Анна Качкаева: Зрелище катастроф и футбольное мировое зрелище телевидение практически уравняло в правах. Оперативно, как бригада МЧС, развернулись мобильные съемочные группы, со всеми спецэффектами и звуками трехмерная компьютерная графика реконструировала врезающийся в бетонный забор аэробус, потом в кадре горел настоящий самолет, снятый на камеру мобильного телефона, свидетельства тех, кто выжил, и безутешность тех, кто потерял близких. К вечерним «Новостям» воскресенья картина ужаса была восстановлена полностью. И, как всегда, была вписана в контекст рекламы и в неизбежность финала мирового футбольного чемпионата, показ которого невозможно отменить.
Когда в прямом эфире на «Первом» итальянец забивал свой блестящий гол, в те же самые минуты корреспондент НТВ рассказывал, что бригада реаниматологов и психологов приземлилась в Братске, потому что иркутский аэродром не принял борт. Энергия борьбы и жизни переплелась с ужасом смерти, а неподдельность чувств на экране конструировала какие-то нереальные эмоции по ту сторону экрана. Символический кадр уцелевшего хвоста, сделанного во Франции аэробуса, который разбился в Сибири, в сознание вмонтировался с великим кадром уходящего Зидана, за спиной которого остался Кубок мира. «Поражение – это еще не трагедия», - повторял комментатор, провожая французов с поля после серии уникальных для мировых чемпионатов пенальти. В России объявлен день траура, сообщали ведущие вечерних «Новостей». Почти как в Книге бытия: человек существует между восторгом и ужасом хаоса. Вчера телевидение это умудрилось зафиксировать.
Но сегодня мы будем говорить не столько о телевидении, сколько о радио, о конкретном и приземленном. В общем, ничего, конечно, хорошего в том нет, чтобы использовать эфир для объяснений каких-то обстоятельств из жизни собственной компании. Но так уж сложилось, что эти самые обстоятельства заставляют нас говорить о том, что происходит вокруг Радио Свобода. После статьи в « The Washington Post » на минувшей неделе, в которой рассказывалось о том, что российские чиновники вытесняют из эфира иностранные радиостанции, после серии публикаций в газетах и в комментариях по этому поводу, кстати, и на радио, и на телевидении, все равно слишком много звонков и недоуменных вопросов от вас, уважаемые слушатели. Спрашиваете вы: «Свободу» отключают совсем?», «нельзя вас больше слушать в регионах или как?». Вот, наверное, на весь круг этой, в общем, непростой темы с региональными партнерами Радио Свобода и вообще с тем, что происходит с радио в российском эфире, мы сегодня и попробуем разговаривать.
Поэтому со мной в студии сегодня человек, в общем, до сей поры не публичный, менеджер, а не журналист – глава Московского представительства Радио Свобода Елена Глушкова.
Здравствуйте, Елена.
Елена Глушкова: Здравствуйте.
Анна Качкаева: А по телефону с нами на связи глава Росохранкультуры, человек, который тоже очень много комментариев давал на минувшей неделе, Борис Боярсков.
Доброе утро, Борис.
Борис Боярсков: Приветствую вас.
Анна Качкаева: Кстати, очень любопытно, в эфире находятся два человека, у которых друг к другу нет претензий. Они об этом оба заявили газете «КоммерсантЪ». Но зато есть коллизия. И вот в этой коллизии мы сегодня и попробуем разобраться.
И начнем, Елена, с вас. В общем, если коротко, что же произошло с нашими партнерами за минувший год? Сколько региональных партнеров было? Сколько осталось? Есть ли те, кому лицензии продлили? И вообще, что это за ситуация?
Елена Глушкова Елена Глушкова: За минувший год наша партнерская вещательная сеть, а именно радиостанции-партнеры в России, которые транслировали программы Радио Свобода, сократилась с более чем трех десятков до всего нескольких. И случилось это, что называется, в одночасье. Ну, прежде всего, партнеры наши – это наши многолетние партнеры, они многие годы транслировали наши программы и самые разные. И в течение нескольких месяцев, а именно осенью 2005 года, практически одновременно прекратилась трансляция программ Радио Свобода на территории России более чем в 30 городах.
И просто поверить в случайность и одновременность происходящего очень трудно. Конечно, есть причина. И эта причина заключается в том, что практически одновременно, буквально под копирку были написаны письма Федеральной службой по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций всем нашим партнерам, практически всем. Письма содержали требование привести их вещательную деятельность и лицензионные условия в соответствие.
Анна Качкаева: Ну, это же нормально.
Елена Глушкова: Да. И я об этом хочу сказать. И говорила во всех своих комментариях в последние дни. Это очень существенно. Знаете, у нашей компании есть Профессиональный кодекс поведения, и он относится не только к журналистам, но и к управленцам. И этот Кодекс говорит о том, что любой сотрудник компании должен обязательно следовать принципам точности, беспристрастности, корректности. Я и собираюсь быть корректной сейчас.
Законно ли это требование? Да, безусловно. Правомочна ли Федеральная служба выдвигать такое требование? Да, безусловно. Нет в этом никаких сомнений. Скажу больше, за последние дни появилось довольно много публикаций, в которых вдруг встречается фраза «введен запрет на трансляцию программ Радио Свобода». Следуя тем же самым принципам нашего Профессионального кодекса, скажу, нет, такого запрета нет.
Анна Качкаева: И мы вещаем, слава Богу. И Борис Боярсков вместе с вами в эфире.
Елена Глушкова: Безусловно. Более того, я скажу, что «запрет» - это вообще жесткое слово. И говорю это специально для слушателей, потому что это очень важно. Запрет – это закон, или постановление, или, в конце концов, судебное решение. Ничего этого, насколько мне известно, в природе нет. Тем не менее, и это очень существенно, несмотря на законность требования, всегда есть способ удовлетворения этого требования. И способа два, по сути дела. Можно привести вещательную деятельность в соответствие с лицензионными условиями, иначе говоря, можно убрать программы из эфира, если они не заявлены в программной концепции. И можно пойти другим путем, и это тоже разрешено, - обратиться в Федеральную службу за разрешением на изменение концепции вещания. Поскольку лицензия выдается на пять лет, может произойти масса изменений просто внутри каждой компании, самых разнообразных. И вот этим как раз путем и пошла большая часть наших партнеров. Они попытались внести изменения в концепцию вещания своих радиокомпаний. Немногие дошли до конца. То есть немногие в итоге подали документы. А все, кто подал, получили отказ.
Анна Качкаева: Борис, в мае этого года (вы помните, наверное, тот эфир) я заметила, что некоторые наши партнеры боятся сообщать о ретрансляции западного вещателя в документах, которые подают в вашу службу. И в ответ, напомню вам, вы сказали, что «самое главное – это состояние внутренней свободы», и посоветовали средствам массовой информации «смелее общаться с регулятором». Как теперь выясняется, к этому времени трое внутренне свободных регионалов с органом уже пообщались: они подали документы и официально заявили о желании изменить условия лицензии, указав в них объем ретрансляции «Свободы». Все они в начале 2006 года, как сказала Елена, получили отказ на заседании ФКК. В письме, которое у меня есть, в одном из писем, которое ваше ведомство направило в распоряжение наших партнеров, так и написано: «Отказать в переоформлении лицензии». Мотивы не указаны. Вот, может быть, сейчас вы нам тогда объясните, почему, чем Федеральная служба и Федеральная конкурсная комиссия мотивировали нежелание слушать программы Радио Свобода в региональном эфире?
Борис Боярсков Борис Боярсков: Конечно, я объясню мотивы, по которым были приняты Федеральной конкурсной комиссией упомянутые вами решения. Но начал бы немножко с другого.
Я не могу согласиться с тем, что Радио Свобода - для нас это иностранная вещательная компания. Для нас Радио Свобода – это российское СМИ, деятельность которого полностью соответствует требованиям нашего законодательства, и права и обязанности у этой компании точно такие же, как и у тысяч других вещательных организаций в России.
Какие бы то ни было претензии, в том числе прозвучавшие из-за рубежа от господина Кеннета Томлинсона по поводу предвзятого отношения к передачам Радио Свобода, они на самом деле надуманы. И если у нас нет никаких вопросов к самому Радио Свобода в Москве, то на самом деле большие претензии у нас действительно имеются к региональным партнерам. И то, что эта работа возникла в 2005 году, это, конечно, не случайность, а это результат целенаправленной деятельности нашей службы по отношению ко всем вещателям для того, чтобы привести их деятельность в соответствие с нашим законодательством.
Анна Качкаева: Борис, дело в том, что в нескольких газетах, и в «Коммерсанте» в том числе, наши региональные партнеры, голосов которых вы, к сожалению, тоже не услышите в этом эфире – они просто боятся... Меня это, кстати, больше всего беспокоит во всей этой истории. Так вот, они анонимно рассказывали, тем не менее, эти цитаты приводит та же газета «КоммерсантЪ», что начало проверок, которые инициировало Росохранкультуры, по времени совпало со скандалом вокруг интервью Андрея Бабицкого с Шамилем Басаевым. Якобы тогда спецслужбы были очень раздражены этим обстоятельством, и вот была такая отмашка дана. И они связывали эти события, во всяком случае, в регионах в одну цепочку. Вы признаете связь этих событий?
Борис Боярсков: Нет, конечно. Аналогию и взаимосвязь можно найти между чем угодно. Но у нас плановая работа, и в этом году более 600 компаний, у которых заканчивается срок лицензии, попали в эти проверки. Так же как, помните, мы с вами осенью говорили: соберемся и проверим все организации, в том числе и Радио Свобода, для того, чтобы не было какого-то недоразумения и недоговоренностей. Это результат плановой работы.
И скажу, что некоторым из партнеров Радио Свобода на самом деле есть повод побеспокоиться. Поскольку в четырех городах – в Омске, в Чапаевске, Самарской области, в Колпашево, в Томской области – вещание осуществлялось не только без вещательной лицензии, но и вообще безо всяких на то разрешений. Это не только нарушение закона о СМИ, но и нарушение налогового законодательства. Вот этим юридическим лицам надо на самом деле проявить беспокойство. И если для абсолютного большинства наших граждан и вещателей чувство страха в отношениях с регулирующим органом должно быть чуждо, то в данном случае я бы задумался на месте тех, кто нарушает налоговое законодательство.
Анна Качкаева: Хорошо. Борис, я совершенно не готова защищать, и не собираюсь, людей, которые по каким-то причинам, либо прикрываясь страхом, не оформляют законным образом вещи. Но вы все-таки не отвечаете на вопрос тех вполне законопослушных вещателей, которые подали документы, попросили вас разрешить им ночью транслировать Радио Свобода. А Росохранкультуры и Федеральная служба не разрешили. Я хочу понять – почему?
Борис Боярсков: Давайте разберемся с каждым случаем.
Анна Качкаева: Давайте.
Борис Боярсков: Смотрите, у нас было три обращения к нам. Радиокомпания «Европа Плюс» (Ярославль) получила лицензию в сентябре 2005 года и пообещала в этом конкурсном городе осуществлять собственное вещание. То есть готовить самостоятельно передачи, привлекать своих журналистов для того, чтобы сообщать о новостях своего региона. В сентябре пообещала, а в январе вышла к нам с предложением заменить программы собственного производства на сто процентов трансляции «Эхо Москвы» и Радио Свобода.
Анна Качкаева: Ну и чем вам так не приглянулась эта концепция, скажите, пожалуйста? Да в Ярославле мало сил, чтобы сделать нормальное информационное радио. Чем же плохо, если...
Борис Боярсков: Знаете, когда люди берут на себя обязательства работать сами, а потом сдают частоту и свои возможности для получения на выгодных условиях сетевику – не важно, Радио Свобода ли это будет, «Европа Плюс», «Русское радио», - это, с нашей точки зрения, серьезнейшее нарушение взятых на себя обязательств. И по моему убеждению, если организация не выполняет эти обязательства, значит, надо снова проводить на этой частоте конкурс всем желающим, в том числе Радио Свобода, «Эхо Москвы», «Русскому радио», «Европе Плюс», выходить на этот конкурс, доказывать свою правоту и различного рода преимущества своей концепции и официально получать разрешение на подобного рода трансляцию. Поэтому отказали... не мы отказали, а отказала Федеральная конкурсная комиссия, в которую, как вы знаете, кроме меня, как руководителя Росохранкультуры, восемь человек высокопрофессиональных и не связанных непосредственно с надзорной деятельностью, высказывают свое мнение по поводу той или иной концепции.
Анна Качкаева: Все понятно. Елена, вы готовы возразить Борису Антоновичу?
Елена Глушкова: Прежде всего я хочу поприветствовать Бориса Антоновича. Здравствуйте. Я рада вас слышать.
Борис Боярсков: Добрый день.
Елена Глушкова: Собственно говоря, эта та самая коллизия, которая возникает тогда, когда обычный гражданин, не юрист, слышит такую фразу «буква закона», а потом «дух закона». Понимаете, по букве закона мы можем очень долго спорить, что означает собственное вещание, например, или объем вещания. И у очень многих компаний, как вы знаете, указано 100 процентов собственного производства. Самое интересное, что вот в эту категорию входят практически все музыкальные радиостанции. И вы слышите музыку, которая не является – абсолютно - программой собственного производства. Более того, почти у всех указано, что это программы отечественного производства. И когда вы слышите композиции « The Beatles », любых западных музыкальных групп сплошь и рядом, не возникает претензий к музыкальным, в основном FM-станциям с отличным звуком. А почему, собственно, в их концепции вещания указано «100 процентов собственного и 100 процентов отечественного производства»? Не возникает же этого вопроса? Не возникает. Согласитесь, что это не очень правильно. Ведь мы с вами об этом говорили неоднократно, да и об этом говорит, в общем, вся страна, - закон должен быть един для всех.
И для нас, например, как для вещательной организации, очень печально, что мы, работающие для слушателей, как, собственно, и любая радиостанция, их не имеем. И вы прекрасно понимаете, Борис Антонович, мы делали попытки участвовать в конкурсе. Но нам было отказано. Вы мне сейчас можете сказать: «пробуйте еще, пробуйте еще...». Да, я с вами согласна, можно пробовать. Но только шансов не очень много. Точно так же, как с желанием вещателей привести свою вещательную деятельность в соответствие с лицензионными условиями. Оно очень похвально. И, конечно, в каждом отдельном случае у вас была причина формальная отказать. Где-то учредитель – это муниципальный орган, где-то... возвращаюсь опять к теме собственного и отечественного производства. Но, согласитесь, что это формальные причины. Более 30 городов страны... и я говорю о слушателях, о гражданах этой страны - они лишились возможности слушать программы.
Анна Качкаева: Борис, вы обычно говорите, что за минувший год, ну, за квартал ведомство вынесло предупреждение 42 вещателям. Если 30 из них – это партнеры Радио Свобода, то, в общем, выборочность очевидна, по-моему. И мне в этой связи любопытно вот что. А что теперь вещают законопослушные вещатели, вы проверяли?
Борис Боярсков: Я вам хочу сказать, что из 42 вещателей, которых вы упомянули, нет ни одного, относящегося к Радио Свобода. Это новый материал в связи с тем, что подобного рода волюнтаризм в исполнении своих обязательств со стороны вещателей носит массовый характер. Вот почему так велико и количество объявленных и вынесенных нами предупреждений. Вы не единственная станция, которая теряет своих партнеров. Мы подобного же рода собеседования проводим, вызывая на Федеральные конкурсные комиссии и представителей других компаний. В Хабаровске у нас произошло то же самое, в Алтайском крае. На июль месяц мы вызываем руководителя и владельца двух сочинских компаний, которые тоже вместо того, чтобы осуществлять собственное программирование, хотят взять себе в партнеры сетевиков. Мы будем ему препятствовать. И это совершенно нормально.
И вы, Анна, как преподаватель университета, отлично знаете, что под собственным производством программ подразумевается или изготовление самим вещателями собственных программ, или их стопроцентная оплата при заказе этих программ в иных организациях.
Анна Качкаева: Борис, Елена вам хочет ответить.
Елена Глушкова: Дело в том, что поскольку все-таки нас слышат довольно много людей, совершенно не обязательно разбирающихся в таких тонкостях, давайте вопрос обсудим очень просто. Иными словами, если партнеры, например партнеры Радио Свобода готовы покупать продукт Радио Свобода, то тогда можно?
Борис Боярсков: Слушайте, можно даже не покупать, а по договору работать. Только вы своих партнеров-то научите юридически правильно оформлять эти отношения.
Елена Глушкова: Так дело в том, что они и попытались научиться, они к вам и пришли. И им сказали – «нет».
Борис Боярсков: Совершенно правильно. Потому что это не частотный ресурс партнеров, а это частотный ресурс государства. И государство везде, во всех странах мира осуществляет регулирование процесса использования этого частотного ресурса. Именно поэтому, если в конкурсном городе – в Тольятти, в Самаре, в Ярославле – люди взяли частоту для того, чтобы обеспечивать выход в эфир программ собственного производства, развивать, таким образом, региональную журналистку, то они должны эти обязательства выполнять.
Анна Качкаева: Сегодня мы немножко поменяли формат и поэтому не смотрим телевизор, а слушаем радио и обсуждаем наши проблемы в собственном эфире, потому что слишком много звонков, комментариев и непонятных попыток как-то использовать то, что происходит вокруг Радио Свобода.
Суть, собственно, сводится к тому, что были у Радио Свобода региональные партнеры, их было тридцать. Через год после того, как Росохранкультуры начало проводить проверку, их осталось то ли три, то ли четыре, вот даже Лена мне окончательно не говорит, сколько же их там осталось. Поэтому вещание Радио Свободы скукожилось до Москвы и Санкт-Петербурга. И собственно, вокруг этого рассуждают журналисты и в Америке, и газета «Вашингтон пост» опубликовала статью, «Нью-Йорк таймс» и так далее. И наши журналисты, наши коллеги тоже на минувшей неделе об этом говорили. И вот сейчас Елена и Борис в первой части программы пытались объяснить свои позиции.
И у меня вопрос к Борису Боярскову вот какой, он очень журналистский и вполне эмоциональный: я все понимаю про закон, я все понимаю, что кто-то не захотел, потому что никогда не думал о том, что документы должны быть оформлены, кто-то, наверное, перепугался лишнего, даже если им говорили «да зачем вам вообще вещание этой самой радиостанции в вашей лицензии?». Но все-таки было несколько людей, которые (и вы о них сказали) попробовали получить эту лицензию, не получили, а некоторые даже подавали, как я знаю, на новую и не получили. А теперь ровно эти люди и говорят, что не хотят быть в эфире, потому что на самом деле опасаются новых проверок и вообще не хотят связываться с нашей станцией, потому что а зачем иметь проблемы с бизнесом? Я об атмосфере, Борис. Вот это способствует доверию к власти и диалогу с властью?
Борис Боярсков: Думаю, Анна, что это атмосфера формируется в том числе излишне тенденциозно. И вместо того, чтобы заниматься формированием региональной сети, мы с вами сейчас начинаем обсуждать, а почему же от нас ушли партнеры. Ведь Радио Свобода имеет, как и все другие российские станции, полное право в городах до 200 тысяч населения организовать свои пункты, получить лицензии на саму себя, без всяких конкурсных процедур, получить в этих городах возможность установить отношения с региональными партнерами, подать нам документы. И я вам обещаю, все они будут рассмотрены, и по ним будет принято решение положительное, постольку поскольку в городах до 200 тысяч населения у нас:
Анна Качкаева: :да, конкурса нет.
Борис Боярсков: Но вы то ставите вопрос и участвуете в конкурсе когда? Когда у нас выносится, например, частота на Москву, наиболее коммерчески привлекательная, и там действительно 27 программных концепций на последнем конкурсе, в котором вы принимали участие, рассматривалось. Шансов немного у информационно-аналитической концепции для победы. Она действительно требует высокого профессионализма, очень затратна с финансовой точки зрения и, наверное, не столь привлекательна, как развлекательная концепция для получения хороших рекламных сборов. Конечно, есть проблемы, но это проблемы концепции.
Елена Глушкова: Проблема концепции?! Но, Борис, согласитесь, что в этом смысле Радио Свобода – вообще, очень специфическая радиокомпания, поскольку мы не участвуем в рекламном рынке. Мы его не размываем, наоборот, мы даем возможность немножечко от него отдохнуть.
Борис Боярсков: А какие преимущества это дает вашим партнерам тогда в регионах?
Елена Глушкова: А причем тут партнеры в регионах?
Борис Боярсков: Я вот не помню за прошедшее время ни одного обращения к нам от региональных партнеров при оформлении лицензии с указанием в качестве такого Радио Свобода.
Елена Глушкова: Нет, минуточку. Мы сейчас говорили о московской частоте. И в качестве доводов и аргументов в пользу других компаний, а далеко не нашей, вы как раз говорили о привлекательности для рекламодателей того эфирного программного продукта, который дает компания. Я на это вам собственно и возразила.
Анна Качкаева: Хорошо, Лена, тогда я не понимаю, Борис Антонович говорит: в городах менее 200 тысяч, где, конечно, не так коммерчески привлекательный рынок, можно пойти и подавать лицензии. А чего же раньше мы этого не делали? Может быть, надо было сделать уже давно?
Елена Глушкова: Ну, давно, наверное, это не надо было делать, потому что мы прекрасно существуем очень давно, вернее, существовали (правильнее все-таки прошедшее время) в эфире очень и очень многих российских городов. И задача завоевывать пространство, которое ограничено населением в 200 тысяч человек, (я совершенно не говорю, что там нет наших слушателей, я совершенно не говорю о том, что нам это не интересно), просто такая задача не стояла. Но, видимо, теперь это та единственная задача, которая будет нам посильна. Тем более, что мы услышали, что это возможно от руководителя федеральной службы, которая занимается лицензированием. Нет конкурса – значит, наверное, мы пойдем этим путем.
Анна Качкаева: Давайте послушаем. Вот Виктор (я не буду называть город), но у него явно есть вопрос к сегодняшним участникам разговора. Пожалуйста.
Слушатель: Добрый день! Большое спасибо, что вы подключили меня к эфиру. Я специально не называю город, потому что с Федеральной конкурсной комиссией и с Федеральной службой по телевидению и радиовещанию я знаком уже 14 лет и считаю, что самое демократическое ведомство было ведомство, которое возглавлял Лазуткин. И я хотел сказать реплику, не могу понять, почему и с каких пор попсовые концепции, иногда граничащие с совершенной пошлятиной, например, «Русское радио», привлекательны? А к моему великому сожалению и стыду, хотя Борис Антонович сказал, что Радио Свобода – это наше радио, но это все равно это радио, которое производят чужие люди на чужие деньги, но поднимает культурный слой истинно русский – то, что мы теряем, хотя бы в программах Померанцева, - эта концепция непривлекательна. С каких пор это стало? Либо тогда, дорогие мои, скажите нам правду: мы в ваши головы втемяшиваем попсу, слушайте в своих автомобилях непрерывные, до тошноты надоевшие одни и те же попсовые песни и радуйтесь, что к вам пришла свобода! Так вот, извините, Борис Антонович, я до того, как начал работать в СМИ, провел бурную жизнь, очень много служил, в том числе на подводных лодках, и могу вам сказать, что то, что вы пропагандируете и пихаете на конкурсах, эта вся попса, и уже новое поколение, которое выросло, вряд ли пойдет защищать нашу родину. Это не есть хорошо, это есть путь в никуда! Простите меня, я почти час звонил, чтобы эти горькие слова вам сказать. С каких пор наша русская культура, хотя и подготовленная в чужой стране, нам концептуально не интересна?
Анна Качкаева: Борис, готовы ли вы реагировать?
Борис Боярсков: Да, конечно. Спасибо за такое резкое суждение. Надо посмотреть, в том числе и вам, Виктор, результаты конкурсов, которые мы провели и вывешиваем на своем сайте. Вы убедитесь, что среди победителей в 2004 и 2005 годах не было таких компаний, как радио «Шансон», « Love -радио». В значительном количестве городов улучшило свое вещание «Эхо Москвы». Радио Свобода, наконец-то, понимает, что имеет полное законное право и возможность двигаться в регионы. Это меня радует.
Так же, как радуют те выводы, которые сделали компании «Дойче велле» и «Би-Би-Си» в начале этого года, когда тоже начинали с такой тональности, что по политическим мотивам прекращается вещание «Дойче велле» и «Би-Би-Си» тогда, когда они десятилетия вещали без лицензии на средних волнах. А наши действия их побудили к тому, чтобы они зарегистрировали СМИ в России, вышли на объявленный нами конкурс, оформили лицензии на свои компании. А «Дойче велле» заключила договор с радиопрограммой «М», если не ошибаюсь, на партнерских отношениях и вещает, платит здесь налоги, организует здесь рабочие места. И нас это полностью устраивает.
Нас так же устроит, если в регионах будут развивать рабочие места и повышать соответствующий уровень профессиональный журналистов Радио Свобода, оформляя на себя в установленном законом порядке лицензионные документы. Нет этому препятствия.
Анна Качкаева: Борис, вы в интервью «Коммерсанту» не исключили, что вся эта шумиха устроена для того, чтобы дискредитировать Россию перед «восьмеркой». Вы и сейчас готовы это повторить?
Борис Боярсков: Вы знаете, может, у меня такая же аналогия просматривается, как у кого-то в связи с Бабицким и проведенными проверками Росохранкультуры. Наверное, у нас у всех срабатывает какой-то механизм, не совсем правильно ассоциирующий происходящие события с какими-то иными политически важными актами. Да, я это высказывал, не исключаю этого. Так же, как и вы, тоже не исключаете того, что Бабицкий… и все такое прочее. И каждый остается при своем мнении при этом.
Анна Качкаева: Да, это безусловно. Мы сейчас у Лены спросим, потому что меня, как журналиста, этот вопрос действительно интересует. Год мы предполагали, видимо, менеджмент компании предполагал, что есть проблемы у региональных партнеров. Но как-то так подгадалось все это, что сейчас это произошло, за неделю до «восьмерки». Поэтому, конечно, конспирология возникает. Почему так долго молчали?
Елена Глушкова: Сразу напомню о том, что это не наша публикация. И мы никогда об этом публично не говорили.
Анна Качкаева: Ну, да. Вы все время пытались договариваться, в том числе с Росохранкультуры.
Елена Глушкова: Мы пытались не договариваться, это не точное слово, и Борис Антонович это подтвердит. Мы пытались разговаривать, чтобы понять, где те точки, на которых мы можем сойтись. Что же касается публикации - публикация не наша, это публикация совершенно другого средства массовой информации. Мне неизвестны причины, по которым «Вашингтон пост» решила опубликовать эту статью, почему она была написана именно в это время и опубликована в это время. Это вопрос только редакционной политике «Вашингтон пост».
Что же касается интервью. Любопытно, что даже у вас, Борис Антонович, немедленно возникает связь между журналистикой и политикой. У вас, вы – первый, не мы, а вы - первый, не журналисты, а очень уважаемый чиновник, практически заявил, что это связано. Действительно, мы можем только догадываться: то ли это так, то ли это не так. Напрягает совпадение – и это правда.
Но хочу сообщить, и вы знаете прекрасно об этом (я обращаюсь к Борису Антоновичу), нашим слушателям: Радио Свобода как американская корпорация имела возможность разместить, то есть иными словами опубликовать интервью Бабицкого, и мы приняли решение – этого не делать. Согласитесь, это существенно. Таким образом, никакой связи быть просто не может. Но почему-то возникает мысль и у российских СМИ и у государственных чиновников, что эта связь непременно есть. Хотя потом она отрицается. Что-то тут не так.
Анна Качкаева: Борис, будете как-то комментировать?
Борис Боярсков: Я предлагаю жить не в области предположений и допущений и в поисках взаимосвязи разных явлений, а в желании нормально, конструктивно работать для того, чтобы развивать и вашу компанию, ваше вещание и удовлетворять действительно всем тем требованиям, которые предъявляет закон к вещательной деятельности, в том числе ваших партнеров. Ведь от вашей квалифицированной работы работа вещательных организаций только улучшится. Если там появятся рабочие места, профессиональные, грамотные журналисты, я первый скажу вам за это спасибо.
Елена Глушкова: Спасибо за такие теплые обнадеживающие слова, Борис Антонович. Я хочу заметить, что мы очень уже давно работаем в России. У нас в этом году юбилей в августе - 15 лет. Мы создали очень много рабочих мест. Мы всегда соблюдали законодательство Российской Федерации, вы прекрасно это знаете. Мы будем очень рады найти возможность с вами разговаривать, мы будем очень рады найти возможность продуктивно сотрудничать, как вы предлагаете. Мы будем очень рады любой помощи, которую окажет столь компетентное ведомство по правильной организации работы наших партнеров, которые, наверное, и не совсем правы были, так помогите им.
Анна Качкаева: Прекрасно! Наши слушатели, слушая ваш очень дипломатичный разговор (я просто получаю удовольствие, у меня редко бывают такие собеседники, которые так аккуратно обходятся со словами), пишут, что «можно, конечно, и закрыть. Ничего, у этой иностранной станции хватит денег, чтобы открыть филиалы в других городах». Вот этого, конечно, не надо делать.
Кое-кто говорит, что «ничего, уходите в интернет, и можно обойтись». Кто-то сожалеет, кто-то пугается: Дима, Семеновы, Александр из Москвы. Кто-то говорит, что не надо ничего государству регулировать.
Кто-то спрашивает у Бориса Антоновича: «Существует ли вообще какой-то комитет по контролю за качеством радиовещания?»
Дима пишет, что «не должно быть позиции ведомства, потому что обычно за этим скрывается позиция чиновника».
Дмитрий, видимо, другой пишет: «Свобода не передает рекламу, значит, это пропагандистский орган на содержании иностранного государства».
Еще один вопрос: «Чиновнику ли решать, что привлекательно, в коммерческом смысле полезно или не полезно? И не много ли на себя берет чиновник, рассуждая об этих материях?»
Наталья нам говорит, что «только патриотизм и только традиционная культура, присущая России, с установкой на мораль должна быть в эфире. А все либеральные ценности должны быть вынесены на свалку, изгаляйтесь у себя, на Западе».
Вот видите, как по-разному трактуют ваши действия, Борис Антонович, наши слушатели.
Борис Боярсков: Вы знаете, уважаемые друзья, я хотел бы заметить, что сегодняшний разговор, какой бы характер он ни носил, бескомпромиссный, очень острый или, наоборот, дипломатичный, на самом деле, полезен, потому что в результате нашего общения мы видим, насколько разнополярное мнение наших слушателей. А этот разговор позволяет прийти к правильным выводам, в том числе и вам, и нам. Мы будем по-прежнему придерживаться позиции: есть закон, и мы будем требовать его исполнения, независимо от того, какие политические заказы и какие политические взгляды проповедует та или иная станция, или требуют те или иные слушатели. Поэтому спасибо за такую беседу. Я думаю, что она сама по себе своей цели достигла, и многое вам и мне стало ясно.
Анна Качкаева: Послушаем Галину Георгиевну.
Слушатель: Галина Георгиевна из Москвы. У меня вопрос к господин у товарищу Боярскову. Скажите, пожалуйста, вы упомянули слово «государство». А разве государство – это не те люди, которые создали это государство и которые платят налоги и требуют, чтобы те, кто наняты выполнять свои обязанности, обязаны прислушиваться к ним? А чем занимается Радио Свобода? Оно выслушивает все слои населения. И именно поэтому вы просто обязаны слушать нас. Спасибо за внимание.
Борис Боярсков: Я думаю, что это выступление не требует комментариев. Со всем, что сказано, согласен и думаю, что можно двигаться дальше по программе.
Анна Качкаева: Понятно. Тогда, Борис, меня интересующий вопрос, который меня очень удивил и изумил в некотором роде. На интернет-конференции Владимир Путин сделал, на мой взгляд, сенсационное признание по поводу одного медиа-актива. Но его почему-то коллеги пропустили и до сих пор никак не комментируют. Может быть, вы проясните ситуацию, раз вам все равно вменено следить за соблюдением законов индустрии. Хотя это больше касается бизнеса, но, может быть, вам что-то про это известно. Путин, когда не согласился с тем, что центральное телевидение в России находится под контролем государства, продолжил, дальше я цитирую: «У нас есть государственный канал ВГТРК, который выражает государственную точку зрения. Есть Первый канал с участием иностранных инвесторов. И есть НТВ, на котором государству принадлежит 51%». Вот эти слова про Первый канал с иностранным участием меня просто изумили. Он когда таковым стал? Кому и сколько продали акций? Кто же вошел на наш рынок и теперь совладеет крупнейшим российским и европейским каналом? Вы что-то про это знаете?
Борис Боярсков: Нет, у нас нет сведений по изменению в составе акционеров Первого канала.
Анна Качкаева: А как вам кажется, может быть, Владимир Путин больше осведомлен, чем вы?
Борис Боярсков: Это несомненно. А когда появятся сведения (у нас ведь обязаны в течение определенного срока уведомить лицензирующий орган о происшедших изменениях), мы с вами узнаем.
Анна Качкаева: То есть вы даже не предполагаете? С вами даже не консультировались, что за иностранцы и когда могли оказаться в структуре капитала Первого канала?
Борис Боярсков: Вы знаете, вопрос смены владельцев не требует вообще консультаций лицензирующего органа. Иначе у нас бы очень сложно развивался бизнес. У нас гораздо проще процедура. Каждый может продавать свои активы так, как он считает нужным, но должен поставить в известность об этом лицензирующий орган.
Анна Качкаева: То есть у вас даже нет предположений? Вы не слышали?
Борис Боярсков: Вы совершенно правильно сказали, у меня нет предположений, о чем идет речь.
Анна Качкаева: И даже по рынку никаких слухов в связи с этим не ходило?
Борис Боярсков: Я так же, как и вы, удивился услышанному.
Анна Качкаева: И не уточняли?
Борис Боярсков: Не уточнял.
Анна Качкаева: Санкт-Петербург, Сергей, вы в эфире.
Слушатель: Мне бы очень хотелось вашему собеседнику Борису сказать: мне все равно, кто контролирует Радио Свобода, но когда я включаю и слушаю события – Ирак, Афганистан, Европа, к сожалению, после этого включаю телевидение, и все не так, и все не то. И, к сожалению, жизнь подтверждает, что Радио Свобода доносит объективную информацию. Вам, уважаемый Борис, надо задуматься, потому что массовый отток капитала, интеллекта из нашей страны, наплевательское отношение к национальной идее и прочее происходят еще отсюда. Мне очень не понравилось, как вы ведете себя в эфире. Благодарю вас.
Анна Качкаева: Ну, вы напрасно, Сергей. По-моему, Борис чрезвычайно корректен, и вообще, я ему признательна, что он в эфире разговаривает. Потому что сейчас кто-нибудь из наших слушателей подумает, что специально звонят в эфир исключительно люди, которые защищают Радио Свобода. Но на пейджерах есть люди, которые нас не любят. Поэтому, Борис, не подумайте, что мы это все устроили.
Борис Павлович из Новочеркасска, вы в эфире, здравствуйте.
Слушатель: Новочеркасск – город до 200 тысяч населения. Я Радио Свобода слушаю регулярно, но на коротких волнах. Интересно посмотреть, как Радио Свобода попробует войти в наш город, потому что здесь все станции практически контролируются властью. Вот интересно посмотреть.
Анна Качкаева: То есть, Борис, вы предлагаете пойти в Новочеркасск?
Слушатель: Да.
Елена Глушкова: Попробовать…. Борис Антонович, у меня к вам есть предложение вполне деловое. Давайте с вами еще раз встретимся в эфире, скажем, через год и определим, мы, собственно, где. Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы все-таки наши слушатели в самых разных городах России имели возможность нас слушать, потому что еще немножко и единственное, что мы будем говорить: пожалуйста, обращайтесь к нашему сайту по адресу www.svobodanews.ru, и там вы можете послушать радио. Согласитесь, это странно. Давайте через год еще раз поговорим.
Борис Боярсков: Лена, ну, вы знаете отлично, что я никогда не отказывался встречаться с вами...
Елена Глушкова: Знаю.
Борис Боярсков: ...и в эфире, и в официальной обстановке.
Елена Глушкова: Это правда.
Борис Боярсков: Думаю, что мы можем встречаться чаще, чем раз в год и в рабочем порядке решать наши вопросы.
Елена Глушкова: Конечно.
Борис Боярсков: Думаю, подведем итоги со временем.
Елена Глушкова: Давайте просто посмотрим, куда мы идем, как мы развиваемся. Есть очень хорошая формула у Бертрана Рассела: в отличие от прогресса, понятия научного, изменение – это понятие этическое. Давайте поговорим об этом через год.
Анна Качкаева: Я вас благодарю, уважаемые, очень дипломатичные коллеги, у которых друг к другу нет личных претензий, но кажется мне, вы достаточно внятно объяснили коллизию, которая происходит с Радио Свобода. Я благодарю Бориса Боярскова, спасибо вам, и благодарю Лену Глушкову.
Елена Глушкова: Мы вышли в эфир много-много лет назад с фразой: «Новости могут быть хорошими, новости могут быть плохими, но они обязаны быть правдой». И сегодня мы вещаем на 29 языках в самых разных странах. Мы вещаем в диапазонах FM и на средних волнах и УКВ, на почти четырехстах частотах в эфире более чем 200 государственных и негосударственных радиостанций – партнеров на территории всех стран вещания. Исключением являются только пять стран. И имеет смысл их назвать, потому что пояснений не потребуется. Это Иран, Туркменистан, Узбекистан, Таджикистан и Белоруссия. Там мы звучим только на коротких волнах, как в старые недоброй памяти времена «из-за бугра». Я не хочу, как граждан ин Российской Федерации, прибавить сюда когда-нибудь еще и имя России.
Анна Качкаева: Ну, я думаю, что этого не случится.
