Александр Костинский: Сегодня мы поговорим о том, как живут и развиваются частные школы в России.
В студии Радио Свобода - преподаватель литературы школы «Интеграция XXI век», журналист издания « Полит.ру» Леонид Клейн и преподаватель русского языка и литературы «Европейской гимназии» Мария Казбек-Казиева.
И первый вопрос Леониду Клейну. В каком экономическом положении сейчас находятся частные школы? Дело в том, что в 2004 году были приняты Государственной Думой серьезные поправки. И многие школы, а особенно частные школы это почувствовали, потеряли большое количество своих льгот.
Леонид Клейн: На самом деле здесь нужно сказать, что ситуация двоякая. С одной стороны, в Москве введена система, что деньги идут за учеником, и поэтому даже аккредитованные частные школы тоже получают деньги, то есть получают какое-то финансирование, и это, по-моему, сейчас 26 тысяч рублей в год на одного ученика. То есть, с одной стороны, аккредитованным частным школам какие-то деньги идут. Но, с другой стороны, частным школам приходится платить очень большие деньги за аренду, за коммунальные услуги. И те деньги, которые дает государство, ни в коем случае не покрывают этих расходов. Поэтому экономическая ситуация у частных школ достаточно сложная. И надо сказать, что в Москве, насколько я знаю, могут выжить только очень дорогие частные школы, которые вынуждены брать с родителей, я повторяю, вынуждены, потому что есть масса людей, которые бы хотели сделать дешевую частную школу, вынуждены брать с родителей в районе тысячи долларов в месяц и больше. Но вот в самом общем виде такая ситуация экономическая.
Александр Костинский: И это во многом происходит не из-за алчности, а просто потому, что эти школы приравнены фактически к коммерческим учреждениям?
Леонид Клейн: Да, конечно. Это вообще уже не столько экономическая, но, в общем, политическая составляющая. Потому что состояние образования... Вот у нас нет нормального образовательного рынка в Москве. У нас есть монополия государства, у нас абсолютное большинство школ – это государственные школы. Но это совсем не значит, что родители, клиенты, ну, потребители образовательных услуг удовлетворены уровнем образования. При этом частных школ мало. Работающих частных школ еще меньше, хороших частных школ, у которых есть имидж. А дешевых частных школ практически нет, потому что они не могут существовать. Но государство делает все таким образом, чтобы частные школы, по крайней мере, и по своему количеству, и по ценам, которые они вынуждены брать с родителей, государство делает все, чтобы эти школы были маргинальные. Они не уравнены в правах, и к ним не относятся как к равному игроку на образовательном рынке.
Александр Костинский: Понятно. Вопрос Марии Казбек-Казиевой. Вот в вашей школе «Европейская гимназия», там тоже такие же расценки – порядка тысячи долларов?
Мария Казбек-Казиева: Да.
Александр Костинский: И это связано тоже с таким сложным положением, да?
Мария Казбек-Казиева: Да, школа в достаточно сложном положении находится. Причем как раз в нашей школе два здания. И вот одно находится в собственности, другое арендуется. И с арендой постоянно какие-то возникают проблемы. Школа постоянно в ожидании того, что ее либо лишат аренды, либо она не сможет ее продолжать. И постоянно какие-то сложности с другими... не только непосредственно с государственными органами – СЭС и так далее. Какие-то невероятно жесткие требования. И, естественно, все это сказывается на цене.
Александр Костинский: Скажите, пожалуйста, а вот кто все-таки эти ребята? Кто учится в частных школах? Это все-таки представители какого класса?
Мария Казбек-Казиева: Ну, это средний класс все-таки.
Александр Костинский: Это не самые богачи, да?
Леонид Клейн: Нет, это не средний класс, конечно.
Александр Костинский: Это выше?
Леонид Клейн: Что такое – средний класс? Если мы берем среднюю московскую зарплату, например, человек получает 2 тысячи долларов в месяц – это уже очень хорошая зарплата. И человек, может быть, доволен своей карьерой. Ну, я имею в виду, конечно, наемного работника. Но если у человека 2 тысячи долларов в месяц, то он не может учить ребенка в частной школе. Поэтому, конечно, это не средний класс. Вот если бы частная школа стоила бы 300 или 400 долларов, то тогда, учитывая то, что у человека работает еще и жена, можно было бы. Поэтому, конечно, это не средний класс.
Это бизнес-класс, или то, что называлось в советское время творческой интеллигенцией, то есть те люди, которые зарабатывают действительно много. То есть для того, чтобы оплачивать частную школу дорогую, если особенно, допустим, у вас двое детей, и вы обоих хотите учить в частной школе... Ведь кроме тысячи долларов в месяц есть вступительный взнос, который в «Интеграции» порядка, по-моему, сейчас 10 тысяч долларов.
Александр Костинский: То есть сразу, да?
Леонид Клейн: Да-да. Кроме ежемесячных взносов, есть такая вещь, как ребенка нужно отправить на экскурсию туда, на экскурсию сюда, в одну поездку, в другую поездку, купить ему что-то.
Мария Казбек-Казиева: Ну и языковая стажировка за границей.
Леонид Клейн: Языковая стажировка, стоимость которой не входит в оплату школы. Поэтому это, конечно, не средний класс.
Александр Костинский: Понятно. И это грустно, просто потому, что когда мы говорим о людях, которые очень сильно заботятся об образовании своих детей, то это как раз люди, как вы назвали, творческая интеллигенция. Это могут быть и бизнесмены, которые занимаются какими-то творческими проектами. И эти люди, конечно, готовы были бы платить значительную часть своих денег (и опросы это показывают) за образование детей.
Скажите, пожалуйста, а все-таки сами-то дети интересные или нет в вашей школе? То есть мы понимаем, что это дети уже, в общем, обеспеченных родителей.
Мария Казбек-Казиева: А дети очень разные. Все дети интересные. «Интересные» - это не очень корректное прилагательное. А дети очень разные. Есть довольно продвинутые и интеллигентные дети. Есть дети достаточно средние. Есть дети, у которых совсем нет... как бы культурного уровня за ними совсем не чувствуется. Есть более способные, есть с разными сложностями в обучении.
Александр Костинский: А как их учить в одном классе, когда у вас... Ведь когда мы набираем по деньгам, а не по уму, ну, все-таки есть барьеры, и надо набрать какое-то количество, то в одном классе собираются дети разного уровня, сильно разного уровня. Как им преподавать-то?
Мария Казбек-Казиева: Вот как раз в частной-то школе есть такие возможности. Потому что, во-первых, класс маленький. Вот у нас, скажем, 16 человек – это самый большой класс. Когда у тебя 16 человек, ты все-таки можешь их на одном 45-минутном уроке держать в поле зрения и, так сказать, адресоваться фактически к каждому в какой-то период времени, какие-то группы из них выделять. Более того, у нас в 10-11-ом, то есть в старших классах фактически у каждого свое личное расписание, сформированное под него, под его абитуриентские запросы, под его общекультурные запросы. То есть они практически пересекаются: вот эти двое могут на эти два предмета ходить, эти двое – на другие, и там даже разноуровневые могут быть предметы.
Александр Костинский: Понятно. То есть фактически существует индивидуальная образовательная траектория, да?
Мария Казбек-Казиева: Да-да. И вот в нашей школе это просто принцип, что индивидуальный подход, и каждый должен, так сказать, выработать свой потенциал максимально.
Александр Костинский: Леонид, вы хотели бы добавить?
Леонид Клейн: Да, я хотел бы добавить две вещи, два момента хотел сказать. А как учат в обыкновенных школах детей, которые туда приходят по территориальному принципу? Ну, набирают в класс 25, и это еще очень хорошо, если 25, а то 30 или больше человек. И одна учительница должна учить совершенно разных детей. И там ни у кого не возникает вопроса: «А как вы будете учить ребенка, родители которого недавно приехали с Кавказа, ребенка какого-нибудь интеллигентного человека и еще кого-то?». Ни у кого не возникает такого вопроса.
То есть частная школа – это, некоторым образом, ну, не социально, но интеллектуально слепок общества. Дети разные. Но просто из-за маленьких классов возможностей гораздо больше.
И я бы еще хотел добавить пару слов об экономической ситуации. Дело в том, что кроме того, что многие школы вынуждены брать эти большие деньги...
Александр Костинский: Именно вынуждены?
Леонид Клейн: Да, именно вынуждены, я повторяю. Частным школам в Москве в среднем, которым сейчас исполнилось примерно по 10 лет, может быть, чуть больше. Потому что это примерно в те годы начиналось. Так вот, есть несколько школ, наверное, уже даже можно сказать, брендов, которые уже устоялись, они уже известны. И, тем не менее, их директоры не чувствуют себя спокойными. Их все равно могут лишить аренды, прижать и так далее. Вот Мария сейчас говорила по поводу всяких проверок. Дело в том, что и СЭС, и пожарные могут прийти и в государственную школу. Но если закрывают государственную школу, ну, директор, максимум, лишается своего места. Здесь, очевидно, речь идет о собственности, денег больше. Притом, что понятно, что в любой частной школе туалеты чище, столовая чище, охраны больше, безопасности больше, ну, просто по определению. Потому что встречают по одежке. И никогда родители не отдали бы ребенка в частную школу, если бы там еще и с этим было бы плохо.
Александр Костинский: Я думаю, что с экономикой пока... мы к ней, наверное, будет все время возвращаться. Давайте немножко поговорим об образовании в этих школах. Вообще-то очень многие люди говорят о том, что «а зачем нам нужны эти частные школы для богачей?». И почему мы обсуждаем такую узкую проблему, если этих школ в стране так мало? Зачем они нужны, если говорить об образовательных задачах такой школы? Мария Казбек-Казиева, пожалуйста.
Мария Казбек-Казиева: Мы уже, собственно, начали об этом говорить. Это в первую очередь широкий спектр возможностей, которые на сегодняшний день пока государственные школы не в состоянии предоставить. Это возможности, так сказать, внутри образовательного процесса, это возможности, скажем, получить аттестат не только государственного образца, но и международный. Например, наша школа поддерживает программу IB , «Международного бакалавриата».
Леонид Клейн: Слушатели, может быть, не знают, что такое IB .
Мария Казбек-Казиева: Это «Международный бакалавриат». То есть помимо государственного аттестата, в течение двух лет ребенок может проходить дополнительные программы и получить аттестат, диплом международного образца, по результатам которого его могут взять просто уже без экзаменов в ряд зарубежных университетов.
Александр Костинский: Понятно. И его ваша школа выдает, да?
Мария Казбек-Казиева: Ну, наша школа в том числе. А также и 45-ая школа. Это сейчас очень популярная программа. И вот опять же частная школа дает такую возможность закончить, например, такую программу. Наши дети получают, скажем, сертификат Кембриджа, английский язык.
Александр Костинский: Видимо, с Британским Советом у вас какая-то программа, да?
Мария Казбек-Казиева: Да. Каждый год 10-классники по желанию могут получить, пожалуйста, такой сертификат.
То есть широкие культурные возможности, в смысле опять же разных поездок, встреч.
Александр Костинский: А сколько детей учится в вашей школе? Сколько в средней частной школе учится детей?
Мария Казбек-Казиева: Порядка 100-150 человек.
Александр Костинский: Не много. И в вашей школе, Леонид, да?
Леонид Клейн: Да. 100-150, ну, может быть, чуть больше.
Александр Костинский: Но обычно частная школа не ведет детей с 1-го класса.
Леонид Клейн: Нет. Обычная частная школа как раз ведет детей... старается вести детей с детского сада. Это просто, совершенно очевидно, очень хорошая бизнес-идея. Родители приходят, отдают ребенка в 3-4 года, ну, в 5, может быть, и дальше они уже до 11-го класса отдают деньги в одну контору. И это очень удобно и родителям, если они довольны, в принципе, той обстановкой, ну, тем, как оказываются эти услуги, и школе, естественно, выгодно удержать клиентов.
Мария Казбек-Казиева: И второе. Вот Леонид произнес слово «обстановка». Второе, что имеет, конечно, частная школа – это обстановка домашняя. 150 человек – это все-таки не тысяча. Домашняя обстановка – это вот индивидуальный подход не только в обучении, но и именно в отношении. Скажем, у нас много лет назад учился мальчик, у него не было мамы. И было поручение директора сотруднице столовой, чтобы она его ежедневно обнимала. Ну, это было тайное поручение. Но вот такого, конечно, я думаю, в государственной школе нет.
Леонид Клейн: Или у нас училась девочка, с 5-го класса она пришла. Она училась до этого в государственной школе. У мамы были деньги. Но девочка не могла учиться в государственной школе просто потому, что ее там унижали, оскорбляли. И мама перевела ее в «Европейскую гимназию». И до 11-го класса ребенок... У ребенка были проблемы, ребенок, может быть, даже был с каким-то диагнозом, он был болен. Но ребенок был в абсолютно комфортной ситуации. И в течение шести лет только один раз какой-то мальчишка позволил себе сказать что-то не то этой девочке, и, в общем, потом этому мальчику было очень стыдно. Никто не посмел ни обидеть ее, ни сказать что-то.
То есть ситуация домашней обстановки, домашней атмосферы, когда дети не издеваются друг над другом, когда учителя могут действительно следить за детьми и оберегать их, в хорошем смысле слова, это дорогого стоит. Как раз тысячу долларов в месяц.
Александр Костинский: Но тут еще другой вопрос, что есть дети, которые просто по своим индивидуальным качествам не могут учиться в большой школе, ну, по какой-то причине. У некоторых могут быть какие-то психические отклонения, у некоторых – физические. И поэтому, конечно, очень важно, на мой взгляд, то, что вы говорили, сделать дешевыми такие школы. И они есть. Вот мы говорили, готовясь к программе, о такой школе в Подмосковье. Как она называется?
Мария Казбек-Казиева: Школа «Образ».
Александр Костинский: Вот расскажите немножко об опыте этой школы. Они вообще мало совсем денег... Это православная школа, да?
Мария Казбек-Казиева: Это православная школа. И стоит она очень дешево. Кроме того, там, если я не ошибаюсь, 70 процентов детей учатся вообще бесплатно, то есть льготники.
Леонид Клейн: Ну, не совсем бесплатно, но платят половину, то есть совсем небольшую сумму.
Александр Костинский: То есть это не воскресная школа... когда мы говорим о православной школе, то это воскресная школа, а это обычная школа?
Мария Казбек-Казиева: Это обычная аккредитованная школа. Она по форме такая же частная школа.
Александр Костинский: Но традиции православия как-то они учитывают в своем преподавании, да?
Мария Казбек-Казиева: У них ежедневная молитва, праздники церковные отмечаются. То есть она именно по сути своей православная.
Александр Костинский: А где она находится?
Мария Казбек-Казиева: В Малаховке.
Александр Костинский: И вот если мы говорим о тысяче долларов, то как они в Малаховке, если они берут с детей в месяц 150 долларов, как они живут?
Мария Казбек-Казиева: Они, во-первых, живут на очень большом энтузиазме всех сотрудников, в том смысле, что, естественно, сотрудники получают практически столько же, сколько и в государственной школе, ну, может быть, чуть больше.
Леонид Клейн: Но больше, чем учителя в Малаховке, я хочу добавить.
Мария Казбек-Казиева: И им приходится все время искать, как они называют, благодетелей.
Александр Костинский: Фандрайзинг, да?
Леонид Клейн: Православный фандрайзинг.
Мария Казбек-Казиева: Да, искать людей, которые, увидев в этой школе ценность, готовы будут ее как-то финансово поддерживать.
Александр Костинский: То есть получается, что школа, ну, тоже частная, тоже негосударственная, которая могла бы обучать детей из гораздо менее обеспеченных семей, такая школа фактически не в состоянии выжить. То есть она должна заниматься фандрайзингом... ну, кто-то, может быть, заниматься фандрайзингом, кто-то стоять на паперти и так далее.
Леонид Клейн: В Москве дешевая частная школа выжить не может. Это просто факт. Московское правительство в лице своего Департамента образования заявляет, что «в общем-то, все нормально, и в государственных школах денег не берут». Но это лукавство. В хороших государственных школах тем или иным способом деньги берут в родителей. Причем ничего плохого в этом нет. Я сейчас даже не говорю о случаях взяток для того, чтобы ребенок поступил, не об этом речь. Но просто кто ставит стеклопакеты? Родители. Кто телефонизирует школу? Родители. Есть государственные школы, в которых есть бассейны. Кто это строит? Это что, государство строит, или московский Департамент образования? Нет, это спонсоры находятся из родителей. Это очень богатые родители. В знаменитой 45-ой школе они находят себе корпоративного спонсора, по-моему, это нефтяная компания, как-то они дружат с ней. Но это все не деньги департамента. Поэтому в этом основная проблема, что если бы московский Департамент образования относился к частным школам как к равным и, наоборот, их лелеял, и посмотрел, что из этого может получиться содержательного...
Александр Костинский: Как некая экспериментальная площадка.
Леонид Клейн: Да, как экспериментальная площадка. Поддерживал бы те школы, которые, очевидно, уже состоялись. Потому что это же есть. Понимаете, есть какие-то «мертвые» школы. Например, та же «Европейская гимназия» и « Интеграция XXI век», в которой я работаю, - это школы уже с многолетним опытом. И их надо поддерживать, а не давить.
И есть еще один момент по поводу того, зачем нужны частные школы, и в чем суть такого образовательного проекта. Дело в том, что я уверен, что в Москве, благодаря частным школам, был просто сохранен педагогический состав для государственных школ.
Александр Костинский: Которые там выжили, да?
Леонид Клейн: Да, которые там выжили. Понимаете, в начале 90-х годов, когда все резко переквалифицировались, но только не в управдомы, а в менеджеры, юристы и пошли все в бизнес, для того чтобы нормальные, активные, умные, молодые, с драйвом люди преподавали, им нужно было платить. И частные школы предоставляли возможность людям остаться в профессии и получать более-менее достойную зарплату. Конечно, не коммерческую, но все-таки достойную зарплату. И очень многие преподаватели хороших государственных школ, в том числе, преподают в частных. То есть частная школа, она еще выполняет вот такой государственный заказ по сохранению трудовых кадров очень важных. Государство этим не занимается. А частные школы предоставляют возможность работать по специальности за, в общем, достойные деньги.
Александр Костинский: Спасибо.
Мария, скажите, пожалуйста, все-таки в этих частных школах, что лучше преподается? У меня создалось впечатление, что все-таки гуманитарные науки. Вот я, честно говоря, не знаю ни одной такой частной, сильной школы, где был бы физико-математический профиль. Вы тоже гуманитарии.
Мария Казбек-Казиева: Мне трудно сказать, поскольку я гуманитарий, трудно оценить. Но мне кажется, что в нашей школе, например, очень сильный естественнонаучный профиль. Это я хоть как-то могу оценить. И физико-математический профиль тоже. Наши дети поступают в Высшую школу экономики, соответственно, сдают и математику.
Александр Костинский: Скажите, пожалуйста, а что-то делается специально для поступления? Вот для родителей все-таки очень важно, чтобы дети поступали. Допустим, ваша школа.
Мария Казбек-Казиева: Да, безусловно.
Александр Костинский: То есть идет какая-то целенаправленная подготовка в данный вуз или в несколько вузов, да?
Мария Казбек-Казиева: Да. Вот мы считаемся базовой школой Высшей школы экономики. Это значит, во-первых, что мы все, как учителя, и те учителя, которые работают в выпускных классах – 10-11-ые классы – мы ходим туда на специально организованные семинары, скажем, и мы готовим детей непосредственно... допустим, я по русскому языку готовлю к тому экзамену, когда есть дети, которые хотят поступать в Высшую школу экономики.
Александр Костинский: Это тест?
Мария Казбек-Казиева: Да, это тест. Я вообще считаю, что это один из самых сложных в Москве экзаменов. Сдать русский язык в Высшую школу экономики – это очень трудный тест.
Также у нас работают специально преподаватели для абитуриентов, для 10-11-классников, преподаватели Высшей школы экономики. Им, по-моему, социологию читают преподаватели из Высшей школы экономики. То есть специально детей готовят. И как только вообще возникает, скажем, если не Высшая школа экономики, то есть запрос абитуриента, то он сразу рождает действия школы. Человеку нужно сдавать физику – ему организуют индивидуальные занятия физикой. То есть, естественно, школа учитывает все потребности учеников.
Александр Костинский: Леонид, вы хотели что-то добавить?
Леонид Клейн: Все-таки я хотел бы сказать, что вот в том состоянии, в котором находится образовательный рынок в Москве, родители детей из продвинутых государственных школ, из хороших, из элитных, и родители детей из частных школ, они все-таки не рассчитывают на администрацию школы при поступлении. Администрация частной школы может поспособствовать, порекомендовать преподавателя, может что-то сделать, может как-то сориентировать ребенка. Но все равно, в самом лучшем случае, она является посредником между ребенком и неким репетиторским, скажем политкорректно, сообществом. Потому что сегодня поступление в элитный вуз – это прерогатива этого вуза и репетиторского сообщества.
Александр Костинский: Сложившееся вокруг этого вуза.
Леонид Клейн: Да, вокруг этого вуза. То есть, условно говоря, деньги уже туда нужно нести, а не в частную школу. И до тех пор, пока у нас не будет отлажена система Единого государственного экзамена - это совершенно другая тема, и мы ее сейчас не обсуждаем, но до тех пор, пока школа будет выставлять свои собственные государственные оценки, а вуз будет на самом деле принимать совершенно по другим правилам, ситуация всегда будет такая. То есть, конечно, частные школы пытаются что-то делать. Ну, например, в «Европейской гимназии» преподают экономику, ее даже преподают на английском языке. В школу, в которой я работаю, тоже приглашают преподавателя из Высшей школы экономики читать лекции.
Александр Костинский: А у вас тоже профильная школа?
Леонид Клейн: Да, она тоже профильная. Но вообще каждая уважающая себя частная школа, конечно, является базовой школой Высшей школы экономики. А почему нет?.. Самый раскрученный, самый хороший...
Александр Костинский: Все, рекламная пауза закончилась.
Леонид Клейн: Естественно. Ну, это то, что касается ситуации с поступлением.
Александр Костинский: Александр из Петербурга, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. То, что учителям хорошо в частной школе, я уже услышал, убедительно, все понятно. «Зелени» много.
Что касается учеников. Два вопроса жестких и прямых. Первый. Для кого вы готовите людей с таким кругозором? Клерков для мирового рынка? То есть люди, ваши выпускники изначально ориентированы на Запад - из той европейской программы, о чем я услышал. То есть они будут интегрированы в общество потребления в качестве менеджеров с мечтой достичь, докарабкаться по карьерной лестнице до топ-менеджеров. Либо вы все-таки уделяете внимание кругозору? Потому что, опять-таки сравнивая наше ненавистное советское время, была ориентация: математические школы, лингвистические школы, филологические и так далее. Вот у вас ориентация... Я хотел бы спросить, есть ли в частной школе сильные ребята-математики, к примеру, или физики?
Леонид Клейн: Спасибо, Александр. Я попытаюсь ответить.
Мне, как учителю, как человеку, который просто стоит (простите за пафос) у доски, мне сложно отвечать на вопрос, кого я готовлю. Я вижу конкретного Васю, Петю, Олю, Таню, и я просто веду урок литературы. Я, как учитель литературы, два раза в год хожу с детьми в подходы байдарочные, альпинистские, спелеологические, устраиваю литературоведческие конференции, приглашаю интересных людей. Я надеюсь, что я воспитываю (опять же простите за пафос) граждан России с глубоким кругозором и просто хороших людей. И в этом есть образовательная миссия любого учителя. Я никогда не думал о том, в какое общество, какого потребления, и в каких компаниях, и в топ-менеджерах они будут. И я думаю, что любой учитель вам ответит так же. Просто частная школа хорошая дает возможность делать все эти хорошие вещи. Это ответ по поводу того, кого мы готовим.
А по поводу математиков, по-моему, мы уже немножко об этом говорили.
Единственное, Александр с некоторым недоверием явно относится к частным школам. И я хочу сказать, что ни я и ни Мария, мы ни в коем случае не защищаем частные школы в том смысле, что там очень много есть и проблем. И об этом мы тоже сейчас можем поговорить. Частные школы как система необходимы России, как вообще любое частное дело. Потому что государство не справляется, и в образовании тоже оно не справляется. Но это не значит, что в школах нет проблем. Они есть, и, кстати, достаточно серьезные.
Александр Костинский: Александр Васильевич из Ленинградской области, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Советское образование всегда считалось самым лучшим в мире. А вы сейчас говорите, что вы даете самое лучшее. Так получается, как я понимаю... я согласен с предыдущим слушателем, который вам задавал вопрос, то есть почему наше лучшее образование, например, дипломы не берут на Западе. Только потому, что они боятся политически нелояльных людей к своим режимам. Вот на сегодняшний момент, как я понимаю, вы готовите политически лояльных людей к тем режимам, которые существуют на Западе. Только потому они вас и принимают, ваши дипломы. Не так ли это?
Леонид Клейн: Спасибо. Я еще раз попытаюсь ответить. Во-первых, два слова по поводу лучшего в мире советского образования. Я сейчас отвечаю без всякой иронии, потому что это очень важный вопрос. Действительно, в советских, в московских, например, или, может быть, в каких-то других столичных городах Советского Союза в хороших, элитных школах, когда были хорошие дети, когда встречались подготовленные учителя и заинтересованные родители, можно было воспитать техническую элиту.
Александр Костинский: Естественнонаучную.
Леонид Клейн: Да, именно естественнонаучную. Ну, в некоторых московских школах – гуманитарную. Но если мы возьмем средний уровень, то иностранным языкам на самом деле нормально не учили. И многие вещи просто даже обсуждать не хочется. Если мы берем просто обыкновенную, среднюю, дворовую школу, которых в той же Москве абсолютное большинство...
Александр Костинский: И до сих пор.
Леонид Клейн: Да, и до сих пор. И, кстати, сейчас там уровень резко упал, потому что в связи с тем, что зарплаты преподавателей в Москве по сравнению с зарплатами других категорий специалистов гораздо ниже, то сейчас преподавать в государственной школе в Москве вообще не престижно. И сейчас там очень мало молодых преподавателей.
Поэтому мы не говорим о том, что мы даем самое лучшее образование, а мы говорим о том, что частная школа – это очень хорошее место для детей, которые не являются вундеркиндами, которые не являются самыми подготовленными, но которым тоже надо учиться, и, так сложилось, у которых есть родители, которые могут заплатить за это. Вот и все. Здесь нет никакого второго дна. Вот так сложилось.
Александр Костинский: Елена из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Вот у меня сын сейчас учится на четвертом курсе института. Он учился в частной медико-биологической школе « VITA » в Крылатском.
Леонид Клейн: Я знаю эту школу.
Слушатель: Сначала там были очень сильные преподаватели – и доктора наук, и кандидаты наук. И они его заинтересовали биологией, химией, физикой. Вот люди любили свое дело. После дефолта там стали беречь каждого ученика, который может платить деньги. Это я говорю о трудностях частных школ. Задавливают налогами – это я все знаю. В конце концов, после 8-го класса он вынужден был уйти в экстернат просто.
Александр Костинский: Потому что снизился уровень образования?
Слушатель: Да. То есть там, где надо было ставить «четверку», ставили «пятерку», где надо было ставить «тройку», ставили «четверку» и так далее. И я увидела, что сын приходит уже из школы грустный, никакой радости. А до этого он приходил с горящими глазами. Потом начались драки более богатых с менее богатыми. Они внесли такой интерес: если ты учишься без «троек», значит, минус 200 тысяч (по тем временам), если без «четверок», еще на сколько-то. И на моего сына покушались, хотели быть, потому что говорили: «Ты учишься за наш счет». Короче, пришлось уйти. Вот такие недостатки бывают.
И вот у меня внучка с задержкой психомоторного развития. Ну, тут вообще кошмар. Тут я не знаю, куда податься. Мы пробуем и туда, и сюда. И школы давят вот этими арендами, одна, другая... Переезжают. Все хуже и хуже. Вот что в этом случае делать? Что могут ваши гости посоветовать, куда с такими вещами деваться, в какую частную школу?
Александр Костинский: Мария, может быть, вы знаете? Вот если у ребенка такие проблемы...
Мария Казбек-Казиева: В принципе, при приеме, скажем, в нашу школу ребенка смотрит и психолог, и логопед. Ну, задержка психомоторного развития... Мне это не очень понятно. То есть если ребенок может учиться в школе, то вам скажут, что «да, мы берем ребенка», и, соответственно, ему могут сделать какую-то корректирующую программу, тем более, если ребенок маленький. Мы, действительно, учили и учим детей, у которых есть сложности в обучении. Ну, кроме того, существуют в Москве разные другие возможности. Если, скажем, ребенок не может учиться в школе, тогда, допустим, есть Ассоциация родителей домашнего обучения Чепковского, можно к нему обратиться. Но по поводу второй части вопроса, естественно, надо смотреть ребенка, и, конечно, выбирать школу, которая не переезжает достаточно долгое время.
А по поводу первой части вопроса, ну, мне кажется, что, да, конечно, проблема удержать клиента в частной школе существует. Но здесь очень важна как бы стратегия директора, и от нее все зависит. Ведь, смотрите, в результате администрация школы « VITA » потеряла вас в качестве клиента. То есть, соответственно, стратегия была не совсем правильная. То есть директор должен, так сказать, очень балансировать между желанием удержать клиента, но при этом сохранить реноме школы. Потому что, естественно, реноме школы – это то, чем ты привлекаешь следующего клиента.
Александр Костинский: Учат все-таки чему-то детей или не учат, или просто плата за оценки.
Леонид Клейн, пожалуйста.
Леонид Клейн: Я просто хотел бы сказать, что все зависит от директора. Вот эта моральная обстановка в школе, насколько дети смотрят на заработок родителей, кто и за что платит... И если в школе « VITA »... так получилось, что я знаю школу « VITA », меня туда приглашали работать. И то, что рассказала наша слушательница, это как раз государственная ситуация: вместо того, чтобы поддерживать школу... потому что это действительно была профильная частная школа, и профильных школ совсем мало, они действительно готовили на медицинский, по-моему, на биологический факультеты, и в этом смысле школа уникальная. Но если дети в школе покушались или били какого-то ученика за то, что он хорошо учится, то это проблема администрации школы. Потому что и в «Европейской гимназии», и там, где я работаю, «Интеграция XXI век», наоборот, почетно учиться льготно. У нас вывешиваются листки, кто получает так называемые стипендии и так далее. То есть это на самом деле можно сделать по-настоящему престижным. И это все в руках администрации. Это просто обыкновенная педагогическая задача, а не какая-то социальная ситуация, с которой невозможно справиться. Да, социальная ситуация есть.
Мария Казбек-Казиева: Значит, она была создана.
Леонид Клейн: Она была создана, да.
Александр Костинский: Валерий Аркадьевич из Королева, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Я, конечно, крайне отрицательно отношусь к частным школам и платному образованию. Ну, мотив самый простой. Если вы хорошо помните труды по теории классовой борьбы, то вы воспитываете и готовите из ваших... даже не детей, вы их клиентами называете, из ваших клиентов будущих жертв классовой борьбы. Так что вот такая точка зрения.
Леонид Клейн: Интересно, как относится Валерий Аркадьевич к автосервису, какой лучше автосервис – бесплатный или платный.
Александр Костинский: Кстати, как и медицина.
Леонид Клейн: А вот может ли наш радиослушатель найти для своего ребенка бесплатного репетитора, например? И если репетитор берет деньги за свои уроки, он готовит жертву или насильника?.. И так далее.
Александр Костинский: Нина Сергеевна из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Вы меня подвели вот к какому разговору. Я хочу сделать замечание, что в нашем образовании произошел системный сбой. Действительно, раньше образование недорабатывало в области гуманитарного направления – плохо языки преподавались, по литературе не все точки зрения можно было высказывать. Но зато физика, математика и естественные науки – это и сейчас еще по инерции... Есть, можно сказать, еще один тип школ, не замеченный государством. Он тоже частный. Я занимаюсь не репетиторством, и очень отделяю себя от репетитора. Потому что вот в Высшую школу экономики действительно без репетиторства, без знания того, как там закодируют этот пример, нельзя поступить. А вот на мехмат к Садовничему можно поступить. И у меня такой эксперимент был. Я подготовила 15-летнего мальчика. Его из всех школ выгнали. За два месяца мы с ним 10 класс проходим, причем все естественные науки – физику, химию, алгебру, геометрию и даже английский.
Александр Костинский: Спасибо большое, Нина Сергеевна.
Леонид, вы хотите прокомментировать?
Леонид Клейн: Я просто хочу сказать, что на мехмат к Садовничему можно, наверное, поступить без репетитора, но на филфак к Садовничему без репетитора поступить нельзя.
Александр Костинский: Я уж не говорю про юридический факультет.
Леонид Клейн: Да, на юрфак к Садовничему без репетитора поступить нельзя.
Александр Костинский: Валентина Васильевна из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Женщина звонила и спрашивала, в какую школу отдавать ребенка. Я считаю, что надо отдавать в общеобразовательную школу. У меня все закончили школу. Внучка недавно окончила школу, и все равно она окончила МГУ, и очень хорошо. И это не зависит...
Леонид Клейн: А репетиторы были у внучки перед поступлением?
Слушатель: Да. Но я вам хочу сказать, что надо обратить внимание на учителей. Женщина шла мимо школы и возмущалась: «Я думала, что 3-классников уже завели в школу. А учительница им сказала: «Вы постойте, а я пойду курну».
Леонид Клейн: Мы не курим.
Александр Костинский: Валентина Васильевна, спасибо большое.
Может быть, действительно, еще пару слов сказать о проблемах не только экономических, но... Многие родители, у которых дети учились или учатся в частных школах, сталкиваются с тем, что уровень образования не очень высокий. Как вы считаете, Мария?
Мария Казбек-Казиева: В частной школе не очень высокий уровень образования?
Александр Костинский: Да, уровень преподавания.
Мария Казбек-Казиева: Не могу согласиться. Я, конечно, за все частные школы не могу сказать. Но у нас очень сильный педагогический коллектив, действительно. И мне кажется, если ребенок нацелен брать знания, то он может взять очень много. И вот у Леонида была ученица, которая училась в государственной школе, она так и формулировала... Вот здесь очень важно то, хочет ребенок брать или нет. Она пошла на последние два года в частную школу, она говорит: «Тут собраны хорошие... Я хочу учиться. Мне совершенно все равно, кто вокруг будет учиться. Да, я хочу взять максимально».
Александр Костинский: Леонид Клейн, пожалуйста.
Леонид Клейн: Я просто хочу сказать о двух объективных проблемах, которые существуют в частных школах. И это уже не зависит от конкретной школы, потому что все поставлены более-менее в одинаковые условия. Во-первых, когда только частное образование начиналось, это была первая волна нового русского стиля жизни. Естественно, родители относились к школе как к обыкновенной сфере услуг. И, действительно, зачастую складывалась ситуация так, что родитель приходил и говорил: «Мы вам платим, а вы еще «тройки» ставите». Или: «Мы вам платим, а вы нам еще предъявляете претензии, что наш ребенок плохо себя ведет. Мы уже вам заплатили. Так уж, пожалуйста, будьте добры, его воспитайте». Но сейчас это уходит. Вот я преподаю, и я вижу, чем младше ребенок, если ребенок в 3-4-5-ом классе, тем младше, соответственно, его родители – и это уже другая волна обеспеченных или богатых людей.
Александр Костинский: Новые «новые русские».
Леонид Клейн: Да. Это уже другая ситуация. То есть, конечно, связка «деньги и обстановка в школе» - это есть. Это с одной стороны.
И второй момент. И об этом тоже нельзя не сказать, потому что это правда. Многие директоры частных школ, считая, что они платят больше (и это правда), чем в государственной школе, часто относятся к преподавательскому коллективу пренебрежительно или не самым лучшим образом.
Александр Костинский: То есть заставляют, условно говоря, ставить какие-то оценки или же...
Леонид Клейн: Там масса есть вещей. Но, к сожалению, в частных школах все-таки есть такая вещь как текучка кадров, которой, по идее, быть не должно, раз там платят больше. И нельзя сказать (вот это очень любопытный момент), что сегодня есть очередь в частные школы преподавателей, которые хотят там работать.
Александр Костинский: Нет?!
Леонид Клейн: Очереди нет. Хотя там действительно платят больше. И я думаю, что это еще проблема имиджа частных школ. Даже не то что заставляют ставить оценки, но вот то эхо вот этих первых лет, когда приходили богатые родители, которые часто были достаточно хамски настроены, когда директор был вынужден принимать те правила игры, которые они ему навязывали... И вообще основная задача частной школы – это уважать свой преподавательский состав. Тогда и имидж, и рейтинг школ будет высоким. И, соответственно, уровень преподавания. Это просто не всегда делается. Но я думаю, что если государство не будет прямо давить, то в течение следующих пяти-семи лет ситуация вполне может выровняться. И частные школы станут правильными местами.
Александр Костинский: Скажите, пожалуйста, а сколько в среднем получает преподаватель, который полностью загружен, в частной школе? Вы можете сказать порядок? Я не спрашиваю о том, сколько вы получаете, это, может быть, некорректно.
Леонид Клейн: Наоборот. Мария может сказать, сколько она получает. Она получает, кстати, «белую» зарплату.
Мария Казбек-Казиева: Да, «белую» зарплату. Я получаю 45 тысяч.
Александр Костинский: Ну, это, в общем, немало.
Леонид Клейн: За три дня в неделю.
Александр Костинский: То есть это в разы отличается от того, что получает, вообще-то, школьный учитель даже в Москве, где есть куча всяких надбавок, добавок и так далее.
Скажите, а молодежь есть вообще в частных школах?
Мария Казбек-Казиева: Это как раз тоже, мне кажется, одна из проблем частной школы. Потому что совсем юного и неопытного учителя частная школа не возьмет. Ну, во всяком случае, не с такой радостью возьмет, потому что ей надо выдавать результат. Ей некогда давать ему время научиться. Вот это, действительно, я считаю, одна из проблем частных школ. И если частная школа будет уверенно, так сказать, себя чувствовать на рынке, то тогда она сможет давать возможность молодым экспериментировать и расти. Нет, совсем молодых нет.
Александр Костинский: Так что, есть будущее у частных школ в России?
Леонид Клейн: Я думаю, что если у частного образования не будет будущего, то ничего хорошего в России не будет. В данном случае частное образование, как и любое частное дело. Я повторяю, государство не справляется.
Александр Костинский: Слишком грубое, не может учесть все тонкости?
Леонид Клейн: Потому что когда в школе несколько тысяч человек, как вы можете каждого воспитать?! Дайте возможность делать маленькие школы – и все будет хорошо.
Александр Костинский: Спасибо.
