Агентство Франс Пресс со ссылкой на латвийские средства массовой информации сообщило о смерти в Латвии последнего носителя ливского языка.
Я пойму слушателя, который переспросит: "Простите, какого языка?". Повторю: ливского. Родом он из семьи финно-угорских языков. Последнего носителя ливского звали Виктор Бертольдс. Ему было 88 лет. О его кончине и вместе с ним кончине ливского языка СМИ сообщили с четырёхмесячным опозданием. В среднем в мире языки умирают не реже двух раз в месяц. На моей памяти последний некролог такого рода рассказывал об исчезновении языка племени индейцев в Мексике. Некролог звучал трагикомически: язык индейцев приказал долго жить, поскольку два его последних носителя, живших по соседству, вдрызг разругались и перестали разговаривать друг с другом. В истории с ливским ничего комического нет. Был – и нет. Весь вышел. С языками, как с людьми: они могут умереть естественной смертью, а могут и насильственной. В насильственной им могут помочь соседи, пришельцы, наконец, нация, которую принято называть титульной. Есть среди языков-доходяг – живучие. Язык – живая ткань. И эта ткань способна сопротивляться. Иногда это похоже на мистику. Например, валлийский язык, несмотря на утрату древних кельтских окончаний и серединных безударных слогов, всё-таки выстоял.
Историки культуры обычно не рекомендуют слишком убиваться по остывающим или смертельно больным языкам: умерли же великий древнегреческий и, казалось, бессмертная латынь. Куда чутче к подобным смертям относятся писатели и поэты. Англичанин Джон Толкин, автор не только "Властелина колец", но и серьёзных исследований в области сравнительного языкознания, так объяснял мистику выживания валлийского: "Этот язык – первый звонок, или даже аккорд на арфовых струнах. Другими словами, мы в душе всё ещё бритты". Другой англо-американский классик Томас Стернс Элиот не менее трогательно писал о норвежском: "Если бы мне сказали, что на норвежском больше не пишут стихов, я испытал бы чувство тревоги...я увидел бы в этом признак заболевания, начало упадка". Ну а что до ливского, то, может быть, ещё рано нанимать плакальщиц. Ревнители ливского утверждают, что в мире, хотя и на разных континентах, живут ещё пятеро носителей языка. Так что главное, чтобы они не ссорились.
Я пойму слушателя, который переспросит: "Простите, какого языка?". Повторю: ливского. Родом он из семьи финно-угорских языков. Последнего носителя ливского звали Виктор Бертольдс. Ему было 88 лет. О его кончине и вместе с ним кончине ливского языка СМИ сообщили с четырёхмесячным опозданием. В среднем в мире языки умирают не реже двух раз в месяц. На моей памяти последний некролог такого рода рассказывал об исчезновении языка племени индейцев в Мексике. Некролог звучал трагикомически: язык индейцев приказал долго жить, поскольку два его последних носителя, живших по соседству, вдрызг разругались и перестали разговаривать друг с другом. В истории с ливским ничего комического нет. Был – и нет. Весь вышел. С языками, как с людьми: они могут умереть естественной смертью, а могут и насильственной. В насильственной им могут помочь соседи, пришельцы, наконец, нация, которую принято называть титульной. Есть среди языков-доходяг – живучие. Язык – живая ткань. И эта ткань способна сопротивляться. Иногда это похоже на мистику. Например, валлийский язык, несмотря на утрату древних кельтских окончаний и серединных безударных слогов, всё-таки выстоял.
Историки культуры обычно не рекомендуют слишком убиваться по остывающим или смертельно больным языкам: умерли же великий древнегреческий и, казалось, бессмертная латынь. Куда чутче к подобным смертям относятся писатели и поэты. Англичанин Джон Толкин, автор не только "Властелина колец", но и серьёзных исследований в области сравнительного языкознания, так объяснял мистику выживания валлийского: "Этот язык – первый звонок, или даже аккорд на арфовых струнах. Другими словами, мы в душе всё ещё бритты". Другой англо-американский классик Томас Стернс Элиот не менее трогательно писал о норвежском: "Если бы мне сказали, что на норвежском больше не пишут стихов, я испытал бы чувство тревоги...я увидел бы в этом признак заболевания, начало упадка". Ну а что до ливского, то, может быть, ещё рано нанимать плакальщиц. Ревнители ливского утверждают, что в мире, хотя и на разных континентах, живут ещё пятеро носителей языка. Так что главное, чтобы они не ссорились.
