В Москве представители России и США проводят переговоры по стратегическим наступательным вооружениям. Пока диалог идет на уровне высокопоставленных экспертов, которые должны дать концепцию нового договора в этой сфере к июлю, когда встретятся президенты двух стран Дмитрий Медведев и Барак Обама.
Начавшиеся вчера консультации по выработке нового договора о сокращении стратегических наступательных вооружений идут за закрытыми дверями. И, судя по всему, пока участники переговоров не готовы делиться их результатами с прессой. Разговор идет на уровне экспертов, во главе которых с российской стороны - директор департамента министерства иностранных дел России по вопросам безопасности и разоружения Анатолий Антонов, а с американской - заместитель госсекретаря США Роуз Геттемюллер. Последняя хорошо знакома с российскими реалиями и даже прожила некоторое время в Москве, возглавляя Московский центр Карнеги.
Сообщается, что американцы привезли в Москву уже воплощенные на бумаге проекты некоторых пунктов будущего договора. Россия же еще раньше огласила свои основные пожелания:
- Необходимо ограничить средства доставки ядерных боезарядов, а не только количество боеголовок, имея в виду и межконтинентальные баллистические ракеты, и баллистические ракеты подводных лодок, и тяжелые бомбардировщики, которые несут ядерные средства. Считаем возможным исключить саму возможность размещения стратегических наступательных вооружений за пределами национальной территории, - сказал президент Дмитрий Медведев.
В ходе подготовки к переговорам Москва заявила еще одно условие: тема стратегических наступательных вооружений должна быть тесно связана с темой развертывания элементов противоракетной обороны США в Европе. В день начала переговоров эту настоятельную просьбу повторил председатель комитета Госдумы по международным делам Константин Косачев:
- Пока нет понимания, насколько это новое соглашение будет либо чисто разоруженческим, затрагивая вопросы ядерных потенциалов, либо более комплексным, затрагивая и смежные темы, например, судьбы противоракетной обороны и размещения соответствующих систем в Польше и Чехии. Понятно, что если такой увязки не будет, если американцы будут продолжать настаивать на своем праве развивать противоракетную оборону, то стратегическое разоружение будет идти значительно более низкими темпами, а может быть даже и забуксует.
Тему сокращения ракет и контроля за их количеством теперь, как и 20 лет назад, поднимает президент США. Может показаться, что Москве это нужно меньше, чем Вашингтону, но военный эксперт Павел Фельгенгауэр поясняет в интервью Радио Свобода, что это не так:
- Россия продолжает разоружаться, поскольку у нас нет даже не столько средств, сколько технологических возможностей продолжать поддерживать прежнюю группировку. Раз у нас сокращается, мы бы хотели, чтобы и американцы тоже сократились. Причем чтобы договор был такой строгий, чтобы если они, как и мы, сократятся до 1500 - они не могли бы с этого уровня легко уйти, не могли дозагрузить... Например, у нас есть подводные лодки типа "Тайфун". У нас их было шесть построено в советское время. Это гигантские подводные лодки - 50 тысяч тонн водоизмещения. Самые большие, когда-либо построенные в мире. Было шесть, из них три порезали (в том числе американцы за это заплатили) на металлолом, а еще три остались. Так вот считается, что на этих подводных лодках в сумме находится 600 боеголовок. А в действительности ракет на этих подводных лодках нет. Но они все равно числятся по методике подсчета договора СНВ. Различия там бывают двукратные... У американцев вообще нет проблем сдерживания уровня. Ракеты "Трайдент" надежны, подводные лодки тоже. Скоро будет новый вариант ракеты. Они могут поддерживать нынешний уровень, могут поддерживать меньший, могут больший. Они могут иметь, сколько хотят. А у нас сколько получится, - полагает Фельгенгауэр.
Так или иначе, к июльской встрече Дмитрия Медведева и Барака Обамы должны появиться первые наработки по новому договору, а к декабрю должен быть подписан сам новый договор, так как старый - СНВ-1 - заканчивает свое действие 5 декабря этого года.
Перспективы начавшихся в Москве переговоров по разоружению в эфире программы "Время Свободы" прокомментировал московский внешнеполитический эксперт, приглашенный профессор Гудзоновского института в Вашингтоне Андрей Пионтковский. Он ответил на вопросы Андрея Шарого.
- Верно ли я понимаю, что обе стороны, пусть по-разному, но фактически одинаково заинтересованы в успехе этих переговоров? И следует ли из этого, что никаких осложнений ожидать не стоит?
- Да, вы абсолютно правы. Это редкий случай, когда по разным причинам совершенно очевидна политическая воля с обеих сторон. Наша страна все равно сокращает. Кроме того, для Москвы очень важно такое двустороннее юридически обязывающее соглашение в области ядерных разоружений, которое подчеркивает статус России как сверхдержавы в той единственной сфере, в которой она действительно является сверхдержавой, в сфере ядерных вооружений.
Что касается Обамы, то демократические администрации всегда традиционно были гораздо больше настроены положительно, с большим энтузиазмом все эти вопросы контроля над вооружениями продвигали. Кроме того, Обама вообще провозгласил великую цель безъядерного мира, хотя эта цель абсолютно недостижимая. Тем не менее, любое сокращение будет представлено как движение к этой великой цели.
- Означает ли это, что двум молодым президентам обеспечено мягкое вхождение в новый этап российско-американских отношений?
- До подписания все-таки далеко. Тут масса технических проблем, ряд из них предыдущие комментаторы уже подняли - и возвраты потенциала, и способы подсчета, и что делать с противоракетной обороной. Но, опять же, при наличии политической воли они будут решены. Я бы только не драматизировал, как делает наш МИД: мол, в декабре истекает договор, нужно обязательно к декабрю. Ничего не случится. Скорее всего, где-то в первой половине нынешнего года этот договор будет подписан.
- Россия обставляет начало этих переговоров дополнительными условиями. Увязка с развертыванием в Европе элементов американской противоракетной обороны и с договором об обычных вооружениях. Это нормально в дипломатической практике?
- Что касается первого, концептуально вопросы связаны. Потому что мы все говорим - стабильность, стабильность. А что это такое? Это, извините, условия взаимного гарантированного уничтожения - вот о чем будут договариваться наши эксперты. И, естественно, когда развернута противоракетная система, другие уравнения работают. То есть нужно накладывать ограничения и на наступательные вооружения, и на элементы противоракетной обороны. Это абсолютно логично. А обычные вооружения - это совершенно другая сфера. Тут, я думаю, какая-то слишком активная позиция, это несерьезно.
Договор об обычных вооружениях по-своему абсурден. Он задумывался для ограничения громадного превосходства Варшавского пакта над НАТО еще в 1970-е, 1980-е годы. А когда его подписали, задача встала другая - как-то ограничить натовское превосходство. Ну так натовцы не выбрали даже те лимиты, которые им дали по вооружениям, а мы устраивали всякие капризы в последние годы по этому договору. Вообще, это такая тема, о которой вполне можно было бы забыть. Потому что никакой угрозы войны в Европе нет, как это было в 1960-х, 1970-х годах.
Начавшиеся вчера консультации по выработке нового договора о сокращении стратегических наступательных вооружений идут за закрытыми дверями. И, судя по всему, пока участники переговоров не готовы делиться их результатами с прессой. Разговор идет на уровне экспертов, во главе которых с российской стороны - директор департамента министерства иностранных дел России по вопросам безопасности и разоружения Анатолий Антонов, а с американской - заместитель госсекретаря США Роуз Геттемюллер. Последняя хорошо знакома с российскими реалиями и даже прожила некоторое время в Москве, возглавляя Московский центр Карнеги.
Сообщается, что американцы привезли в Москву уже воплощенные на бумаге проекты некоторых пунктов будущего договора. Россия же еще раньше огласила свои основные пожелания:
- Необходимо ограничить средства доставки ядерных боезарядов, а не только количество боеголовок, имея в виду и межконтинентальные баллистические ракеты, и баллистические ракеты подводных лодок, и тяжелые бомбардировщики, которые несут ядерные средства. Считаем возможным исключить саму возможность размещения стратегических наступательных вооружений за пределами национальной территории, - сказал президент Дмитрий Медведев.
В ходе подготовки к переговорам Москва заявила еще одно условие: тема стратегических наступательных вооружений должна быть тесно связана с темой развертывания элементов противоракетной обороны США в Европе. В день начала переговоров эту настоятельную просьбу повторил председатель комитета Госдумы по международным делам Константин Косачев:
- Пока нет понимания, насколько это новое соглашение будет либо чисто разоруженческим, затрагивая вопросы ядерных потенциалов, либо более комплексным, затрагивая и смежные темы, например, судьбы противоракетной обороны и размещения соответствующих систем в Польше и Чехии. Понятно, что если такой увязки не будет, если американцы будут продолжать настаивать на своем праве развивать противоракетную оборону, то стратегическое разоружение будет идти значительно более низкими темпами, а может быть даже и забуксует.
Тему сокращения ракет и контроля за их количеством теперь, как и 20 лет назад, поднимает президент США. Может показаться, что Москве это нужно меньше, чем Вашингтону, но военный эксперт Павел Фельгенгауэр поясняет в интервью Радио Свобода, что это не так:
- Россия продолжает разоружаться, поскольку у нас нет даже не столько средств, сколько технологических возможностей продолжать поддерживать прежнюю группировку. Раз у нас сокращается, мы бы хотели, чтобы и американцы тоже сократились. Причем чтобы договор был такой строгий, чтобы если они, как и мы, сократятся до 1500 - они не могли бы с этого уровня легко уйти, не могли дозагрузить... Например, у нас есть подводные лодки типа "Тайфун". У нас их было шесть построено в советское время. Это гигантские подводные лодки - 50 тысяч тонн водоизмещения. Самые большие, когда-либо построенные в мире. Было шесть, из них три порезали (в том числе американцы за это заплатили) на металлолом, а еще три остались. Так вот считается, что на этих подводных лодках в сумме находится 600 боеголовок. А в действительности ракет на этих подводных лодках нет. Но они все равно числятся по методике подсчета договора СНВ. Различия там бывают двукратные... У американцев вообще нет проблем сдерживания уровня. Ракеты "Трайдент" надежны, подводные лодки тоже. Скоро будет новый вариант ракеты. Они могут поддерживать нынешний уровень, могут поддерживать меньший, могут больший. Они могут иметь, сколько хотят. А у нас сколько получится, - полагает Фельгенгауэр.
Так или иначе, к июльской встрече Дмитрия Медведева и Барака Обамы должны появиться первые наработки по новому договору, а к декабрю должен быть подписан сам новый договор, так как старый - СНВ-1 - заканчивает свое действие 5 декабря этого года.
Перспективы начавшихся в Москве переговоров по разоружению в эфире программы "Время Свободы" прокомментировал московский внешнеполитический эксперт, приглашенный профессор Гудзоновского института в Вашингтоне Андрей Пионтковский. Он ответил на вопросы Андрея Шарого.
- Верно ли я понимаю, что обе стороны, пусть по-разному, но фактически одинаково заинтересованы в успехе этих переговоров? И следует ли из этого, что никаких осложнений ожидать не стоит?
- Да, вы абсолютно правы. Это редкий случай, когда по разным причинам совершенно очевидна политическая воля с обеих сторон. Наша страна все равно сокращает. Кроме того, для Москвы очень важно такое двустороннее юридически обязывающее соглашение в области ядерных разоружений, которое подчеркивает статус России как сверхдержавы в той единственной сфере, в которой она действительно является сверхдержавой, в сфере ядерных вооружений.
Что касается Обамы, то демократические администрации всегда традиционно были гораздо больше настроены положительно, с большим энтузиазмом все эти вопросы контроля над вооружениями продвигали. Кроме того, Обама вообще провозгласил великую цель безъядерного мира, хотя эта цель абсолютно недостижимая. Тем не менее, любое сокращение будет представлено как движение к этой великой цели.
- Означает ли это, что двум молодым президентам обеспечено мягкое вхождение в новый этап российско-американских отношений?
- До подписания все-таки далеко. Тут масса технических проблем, ряд из них предыдущие комментаторы уже подняли - и возвраты потенциала, и способы подсчета, и что делать с противоракетной обороной. Но, опять же, при наличии политической воли они будут решены. Я бы только не драматизировал, как делает наш МИД: мол, в декабре истекает договор, нужно обязательно к декабрю. Ничего не случится. Скорее всего, где-то в первой половине нынешнего года этот договор будет подписан.
- Россия обставляет начало этих переговоров дополнительными условиями. Увязка с развертыванием в Европе элементов американской противоракетной обороны и с договором об обычных вооружениях. Это нормально в дипломатической практике?
- Что касается первого, концептуально вопросы связаны. Потому что мы все говорим - стабильность, стабильность. А что это такое? Это, извините, условия взаимного гарантированного уничтожения - вот о чем будут договариваться наши эксперты. И, естественно, когда развернута противоракетная система, другие уравнения работают. То есть нужно накладывать ограничения и на наступательные вооружения, и на элементы противоракетной обороны. Это абсолютно логично. А обычные вооружения - это совершенно другая сфера. Тут, я думаю, какая-то слишком активная позиция, это несерьезно.
Договор об обычных вооружениях по-своему абсурден. Он задумывался для ограничения громадного превосходства Варшавского пакта над НАТО еще в 1970-е, 1980-е годы. А когда его подписали, задача встала другая - как-то ограничить натовское превосходство. Ну так натовцы не выбрали даже те лимиты, которые им дали по вооружениям, а мы устраивали всякие капризы в последние годы по этому договору. Вообще, это такая тема, о которой вполне можно было бы забыть. Потому что никакой угрозы войны в Европе нет, как это было в 1960-х, 1970-х годах.
