20 мая Станиславу Маркелову исполнилось бы 35 лет. В Доме журналистов сегодня пройдет вечер памяти убитого адвоката. Соберутся его друзья и коллеги, все, кто знал и помнит Станислава.
В эфире Радио Свобода обозреватель "Новых Известий" Зоя Светова, которая хорошо знала Станислава Маркелова, говорит о своих впечатлениях от работы следственных органов:
– Я прочитала в "Новой газете" интервью руководителя Следственного комитета при прокуратуре России Александра Бастрыкина – это общие такие фразы о том, что следствие идет, "мы расследуем версию профессиональной деятельности", "у нас есть всяческие наработки". Я так поняла, что они копают или делают вид, что копают, версию о причастности к убийству экстремистских группировок. Но это все, по-моему, чисто ритуальные действия, слова и никакой конкретики. Стас был убит в январе, прошло почти полгода с его гибели, поэтому, конечно, нельзя ожидать каких-то успехов от следственной группы.
Очень сильно ощущается нехватка Стаса Маркелова как адвоката, поскольку очень много таких громких, резонансных дел, где он был бы очень нужен.
– Изменилось ли отношение общества к убийству Маркелова? Не считаете ли вы, что о нем как-то немножко уже подзабыли? Сразу после убийства был громкий общественный резонанс, а сейчас все поутихло...
Люди приходили к месту убийства Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой, приносили цветы и зажигали свечи– Естественно, конечно, о нем общество, если мы говорим о российском обществе, забыло, потому что каждый живет своей жизнью. Думаю, что не забыли о нем друзья, не забыли правозащитники. Журналистам, нам всем очень не хватает его как эксперта. Я очень много пишу на судебные и правовые темы, каждый раз рука тянется к телефону, и я в записной книжке натыкаюсь на телефон Стаса. Потому что я знаю, что он бы обязательно разложил по полочкам, что к чему. Он был готов говорить на любые темы, это всегда был серьезный, продуманный, смелый комментарий. Вот таких комментариев очень сильно не хватает. Потому что адвокаты, естественно, стали более осторожными.
Вообще российское общество с каждым таким убийством становится настороженным. Например, я сейчас пишу статью о кризисе в медицине, но даже врачи просят не называть их фамилии. Когда мы пишем о милиционерах, они тоже просят не называть их фамилии. Стас Маркелов никогда этого не делал, он всегда называл свою фамилию и всегда был готов прокомментировать то или иное дело. Стас Маркелов посещал антифашиста Алексея Алесина, которого обвинили в хулиганской деятельности и дали ему год лишения свободы, хотя он абсолютно не виноват. Прокурор просил пять лет, ему, слава богу, дали год. Этого человека как раз и защищал Стас Маркелов незадолго до своей гибели.
– Что известно о судьбе других его дел? В частности, он занимался делом Буданова.
– Дело Буданова сейчас вообще заглохло, никто им не занимается. Я знаю, что родственники Эльзы Кунгаевой хотели взять какого-то норвежского адвоката, чтобы он представлял их интересы, но это дело зашло в тупик. Буданов отпущен условно-досрочно, он где-то живет. В Чечне заявляют, что они расследуют еще какие-то его преступления. Но нужна энергия Маркелова, который бы дальше развивал бы это дело, вел бы его, представлял интересы родственников потерпевших в суде. Таких адвокатов в России очень мало, их практически нет.
Еще известное дело, которым занимался Маркелов, – это дело чеченца Салиха, который пропал в где-то в республике. Правозащитники говорили, что он был узником одной из кадыровских тюрем, и Маркелов как раз пытался его найти, представлял его интересы в Чечне. Попытался возбудить уголовное дело по его розыску, но это дело, насколько я слышала, никак не продвигается, его никто не ведет. Потом есть дело еще одного чеченца, который сидит в кемеровской колонии. Маркелов это дело в Европейском суде собирался вести, и он говорил, что этого чеченца нужно перевезти в Чечню, чтобы он там отбывал наказание. Насколько я знаю, теперь тоже никто этим делом не занимается.
Есть масса дел, которыми занимался Станислав и которые теперь, в общем-то, повисли. Во всяком случае, сейчас о них не слышно. На похоронах Стаса его дядя, бывший судья говорил мне: "Стас представлял интересы потерпевших – это самая неблагодарная категория дел, потому что всегда есть лица, от которых эти потерпевшие пострадали, и они, конечно, заинтересованы в том, чтобы права потерпевших никто не защищал". То есть всегда можно ожидать мести со стороны этих людей. Адвокат всегда находится под ударом.
В эфире Радио Свобода обозреватель "Новых Известий" Зоя Светова, которая хорошо знала Станислава Маркелова, говорит о своих впечатлениях от работы следственных органов:
– Я прочитала в "Новой газете" интервью руководителя Следственного комитета при прокуратуре России Александра Бастрыкина – это общие такие фразы о том, что следствие идет, "мы расследуем версию профессиональной деятельности", "у нас есть всяческие наработки". Я так поняла, что они копают или делают вид, что копают, версию о причастности к убийству экстремистских группировок. Но это все, по-моему, чисто ритуальные действия, слова и никакой конкретики. Стас был убит в январе, прошло почти полгода с его гибели, поэтому, конечно, нельзя ожидать каких-то успехов от следственной группы.
Очень сильно ощущается нехватка Стаса Маркелова как адвоката, поскольку очень много таких громких, резонансных дел, где он был бы очень нужен.
– Изменилось ли отношение общества к убийству Маркелова? Не считаете ли вы, что о нем как-то немножко уже подзабыли? Сразу после убийства был громкий общественный резонанс, а сейчас все поутихло...
Вообще российское общество с каждым таким убийством становится настороженным. Например, я сейчас пишу статью о кризисе в медицине, но даже врачи просят не называть их фамилии. Когда мы пишем о милиционерах, они тоже просят не называть их фамилии. Стас Маркелов никогда этого не делал, он всегда называл свою фамилию и всегда был готов прокомментировать то или иное дело. Стас Маркелов посещал антифашиста Алексея Алесина, которого обвинили в хулиганской деятельности и дали ему год лишения свободы, хотя он абсолютно не виноват. Прокурор просил пять лет, ему, слава богу, дали год. Этого человека как раз и защищал Стас Маркелов незадолго до своей гибели.
– Что известно о судьбе других его дел? В частности, он занимался делом Буданова.
– Дело Буданова сейчас вообще заглохло, никто им не занимается. Я знаю, что родственники Эльзы Кунгаевой хотели взять какого-то норвежского адвоката, чтобы он представлял их интересы, но это дело зашло в тупик. Буданов отпущен условно-досрочно, он где-то живет. В Чечне заявляют, что они расследуют еще какие-то его преступления. Но нужна энергия Маркелова, который бы дальше развивал бы это дело, вел бы его, представлял интересы родственников потерпевших в суде. Таких адвокатов в России очень мало, их практически нет.
Еще известное дело, которым занимался Маркелов, – это дело чеченца Салиха, который пропал в где-то в республике. Правозащитники говорили, что он был узником одной из кадыровских тюрем, и Маркелов как раз пытался его найти, представлял его интересы в Чечне. Попытался возбудить уголовное дело по его розыску, но это дело, насколько я слышала, никак не продвигается, его никто не ведет. Потом есть дело еще одного чеченца, который сидит в кемеровской колонии. Маркелов это дело в Европейском суде собирался вести, и он говорил, что этого чеченца нужно перевезти в Чечню, чтобы он там отбывал наказание. Насколько я знаю, теперь тоже никто этим делом не занимается.
Есть масса дел, которыми занимался Станислав и которые теперь, в общем-то, повисли. Во всяком случае, сейчас о них не слышно. На похоронах Стаса его дядя, бывший судья говорил мне: "Стас представлял интересы потерпевших – это самая неблагодарная категория дел, потому что всегда есть лица, от которых эти потерпевшие пострадали, и они, конечно, заинтересованы в том, чтобы права потерпевших никто не защищал". То есть всегда можно ожидать мести со стороны этих людей. Адвокат всегда находится под ударом.
