Ольга Беклемищева: Сегодня мы говорим о детях – о том, как связаны между собой их здоровье и общее развитие. Общее развитие ребенка в интеллектуальном плане тесно связано с речью. Речь одновременно и показатель развития, и главный симптом его нарушения. В норме трехмесячный ребенок – гулит, в год – говорит от 4 до 14 слов, в пять лет обладает запасом в 3-4 тысячи слов, в котором представлены все части речи, творит новые слова и словосочетания, в общем – являет собой прекрасную иллюстрацию к бессмертной книге Чуковского «От двух до пяти». Но это в норме. А сейчас родители все чаще сталкиваются с логопедическими и неврологическими диагнозами, основанными прежде всего на том, что у ребенка что-то не в порядке с речью. А такой диагноз, как «общее недоразвитие речи» практически не ставится в детских поликлиниках, так как участковый педиатр не так уж много разговаривает со своим маленьким пациентом, чтобы успеть заметить бедный словарный запас или ненадлежащее согласование частей речи. Так что следить за речевым развитием ребенка должны прежде всего родители. И чтобы им легче это было делать, мы пригласили наших сегодняшних гостей - директора Центра психолого-педагогической реабилитации и коррекции «Исток» Стеллу Леонидовну Шармину, врача-психотерапевта; и Николая Гавриловича Городенского – детского психолога, психофизиолога, кандидата биологических наук, сотрудника этого центра. И, конечно, как всегда в нашем разговоре участвует профессор Даниил Борисович Голубев, наш американский эксперт.
Стелла Леонидовна, что это за центр, который вы возглавляете, чем он занимается, каковы его задачи, так сказать, по штату и откуда, вообще, появилась эта система?
Стелла Шармина: Задачи очень четко отражены в названии центра - Центр психолого-педагогической реабилитации и коррекции. Подобные центры в системе образования стали организовываться с середины 90-х годов теперь уже прошлого века, и вызвано это было, как всегда, суровой необходимостью. Школы столкнулись с тем, что все большее количество учащихся приходит в школу с теми или иными проблемами, затрудняющими усвоение общеобразовательной программы. Для того чтобы оказать помощь детям, имеющим трудности в обучении, в системе образования начали создание подобных центров. Существует несколько видов центров. Это, как наш, психолого-педагогической реабилитации и коррекции, также существуют центры психолого-медико-социального сопровождения, центры лечебной педагогики дифференцированного обучения, центры социально-трудовой адаптации и профориентации и центры диагностики и консультирования. По сути, все они занимаются примерно одним и тем же. Задача - это как можно раньше выявить нарушения в развитии и оказать действенную эффективную помощь в их преодолении. Нарушения развития речи, коль уж мы о речи сегодня говорим, - это очень важный фактор, который во многом определяет всю дальнейшую судьбу ребенка, его успеваемость в школе, его возможности в профориентации, организации своей карьеры, ну, и личной жизни, в общем-то, тоже. Если ребенок с трудом связывает два слова, как он признается любимой девушке в том, что ее любит, объяснит сотрудникам, что они не всегда правы, ну, и так далее. То есть речь – это способ коммуникации, без которого мы вряд ли сможем нормально, правильно организовать свою жизнь.
Ольга Беклемищева: Николай Гаврилович, вы – психолог, то есть, как я понимаю, специалист по чувствам. Что это за «чувство языка», на которое ссылаются специалисты по речи, когда пытаются объяснить, каким образом ребенок учится говорить правильно?
Николай Городенский: Чувство языка в первую очередь связано с мотивационным развитием ребенка. Для того чтобы это чувство развивалось, необходимо, в первую очередь, иметь определенный запас слов. Во-вторых, ребенок должен уловить элементарные правила, по которым происходит словообразование. И, собственно, мотивационная составляющая – желание освоить эти правила. Ребенок начинает играть словами, появляются новые словосочетания по этим правилам, не всегда обычные для взрослых, но тем не менее ребенок начинает уже разделять то, что правильно, вписывается в общепринятые какие-то традиции, и то, что выходит за эти границы. Так появляется чувство языка. Поэтому если иностранец изучает язык, вроде бы все делает правильно, он может как раз, не имея этого чувства языка, этих критериев – подходит, не подходит, выглядеть достаточно неадекватно, может быть, смешно. То есть видно, что это не носитель языка.
Ольга Беклемищева: А вот на самом деле сейчас довольно сложная ситуация. Например, во многих городах России, прежде всего в Москве, очень много детей иноязычных. У них чувство языка прежде всего направлено на собственный язык, да? Им поэтому сложно выучить русский в достаточном объеме, чтобы хорошо учиться?
Николай Городенский: Это зависит от того, на каком языке ребенок говорит в семье, в первую очередь, на каком языке говорит его окружение, внесемейное в том числе. И очень часто бывает так, что в классах образовательной школы, где большой процент детей, для которых русский – не родной, они берут на себя функцию нормотворчества языка. И русскоговорящие дети снижают качество русского языка, к сожалению, именно поэтому. То есть язык – это живое создание, которое любое влияние воспринимает.
Стелла Шармина: Не могу молчать. Дело в том, что есть еще такое понятие, как сенситивный период. В развитии ребенка есть возрастные периоды, которые более чувствительны и более предрасположены к развитию тех или иных функций, в частности, развитию речи. Поскольку для развития речи сенситивный период – это примерно от полутора до трех лет, то то самое чувство языка, о котором мы начали говорить, формируется в первую очередь в семье. Поэтому то, на каком языке говорят в семье, окажет решающее влияние на чувство языка. Ну, и еще к вопросу о двуязычных детях, которых сейчас все больше становится. Я буквально на днях с огромной радостью услышала, что московское правительство приняло решение о создании в каждом округе школ русского языка для обучения мигрантов и их детей в течение года русскому языку, потому что на сегодняшний день в наших общеобразовательных школах ребятишек, которые русским языком владеют недостаточно…
Ольга Беклемищева: …некому подтянуть.
Стелла Шармина: Их все больше и больше. И эта проблема очень двойственная. С одной стороны, эти дети не могут получить знания в том объеме, в каком могли бы, учитывая их интеллектуальные возможности. С другой стороны, когда половина класса – это коренные жители, более-менее владеющие родным, естественно, языком, а вторая половина – это дети разных народов, то снижается качество обучения, поскольку учитель вынужден больше сил, времени обращать на ребят, которые язык с трудом понимают.
Ольга Беклемищева: Ну, это системный закон: караван двигается со скоростью самого медленного верблюда.
Стелла Шармина: Совершенно верно. И, в общем-то, я считаю, что если действительно такая идея будет реализована, то мы получим качественный скачок в образовании.
Ольга Беклемищева: Я думаю, что это замечательно. Если это так важно, чтобы ребенок развивался в речевом смысле правильно, вовремя, то кто должен за этим следить?
Николай Городенский: В первую очередь родители. Родители проводят с ребенком первые его годы жизни и должны следить за его речевым развитием.
Ольга Беклемищева: А вот кто должен следить за родителями? Родители, в общем-то, люди обычно молодые и основной поток знаний по поводу того, что правильно, что неправильно у ребенка, они получают либо от бабушки, у которой тоже только один ребенок в жизни состоялся, и она не обладает широким кругозором, либо от соседа по детской игровой площадке.
Николай Городенский: Еще один момент есть. Каждая семья имеет свою специфику, развивается по-особому, свои отношения в семье, свои традиции. Соответственно, в одних семьях родители интересуются детьми, если не знают – читают литературу (там можно найти сроки, в которые ребенок должен освоить навыки, в частности, навыки речи, и при отклонении от этих сроком можно обратиться к специалисту).
Ольга Беклемищева: И к какому именно специалисту надо обратиться, если заметили недоразвитие ребенка?
Стелла Шармина: Я думаю, что не надо ждать, пока заметили недоразвитие. У нас традиционно первые годы жизни родители с ребенком в основном посещают детскую поликлинику. Но беда в том, что педиатра больше интересуют рост, вес и температура тела. Хотя в поликлиниках есть логопеды. Здесь, правда, мы очень часто сталкиваемся с такой ситуацией, что до трех лет логопед ребенка не смотрит, потому что еще рано, а в три года, когда выясняется, что ребенок ни слова не говорит, задается риторический вопрос: где же вы были раньше? Педиатры в свою очередь тоже находятся иногда в плену мифов старых. «Доктор, что-то у нас мальчик не разговаривает». «Ну, мальчики всегда начинают говорить позже», - спокойно отвечает доктор.
Ольга Беклемищева: А это не так?
Стелла Шармина: Да нет, в общем-то, мальчики такие же люди, как и девочки. И говорить они тоже умеют. Здесь, конечно, есть одна особенность, она касается церебральной организации речевой функции. Последние исследования показали, что у мужчин, ну, у мальчиков, соответственно, зона мозга, связанная с речью, в основном локализована в одном полушарии – в левом, а у девочек эти зоны распределены более равномерно – и слева, и справа.
Ольга Беклемищева: Поэтому девочки так любят говорить о чувствах.
Стелла Шармина: Да, возможно, и о чувствах тоже, и вообще любят говорить. То, что такая организация свойственна мальчикам, их делает более ранимыми. Ну, мальчики, мужчины более ранимы, более чувствительны, они страдают больше от всего, от всяких неприятностей. Если у девочки в случае той или иной патологии правое полушарие может компенсировать какие-то недостатки, то у мальчика этого не происходит. Поэтому статистически известно, что речевые нарушения у мальчиков встречаются в 3-4, а то и 5 раз чаще, чем у девочек.
Ольга Беклемищева: И таким образом, нужно как раз призвать родителей, чтобы они больше внимания уделяли речевому развитию прежде всего мальчиков, да?
Стелла Шармина: Безусловно. Ну, во-первых, с детьми нужно разговаривать дома. А если словарный запас родителей ограничивается 100-150 словами, конечно, ждать от ребенка хорошего речевого развития не приходится. Но я бы сказала вот что. Сейчас, помимо поликлиник (в Москве, во-первых, уже давно это существует, ну, и в ряде других городов), стали создаваться центры ранней диагностики. Это центры, где работают и психологи, и логопеды, и дефектологи, и они ориентированы именно на раннюю диагностику тех или иных отклонений в развитии. В Москве все центры системы образования так или иначе это делают. То есть мы не берем только школьников, мы как раз приглашаем детей от нуля. И есть центр ранней диагностики на базе Института коррекционной педагогики. Он в 1999 году еще был открыт. Это наше уважаемое, солидное учреждение. Очень радует то, что они в этом направлении тоже действуют.
Ольга Беклемищева: То есть мы должны сказать нашим слушателям, что у них есть куда пойти, нужно просто повнимательнее к этому отнестись.
А сейчас я хочу задать вопрос нашему американскому эксперту Даниилу Борисовичу. Как и кто осуществляет в Соединенных Штатах контроль за речевым развитием ребёнка?
Даниил Голубев: Прежде всего это делает педиатр широкого профиля, так называемый семейный детский врач, наблюдающий за ребёнком с самого рождения. При выявлении каких–либо нарушений в процессе речеобразования педиатр направляет ребёнка к отолярингологу, который обследует его ЛОР-органы и, в частности, слуховой анализатор. Понятно, что врождённая тугоухость или глухота обязательно повлечёт за собой нарушение речевого развития. Если этой патологии не выявлено, то ребёнок попадает под опеку так называемого «спич-тераписта». Этим термином обозначается синтетическая специальность, в которой сочетаются логопедия, психология, невропатология и психоневрология. Как правило, «спич-тераписты» посещают своих маленьких пациентов на дому и систематически занимаются с ними, выправляя те или иные дефекты речи. Если этого оказывается недостаточно, то дальнейшее лечение детей осуществляется в специализированных центрах, которых в Соединенных Штатах великое множество и которые активно рекламируют свои возможности и стараются применять новые методы лечения. Эти центры занимаются всем спектром соответствующих проблем: от задержки речеобразования и заикания до чисто нервных и психических заболеваний, включая дефицит внимания и аутизм. В центрах работают педиатры, психологи, логопеды, неврологи, психиатры.
Необходимо ещё отметить многочисленные образовательные программы в средствах массовой информации, которые призваны привить родителям самые необходимые сведения, которые позволили бы им во время заметить дефекты или недоразвитие речевых функций у их ребёнка. Каждый родитель должен иметь представление о том, что в 3 месяца ребенок гулит, в шесть месяцев произносит разнообразные слоги, к одному году, как правило, должен освоить от 4 до 14 слов. Нужно также знать, что избыточный поток звуковой информации (телевизор, радио, громкая музыка) угнетает маленького ребенка, поэтому в комнате, в которой он находится, должно быть тихо. Главная задача таких программ – нацелить родителей на то, чтобы во время заметить речевые нарушения и обратиться за квалифицированной помощью. Часто повторяется такое выражение: «Если ваш ребёнок долго не начинает говорить, то это вовсе не означает, что он – новый Эйнштейн!»
Ольга Беклемищева: Даниил Борисович, а кто платит за все эти виды помощи?
Даниил Голубев: Все виды лечения детей до трех лет осуществляются за счёт федеральных средств или бюджетов штатов. В 1986 году конгресс принял специальный образовательный акт, согласно которому все дети, нуждающиеся в специализированной помощи в связи с патологией речи и слуха, лечатся за счёт специальных фондов, независимо от страховок. То есть, если у родителей больного ребёнка есть та или иная страховка, плата за лечение ребенка из неё не вычитается. Кроме того, если у ребёнка с патологией речи выявляется какое-то нервное или психическое заболевание, в частности, аутизм, он попадает под патронаж особых программ, которые включают в себя не только оплату за лечение, но выделяют специальные средства на социальное обеспечение ребёнка и лиц, за ним ухаживающих.
В заключение считаю все-таки необходимым подчеркнуть, что, несмотря на все эти меры, детей дошкольного возраста с разнообразными формами речевых расстройств - в силу целого ряда медико-биологических и социальных причин – в Соединенных Штатах очень много, и это обстоятельство самым непосредственным образом сказывается на детях более старших возрастных групп. В частности, это прямо связано с так называемой «риталиновой проблемой», когда концентрация внимания школьников достигается медикаментозным путём со всеми издержками, которые при этом неминуемы.
Ольга Беклемищева: Стелла Леонидовна, и вы в начале программы, и Даниил Борисович говорите о том, что детей с таким видом расстройств становится все больше. А как вы думаете, почему? Может быть, слишком сложная среда и им трудно в ней себя найти?
Стелла Шармина: Жить, конечно, трудно и чем дальше, тем труднее. Я бы сказала так, что мы очень часто склонны разводить состояние физическое и состояние развития психических функций. Но поскольку человек – это единый организм, то все процессы в нем взаимосвязаны. И, на мой взгляд, да, в общем-то, не только на мой (я сейчас сошлюсь на некоторые работы), общее снижение уровня здоровья самым непосредственным образом влияет на утяжеление и повышение частоты речевых нарушений. Если мне память не изменяет, в январском номере журнала «Педиатрия» за 2005 год появилась очень интересная и полезная, на мой взгляд, обзорная статья по влиянию железодефицитных состояний на психическое развитие детей.
Ольга Беклемищева: То есть вот эти анемии, о которых в основном говорили раньше применительно к женщинам детородного возраста, они оказываются актуальными и для детей?
Стелла Шармина: Женщины-то - детородного возраста, поэтому если она есть у мамы, то она, естественно, будет и у ребенка. А для развития коры головного мозга содержание железа архиважно. В частности, его очень много содержится в левом полушарии, где и находятся основные речевые центры – это центр Брокка (центр моторики речи), центр Вернике (центр понимания речи). У нас сейчас растет число желудочно-кишечных заболеваний, а хронический гастроэнтерит, в свою очередь, затрудняет усвоение необходимых микроэлементов из пищи. У нас очень много сейчас детей, соматически ослабленных, а, как правило, простудные воспалительные заболевания лечатся антибиотиками, которые оставляют после себя дисбактериозы, а дисбактериозы, в свою очередь…
Ольга Беклемищева: …еще больше ухудшают всасывание.
Стелла Шармина: Да. По данным американских авторов, причем это уже достаточно давние данные, до 70% задержек психо-речевого развития связано в первую очередь с железодефицитными состояниями.
Ольга Беклемищева: Колоссально. То есть достаточно попить железосодержащие препараты и все исправится?
Стелла Шармина: Ну, не все так просто. Если желудочно-кишечный тракт не желает всасывать железо (железо в тонком кишечнике обычно всасывается), то сколько не корми ребенка гвоздями, болтами, вряд ли все это усвоится. То есть, конечно, это определенная система, направленная на нормализацию обмена и содержания железа в первую очередь, и, действительно, прекрасные результаты при выравнивании содержания железа в организме… То есть даже иногда без логопедической помощи ребенок начинает говорить только после курса коррекции железодефицитного состояния. Но тут еще есть ряд моментов, то, что речевое развитие – это еще и мышечная работа, очень тонко координированная работа артикуляционного аппарата. Большую роль в своевременном развитии речи играет развитие общей и мелкой моторики. Это еще одна сторона. Содержание микроэлементов – раз. Двигательно-моторное развитие – два. Ну, и три, четыре, пять – поскольку все всегда взаимосвязано.
Ольга Беклемищева: Так что чем больше ребенок двигается, прыгает, а также работает руками, тем лучше для его речевого развития. Николай Гаврилович, вы психофизиолог, то есть вы не просто чувствами занимаетесь, но еще и их физиологическим обеспечением. На ваш взгляд, почему все-таки все больше нарушений речи у детей?
Николай Городенский: Развитие ребенка обеспечивает два фактора – биологический и социальный. К биологическому фактору относится развитие организма, биологическое развитие человека. И при нарушении усвоения, всасывания различных микроэлементов, нарушении слуха, каких-то других нарушениях подобного рода развитие культурное тоже страдает, потому что социальное окружение, которое формирует культурную среду, влияет, но влияние это не усваивается в полной мере ребенком.
Ольга Беклемищева: И наоборот, соответственно.
Николай Городенский: И наоборот. Если слишком бедная культурная среда при относительно нормальном биологическом развитии, то, естественно, можно говорить о педзапущенности. Поэтому для нормального развития речи необходимо в первую очередь обеспечить биологический фон развития, а потом уже проводить логопедические, психологические…
Ольга Беклемищева: Обогащение культурной среды.
Николай Городенский: Да.
Ольга Беклемищева: А что значит - обеспечить нормальный физиологический фон? Что нужно делать с ребенком, чтобы у него хорошо развивалась биология?
Николай Городенский: Надо наладить обмен веществ оптимальный. После этого наладить физическое развитие ребенка. Как уже было сказано, в первую очередь это мелкая моторика. Но прежде чем развивать мелкую моторику, нужно развить еще крупную моторику, то есть движения руками, ногами. Поэтому очень важно, чтобы на первом году жизни ребенок ползал, причем ползал достаточно длительно и эффективно. То есть ползание должно быть выработано вперед, и в достаточно хорошем темпе ребенок должен ползать. Это стадия, необходимая для развития ориентации в собственном теле, потому что ориентация в собственном теле дальше дает ориентацию в пространстве…
Ольга Беклемищева: И в конце концов, влияет на образ собственного «Я».
Николай Городенский: Да, и образ формы собственного «Я», и на математические способности, и на развитие речи.
Ольга Беклемищева: Можно сказать, заставляйте ребенка ползти сквозь тернии к звездам собственных успехов.
Николай Городенский: Можно и так.
Ольга Беклемищева: А сейчас новости от Евгений Муслина.
Международная диабетическая федерация провозгласила субботу, 10 июня, стартовой датой для глобальной кампании борьбы с буквально эпидемическим распространением диабета во всем мире. Эта болезнь стала сегодня неотъемлемым элементом жизни более 230 миллионов человек, что составляет более 6% взрослого населения земного шара.
«Объединяйтесь против диабета!» - таков официальный лозунг федерации, называющей стремительное распространение сахарной болезни величайшей медицинской катастрофой, с которой когда-либо сталкивалось человечество. «Эпидемия диабета может вызвать финансовый крах всего глобального здравоохранения, если наши правительства не осознают этой угрозы и не примут немедленных мер», - заявил недавно избранный президент Диабетической федерации Мартин Силинк.
По прогнозам специалистов, без таких решительных мер диабетиками в ближайшие 20 лет могут стать более 350 миллионов человек. В результате, предсказывает Международная Организация Здравоохранения, ожидаемая продолжительность жизни впервые за последние 200 лет упадет во всем мире, а уровень смертности повысится на 25%.
Вместе с тем медики подчеркивают, что 95% диабетиков больны диабетом 2-го типа, который в 80% случаев можно предотвратить простыми диетическими ограничениями и повышенной физической активностью.
Федеральное управление США по контролю лекарственных средств одобрило первую вакцину против рака шейки матки, болезни, от которой ежегодно во всем мире гибнут около 300 тысяч женщин. Новая вакцина под названием «гардасил» разработана американской компанией «Мерк». Эта вакцина предотвращает заражение папилломным вирусом, который передается половым путем и является причиной появления генитальных бородавок и подавляющего большинства случаев рака шейки матки.
Папилломным вирусом заражаются на протяжении жизни примерно половина сексуально активных людей. Обычно такой вирус безвреден, однако иногда он вызывает появление в шейке матки раковых клеток. Большинство случаев такого рака приходится на развивающиеся страны. В США регулярные обследования позволяют захватить болезнь в ранней стадии, когда она еще излечима, однако и здесь от нее ежегодно гибнут около 4 тысяч женщин.
Клинические испытания экзюбера – ингаляционной разновидности инсулина – показали, что экзюбера надежно контролировал уровень сахара в крови в течение, по крайней мере, двух лет. При этом больные испытывали вдвое меньшую прибавку в весе, чем при введении инсулина впрыскиванием. В испытаниях, подтвердивших безопасность экзюбера, участвовали около тысячи больных с диабетом и первого, и второго типов.
«Впрыскивание инсулина сопряжено со множеством неудобств, - говорит директор Даласского диабетического и эндокринологического центра доктор Джулио Розенсток, - так что экзюбера существенно облегчит диабетикам инсулиновое лечение».
Клинические испытания ингаляционной формы инсулина планируется продолжить еще в течение пяти лет, сказал руководитель группы разработки экзюбера доктор Дэвид Симмонс, выступая на конференции Американской диабетической ассоциации в Вашингтоне.
По словам Симмонса, диабет только в США диагностирован у 15 миллионов человек, и, если его не лечить, он может привести к сердечным болезням, к ампутации конечностей, к слепоте, к почечной недостаточности и к преждевременной смерти. «Многие больные, нуждающиеся в инсулине, сейчас не получают его, - сказал доктор Симмонс. - Экзюбера – это революционный продукт».
Ольга Беклемищева: У нас уже есть звонки от слушателей. Давайте ответим и продолжим. Первым позвонил Анатолий из Подмосковья.
Слушатель: Я разработал такой курс (профессия мне позволяет, я театральный режиссер и преподаю сценическую речь) для обычных людей «Культура речи» на основе того, что на развитие речи (я работаю с подростками) влияет более всего все-таки не медицинские (я работаю со здоровыми детьми), а социально-психологические и социально-культурные факторы. Апробация моей методики буквально в шесть месяцев делает с ними абсолютные чудеса. Они из бессловесных, отчитывающихся, напуганных учеников превращаются в говорунов, которые владеют не просто словами, а понятиями, понимают как расширять свой понятийный аппарат, ну и так далее.
Ольга Беклемищева: Спасибо вам, Анатолий. Я думаю, у нас достаточно центров, которые выпускают учебно-педагогическую литературу, да?
Николай Городенский: Дело в том, что то, о чем мы говорим, это раннее развитие ребенка, начальное детство. Развитие коры головного мозга, в основном формирование мозговых структур заканчивается к 7-8 годам, и то, о чем мы говорим, имеет отношение к этому периоду, до 8 лет, а то, о чем говорил наш многоуважаемый радиослушатель, это уже подростки, это после 10 лет.
Ольга Беклемищева: Наверное, тоже нужно делать это.
Николай Городенский: Это как раз дополняет, это не противоречит тому, о чем мы говорили.
Ольга Беклемищева: К сожалению, вид подростков, которые из всего богатства русского языка освоили только два слова – «короче» и «блин», конечно, заставляет задуматься.
Стелла Шармина: Очень радует, что такие программы появляются, потому что здесь как раз вступают в силу культурно-исторический компонент, то есть биологический фон, какой есть, он уже есть, и ведется работа именно в культурном плане – обогащение, умение оперировать словами, грамотно выразить свою мысль. Так что можно только благодарить Анатолия за его работу.
Ольга Беклемищева: И еще хотелось бы обратить внимание – он театральный педагог, то есть не просто дети говорят, они еще и двигаются, а это, вероятно, очень важно.
Николай Городенский: Я хотел бы обратить внимание на то, что в подростковом возрасте развитие мозга тоже происходит, но менее быстрыми, интенсивными темпами.
Ольга Беклемищева: То есть не вширь, а вглубь.
Николай Городенский: Скорее, наоборот, именно вширь. Дело в том, что основные структуры сформированы, но внутриполушарные взаимодействия как раз вырабатываются в этом возрасте. И именно роль культурного фактора здесь очень велика. Чем больше связей внутри различных зон, тем больше возможностей ребенка проявляется.
Ольга Беклемищева: В нынешние коммерческие времена это фактически капитал на будущее.
И следующий слушатель – это Лариса из Москвы.
Слушатель: Я услышала ваше предложение, которое прозвучало: чем ребенок больше двигает руками, тем лучше его речевое развитие. Это абсолютно верно. Потому что, что такое движение руками? Это музыкальное занятие, то есть занятие на рояле. Я музыкант. Почему я об этом вам говорю? То есть не обязательно на рояле, может быть, даже на других инструментах, но, так как я пианистка, я говорю о рояле. Чем раньше ребенок начинает заниматься музыкой, то есть тактильным ощущением клавиш, тем быстрее развивается не только речь, а образуются очень быстро нейронные связи между левым и правым полушарием, развивается его психика, и очень много всевозможных вещей, которыми потом он будет пользоваться в жизни, закладываются именно игрой на рояле. У меня разработана методика, которая позволяет заниматься вот таким развитием детей, начиная с года и восьми месяцев. Сначала я начинала заниматься с детьми, которым было пять лет, потом попробовала с трехлетними детьми, а теперь у меня есть ученик, которому год и восемь месяцев, и, представьте себе, за восемь занятий он уже знает ноты, он уже кое-что может играть. Ему год восемь месяцев! Хотите - верьте, хотите – нет. Эта методика уже разработана в течение 10 лет. Я уже много лет говорю о том, что музыка – это то первостепенное, что должно быть положено во главу угла развития любого ребенка, нормального ребенка и особенно ребенка с психическими или физическими недостатками. Дело в том, что в Японии уже давно разработана такая программа, когда ребенку маленькому, двухлетнему дают в руки скрипку, независимо от его музыкальных способностей, и начинают его таким образом подготавливать к тому, что, когда он вырастает, он совершенно спокойно может стать у какого-то конвейера и делать вот эту сложную японскую технику, которая является лучшей техникой в мире.
Ольга Беклемищева: Спасибо, Лариса. Я просто горжусь нашими слушателями. Что ни слушатель, то автор методики. Это здорово. Николай Гаврилович, вы что-то хотите добавить? Я знаю, что одна из ваших рекомендаций – это приобрести ребенку синтезатор на две октавы хотя бы.
Николай Городенский: Абсолютно верно. Дело в том, что развитие слухо-моторных координаций, о которых говорила наша радиослушательница, это тоже важный этап развития. Но я хотел бы еще одну вещь сказать. Игра на музыкальных инструментах – это в первую очередь движение не столько руками, сколько пальцами. Дело в том, что в коре головного мозга в премоторной зоне коры, расположение ядер нейронов, связанных различными пальцами, находится близко от моторной зоны речи, от зоны Брокка, и поэтому, развивая движение пальцами, мы активируем зону Брокка.
Ольга Беклемищева: Развивая пальцы, безусловно, мы развиваем речь, но для этого не так необходимы именно рояли или синтезаторы, или еще что-то, хотя это, конечно, хорошо. Нужно хотя бы в ладушки с ребенком начинать играть с самого раннего возраста.
Стелла Шармина: Совершенно верно. У нас уже звучал вопрос о том, что кто же родителей научит. Мы в последние годы сталкиваемся с тем, что многих родителей, похоже, ничему их родители не учили, и специалисты, ведущие консультативные приемы, вынуждены обучать родителей играть в ладушки, в сороку-сороку, «ехали-ехали, в ямку бух». К сожалению, многие молодые родители совершенно не знают детских игр и не умеют играть со своими детьми. Хотя, казалось бы, прекрасная возможность доиграть то, что не доиграно в детстве. Ведь любой родителей пытается в своем ребенке реализовать какие-то свои несбывшиеся мечты и надежды.
Ольга Беклемищева: А может быть, эти дети хотели не играть, а побыстрее повзрослеть?
Стелла Шармина: Ох уж не знаю. Бог с ними, с играми. Иногда, к сожалению, достаточно часто, мы сталкиваемся с тем, что словарный запас родителей тоже довольно беден. Когда во время беседы выясняется, что ни ребенок не знает названия пальцев на руке, ни его мама, это уже пугает. В лучшем случае указательный палец – и этим все ограничивается. По поводу музыкальных занятий, я хочу сказать, что они развивают не только мелкую моторику, они еще развивают и фонетико-фонематический слух, музыкальный слух, который за собой тянет плавно фонетико-фонематический.
Ольга Беклемищева: То есть способность ребенка вычленять из слова слоги?
Стелла Шармина: Да, фонемы. Ну, во время музыкальных занятий это способность выделять звуки. В коррекционной работе музыкальные занятия широко используются. Еще есть одно очень интересное направление, которое дает всегда хороший результат. Это так называемая логоритмика, когда ребенок обучается звукам и словам одновременно с движением и под музыку. В вальдорфской педагогике такой вид коррекционных занятий называется эвритмия, очень красивое слово, мне нравится, а главное, что это и эффективно.
Ольга Беклемищева: И сейчас вышло несколько книжек, очень нарядных, красивых для родителей, где стихи сопровождаются коротенькими упражнениями для ребенка. То есть маршировать, махать руками – это очень полезно, - радостно рекомендую тем, кто интересуется.
И следующий слушатель – это Сергей Васильевич из Подмосковья.
Слушатель: Как предотвратить картавость еврейскому мальчику?
Стелла Шармина: Дело в том, что картавость свойственна не только еврейским мальчикам, мы довольно часто…
Ольга Беклемищева: Вспомним мальчика Володю Ульянова…
Стелла Шармина: Да, и не только, по-моему, у нас значительная часть и депутатов разных уровней с буквой «р» не в ладах. Постановка звука «р» иногда бывает несколько осложнена, но в принципе все зависит от общего моторного развития. Если есть какие-то проблемы, необходимо своевременно обратиться к логопеду, причем желательно найти хорошего логопеда, потому что они тоже бывают разные, и поработать с этим. Кстати сказать, такую картавость удается преодолевать при правильно организованных занятиях в любом возрасте, не только в детском. Подросток или взрослый человек уже более осознанно, целенаправленно может работать под руководством специалиста, и, в общем-то, успех здесь, как правило, гарантирован. Кстати, к вопросу о картавости, мы еще один момент упустили, что развитие речи часто тесно связано с состоянием так называемых стволовых структур мозга. Это дыхательный, сосудо-двигательный центры. Один из важнейших моментов, предшествующих развитию речи, – это организация автоматизированного дыхания с длинным выдохом. Поэтому очень важно еще в раннем возрасте учить ребеночка дуть, дуть на горячую пищу, дуть на пламя свечи…
Ольга Беклемищева: Выдувать пузыри.
Стелла Шармина: Да, совершенно верно, мыльные, надувать шарики резиновые.
Николай Городенский: Только дуть надо самим, потому что сейчас есть такие машинки, которые сами пускают пузыри. Это для развития ребенка вредно. Надо, чтобы ребенок сам это делал.
Стелла Шармина: Это для развития зрения хорошо – чтобы он сидел и смотрел, как машинка сама пузыри пускает. А дуть он, конечно, должен сам. Здесь могут быть использованы различные дудочки, свистки. Я понимаю, что это напрягает некоторых родителей, но правильно дышать ребенок должен обязательно. Иногда именно это задерживает своевременное развитие речи.
Ольга Беклемищева: То есть на самом деле весь арсенал народных средств – маленькие сказки-потешки, маленькие игры, свистульки, свирестелки – это все народная мудрость придумала не так просто, а с большим таким основанием.
И следующий слушатель – Валерий Аркадьевич из Московской области.
Слушатель: У вас специалисты собрались, и наверняка они знают больше меня. Скажите, в давние времена – лет 20-60 тому назад, когда и наука ваша не очень была развита, вот этот физиологический или биологический фон, очевидно, был другой. А раз он был другой… Мне, например, повезло, никто не корректировал, наше поколение говорить умеет, все происходило в семье на базе той культуры, которая была. А ваша передача - практически это обвинительное заключение всей перестройке, демократам, «Единой России». Это они превратили молодых родителей просто в людей, которые размножаются и не больше. Спасибо.
Ольга Беклемищева: Понятно ваше мнение. По-моему, самого человека нельзя во что-то превратить, если он сопротивляется. Николай Гаврилович, вы как думаете?
Николай Городенский: Я думаю, что здесь немножко дело в другом. Как раз изменение культурального фактора. Дело в том, что этот процесс происходит во всем мире и называется он урбанизацией. С повышением этажности городов у нас исчезают милые, уютные дворики, в которых дети могут свободно и безопасно играть в классики, в прыгалки, в вышибалы, в штандер, в городки, в лапту. В свое время было много игр, в городских дворах этот опыт передавался от поколения детей к поколению, потому что играли разновозрастные дети. В итоге эти традиции передавались. В связи с тем, что повышается сейчас этажность домов, повышается количество машин во дворах, количество свободной площади уменьшается…
Ольга Беклемищева: И не всякая мать уже выпустит в такой двор ребенка без пригляда.
Николай Городенский: И безопасность, потому что количество машин – это фактор риска, который нельзя недооценивать. Поэтому дети чаще сидят дома перед телевизором, магнитофоном, чем угодно, меньше двигаются. Поэтому все те традиции, которые неосознанно для взрослых помогали развитию речи, они несколько снижают свое влияние.
Стелла Шармина: Я хотела бы два слова добавить. Дело в том, что появление телевидения отвратило еще население от книг. Люди, которые формировали свою речь 40-60 лет назад, не имели телевизора, они больше читали, это тоже…
Ольга Беклемищева: В том числе и вслух детям.
Стелла Шармина: Да, и вслух детям читали, и читали сами, обогащая свой словарный запас, поэтому удивляться не приходится. Единственное, с чем я должна согласиться, то, что все-таки качество передач телевизионных, конечно, оставляет желать лучшего, что нет контроля за той речью, которую люди слышат с экрана, а дети и подростки склонны без всякой критики принимать те штампы, которые им предлагает телевидение.
Николай Городенский: Есть еще один момент. Дело в том, что чтение книг очень способствует развитию воображения, а ребенок, смотря телевизор, видит только ту картинку, которую придумали, и не напрягает свое воображение для того, чтобы осмыслить ту или иную ситуацию. А когда человек читает книгу, он значительно больше вариантов сюжета себе может представить, чем есть на экране. Отсюда именно экранизации известных книг очень часто хуже, чем оригиналы, чем книги.
Ольга Беклемищева: В них пропадают вторые и третьи смыслы, которые мы легко чувствуем, когда читаем.
Николай Городенский: Да, и смыслы, и образы. Дело в том, что у каждого человека, когда он читает одну и ту же книгу, свои образы. Уверяю вас, если вы почитаете книжку, и я почитаю, то мы увидим в своем воображении несколько разные картинки, хотя сюжет будет тот же.
Ольга Беклемищева: И следующий слушатель – это Михаил из Москвы.
Слушатель: Я тоже преподаватель. Давайте я о своих разработках говорить не буду. По поводу урбанизации, знаете, у меня ровно такие же ощущения, что нас стало настолько много, людей, что мы по каким-то клеткам, по этажам рассыпаны. Я же помню свое собственное детство, когда мы действительно общались - люди с людьми, сейчас этого нет. То есть, по-моему, у нас какая-то такая проблема глобальная, нам нужно как-то научиться жить в нечеловеческих условиях. Спасибо.
Ольга Беклемищева: Совершенно верно, Михаил. «Возьмемся за руки, друзья» - это актуальнейший призыв, и для Радио Свобода в том числе.
Николай Городенский: Я хотел бы добавить к этому звонку то, что здесь даже не столько урбанизация, сколько плотность населения на одном квадратном метре или километре города. Потому что совершенно необходимо место для моторного развития детей.
Ольга Беклемищева: И это не просто коробочка, заасфальтированная для игры в хоккей, это двор со скамейками, какими-то заборчиками, что они могут перелезть, подлезть, то есть обеспечивающий разнообразие движения ребенка, а не просто шагистику.
Стелла Шармина: Безусловно. Кстати сказать, в этом направлении много делается сейчас. Целая программа, во всяком случае по Москве, действует по оборудованию дворов. Делаются спортивные комплексы. Все это правильно. А высокая плотность – да, конечно. Потому что преодолевается некая критическая масса, то уже разговаривать и не хочется, хочется просто побыть какое-то время в одиночестве, помолчать.
Николай Городенский: В час пик в метро.
Стелла Шармина: Да, конечно.
Ольга Беклемищева: У меня есть такой любимый пример из области науки о поведении животных, когда после войны в Воронежской области ужасно расплодились волки, и некому их было отстреливать, потому что мужчины не вернулись с войны. Два года они терроризировали всю округу, а потом сами рассосались. Оказалось, что когда волки слишком часто друг с другом встречаются, у них начинается стресс, и они начинают чаще болеть и быстрее умирать.
Стелла Шармина: Депрессия у них начинается.
Ольга Беклемищева: Да, такой естественный механизм, который, очевидно, свойственен большинству млекопитающих, в том числе и человеку.
И еще один слушатель – это Тамара Алексеевна.
Слушатель: Я очень рада, что вы ведете такие прекрасные передачи о педагогике, о развитии ребенка. Я считаю, что очень важное значение еще имеет развитие художественной грамотности. Это изобразительное искусство. И надо больше с ребятами заниматься, потому что они с радостью воспринимают искусство, сами они и пальчиками, и разными инструментами работают. Я считаю, что это очень важно. И еще музеи… Музей Пушкина (это в Захарове) - там есть прекрасные детские игры, где они знакомятся с ранними играми детскими – в городки, в чижика, в лапту, это тоже приятное общение ребенка с музеями, искусством. Я очень благодарная вашей передаче, что вы занимаетесь этими вопросами.
Ольга Беклемищева: Спасибо вам! По поводу Музея Пушкина в Захарове – я думаю, что это полезно, действительно, для наших слушателей. И они, кстати, по пейджеру просили дать телефон вашего центра. Я напоминаю, что это Центр психолого-педагогической реабилитации и коррекции «Исток».
Стелла Шармина: Телефон нашего центра 165-42-21. Мы - московский центр. В основном мы оказываем помощь детям и подросткам, проживающим в Восточном округе нашей столицы. А по поводу рисования – конечно, просто это настолько для нас, наверное, очевидно, что, к сожалению, мы не коснулись этого вопроса. Рисование, развитие мелкой моторики кисти с помощью сначала раскрашивания, потом создания самостоятельных сюжетов – это, безусловно, один из важнейших элементов развития ребенка. Формирование графо-моторных навыков совершенно необходимо для успешного освоения письма, когда ребенок пойдет в школу. А письменная речь – это тоже речь.
Ольга Беклемищева: Такой диагноз, как дисграфия, - как раз следствие того, что в раннем детстве с ребенком не занимались рисованием.
Стелла Шармина: Что он не играл в классики, мало разговаривал с родителями и был соматически ослабленным.
Ольга Беклемищева: То есть, подытоживая разговор, я могу сказать, а вы меня поправите, если я скажу что-то неправильно: нынешнее изменение ситуации, в которой проживает семья с ребенком, накладывает особые обязательства на родителей, они уже не могут передоверить общение своего ребенка другим детям, как раньше, когда они во дворах играли, они уже не могут рассчитывать на то, что в садике у них будет такое же речевое окружение, как при наличии няни, бонны, гувернантки и так далее. То есть им все-таки нужно гораздо больше внимания и усилий потратить на то, чтобы достичь тех же результатов, которые раньше достигались просто благодаря той организации жизни, которая была. Ну, а на этом мы завершаем нашу программу. Я хочу еще раз поблагодарить наших гостей. А вам, уважаемые слушатели, я желаю всего доброго, постарайтесь не болеть!
