Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие руководитель московского Центра экстремальной журналистики Олег Панфилов.

Андрей Шарый: Просьба о предоставлении политического убежища – это далеко не первый случай в российской журналистской практике. Я беседую с руководителем московского Центра экстремальной журналистики Олегом Панфиловым.

Олег Панфилов: Хотя никто точно не ведет статистику подобных заявлений, но я полагаю, что это больше 15 человек, может быть, даже и чуть больше, именно тех журналистов, которые уезжают или остаются, будучи там, заграницей, и делают заявления о том, что они просят политического убежища. Это только одна категория журналистов, но, на самом деле, когда мы пытались выяснить каковы масштабы такого поведения журналистов, когда они собираются уезжать из страны в связи с тем, что очень плохо и трудно работать, то я полагаю, что таких журналистов намного больше. Их несколько сотен. Когда я встречаю в разных городах Европы, где почти в каждой столице есть газеты на русском языке, журналистов и спрашиваю – почему они работают в этих изданиях? – они почти всегда говорят, что они не видели перспектив работы у себя дома, и нашли возможность уехать и уехали. Я думаю, что довольно значительная часть этих уехавших из России журналистов, которые поменяли профессию, которые уже за границей работают не как журналисты. Эта тенденция, к сожалению, идет последние 5-6 лет.

Андрей Шарый: Вы связываете рост таких случаев с целенаправленной политикой властей, с давлением со стороны правоохранительных органов или речь идет о том, что просто вся ситуация такова, что она толкает людей уезжать?

Олег Панфилов: Много причин и разных. Я бы сказал, что это в комплексе. Но, конечно, власть никогда публично не признает, что она делает что-либо специально для того, чтобы журналисты уезжали из страны. Ситуация складывается таким образом, что журналисты сейчас зажаты многими обстоятельствами. Во-первых, они преследуются правоохранительными органами. Во-вторых, это вообще атмосфера, сложившаяся несколько лет назад, когда стала возрождаться российская бюрократия, во многом похожая на советскую, но с более дурными качествами. Сейчас это абсолютно бесконтрольные чиновники. Они делают все для того, чтобы лишить журналистов работы, для того чтобы закрывать независимые издания, для того чтобы не оставить шансов для нормальных журналистов найти место работы.

Андрей Шарый: Маглеванная попросила политического убежища, поскольку была не согласна с решением, вынесенным органом судебной власти. Таких случаев тысячи или десятки тысяч в любой цивилизованной европейской стране. Что заставляет российских журналистов бежать от судов?

Олег Панфилов: Полагаю, что здесь не столько решение суда могло повлиять на ее выбор, но нельзя забывать, что в России, к сожалению, очень зависимые суды, зависимые от власти. Журналистка описала конкретную ситуацию. Если даже она несколько преувеличила эмоциональную сторону этой публикации, это совершенно не повод для того, чтобы подавать на нее в суд. Во-вторых, мы же не знаем той атмосферы, в которой она оказалась после публикации этого материала. Ведь тут надо все-таки учитывать разные обстоятельства – угрозы, взгляды, какие-то разговоры. В общем, все то, что настраивает человека на какую-то ответную реакцию. Елена поступила таким образом.