Белорусский президент Александр Лукашенко прорвал пятнадцатилетнюю международную блокаду. Он уже встретился в Ватикане с Папой Римским, пожал руку премьер-министру Италии Сильвио Берлускони, пригласил обоих в Минск, но четкого ответа пока не получил. Остается также открытым вопрос об участии Лукашенко в саммите "Восточного партнерства" 7 мая в Праге.

В отличие от большинства критиков Лукашенко, лидер движения "За свободу", единый кандидат от оппозиции на последних президентских выборах Александр Милинкевич полагает сближение Лукашенко с Европой позитивным фактором. Свою позицию он разъяснил в интервью Радио Свобода

- Как вы полагаете, Лукашенко все-таки поедет в Прагу?

- Я считаю этот вопрос второстепенным, его раздули в Белоруссии. Самое главное сегодня не в том, поедет ли руководитель страны на саммит, а в том, будет ли Белоруссия участвовать в программе "Восточное партнерство". Это для Белоруссии решающий момент для развития отношений с Евросоюзом.

- Вне зависимости от фактора Лукашенко?

- Абсолютно. Будет ли на саммите Лукашенко, или какой-нибудь министр, все равно. Главное, чтобы Белоруссия не выпала из программы. А это возможно - как мы знаем, Белоруссия в эту программу вошла со скрипом.

- Ваши коллеги по оппозиции полагают, что Лукашенко все равно не способен на сближение с Европой.

- Белоруссия ведь исключительная страна. Это единственная страна на европейском континенте, которая разорвала отношения с Евросоюзом. Так не ведут себя ни Молдова, ни Украина, ни Азербайджан, ни Россия. Мы просто исправляем ошибки прошлого. Притом, надо честно говорить, что это была самоизоляция. Если сегодня правительство выходит из этого состояния, тем более в условиях кризиса, то я только это приветствую. Я никогда не давал гарантии, что руководство сегодняшней Белоруссии сдаст этот экзамен. Мы говорим о шансе, и я приветствую то, что власть сегодня пытается этот шанс реализовать. Все может изменяться. Но ограничивать возможности сегодняшней власти по реинтеграции в Евросоюз - большая ошибка.


- Но Лукашенко по-прежнему – и для вас, и для оппозиции, и для Евросоюза - формально остается фигурой нелегитимной. Это не входит в противоречие с вашей позицией?

- Конечно, входит, но я припоминаю советское время, когда руководители ЦК КПСС встречались с большинством руководителей, почти со всеми руководителями и Европы, и США и решали мировые проблемы. Ведь никто не говорит, что правительство Белоруссии признано, Верховный совет признан. Но все равно нужно многие вопросы сегодня решать, даже несмотря на нелегитимность власти

- Европейский вектор всегда был козырной картой оппозиции. После того, как Лукашенко ее отобрал, у оппозиции остались серьезные варианты дальнейшей игры?

- Главная роль политика в Белоруссии - все-таки работа внутри страны. И мы должны концентрироваться не на том, чтобы давать ценные указания Евросоюзу, или говорить о том, надо ли Лукашенко пускать в Европу или нет, мы должны работать с людьми. Это десоветизация белорусского общества, свободная информация, развитие гражданского общества. Это огромная работа, и я не чувствую, что меня в чем-то ограничили.

- Но раскол в белорусской оппозиции продолжает углубляться. Это проблема самих лидеров или системный процесс?

- С одной стороны, конечно, есть амбиции лидеров. С другой стороны, я думаю, что часть оппозиции сконцентрировалась исключительно на борьбе с конкретным человеком. Так было многие годы, они просто без этого не видят дальнейшей своей работы. Я думаю, что очень важно бороться за развитие отношений с нашими соседями, за развитие экономики, за реформы, которые необходимо сделать. То есть, надо расширять круг наших возможностей, а не только концентрироваться на том, как кого-то свергнуть. Конечно, этот режим меня не устраивает. Я считаю, что этот режим принес очень много бед Белоруссии: закрыл страну, не реформировал экономику, есть исчезнувшие люди, нарушаются права человека. Но все-таки для меня приоритет – это люди Белоруссии.

- Говоря о шансе, вы допускаете, что сближение с Европой вынудит Лукашенко к определенной демократизации?

- Это обязательно будет. Интеграция с Европой вынудит власть это делать.