"Студия театрального искусства" продолжает работу над литературой, не знавшей сценических воплощений. Вслед за "Рекой Потуданью" по рассказу Андрея Платонова, Сергей Женовач поставил спектакль по повести Чехова "Три года".
Перед спектаклем "Река Потудань" зрителей угощали черным хлебом с салом, а чай разливали по алюминиевым кружкам. А теперь чай подают в красивых чашечках и с вареньем. Сергей Женовач говорит, что ритуал придумал его постоянный соавтор, художник Александр Боровский:
- На всех наших столах стелятся льняные скатерти, а зрителей угощают крыжовником, вишней. У самого Антона Павловича любимое варенье - вишневое. Подсластить ощущение. Создать настроение, что люди пришли в дом. Намекнуть, что вы пришли в гости к таким странным людям, персонажам...
Чеховская история про странных людей простая: всего три года жизни главного героя Алексея Лаптева. Богатый купеческий сын влюбляется в молоденькую Юленьку. Она принимает предложение и выходит за него - не по любви и не по расчету; скорее, из жалости. Умирает сестра Лаптева, и двое ее детей переезжают в его дом. Погибает собственный ребенок Лаптевых. Сходит с ума брат Федор. Слепнет отец. Его дело - не имея к нему душевного расположения, из чувства долга - принимает сам Лаптев. История неравного и несчастливого его брака заканчивается тем, что супруга признается ему в любви.
Есть у Чехова гениальный рассказ "В Рождественскую ночь". Он обрывается фразой: "В ночь под Рождество она полюбила своего мужа". Полюбила, когда муж погиб, когда уже было поздно. То же самое и в повести "Три года" минус трагический финал.
На простом материале Чехов - и, вслед за ним, Женовач - не решают (это невозможно), но задают серьезнейшие вопросы. О том, возможна ли жизнь без любви и можно ли вырваться из плена житейской рутины; о том, что есть вера и неверие, совесть и бесчестие, воля и безволие - и что такое истинное христианство.
Повествование ведется от лица Лаптева (его играет Алексей Вертков). Остальные персонажи оживают в его воспоминаниях. Возможно, поэтому он один одет в черное пальто, остальные - в белом, исподнем. Возможно, поэтому он больше времени проводитна ногах, а остальные - пока их не коснется его рассказ - спят на жестких металлических кроватях. Ими заставлена вся сцена: одни кровати повыше, другие пониже. Актеры с них почти не слезают - все время спускаются, поднимаются, перелезают через спинки, качаются на железных сетках. Образное пространственное решение едино, но в разных сценах воспринимается по-разному - то как ночлежный дом, который мечтал построить Лаптев, то как тюремные клетки, то как больничные койки. В зависимости от игры света, зрителю привидятся и улицы, и перила мостов, и лестничные пролеты, и кладбищенские ограды. По сути, перед вами кладбище человеческих иллюзий.
Повесть и спектакль - не из веселых. И тем не менее:
- То, что Чехов знает про жизнь, не вводит нас в пессимистическое настроение, - уверен Сергей Женовач. - Он дает энергию все-таки жить - но не обманываться, не прятаться за розовые очки, а видеть реальность. Чехов - это врач и пациент в одном лице. Он очень точно ставит неутешительный диагноз, но знает, что с этим диагнозом надо жить.
- Я никоим образом не могла представить себе эту повесть на сцене! - уверяет доктор искусствоведения, "чеховед" Татьяна Шах-Азизова. - Я знаю, что Сергей Васильевич Женовач иногда берется за невозможные для сцены произведения. Но все-таки здесь до него не было действия: рутинная жизнь.
Он сделал замечательно. Меня, конечно, поначалу очень раздражали эти постели. Но со второго акта я перестала их замечать. Мне показалось, что это сделано специально, чтобы отстранить текст, чтобы трудно было его говорить, чтобы это не превращалось в радиотеатр, в говорящий голос. Как всегда, Женовач вытаскивает неожиданную прозу. Герой - действительно безвольный, несчастный человек. В нем Чехов как бы делает проекцию, возможно, собственной, но побежденной судьбы. А героиня... Это - уже второй спектакль после "Захудалого рода" (спектакль Женовача по Николаю Лескову. – РС.) о сильном женском характере, но совершенно о другом. Там женщина-победительница, а здесь - страдающая; но сколько он нее света исходит! Я, наглядевшись в последнее время совсем другого в родном московском театре, сидела, - и как-то мне стало легко дышать.
* * *
Под взглядом Женовача светлеют самые мрачные истории. Потому что герои его спектакля проходят через страдания, которые ведут их к терпению и смирению, Потому что режиссер учит актеров не судить тех, кого они играют, а понять их и простить. Учит тому, о чем в финале говорит Юленька - милосердию.
Перед спектаклем "Река Потудань" зрителей угощали черным хлебом с салом, а чай разливали по алюминиевым кружкам. А теперь чай подают в красивых чашечках и с вареньем. Сергей Женовач говорит, что ритуал придумал его постоянный соавтор, художник Александр Боровский:
- На всех наших столах стелятся льняные скатерти, а зрителей угощают крыжовником, вишней. У самого Антона Павловича любимое варенье - вишневое. Подсластить ощущение. Создать настроение, что люди пришли в дом. Намекнуть, что вы пришли в гости к таким странным людям, персонажам...
Чеховская история про странных людей простая: всего три года жизни главного героя Алексея Лаптева. Богатый купеческий сын влюбляется в молоденькую Юленьку. Она принимает предложение и выходит за него - не по любви и не по расчету; скорее, из жалости. Умирает сестра Лаптева, и двое ее детей переезжают в его дом. Погибает собственный ребенок Лаптевых. Сходит с ума брат Федор. Слепнет отец. Его дело - не имея к нему душевного расположения, из чувства долга - принимает сам Лаптев. История неравного и несчастливого его брака заканчивается тем, что супруга признается ему в любви.
Есть у Чехова гениальный рассказ "В Рождественскую ночь". Он обрывается фразой: "В ночь под Рождество она полюбила своего мужа". Полюбила, когда муж погиб, когда уже было поздно. То же самое и в повести "Три года" минус трагический финал.
На простом материале Чехов - и, вслед за ним, Женовач - не решают (это невозможно), но задают серьезнейшие вопросы. О том, возможна ли жизнь без любви и можно ли вырваться из плена житейской рутины; о том, что есть вера и неверие, совесть и бесчестие, воля и безволие - и что такое истинное христианство.
Повествование ведется от лица Лаптева (его играет Алексей Вертков). Остальные персонажи оживают в его воспоминаниях. Возможно, поэтому он один одет в черное пальто, остальные - в белом, исподнем. Возможно, поэтому он больше времени проводит
По сути, перед вами кладбище человеческих иллюзий
Повесть и спектакль - не из веселых. И тем не менее:
- То, что Чехов знает про жизнь, не вводит нас в пессимистическое настроение, - уверен Сергей Женовач. - Он дает энергию все-таки жить - но не обманываться, не прятаться за розовые очки, а видеть реальность. Чехов - это врач и пациент в одном лице. Он очень точно ставит неутешительный диагноз, но знает, что с этим диагнозом надо жить.
- Я никоим образом не могла представить себе эту повесть на сцене! - уверяет доктор искусствоведения, "чеховед" Татьяна Шах-Азизова. - Я знаю, что Сергей Васильевич Женовач иногда берется за невозможные для сцены произведения. Но все-таки здесь до него не было действия: рутинная жизнь.
Он сделал замечательно. Меня, конечно, поначалу очень раздражали эти постели. Но со второго акта я перестала их замечать. Мне показалось, что это сделано специально, чтобы отстранить текст, чтобы трудно было его говорить, чтобы это не превращалось в радиотеатр, в говорящий голос. Как всегда, Женовач вытаскивает неожиданную прозу. Герой - действительно безвольный, несчастный человек. В нем Чехов как бы делает проекцию, возможно, собственной, но побежденной судьбы. А героиня... Это - уже второй спектакль после "Захудалого рода" (спектакль Женовача по Николаю Лескову. – РС.) о сильном женском характере, но совершенно о другом. Там женщина-победительница, а здесь - страдающая; но сколько он нее света исходит! Я, наглядевшись в последнее время совсем другого в родном московском театре, сидела, - и как-то мне стало легко дышать.
* * *
Под взглядом Женовача светлеют самые мрачные истории. Потому что герои его спектакля проходят через страдания, которые ведут их к терпению и смирению, Потому что режиссер учит актеров не судить тех, кого они играют, а понять их и простить. Учит тому, о чем в финале говорит Юленька - милосердию.
