Ольга Беклемищева: Сегодня мы по многочисленным просьбам радиослушателей (так кажется, говорили на радио в старые времена) расскажем о лечении псориаза. К этой теме я приступаю после долгого ожидания сообщений о каком-то открытии, которое могло бы в корне изменить жизнь больных с псориазом. Сразу могу сказать, что я его так и не дождалась. Чудесной пилюли до сих пор нет. И поэтому дерматологи, работающие с этой проблемой, вызывают мою глубокое уважение: всю жизнь биться за маленький шажок к улучшению – это требует большой любви к профессии. Очень упорной любви, я бы сказала. Но на этом постепенном пути уже достигнуты обнадеживающие результаты. Сегодня у нас в студии представители разных подходов в лечении псориаза - я думаю, это даст нашим слушателям наиболее полную картину сегодняшних возможностей в лечении. Это – Виктория Ивановна Аверина, кандидат медицинских наук, заведующая дерматологическим отделением международного медицинского центра УРО-ПРО, Борис Никитович Ярвелов, кандидат медицинских наук, врач-дерматолог Псориаз-центра, Александр Семенович Авшалумов, директор института кибернетической медицины, один из соавторов программы «Жизнь без псориаза». И, как всегда, в нашем разговоре примет участие профессор Даниил Борисович Голубев, наш американский эксперт.
Итак, дорогие доктора, почему все-таки до сих пор не известна причина псориаза, как вы думаете?
Виктория Аверина: Конечно же, псориаз – один из наиболее распространенных и тяжелых дерматозов, протекающих циклически и имеющих тенденцию не только к росту и распространению заболеваемости, но и увеличению числа резистентности к лечению форм. Причина возникновения псориаза остается до сих пор неясной. Ни одна из существующих гипотез о возникновении псориаза не стала общепринятой. Существенная роль отводится наследственным факторам, но структура генетической детерминированности не расшифрована. Известно только лишь, что псориаз возникает по многим причинам, из-за множественного распространения во многих генах.
Ольга Беклемищева: Виктория Ивановна, вы сами как думаете, почему мы никак не можем понять, из-за чего псориаз?
Виктория Аверина: Мы не можем понять по той причине, что в результате лечения многими альтернативными методами псориаз у пациентов повторяется и повторяется, и они вынуждены обращаться к все новым и новым специалистам.
Ольга Беклемищева: Борис Никитович, ваше мнение?
Борис Ярвелов: Псориаз – это древнейшая болезнь. Болели им и в Древнем Египте, и древние египтяне применяли методы, которые дошли до наших дней в измененном виде и в последующие века. Нужно сказать, что все те методы лечения различных заболеваний, которые существовали в истории человечества, они почти все в той или иной степени находили использование в лечении псориаза. Это говорит о какой-то полиэтиологичности этого заболевания. Мы действительно сегодня не можем назвать те причины, которыми вызывается псориаз.
Ольга Беклемищева: Александр Семенович, ваше мнение?
Александр Авшалумов: Я прежде всего согласен с коллегами, которые говорят, что у псориаза много причин для возникновения. Но надо отметить, что псориаз – это прежде всего заболевание внутренних органов. И такое заболевание внутренних органов дает свое проявление, проекцию на кожу человеку. Псориатические бляшки, по сути дела, - это уже не причина, а следствие этой причины. Это первое, что я хотел бы отметить. А второе, я бы хотел напомнить нашим радиослушателям о том, что у каждого еще есть свой индивидуальный псориаз, со своими нюансами, со своими многочисленными оттенками, со своими определенными патогенетическими свойствами.
Ольга Беклемищева: То есть можно сказать, что у каждого свой псориаз или все-таки можно в какие-то группы собрать?
Александр Авшалумов: Мне кажется, что самым большим шагом, который следует ожидать в ближайшее время, будет не открытие какой-то волшебной пилюли (конечно, очень хочется верить, что будет найдено наконец-то какое-то универсальное средство, но давайте не будем обнадеживаться), а как раз таки то, что будет открыты некоторые подтипы псориаза. Потому что существует, как мы знаем, летний псориаз, существует зимний псориаз, существует множество различных групп псориаза. Когда мы наконец четко скажем, что у псориаза существует, скажем, четыре подтипа – а, б, с, д, это уже будет огромным прорывом вперед.
Ольга Беклемищева: Потому что каждой группе уже можно будет более прицельно подбирать лечение?
Александр Авшалумов: Совершенно верно. Потому что сегодня, с точки зрения науки, мы не можем даже собрать всех псориатиков в какую-то группу и провести какой-то один и тот же метод лечение, скажем, ПУВА-терапию, криотерапию и сказать, что он дает у всех этих больных определенный положительный результат. Почему этого не происходит? Потому что все-таки существует много подтипов. Это первый момент. Второй момент, я все-таки хочу сказать, что, безусловно, в происхождении, в этиологии псориаза присутствует генетический фактор.
Ольга Беклемищева: Да, действительно, о генетике говорят многие и говорят о том, что если оба родителя страдают псориазом, то с вероятностью 40-50% он появится и у ребенка. Это, конечно, серьезный аргумент в пользу генетической теории. Но, как говорится, есть теория, есть причина заболевания, а есть все-таки жажда человека не быть больным, вылечиться. Давайте перейдем к лечению. Я надеюсь, что наши слушатели, во всяком случае те, кто нас слушают регулярно, представляю себе картину псориаза. И Александр Семенович хотел добавить…
Александр Авшалумов: Я бы хотел все-таки нашим радиослушателям объяснить. Оказалось, что у человека примерно 100 тысяч генов. Что из себя представляет ген? Мы говорим «генетика», но надо четко объяснить, что ген – это прежде всего структурированная информация, информация записанная, согласно этой информации выдается какой-то приказ к действию. И что оказалось интересно? Для того, чтобы были выработаны какие-то ферменты, для того, чтобы произошло какое-то действие, оказывается, не один ген отвечает за его принятие, а может отвечать группа генов, то есть 10 генов могут отвечать за какой-то призыв к действию, выработку какого-то вещества, 25 генов, 50 генов. И в этом отношение, безусловно, определенные гены, которые отвечают за состояние кожного покрова, они задействованы. Но только они не могут служить четким маркером того, что это заболевание генетическое. Нужно, чтобы разные гены, отвечающие, скажем, за функцию печени, за функцию ряда других внутренних органов, чтобы они вот так в симбиозе вырабатывали тот патогенетический фактор, который приводит к заболеванию псориазом.
Ольга Беклемищева: По поводу функций печени как раз до начала передачи Виктория Ивановна говорила, что при ведении больного с псориазом на гепатопротекторах улучшается эффект, не так ли?
Виктория Аверина: Абсолютно верно.
Ольга Беклемищева: То есть вы думаете, что печень тоже задействована в этом процессе?
Виктория Аверина: Конечно, в том числе и печень, как дезинтоксикационный орган. Поэтому при лечении псориаза лечение должно быть комплексным, научно-обоснованным, и в том числе и гепатопротекторы входят в это комплексное лечение.
Борис Ярвелов: Я хотел бы еще добавить, это уже абсолютно точно известно из многочисленной практики, что одним из ведущих компонентов в патогенезе псориаза является все-таки стресс. Универсальная реакция. И вот таким образом псориаз можно рассматривать, как стрессорную кожную реакцию у людей, генетически предрасположенных.
Ольга Беклемищева: Именно в такой форме стрессорного реагирования?
Борис Ярвелов: Да.
Ольга Беклемищева: То есть, с одной стороны, человеку не повезло, что он генетически предрасположен покрываться бляшками и зудящими папулами, а с другой стороны, если бы у него не было такого стресса, который он имеет, он бы, может быть, и не покрывался этими бляшками, да?
Александр Авшалумов: Можно я немножко расшифрую понятие стресса? Потому что мы очень часто употребляем это слово, но дело в том, что люди понимают, что человек понервничал… Но на самом деле стрессорные механизмы уже давно известны. Что такое стресс? Стресс – это когда наши надпочечники выделяют адреналин. Сразу же за этим происходит сужение сосудов, сразу же за этим сердце начинает усиленно биться. Почему это все происходит? Потому что когда пещерный человек убегал, скажем, от мамонта… стресс – это фактически наши компенсаторные функции для того, чтобы мы могли выживать в этом мире.
Ольга Беклемищева: Но не понятно, чем может помочь выживать то, что человек покрывается зудящим «крапом».
Александр Авшалумов: Я сейчас скажу. Дело в том, что, еще раз хочу повторить, надпочечники выделяют адреналин. Щитовидная железа выделяет тироксин, это вещество, которое усиливает эффект действия адреналина. Дальше, поджелудочная железа выделяет инсулин, который берет глюкозу, основной наш энергетический потенциал и тянет в ткани. В этот момент, поскольку человек начинает бегать (это я говорю о древнем человеке), он начинает усиленно бегать, то легкие начинают подавать кислород, и вот кислород, окисляя глюкозу, дает основную энергию. И заметим, что когда стресс был у пещерного человека, он сжигал все эти гормоны через движение, сжигал эти гормоны посредством поступления кислорода. А когда сейчас мы сидим за своим письменным столом или рабочим местом, и нам кто-то по мобильном телефону говорит что-то неприятное, то у нас запускаются все те же механизмы.
Ольга Беклемищева: А бежать мы никуда не бежим.
Александр Авшалумов: Они никуда не денутся, они уже физиологичны для человека. И поскольку не происходит движения в этот момент, поскольку легкие не работают и не поступает кислород, то вот эти гормоны начинают свое разрушительно действие. Я бы хотел, чтобы наши радиослушатели понимали, что это очень четкий и понятный механизм.
Ольга Беклемищева: Действительно, есть масса факторов, которые вызывают у человека такую реакцию в виде псориаза. И важно, как все-таки с этим справляться. Поэтому я предлагаю начать обсуждение вопросов лечения, и начать я предлагаю с нашего американского эксперта, потому что мы тогда легко сравним американский и российский подходы к этому заболеванию.
Итак, Даниил Борисович, скажите, пожалуйста, а как обстоит дело с заболеваемостью псориазом в США?
Даниил Голубев: Псориаз в США встречается также часто, как и в других, в частности, в европейских странах. Миллионы жителей, примерно 2% белых американцев, поражены этим заболеванием. Среди афроамериканцев, латиноамериканцев и выходцев из Азии этот процент несколько ниже. Заболевание чаще всего первично регистрируется в молодом возрасте – от 10 до 30 лет и затем тянется в течение многих лет. Псориаз поражает в равной степени лиц обоего пола. Очень нередко носит наследственный характер. В случае, когда псориазом больны оба родителя, вероятность наследования болезни превышает 40%. Среди наиболее частых осложнений – псориатические артриты.
Ольга Беклемищева: Как лечат псориаз в Соединенных Штатах Америки?
Даниил Голубев: Лечение зависит от формы и стадии заболевания, в частности, от того, на какой сезон года приходится обострение. Лечение, в общем, традиционное и общепринятое. Широко применяются различные виды фототерапии, фитотерапии, климатолечения. Местное лечение высыпаний осуществляется с помощью большого набора мазей, смягчающих кожу, а также дегтярных и содержащих в своём составе кортикостероиды различной активности и концентрации – от 1%-го гидрокартизона до гормональных препаратов типа дипролена или псоркона, чья специфическая гормональная активность в 1000 раз больше. Назначение таких мазей проводится врачем с учётом всех особенностей течения болезни, локализации поражений и возможных побочных действий.
Достаточно широко применяется синтетическая активированная форма витамина Д3 – препарат «Девонекс» - в виде мази, нередко в сочетании со стероидными препаратами. Однако в трети случаев Девонекс не даёт эффекта и не должен применяться в течение продолжительного времени, чтобы не возникло избыточного накопления витамина Д в организме.
Препарат «Соритан» является дериватом витамина А. Он наиболее эффективен в случае пустулярного и эритродермального псориаза, но может применяться и при лечении вульгарного псориаза в сочетании с ультрафиолетовым облучением. Не рекомендуется применять при беременности из-за угрозы возникновения внутриутробных повреждений.
При тяжёлых формах псориаза применяют некоторые противораковые препараты, чаще других – Метатриксат. Он применяется в таблетках, в растворе или путём инъекций, вызывая супрессию иммунных систем организма. Препарат очень токсичный, и многие врачи избегают его назначения из-за возможных поражений костного мозга и печени.
Менее токсичен другой препарат того же типа действия – гидроксимочевина. Её применяют в сочетании фототерапией и Соританом. Беременным женщинам его не назначают.
Очень спорным является рекомендация применять комбинацию антибиотиков. Это назначение оправдано только при наличии сочетания псориаза с лабораторно подтверждённой инфекцией, чаще всего - стрептококковой.
В последнее время применяют препарат «Неорал» («циклоспорин»), который действует прямо на Т-клетки. Его применение не должно быть продолжительным.
Тяжело поддаются лечению псориатические артриты. Для их лечения используются нестероидные противовоспалительные препараты (Индоцин, Адвил и другие), антиревматические средств – мази с салицилатами, бета–блокаторы (Тенормин, Индерал), старый препарат «Антралин», а также Метатриксат.
Важное место в судьбе больных псориазом в США играет Национальная Фаундация по проблеме псориаза. Она существует 35 лет и является крупнейшей в мире некоммерческой организацией такого рода. Она активно лоббирует в конгрессе интересы больных этим заболеванием. Так, например, Фаундация поставила в палате представителей вопрос о том, что из 28 миллиардов долларов, выделяемых в Америке ежегодно на научные исследования в области медицины, только 5 миллионов направлены на исследования в области псориаза, то есть всего только по 1 доллару на каждого больного. Этому вопросу будет посвящена специальная Национальная конференция Фаундации, которая откроется 4 августа этого года в штате Орегон.
Вся эта деятельность очень оправдана. К сожалению, никакими особенными новинками в лечении псориаза американская медицина на сегодня похвастаться не может, и псориаз, поражающий миллионы людей, остаётся неконтролируемым заболеванием.
Ольга Беклемищева: Виктория Ивановна, вы, как представитель классической школы лечения псориаза, можете указать, какие есть различия той схемы, о которой говорил профессор Голубев, и той, которая применяется в России?
Виктория Аверина: Профессор Голубев указал в основном на цитостатики, иммуносупрессанты, а также на те незначительные мазевые формы, которые относится к наружной терапии. У нас в России Центральным кожным институтом разработаны протоколы лечения больных псориазом, которые направлены на все звенья патогенеза этого дерматоза, псориаза. Эти протоколы часто обновляются, дорабатываются и усовершенствуются. Хотелось бы сказать о характеристике лечебных мероприятий по протоколам. Применяются гипосенсибилизирующие средства, дезинтоксикационные средства, антигистаминные. Это также витаминотерапия, гепатопротекторы, седативная терапия. А также наружная терапия, которая у нас применяется в России. Что касается кортикостероидных мазей, их не следует опасаться, как считают очень многие, потому что кортикостероидные мази на современном рынке используются самые эффективные. Среди них, например, мазь Целестодерм, которая дает очень хорошие результаты, Элоком, Адвантан. Элоком можно применять не только в виде мазевой формы, но также в виде лосьона, в виде крема, и применять на тонкие, нежные участки кожи, например, в области лица. Адвантан также применяет применять детям с двухлетнего возраста.
Ольга Беклемищева: То есть этот постоянный страх наших граждан перед стероидной терапией, перед привыканием, которое разовьется, не оправдан в данном случае или все-таки есть какие-то побочные явления?
Виктория Аверина: Он не оправдан в случае самолечения граждан, потому что нерациональная терапия наружными кортикостероидными средствами приводит к переходу в тяжелые формы псориатической болезни, а также может вызвать истончение кожи, атрофию, вялотекущие местные инфекции и так далее.
Ольга Беклемищева: Уважаемые слушатели, еще и еще раз: не надо лечиться, услышав о чем-то по радио или почитав в газете, самостоятельно. Все-таки лечение должен подбирать врач. Но общая схема едина во всем мире – есть наружные средства, есть попытка каким-то образом подавить аллергическую реакцию, снять стресс, добавить витаминов. Вот это общая схема, да?
Виктория Аверина: Абсолютно верно. И сейчас ученые стремятся разрабатывать все новые формы негормональных препаратов, потому что последние все же имеют множество побочных эффектов. В этой связи хотелось бы еще раз сказать о препарате Псоркутан или Кальципотриол. В настоящее время в арсенале наружных средств имеется мазь у нас на рынке, влияющая на патогенетические механизмы псориаза. Это Псоркутан. В ее состав входит кальципотриол, синтетический аналог наиболее активного метаболита витамина Д3.
Ольга Беклемищева: Я бы хотела теперь спросить Бориса Никитовича, потому что когда я прочитала именно про эту мазь, я подумала: а действительно, ведь достаточно распространенный и достаточно хорошо себя зарекомендовавшей частью лечения псориаза является физиотерапия при помощи ультрафиолетовых лучей и мазь, которая содержит какие-то прекурсоры вот этого воздействия на человеческий организм, она тоже оказалась эффективной. Вы занимаетесь ПУВА-терапией. Скажите, что же это такое?
Борис Ярвелов: Профессор Голубев, по сути дела, обозначил весь спектр направлений в лечении псориаза. Он велик. И вся проблема-то заключается в том, которая стоит и перед врачом, и перед пациентом, что из этого многообразия надо выбрать то, что надо для данного пациента, то есть, по сути дела, работа с каждым больным – это эксклюзивная работа. Работа сложная. В помощь современным врачам вообще вся медицина сейчас перешла работать по принципам доказательной медицины, когда многие методы, не только в дерматологии, ранжированы в зависимости от их качества, в зависимости от их цельности. Слишком много методов предлагается. Мне приятно отметить, что светолечение псориаза – ПУВА-терапия - в рамках этой доказательной медицины обозначена под литерой «А», то есть это наиболее достоверный метод лечения псориаза на сегодняшний день наряду с кортикостероидными мазями.
Ольга Беклемищева: Надо учитывать, что здесь имеется в виду быстрота снятия обострения и длительность ремиссии, но, к сожалению, не стопроцентное излечение. Его пока нет.
Борис Ярвелов: Я хочу сказать, что ПУВА-терапия стара, как мир. Впервые мы узнали о ней из древних египетских папирусов, еще древние египтяне применяли отвары и настои из замечательной травки, которая произрастала в долине реки Нил и называлась «амми большая». Вот из этого-то растения и делают сейчас и в России, и в Соединенных Штатах, и в других странах те препараты-фотосенсибилизаторы, которые и применяются при ПУВА-терапии. Отечественный препарат аммифурин, американский препарат замечательный – аксарелиан ультра, это известный пувален, и так далее, они из этой одной группы под названием псоралены. Отсюда и первая буква в названии метода – «П» (ПУВА-терапия). УВА (или по-английски UVA ) - это ультрафиолетовое излучение длинноволновое спектра А. Длина волны 320-400 нанометров. Почему применяется именно этот ультрафиолет? Потому что именно лучи этой длины волны обладают способностью проникать на долю микронов в кожу как раз до того слоя, где заражаются зародыши бляшек при псориазе. Сами по себе ультрафиолетовые лучи не действуют на бляшки. Сами по себе препараты не действуют на бляшки. Вот их совместное воздействие приводит к угнетению развития бляшки. Что такое бляшка? Это конгломерат клеток, которые безудержно разрастаются по непонятной, как мы уже сказали, причине. Нижние бляшки растут, подпирают верхние, не успевают нарастать капилляры, нарушается питание этих бляшек. Верхние слои кожи отмирают, и получается известное всем шелушение, и вот эти некрасивые красные бляшки. Стало быть, задача заключается в том, чтобы затормозить рост, деление этих клеток. Как это сделать? Ну, очевидно, для того, чтобы затормозить деление клеток, надо каким-то образом воздействовать на синтез ДНК: не будет репликации ДНК, не будет размножения клеток. По одному из воззрений, механизм ПУВА-терапии заключается в том, что молекулы вот этого вещества псоралена поглощают ультрафиолет, и запускается сложная биохимическая реакция, которая в конце концов приводит к образованию сшивок между нитями ДНК, то есть нити ДНК не могут разойтись, ДНК не может реплицироваться и клетка не может размножаться. Вот кратенько можно так представить механизм ПУВА-терапии.
Ольга Беклемищева: Конечно, это замечательно звучит. Представляете, сшить между собой ДНК, чтобы они не могли размножаться. Я, кстати, читала, что первым использовал экстракты из амми большой чуть ли не в XVIII - XIX веке кто-то из французских врачей для лечение ветилиго. Так ведь?
Борис Ярвелов: Так.
Ольга Беклемищева: Но с ветилиго, кажется, не получилось?
Борис Ярвелов: С ветилиго сложнее. Но я попутно скажу, что, помимо псориаза, еще и атопический дерматит тоже можно лечить с помощью этого метода. Но у нас сегодня тема другая.
Ольга Беклемищева: Замечательно. А сейчас – новости от Евгения Муслина.
Опасность радиоактивного облучения для человеческого здоровья существенно преувеличивается медиками. К такому выводу пришли сотрудники Международной организации здравоохранения, ВОЗ, изучавшие последствия чернобыльской катастрофы, произошедшей 20 лет назад. Их исследования показали, что низкие уровни облучения не так уж опасны, как это считалось, и могут быть даже полезны. Собранные экспертами данные о воздействии радиации на людей и животных свидетельствуют о более сложных закономерностях, чем это представлялось нам до сих пор, и показывают, что существует определенный порог, ниже которого облучение, видимо, безопасно.
«У многих радиация ассоциируется с атомной бомбой и с тысячами смертей, - говорит сотрудник радиационного отдела ВОЗ доктор Майк Репачоли. – Эти люди думают, что чернобыльская авария эквивалентна атомной бомбардировке Японии, а это совершенно неверно»
Первоначально предсказывалось, что чернобыльская авария вызовет сотни тысяч смертей. Спустя два десятилетия эта цифра равна 56. По данным Чернобыльского Форума ООН, в последующие годы от прямых последствий утечки радиоактивности могут умереть еще около 4000 человек.
Обнаружение нескольких тысяч случаев рака щитовидной железы в чернобыльском регионе доктор Репачоли объясняет в основном лучшей диагностикой. «Мы считаем, что наибольший ущерб принесли не те небольшие радиационные дозы, которые получили тысячи людей, а вызванный этим страх, повлекший за собой поток бесчисленных жалоб, перегрузивших всю систему здравоохранения».
А радиолог Рон Чессер из Техасского университета, изучавший млекопитающих из самой зараженной зоны вокруг реактора, ежедневно получавших радиационную дозу, эквивалентную 8000 рентгеновских просвечиваний груди в день, не смог обнаружить у этих животных никаких ожидавшихся генетических повреждений.
10 лет назад больным СПИДом приходилось ежедневно принимать по три десятка таблеток, а вскоре им, возможно, удастся обойтись лишь одной, что значительно облегчит всю их жизнь. Важным этапом к такой цели стала разработанная в Индии таблетка, комбинирующая три лекарства, выпускаемые американскими компаниями «Бристол-Майерс», «Сквибб» и «Гилеад».
Ошибки при приеме таблеток – важнейшая проблема при лечении СПИДа. Пропуск всего 8% рекомендованных доз ведет к появлению разновидности вируса, резистентного к медикаментам.
По оценкам ВОЗ, от СПИДа, впервые диагностированного в 1981 году, уже погибли 25 миллионов человек и более трех миллионов только в 2005 году, из них 570 тысяч детей.
Директор американского Института инфекционных болезней иммунолог Энтони Фаучи считает, что комбинированные таблетки будут столь же эффективными, как и применяющиеся сейчас «лекарственные коктейли». Повышение эффективности лечения даже вызывает у доктора Фаучи некоторое беспокойство: он опасается, что такая эффективность может привести к появлению беспечности у потенциальных больных СПИДом и тем самым способствовать повышению заболеваемости.
Доктор Джеффри Элленбоген и его сотрудники из Гарвардского университета, опубликовавшие свою работу в журнале «Каррент байолоджи», обнаружили, что крепкий, хороший сон радикально улучшает так называемую «декларативную память», то есть способность запоминать события и факты, что очень важно, например, для часто не высыпающихся врачей и студентов.
«Во сне мозг отнюдь не бездействует, - говорит доктор Элленбоген, - в частности, он совершает важную работу по консолидации памяти».
Профессор Роберт Ворона из Медицинской школы в Восточной Вирджинии подтвердил, что некоторые исследования уже ранее показали негативное влияние недосыпания и на душевное состояние человека, и на его умственную производительность. «Исследование доктора Элленбогена, - сказал он, - строго научно показывает, что для улучшения академических результатов и студентам, и научным сотрудникам нужно не только упорно работать, но и абсолютно необходимо хорошо высыпаться».
Ольга Беклемищева: Следующий метод, который мы хотели донести до наших слушателей – это криотерапия и ее место в лечении псориаза. Я думаю, Александр Семенович нам об этом расскажет.
Александр Авшалумов: Если вы позволите, я уж подытожу. Раз мы все здесь пришли к выводу, что у каждого свой индивидуальный псориаз и причин много, то именно для того, чтобы разобраться для каждого пациента, для каждого человека в его индивидуальных характеристиках, нами и была разработана программа «Жизнь без псориаза». Что туда входит? Это прежде всего врачебный осмотр, это УЗИ всех внутренних органов – щитовидки, брюшной полости, почек, надпочечников, в том числе и мочеполовых…
Ольга Беклемищева: Вы последовательно продолжаете свою идею о том, что главное все-таки при псориазе – это состояние внутренних органов?
Александр Авшалумов: Совершенно верно. Это, естественно, и ЭКГ, это и кардиовизор – ЭКГ более высокой точности, это и подробный биохимический анализ крови, это клинический анализ крови, это клинический анализ мочи, это - кстати, что является довольно новым и интересным - выявление методом ИФА инфекций, присутствующих в крови у каждого пациента.
Ольга Беклемищева: Вы считаете, такая серьезная диагностика необходима?
Александр Авшалумов: Я считаю, да. Если мы хотим улучшить прогнозируемость нашего лечения, если мы хотим, чтобы случайные факторы не вмешивались в этот процесс, то это обязательно нужно. Я могу даже привести пример: мы лечим человека от псориаза, потом выясняется, что у него гепатит А, недавно перенес. Так врач должен изначально знать, что он перенес гепатит А, гепатит А ведь проходит в безжелтушной форме, в стертом виде. Или же у человека выявляется ряд инфекций хронических, как говорил господин Голубев из Соединенных Штатов. В этом случае действительно обоснована противовоспалительная терапия, только она не должна быть токсична. Это и выявление инфекций по урогенитальному мазку. Кстати, анализ крови на гормоны, анализ крови на гепатиты и еще, что, на мой взгляд, тоже очень важно, микроэлементный анализ по волосам. То есть проводится спектральный анализ волос, выявляется, каких микроэлементов избыток в организме, каких микроэлементов недостаточно. Это нельзя посмотреть по крови, потому что кровь – это наша последнее депо, и там всегда все хорошо, по-другому быть не может. И, наконец, по результатам этой диагностической программы врач проводит системный анализ и составляет индивидуальную терапию для каждого больного. Теперь о наших методах и воззрениях. Мы все-таки принципиально против применения… давайте скажем прямо, все стероидные препараты – это гормональные препараты. В этом случае мы где-то получаем улучшение, где-то очень сильно вредим организму. Как же найти тот путь, когда можно избежать применения гормональных препаратов? Мы построили свой алгоритм лечения следующим образом. Прежде всего – дезинтоксикация, здесь я совершенно согласен со своим коллегой, это препарат, улучшающий функции печени, препарат, улучшающий лимфодренаж. Это первая часть. А во второй части (мне кажется, это совершенно новое направление) – это кислородотерапия. Здесь мы говорим, что стресс очень сильно влияет на разрастание псориатических бляшек…
Ольга Беклемищева: То есть вы предлагаете дожечь принудительно те стрессовые факторы, которые оказались у человека?
Александр Авшалумов: Ничего подобного. Дело в том, что когда у человека дефицит кислорода во внутренних органах, так называемая гипоксия внутренних органов, то мы становимся раздражительными. Не зря же говорят: поведи ребенка, пусть он погуляет часочек перед тем, как поспать. Потому что когда у нас норма в организме кислорода, мы себя чувствуем хорошо, как только дефицит возникает, мы становимся раздражительными, необоснованно нервозными. Как только мы получаем свою порцию кислорода, то мы нормализуем свой баланс и становимся стрессоустойчивыми. Вроде бы тот же самый стресс-фактор воздействует, а ты не реагируешь.
Ольга Беклемищева: Доктор Бутейко с вами бы не согласился.
Александр Авшалумов: Ну, это уже не важно. Поэтому кислородотерапия. И, во-вторых, мы должны понимать, что кислород – это фактически оборотная энергия наша, та энергия, которую мы тратим ежедневно, ежечасно, и, соответственно, кислород влияет на обмен веществ, то есть резко убыстряется обмен веществ, восстанавливается системный иммунитет. Поскольку мы говорим о псориазе, при котором кожа фактически не дышит, а известно понятные «кожное дыхание», то это очень важный фактор. То есть мы подбираемся изнутри к этой самой псориатической бляшке и хотим лишить ее корней. И несмотря на то, что нам говорят физиологи, что никаких корней у псориатической бляшки нет, больные псориазом прекрасно понимают, что она существует, она за что-то держится усиленно, хоть мы и не можем это увидеть, скажем, при помощи рентгеновских лучей. И когда мы добираемся до корней вот этой псориатической бляшки, считаем, что мы свою работу провели грамотно в плане улучшения работы системного иммунитета и внутренних органов, вот только после этого мы приступаем к криотерапии.
Ольга Беклемищева: Вымораживанию бляшки.
Александр Авшалумов: Совершенно верно.
Ольга Беклемищева: Мы расскажем об этом подробно. А сейчас я предлагаю ответить на звонок слушателя. Это Юрий Юрьевич из Петербурга.
Слушатель: У меня два вопроса. Первый, передо мной лежит тюбик мази, он торговую марку имеет «Дермовейт оинтмент», а составные части – клобетазол…
Ольга Беклемищева: Юрий Юрьевич, можно попросить вас задать вопрос?
Слушатель: Мой вопрос состоит в чем? Это средство как-то можно прокомментировать, что это такое и годится ли оно для лечения псориаза?
Ольга Беклемищева: Я думаю, Юрий Юрьевич, если это средство прописал вам ваш лечащий врач, то оно, безусловно, годится. Как мои доктора, не видя вас, могут сказать, что годится именно вам? Мы же как раз всю передачу говорим, что нужен индивидуальный подход.
Борис Ярвелов: Я хочу сказать, что названная нашим слушателям мазь относится к одним из сильнейших гормональных мазей, может быть, из сегодняшнего спектра, который сегодня есть у нас в России на прилавках, это самая сильная мазь. Относиться к ней надо очень серьезно. Мы тоже практикуем ее, назначаем, но по очень ограниченным показаниям, когда действительно уже другие мази не помогают. Существует определенный принцип, определенная мазевая лестница, когда, если уж дермовейт мы назначили, во-первых, это кратковременного назначения мазь, и нельзя ее сразу потом отменять, а переходить надо на более слабые мази, но это надо все делать по рекомендациям, под надзором лечащего врача.
Александр Авшалумов: Безусловно, это гормональная мазь, одна из самых сильнейших на сегодняшний день. Но дело в том, что, как и любые гормоны, имеет большой плюс в плане того, что на какое-то время получим кратковременный эффект, а что будет в плане побочных действий представлять очень сложно. Поэтому мое общее отношение к этому крайне отрицательное.
Ольга Беклемищева: Вы у нас противник гормональных мазей.
И следующий вопрос – Виктор Иванович из Москвы.
Слушатель: Александр Семенович говорит о кислороде. А я бы хотел уточнить, каким образом попадает кислород в кровь?
Александр Авшалумов: Это очень хороший вопрос. На самом деле сейчас широко применяется озонотерапия. Это специальная аппаратура, которая создает озон. Существуют методики, разрешенные Минздравом. При помощи этой аппаратуры насыщается физиологический раствор, и уже физиологический раствор вводится внутривенно. Только надо всегда помнить, что доза кислорода должна быть очень четкой, ясной и понятной. То есть ее там очень мало, но она должна четко выдерживаться. А то, что кислород попадает в организм именно внутривенно, в этом кроется большой и глубокий терапевтический смысл, потому что через легкие для того, чтобы та же доза попала, наверное, вам придется делать пробежки, минимум, полтора часа. А тут человек релаксирует, лежит, ему вводится адекватная доза. Поэтому очень хороший вопрос. Речь идет действительно о внутривенном введении кислорода.
Ольга Беклемищева: Виктория Ивановна, а классические дерматологи как относятся к озонотерапии?
Виктория Аверина: Классические дерматологи относятся положительно. Однако же к нам обращаются пациенты, к сожалению, которые лечились и по методу криотерапии, и по методу ПУВА-терапии, и я все-таки придерживаюсь комплексного подхода к лечению. Не стоит придерживаться только лишь одного метода лечения, нужно пробовать все и использовать это комплексно. Мне хотелось бы похвастаться нашими инновациями, которые есть у нас в международном медицинском центре псориаза УРО-ПРО. Мы также стараемся отходить от гормональной наружной терапии и сотрудничаем с израильским институтом псориаза, который нам поставляет очень хорошие негормональные мази и гели. Гели – для лечения псориаза волосистой части головы.
Ольга Беклемищева: Это соли Мертвого моря?
Виктория Аверина: Да, компоненты этих мазей – это грязи Мертвого моря, а также антибиотики и противогрибковые вещества.
Ольга Беклемищева: И у нас следующий слушатель на линии. Это Владимир Николаевич из Москвы.
Слушатель: Какова роль курения в течение псориаза?
Александр Авшалумов: Если мы только что говорили, что роль кислорода существенно важна, то вы сами понимаете, что когда человек курит, то способность легких к усваиванию именно кислорода снижается. Но это не означает, что надо незамедлительно бросать. Я противник таких подходов, когда человек, скажем, 25 лет курил, а потом должен в один день взять и бросить. Это будет очень сильная стрессорная реакция как раз на весь организм и совершенно нежелательная. Поэтому лучше ограничить потребление сигарет до какого-то минимума.
Ольга Беклемищева: И следующий слушатель - Надежда Аркадьевна из Москвы.
Слушатель: Я хотела бы продолжить, что и про народные средства нельзя забывать. Очень хорошо помогает, почти что навсегда, яблочный уксус, если им протирать кожу регулярно по три дня, потом паузу, морские купания просто великолепны и грязи, вот Витязевский лиман в Анапе - просто блестяще, на год дает паузу, а то и больше. Так что нельзя об этом тоже забывать.
Ольга Беклемищева: Спасибо, Надежда Аркадьевна, я думаю, что мы не забыли, а просто еще не успели дойти до бальнеологических и курортологических методов лечения псориаза, они действительно широко известны. Ну, мы вынуждены нашим временем ограничиваться.
И Михаил Юрьевич из Москвы.
Слушатель: Может ли быть псориаз локальный, например, на стопах ног, и как дифференцировать от грибков, допустим, или он обычно по всему телу?
Борис Ярвелов: Псориаз бывает разных локализаций. Бывает излюбленная локализация, в том числе бывает и псориаз ладоней и кистей рук, бывает псориаз стоп. Это довольно тяжело протекающее заболевание, эта форма, и требует особых подходов в лечении. Бывают сочетанные формы вместе с грибковыми поражениями. Отличать клинически это можно, но недостаточно, на стопе всегда надо делать исследования специальные микробиологические, делаются посевы. Тогда, соответственно, лечение назначается, но лечение это упорное. Здесь, кстати, при псориазе стоп хорошо используется и псоркутан, помогает, и ПУВА-терапия и даже не ПУВА-терапия, а так называемая «Ре-ПУВА-терапия», когда добавляется еще синтетический аналог витамина А - неотигазон, и вот с неотигазоном псориаз стоп лечится гораздо лучше, и наблюдается более длительная ремиссия.
Ольга Беклемищева: Сейчас у нас есть возможность рассказать о криотерапии подробнее, потому что то, что говорит Борис Никитович Ярвелов (я напоминаю, что он врач-дерматолог Псориаз-центра), это понятно – посветить как следует солнышком… Многие псориатики отмечают, что летом у них и так гораздо лучше состояние кожи, и усилить это влияние - это замечательно. Но почему, как вы думаете, помогает холод, вымораживание?
Александр Авшалумов: На самом деле это все исходит от народа или от народных методов. Криотерапия или лечение холодом – это относительно новое направление, поскольку только в последнее время удалось создать установки, которые позволяли бы создавать внутри камеры температуру порядка –150 градусов по Цельсию.
Ольга Беклемищева: А что происходит при этом с пациентом?
Александр Авшалумов: Давайте посмотрим, проследим. Во-первых, это камера, в которой человек становится. В этой камере есть специальная прорезь для того, чтобы человек высунул бы лицо и чувствовал бы себя относительно безопасно, потому что лицом он направлен на врача, который проводит эту процедуру, фиксируется его пульс, фиксируется его артериальное давление. В эту камеру запускаются пары жидкого азота.
Ольга Беклемищева: Может быть, просто в тележке мороженщика посидеть?
Александр Авшалумов: А вот давайте посмотрим. Дело в том, что, когда поступает холод, что происходит с нашей кожей?
Ольга Беклемищева: Сужаются капилляры.
Александр Авшалумов: Сужаются капилляры, совершенно верно. Такая терапия происходит в течение 100-180 секунд. То есть это полторы-три минуты. При этом постоянно идет контакт речевой между пациентом и врачом. Как только процедура заканчивается, безусловно, это воздействие на кожу, где сидят псориатические бляшки, мощнейшее. Действительно, капилляры сужаются. Но после того, как человек выйдет, что происходит? Капилляры начинают расширяться. Значит, что мы делаем? Сидит псориатическая бляшка, и, как я уже говорил, все предыдущее наше лечение было направлено на то, чтобы, улучшить состояние наших внутренних органов, устранить дефицит кислорода, убрать у нее те основы, те корни, за которые она цепляется. И вот к этому мы добавляем такое активное воздействие на кожу. Происходит сужение капилляров, и, соответственно, псориатическая бляшка должна приспособиться к этому, потом расширение – и опять она должна изменяться и приспосабливаться. На следующий день идет опять сеанс, и опять она должна то сужаться, то расширяться. Как показывает практика, она совершенно не готова для того, чтобы противостоять вот такому воздействию. Но, как правильно говорят коллеги, если использовать только криотерапию, только криосауну (ее еще и так называют), то это малоэффективный способ, потому что все-таки без лечения заболеваний внутренних органов… А вот когда мы делаем это в комплексе, системно, то мы наблюдали достаточно большое количество раз невероятные вещи, когда у человек примерно на второй-четвертый сеанс кожа становилась нормальной.
Ольга Беклемищева: То есть он выходит из криокамеры и эти бляшки с него сваливаются?
Александр Авшалумов: Ну, не так прямо сваливаются, но через какое-то время, начиная со второго, третьего, четвертого сеанса, начинается отхождение этих бляшек.
Ольга Беклемищева: Замечательно. И следующий слушатель – это Людмила из Москвы.
Слушатель: Я благодарна вам за эту передачу. У меня у сына страшное обострение сейчас, буквально по всему телу, он багрового цвета, в бляшках. Я хочу задать только один вопрос. Он записался на Короленко, на 28 число. Можно ли ему сейчас находиться на солнце? Он убежден, что надо ходить под солнцем. Он весь стянут, вообще, ужасно смотреть.
Виктория Аверина: Надо сказать, что у вашего сына предположительно летняя форма псориаза. Поэтому в период обострения таким пациентам не рекомендуется находиться под воздействием прямых солнечных лучей, и только лишь когда после какого-то лечения войдет в стационарную фазу это заболевание у вашего сына, тогда ему можно будет начать загорать.
Ольга Беклемищева: То есть когда обострение, все эти могучие воздействия – солнце ли, физическая ли активность или другие факторы – всегда нежелательны, ведь силы организма должны тратиться на борьбу, насколько я понимаю, с болезнью.
Время программы подходит к концу. Я бы хотела спросить всех наших гостей о том, как они считают, какова длительность ремиссии после адекватного лечения и от чего это зависит?
Виктория Аверина: При правильном лечении в нашем центре длительность ремиссии достигает 50 недель.
Борис Ярвелов: Я согласен с Викторией Ивановной. Считаю, хорошая ремиссия – когда год-полтора. Но все зависит от образа жизни пациента.
Ольга Беклемищева: Александр Семенович, вы к этому присоединяетесь?
Александр Авшалумов: Я к этому присоединяюсь.
Ольга Беклемищева: Я с вами прощаюсь. Желаю всего доброго! Желаю не болеть!
