат здесь – символ запретного плода. Запретный плод – реальный, не символический – это бачи. Юноши из бедных семей, которых продавали в рабство "бачабозам". Те обучали мальчиков пению и танцам, переодевали в женские одежды и, по сути, торговали их телами. Когда те взрослели и становились не нужны богатым покровителям, их выбрасывали на улицу, обрекая на нищету и воровство.
Горестная история в спектакле рассказана, но словами. Глазами видно другое. Кажется, что режиссер ставит знак равенства между выступлениями бачей и искусством вообще. Стало быть, всякое посягательство на эту скверную традицию, с которой боролось и мусульманское духовенство, и русское офицерство, и которой положила конец советская власть, приравнивается к посягательству на искусство вообще.
Для того, чтобы убедить в этом зрителей, нужно, чтобы бачи в спектакле выглядели выдающимися певцами, танцорами и акробатами. Но актеры театра "Ильхом" подобными способностями не обладают. Это просто молодые, одаренные, сексуально привлекательные люди. Поэтому возбуждают они вовсе не любовь к искусству. Получается не слишком убедительная в художественном отношении попытка эстетизировать явления малопривлекательного прошлого – рабовладение, проституцию, издевательство над детьми.
Самый сильный и страшный момент спектакля "Радение с гранатом" – тот, когда юноши находят мертвое тело своего хозяина, бачабоза, зарезанного по приказу богатых покровителей. С криком: "Его больше нет! Они его убили!" – по сцене мечутся обезумевшие от страха и жалости мальчики-рабы.
Хотел ли Марк Вайль уподобить режиссера бачабозу, хотел ли он, чтобы спектакль был истолкован подобным образом, или просто сместились акценты в его постановке – об этом спросить некого. Режиссера убили в подъезде его дома как раз накануне премьеры "Орестеи", которую сегодня вечером покажут в Центре имени Мейерхольда.
У "Ильхома" всегда была репутация лучшего театра Средней Азии. Все, кто видел его прежние спектакли, вспоминают о них с наслаждением, говорят, что они были умные, нежные, и совершенно европейские по выделке.
"Радение с гранатом" тоже облачено в одежды европейских технологий – здесь есть экран, на который проецируются видеосюжеты. Но в эти одежды вплетен ориентальный орнамент – костюмы, музыка, пластика, немного текста на узбекском языке. Зрительно спектакль иногда отсылает к картинам Параджанова, сюжетно, отчасти, – к пьесе "М. Баттерфляй", когда-то превосходно поставленной Романом Виктюком.
"Радение с гранатом" – название живописного полотна художника Александра Николаева (он же – Усто Мумин). В спектакле он зовется Александром Неждановым и выступает в роли рассказчика, который делится не столько подробностями, сколько впечатлениями от жизни в Туркестане начала ХХ века. С другой стороны, гранат здесь – символ запретного плода. Запретный плод – реальный, не символический – это бачи. Юноши из бедных семей, которых продавали в рабство "бачабозам". Те обучали мальчиков пению и танцам, переодевали в женские одежды и, по сути, торговали их телами. Когда те взрослели и становились не нужны богатым покровителям, их выбрасывали на улицу, обрекая на нищету и воровство.
Горестная история в спектакле рассказана, но словами. Глазами видно другое. Кажется, что режиссер ставит знак равенства между выступлениями бачей и искусством вообще. Стало быть, всякое посягательство на эту скверную традицию, с которой боролось и мусульманское духовенство, и русское офицерство, и которой положила конец советская власть, приравнивается к посягательству на искусство вообще.
Для того, чтобы убедить в этом зрителей, нужно, чтобы бачи в спектакле выглядели выдающимися певцами, танцорами и акробатами. Но актеры театра "Ильхом" подобными способностями не обладают. Это просто молодые, одаренные, сексуально привлекательные люди. Поэтому возбуждают они вовсе не любовь к искусству. Получается не слишком убедительная в художественном отношении попытка эстетизировать явления малопривлекательного прошлого – рабовладение, проституцию, издевательство над детьми.
Самый сильный и страшный момент спектакля "Радение с гранатом" – тот, когда юноши находят мертвое тело своего хозяина, бачабоза, зарезанного по приказу богатых покровителей. С криком: "Его больше нет! Они его убили!" – по сцене мечутся обезумевшие от страха и жалости мальчики-рабы.
Хотел ли Марк Вайль уподобить режиссера бачабозу, хотел ли он, чтобы спектакль был истолкован подобным образом, или просто сместились акценты в его постановке – об этом спросить некого. Режиссера убили в подъезде его дома как раз накануне премьеры "Орестеи", которую сегодня вечером покажут в Центре имени Мейерхольда.
