В двуязычной Бельгии вновь разгорелась дискуссия на тему: что делать с франкоязычными детьми, чтобы они говорили по-нидерландски? Почему многие валлоны, проучив нидерландский в школе в течение 12 лет, не в состоянии сказать на языке больше одного-двух предложений?
В 1996 году бельгийский политик Лорет Онккелинкс – тогда министр образования Валлонии – выступила с амбициозным лозунгом: "Все в билингвы к 2001 году!" Десять лет спустя, в августе 2006 года, тогдашний премьер фламандского правительства Ив Летерм в интервью французской газете "Либерасьон" дал более скептическую оценку ситуации и произнес фразу, которая впоследствии превратилась в анекдот: "По-видимому, интеллектуальный уровень франкоговорящих бельгийцев не позволяет им овладеть нидерландским языком".
Далеко не все франкоязычные жители восприняли иронию фламандского премьера с юмором, однако обижайся - не обижайся, а, как говорится, воз и ныне там. Недавно журналисты франкоязычной половины публичного бельгийского телевидения RTBF решили провести массовый опрос учеников валлонских и брюссельских школ и попробовать серьезно ответить на вопрос, почему фламандцы говорят и пишут на двух государственных языках гораздо лучше своих франкоязычных соотечественников. Может быть, дело в недостатке мотивации? Если так, то почему у фламандцев она есть, а у валлонов – нет? Или Ив Летерм прав?
Журналистка франкоязычной телекомпании RTBF Анник Капелль пристает к прохожим на улицах Валлонского и Брюссельского столичного округа с вопросом:
- Мы ищем кого-нибудь, кто говорит по-нидерландски!
- Нет, нет, я ничего не понимаю!
- Вы не могли бы говорить по-французски, мадам?
- Я ничего не понимаю, что вы мне говорите.
- Я говорю по-французски. Я ничего не понял.
Иногда попадается респондент, который медленно и осторожно произносит по-нидерландски:
- Я много работала с голландцами.
Анник Капель считает, что современная франкоязычная школа не обладает необходимыми инструментами для воспитания настоящих "билингвов":
- Некоторые ученики, которых мы опросили, оказались не способны построить даже простейшую фразу на нидерландском, не смогли ответить по-нидерландски на самые простые вопросы, вроде "Сколько тебе лет?" или "Кем ты хочешь стать?" Большинство учеников могут кое-как поддержать разговор на базовом уровне, но с большим трудом.
Официальная статистика только подтверждает эту невеселую картину. Франкоязычная пресса пишет: "Наши северные соседи разбили нас наголову". Языковые экзамены, которые проводит организация по отбору госслужащих SELOR, успешно сдают 56% фламандцев и лишь 37% франкоговорящих кандидатов. Дипломатический тест проходят семеро из десяти фламандских кандидатов и лишь двое из десяти франкоговорящих.
Анник Капель продолжает рассказ:
- В старших классах дети оказываются с очень разным багажом знаний нидерландского – кто-то занимался им до этого по три часа в неделю, а кто-то – по шесть-семь. Кто-то вообще учил нидерландский с детского сада. Эта разница между учениками создает массу трудностей для преподавателя, не дает ученикам одинаково эффективно продвигаться вперед. Колоссальная проблема – нехватка учителей нидерландского, особенно носителей современного языка. Среди опрошенных нами учеников у некоторых более чем по две недели подряд отменяются занятия по нидерландскому языку. За этот перерыв они успевают забыть изученный материал и фактически не владеют языком.
Среди многочисленных комментариев франкоязычной аудитории теле- и радиорепортажей на эту тему в основном звучат призывы к правительству систематизировать образовательную систему. В некоторых школах, где практикуются более современные методики изучения языка, дела уже идут на поправку, но такие положительные примеры – редкость.
Анник Капель рассказывает о посещении школы в городе Анс, которая первой ввела методику погружения:
- Там мы поговорили с учениками, которые с детского сада следовали этой методике. У всех этих учеников превосходный нидерландский на пассивном уровне – они понимали абсолютно все, что я им говорила. Мы записали с ними двадцатиминутное интервью на нидерландском – и у нас также ни разу не возникло проблем с взаимопониманием. Они свободно выражали свои мысли. Конечно, они допускали типичные для франкоговорящих людей ошибки в синтаксисе, у них сильный акцент, но они свободно могут функционировать в нидерландскоязычном обществе.
Согласно последним данным, у нидерландского языка во франкоязычных бельгийских семьях появился еще один конкурент – английский. 68 процентов франкоговорящих родителей предпочли бы, чтобы их дети в качестве второго языка изучали английский, 27 процентов делают ставку на нидерландский, и еще 2 процента – на немецкий (третий государственный язык в Бельгии).
Выпускающий редактор франкоязычной телепрограммы "Questions à la une" Марк Бувьер делает из исследования Анник Каппель удобный вывод: франкоговорящие бельгийцы просто не хотят учить нидерландский – по разным причинам. Кто-то утвердился во мнении, что это "некрасивый язык", а большинство пеняет на обязаловку в школе, которая отбивает весь энтузиазм. Те, кому удается свободно выучить язык, будь то нидерландский или любой другой, добиваются этого не благодаря занятиям в школе, а благодаря личным усилиям – чтению иностранной прессы, путешествиям, учебе за рубежом, и самое главное – благодаря любви или хотя бы неподдельному интересу к культуре, с которой этот язык ассоциируется. В своей авторской колонке Бувьер пишет: чтобы решить проблему недостаточного знания нидерландского языка во франкоязычном сообществе, необходимо, прежде всего, перестать воспринимать фламандцев как врагов.
Между тем, фламандская газета "Де Стандарт" предостерегает от того, чтобы рассматривать всех франкоговорящих бельгийцев как один монолитный блок. Как бы ни старались франкоговорящие политики подчеркнуть общность Валлонского и Брюссельского столичного округов – на тот случай, если Фландрия все-таки решит отделиться – из только что опубликованных результатов опросов общественного мнения в этих двух округах ясно, что брюссельцы и валлоны по-разному видят свое будущее в случае распада страны. Если почти половина валлонов надеется остаться под крылом Брюсселя, то брюссельцы в большинстве своем убеждены, что обойдутся и без Валлонии.
В 1996 году бельгийский политик Лорет Онккелинкс – тогда министр образования Валлонии – выступила с амбициозным лозунгом: "Все в билингвы к 2001 году!" Десять лет спустя, в августе 2006 года, тогдашний премьер фламандского правительства Ив Летерм в интервью французской газете "Либерасьон" дал более скептическую оценку ситуации и произнес фразу, которая впоследствии превратилась в анекдот: "По-видимому, интеллектуальный уровень франкоговорящих бельгийцев не позволяет им овладеть нидерландским языком".
Далеко не все франкоязычные жители восприняли иронию фламандского премьера с юмором, однако обижайся - не обижайся, а, как говорится, воз и ныне там. Недавно журналисты франкоязычной половины публичного бельгийского телевидения RTBF решили провести массовый опрос учеников валлонских и брюссельских школ и попробовать серьезно ответить на вопрос, почему фламандцы говорят и пишут на двух государственных языках гораздо лучше своих франкоязычных соотечественников. Может быть, дело в недостатке мотивации? Если так, то почему у фламандцев она есть, а у валлонов – нет? Или Ив Летерм прав?
Журналистка франкоязычной телекомпании RTBF Анник Капелль пристает к прохожим на улицах Валлонского и Брюссельского столичного округа с вопросом:
- Мы ищем кого-нибудь, кто говорит по-нидерландски!
- Нет, нет, я ничего не понимаю!
- Вы не могли бы говорить по-французски, мадам?
- Я ничего не понимаю, что вы мне говорите.
- Я говорю по-французски. Я ничего не понял.
Иногда попадается респондент, который медленно и осторожно произносит по-нидерландски:
- Я много работала с голландцами.
Анник Капель считает, что современная франкоязычная школа не обладает необходимыми инструментами для воспитания настоящих "билингвов":
- Некоторые ученики, которых мы опросили, оказались не способны построить даже простейшую фразу на нидерландском, не смогли ответить по-нидерландски на самые простые вопросы, вроде "Сколько тебе лет?" или "Кем ты хочешь стать?" Большинство учеников могут кое-как поддержать разговор на базовом уровне, но с большим трудом.
Официальная статистика только подтверждает эту невеселую картину. Франкоязычная пресса пишет: "Наши северные соседи разбили нас наголову". Языковые экзамены, которые проводит организация по отбору госслужащих SELOR, успешно сдают 56% фламандцев и лишь 37% франкоговорящих кандидатов. Дипломатический тест проходят семеро из десяти фламандских кандидатов и лишь двое из десяти франкоговорящих.
Анник Капель продолжает рассказ:
- В старших классах дети оказываются с очень разным багажом знаний нидерландского – кто-то занимался им до этого по три часа в неделю, а кто-то – по шесть-семь. Кто-то вообще учил нидерландский с детского сада. Эта разница между учениками создает массу трудностей для преподавателя, не дает ученикам одинаково эффективно продвигаться вперед. Колоссальная проблема – нехватка учителей нидерландского, особенно носителей современного языка. Среди опрошенных нами учеников у некоторых более чем по две недели подряд отменяются занятия по нидерландскому языку. За этот перерыв они успевают забыть изученный материал и фактически не владеют языком.
Среди многочисленных комментариев франкоязычной аудитории теле- и радиорепортажей на эту тему в основном звучат призывы к правительству систематизировать образовательную систему. В некоторых школах, где практикуются более современные методики изучения языка, дела уже идут на поправку, но такие положительные примеры – редкость.
Анник Капель рассказывает о посещении школы в городе Анс, которая первой ввела методику погружения:
- Там мы поговорили с учениками, которые с детского сада следовали этой методике. У всех этих учеников превосходный нидерландский на пассивном уровне – они понимали абсолютно все, что я им говорила. Мы записали с ними двадцатиминутное интервью на нидерландском – и у нас также ни разу не возникло проблем с взаимопониманием. Они свободно выражали свои мысли. Конечно, они допускали типичные для франкоговорящих людей ошибки в синтаксисе, у них сильный акцент, но они свободно могут функционировать в нидерландскоязычном обществе.
Согласно последним данным, у нидерландского языка во франкоязычных бельгийских семьях появился еще один конкурент – английский. 68 процентов франкоговорящих родителей предпочли бы, чтобы их дети в качестве второго языка изучали английский, 27 процентов делают ставку на нидерландский, и еще 2 процента – на немецкий (третий государственный язык в Бельгии).
Выпускающий редактор франкоязычной телепрограммы "Questions à la une" Марк Бувьер делает из исследования Анник Каппель удобный вывод: франкоговорящие бельгийцы просто не хотят учить нидерландский – по разным причинам. Кто-то утвердился во мнении, что это "некрасивый язык", а большинство пеняет на обязаловку в школе, которая отбивает весь энтузиазм. Те, кому удается свободно выучить язык, будь то нидерландский или любой другой, добиваются этого не благодаря занятиям в школе, а благодаря личным усилиям – чтению иностранной прессы, путешествиям, учебе за рубежом, и самое главное – благодаря любви или хотя бы неподдельному интересу к культуре, с которой этот язык ассоциируется. В своей авторской колонке Бувьер пишет: чтобы решить проблему недостаточного знания нидерландского языка во франкоязычном сообществе, необходимо, прежде всего, перестать воспринимать фламандцев как врагов.
Между тем, фламандская газета "Де Стандарт" предостерегает от того, чтобы рассматривать всех франкоговорящих бельгийцев как один монолитный блок. Как бы ни старались франкоговорящие политики подчеркнуть общность Валлонского и Брюссельского столичного округов – на тот случай, если Фландрия все-таки решит отделиться – из только что опубликованных результатов опросов общественного мнения в этих двух округах ясно, что брюссельцы и валлоны по-разному видят свое будущее в случае распада страны. Если почти половина валлонов надеется остаться под крылом Брюсселя, то брюссельцы в большинстве своем убеждены, что обойдутся и без Валлонии.
