Анна Качкаева: День защиты детей сегодня, как вы знаете, и разговаривать мы будем о том, как помогают в России детям, кто помогает, как это можно сделать и как это получается, кто этому процессу, возможно, мешает.
Сегодня со мной в студии уже Ольга Рейман, президент благотворительного фонда "Кто, если не я". И присоединится к нам, я надеюсь, Галина Новичкова, заместитель директора Федерального центра гематологии; вы ее уже знаете, по традиции 1 июня вот уже третий год мы встречаемся, чтобы уточнить, как там происходит строительство этого центра, поскольку живейшее участие в нем принимает теперь уже премьер Владимир Путин. И именно в связи с этим центром был когда-то фонда "Подари жизнь", Чулпан Хаматова и Дина Корзун тоже бывали в нашем эфире. И вот просто узнать, как там сейчас идут дела, есть ли проблемы, а если проблем нет, то чем еще можно помочь, мы и будем сегодня разговаривать.
Оля, чтобы познакомить наших слушателей, потому что не все, в общем, знают, а с благотворительными фондами у нас всегда некоторая проблема: им либо не доверяют, либо не очень понимают. Ваш фонд был создан в 2007 году, у него такая очень красивая внутри текстов есть фраза: "Мы занимаемся умной благотворительностью". Не в самом фонде, а в его представлении. И я поэтому хотела бы, чтобы вы пояснили, что значит "умная благотворительность"?
Ольга Рейман: На самом деле, мне кажется, благотворительность должна быть умной по сути. Любая благотворительность – это, скажем, когда ты отдаешь, это уже значит, что тебе есть что отдать. Значит, уже есть, если ты волонтер, какая-то частичка избыточной, я не знаю, доброты или дел, или желания помочь; если это какие-то материальные средства, то ты тоже достаточно умный человек, потому что ты смог это заработать. На самом деле, очень важно, как ты помогаешь и кому ты помогаешь. Поэтому, занимаясь все-таки умной благотворительностью, мы всегда призываем к тому, чтобы люди, которые так или иначе принимают участие в этом, очень четко определили, кому они помогают, в каком объеме. И мы призываем к тому, чтобы всегда, независимо от того, помогают ли они через фонд или самостоятельно, они контролировали и обязательно следили за этим результатом, как бы к чему приводят их добрые дела.
Анна Качкаева: Вы помогаете детям-сиротам и детям с ограниченными возможностями.
Ольга Рейман: Детям в сложной жизненной ситуации – назовем это так.
Анна Качкаева: Да, и вы помогаете, собственно, всем. Потому что я посмотрела, что сегодня на сайте вывешено объявление, например: "Требуется машинка электрическая для стрижки волос" – в один из детских домов, а кому-то требуются велосипеды. Но помимо этого, я знаю, что у вас технологичные, сложные программы, связанные с дистанционным образованием, и это редкость, конечно, для фондов.
Ольга Рейман: Цель нашей программы заключается в социализации детей-сирот. На самом деле, почему мы вывешиваем различного рода просьбы, потому что, как выяснилось, как показала практика, через сайт очень много людей, которые приходят первый раз и не знакомы с благотворительной деятельностью, никогда не пробовали и не помогали, для них крайне важно найти какую-то маленькую частичку того, что они могут сделать сами. Поэтому та же самая машинка – для них это способ как бы немножко вникнуть. Потому что социализация – процесс очень сложный, образование – процесс очень сложный, в основном все-таки это более понятно компаниями, и компании поддерживают и финансируют такие сложные программы, образовательные. Людям понятно, когда они могут что-то сделать своими руками или конкретную помощь материальную оказать в виде небольшой вещи. Поэтому это работает, поэтому мы размещаем эти объявления.
Анна Качкаева: Галина Новичкова к нам присоединилась, заместитель директора Федерального центра гематологии. И я на сайте фонда "Подари жизнь" посмотрела, что за этот год детям, больным лейкозом, или детям, которые поправляются и так далее, поступило – цифра крупная – 75 миллионов 253 тысячи 558 рублей. Хотя и там тоже написано, как всегда, что, в общем, помощь нужна разная, от памперсов до бинтов и полотенец, как известно. Но меня-то интересует, поскольку мы с вами по традиции встречаемся 1 июня, что там с нашей стройкой?
Галина Новичкова: Ой, тьфу-тьфу, все идет хорошо.
Анна Качкаева: Центр строится.
Галина Новичкова: Да. И 10 июня у нас будет так называемый праздник крыши – это такой этап когда основное здание подведено под крышу. Поскольку строит немецкая компания, то у них традиция такая, дальше они просто продолжать не могут.
Анна Качкаева: То есть теперь уже никто не мешает, никто не стоит на пути, все строится быстро…
Галина Новичкова: Все строится очень быстро, красиво.
Анна Качкаева: То есть с премьером за одним столом посидели – и, слава богу, все решилось.
Галина Новичкова: Нет, ну, решилось еще раньше. О том, что будет финансирование в полном объеме выделено из средств бюджета, такое постановление мы получили в августе прошлого года. То есть вот просто в последний вагон уходящего поезда попали, потому что в сентябре начался кризис, и если бы еще потянули, то, наверное, ничего бы не было. Но поскольку было уже все готово, был готов проект полностью, было все готово к тому, чтобы начать строить, вот нам только позволили, как гриб выросло это огромное здание. Оно будет очень красивое, оно очень продумано все до мелочей, мы все это делали вместе с архитекторами, врачи. Потому что как делать высокотехнологичные клиники, не знают у нас в стране, а делали проект наши архитекторы, российские, но с помощью немецких технологов медицинских, строительных (это вообще специальность, которой в России нет), и с нашей помощью, потому что как бы по технологии все это делалось. И вот мы практически уже изучили все (смеется).
Анна Качкаева: Да, теперь уже и стройку, помимо всего прочего.
Галина Новичкова: Да. Там все будет настолько логично и продумано, мы вообще скомпилировали там основной опыт. Мы учились, были в разных клиниках, и наш центр будет очень удобный, очень правильный, очень современный.
Анна Качкаева: На сколько коек?
Галина Новичкова: Вообще, коек уже не так много будет, на 220 коек. Но там еще будет, что ценно очень, дневной стационар на 20 коек и пансионат на 150 комнат. То есть в этом дневном стационаре те дети, которые находятся амбулаторно… у нас же ротация идет, часть из них лечится в стационаре, часть потом находится на амбулаторной терапии, и им негде жить. Сейчас фонд "Подари жизнь" снимает для них очень большое количество квартир. Они будут жить в пансионате и получать лечение в этот момент, когда им не надо лежать в стационаре, амбулаторно. То есть у нас одномоментно будут лечиться около 500 человек.
Анна Качкаева: Вот, кстати, перекидывая мостики, дело в том, что Ольга – я вас в эфире практически знакомлю – занимается уникальной тоже для России технологией обучения детей дистанционно, в том числе детей, которые ограничены в своих возможностях. Можно подключить через учителей, можно сдавать ЕГЭ, можно в детских домах это сделать.
Ольга Рейман: Можем сотрудничать.
Галина Новичкова: Конечно.
Ольга Рейман: Как раз для больницы это очень актуально.
Анна Качкаева: Ольга помогает людям и в Московской области, в областях в основном. В Москву-то вы наконец пришли или уже бог с ним?
Ольга Рейман: В Москве, слава богу или не слава богу, на самом деле, нет таких серьезных материальных проблем в учреждениях. И действительно, правительство Москвы в большей степени заботится, в том числе, и об оснащении компьютерными классами, об интернете и так далее. Поэтому наша основная задача, как я ее вижу, все-таки идти в регионы, идти в малонаселенные регионы. То есть мы все дальше и дальше от Москвы. Теоретически любой ребенок или любой взрослый человек сейчас может оставить нам заявку на сайте, мы ее обрабатываем. И сейчас мы собираем заявки как раз на следующий учебный год, поэтому, пользуясь случаем, хочу всех пригласить: заходите на www.ktoeslineya.ru, зайдите в программу "Одаренные дети. Дистанционное образование". Заявку заполнить крайне просто, мы буквально в течение нескольких дней ее обработаем и к вам вернемся с ответом.
Галина Новичкова: Для нас это актуально. У нас же лежат дети, они прикованы, можно сказать, к больнице, по крайней мере, точно. И они из разных регионов, они оторваны от такой жизни-то.
Анна Качкаева: А как вы сможете? Это же надо все равно компьютер в палате…
Галина Новичкова: А у нас все это будет.
Анна Качкаева: Все это возможно?
Галина Новичкова: Ну, не в палате, но у нас компьютеры будут обязательно, и для детей тоже. В пансионате уж точно будут компьютеры, там дети будут находиться в таком более-менее приличном состоянии, когда им не нужно интенсивного лечения, когда они себя не так уж плохо чувствуют.
Ольга Рейман: Так рождаются новые грандиозные проекты (смеются).
Анна Качкаева: Чему я очень рада, в эфире. Дорогие дамы, я увидела тут госкомстатовскую статистику, не помню уж на каком, по-моему, на вашем, Ольга, сайте, где написано к 2010 году численность детей по сравнению с 2003 годом уменьшится на 3,73 миллиона детей.
Ольга Рейман: По России, да.
Анна Качкаева: Несмотря на то, что президент у нас сегодня награждал многодетные семьи, очень гордится тем, что благодаря нацпроекту чуть ли не на 4 процента выросла рождаемость, но, судя по Госкомстату, перспектива, не сильно радуются нас всех. Вы занимаетесь сложными детьми. И вот сколько их – до конца тоже никто не знает, считают то сирот, то беспризорных, то нездоровых. Но это все, как я понимаю, человеческий ресурс, который надо всячески поддерживать. Что, как вам кажется, государство не доделывает, чтобы помогать вам, даже не им, чтобы вы могли помогать детям, Оля?
Ольга Рейман: Ну, давайте я попробую пофантазировать немножко на эту тему. На самом деле, что государство в целом может делать? Это госрегулирование с помощью законодательства плюс, так или иначе, создавать условия для того, чтобы улучшать условия, для того чтобы благотворительным организациям жилось лучше и проще, но это тоже опять-таки через законодательство, через налогообложение, в частности, которое у нас хромает. Плюс создавать условия для волонтерства и добровольчества. По большому счету, наверное, в целом это все. Что касается законодательства, мы все знаем, что мы пытаемся внести и поправки в закон о рекламе, который связан, соприкасается с благотворительными проектами. Соответственно, закон о благотворительности в том или ином виде обсуждается в Общественной палате. Я надеюсь, что какие-то поправки и, может быть, какие-то изменения будут внесены. Что касается налогообложения, здесь, наверное, никаких новостей нет, в 2000 годах все налоговые льготы были отменены, и, безусловно, благотворительности это не способствует. Хотя, на самом деле, мы все наблюдали большой скачок докризисный в объемах средств, которые выделялись компаниями именно на благотворительность. Я могу сказать, что в этом году, с одной стороны, безусловно, объемы сократились, но с другой стороны, что мне очень приятно, по крайней мере, среди наших партнеров есть ряд компаний, которые к этому начали подходить очень осознанно. То есть они не просто жертвуют на благотворительность какие-то суммы из своих бюджетов, а они запускают социальные программы. Они дозрели до того, чтобы делать свои собственные, индивидуальные социальные программы и администрировать их с помощью профессиональных участников, если можно так сказать, благотворительного рынка.
Анна Качкаева: А Минобразования как-то прислушивалось к вашему опыту, что-нибудь из того, что вы предлагаете, за этот год для школьников и школ принято к рассмотрению хотя бы?
Ольга Рейман: Мы идем, наверное, по пути "Школьники и школа". Это нацпроект, соответственно, несколько лет назад была запланировано и, надеюсь, реализовано достаточно много в плане оснащения школ. Что касается тех же самых дополнительных услуг по обучению через интернет в качестве дополнительного образования, та компания, услугами которой мы пользуемся, она существует на рынке достаточно давно. Надо отметить, что никто – ни государство, ни коммерческие структуры – никогда не придумывали и никогда не реализовывали вот эту услугу для детей, которым это действительно нужно, - это именно дети с ограниченными возможностями, это дети, которые воспитываются в учреждениях типа интернатов, детских домов. У них была небольшая попытка по исправительным учреждениям, насколько я знаю, но она была крайне маленькая, потому что финансирования не было.
Анна Качкаева: Сколько у вас за эти два года таких ребят выучилось? И успехами какими-то можете погордиться?
Ольга Рейман: Могу. На самом деле, в прошлом год проект носил пилотный характер, и чуть больше 50 человек так или иначе получили доступ к дистанционному образованию доступ к дистанционному образованию. 25 из них было выпускников. В принципе, все эти дети так или иначе поступили либо в средние специальные… К сожалению, мы их уже как бы подхватили в 11-м классе, когда, наверное, профилироваться поздно, потому что основная проблема – верит в себя ребенок или не верит, потому что ему дальше учиться.
Анна Качкаева: Особенно если он из детского дома.
Ольга Рейман: Особенно если он из детского дома, да. Есть проблема общежитий, есть проблема стипендий – это основные, базовые вещи. Поэтому, конечно, влиять на это надо комплексно, не только предоставлением услуг. Поэтому мы таких детей не бросаем. Сейчас порядка 10 предыдущих выпускников, они успешно учатся в различных вузах, мы им даже предлагали каким-то образом дальше сотрудничать с фондом, но они очень заняты, у них сессии, они пытаются как-то сами заработать. Мы их отслеживаем всячески. Вот сейчас мы ожидаем результатов ЕГЭ этого года. На прошлой неделе наши тверские детки писали, 9 и 11 классы, и я надеюсь, что это будет "четыре" в большей степени, как это было и в прошлом году. Потому что "три" как вы знаете, это результат общий по России, который, на мой взгляд, неудовлетворительный при занятии систематическом в течение года.
Анна Качкаева: Галя, а у вас как…
Галина Новичкова: У нас проблем очень много. Вы знаете, все, что касается благотворительности, конечно, несмотря на кризис, мы собрали 300 миллионов рублей, до копейки отчитались, и все это, естественно, было потрачено до последней копейки по назначению, и отчет есть. А вот все, что касается организации конкретно службы детской гематологии, то, знаете, наступили, такое ощущение, очень тяжкие времена. Проблема квот…
Анна Качкаева: А с чем это вдруг связано опять? Вроде бы уже все успокоились.
Галина Новичкова: Вы знаете, усиливаются проблемы и множатся.
Анна Качкаева: А что значит квоты, коротко нам объясните.
Галина Новичкова: Ой, я не знаю, что такое квоты, я не могу объяснить. Ну, вот как они образуются, я не понимаю. Что такое квоты, я понимаю, - это количество место для бесплатного лечения в центрах высоких технологий. Но получилось так, что ряд областей, как их называют, субъектов Федерации, они вообще не заявили квоты. Почему они не заявили? Они не могут лечить, они не могут проводить высокие технологии.
Анна Качкаева: То есть где-то на местах чиновники посчитали, что у них нет детей, больных лейкозом?
Галина Новичкова: Или что они сами, может быть, смогут это делать, я не знаю. А дети-то есть, дети приезжают, а квоты нет. Понимаете, в чем дело.
Анна Качкаева: То есть они к вам приезжают, а вы их не можете взять.
Галина Новичкова: Или, например, нет у нас пока такого замкнутого пространства, где мы сможем проводить качественную химиотерапию, облучение, они получают квоту, например, в Российскую детскую больницу на химиотерапию и Центр радиологии на облучение, но получается, что они в одно место получают квоту, а в другое нет, и как тут вообще быть? А мне чиновники объясняют из Минздрава, что это заявляли главные специалисты, вот столько квот они заявили, столько им и дали.
Анна Качкаева: А вы куда-нибудь бумагу написали о том, что вы сейчас рассказываете, чтобы я понимала, и дальше можно было задать вопрос? Вы куда-нибудь бумагу написали по этому поводу?
Галина Новичкова: Об этом мы уже очень много и писали, и говорили. Мы проводим цикл усовершенствования врачей-гематологов, вот цикл закончился в мае. Там сидят ведущие специалисты, мне говорят, что главные специалисты – вот они эти квоты формируют.
Анна Качкаева: Специалисты минздравов местных?
Галина Новичкова: Местных, да. Они как раз проводят у нас цикл усовершенствования. Они меня спрашивают: "А как к вам попасть, как получить квоту?" Я говорю: "Ну, послушайте, это же ведь вы эти квоты…" Они говорят: "Да что вы! Нас никто не спрашивал, мы вообще не знаем, как они формируются". Такое ощущение, что берут с потолка. И невозможно поступить к нам! Пример: ребенок получил пересадку костного мозга, как его лечить в регионах, дальше отслеживать – очень сложно вести этого пациента. Мы его отправили домой, когда отработали, иммуносупрессивную терапию он должен получать, потом ее надо отменять, надо за осложнениями следить, как прижился этот донорский костный мозг. Не могут это в регионах делать, и не смогут очень долго еще. Им нужно приехать, чтобы мы провели контрольное обследование. Ребенок себя чувствует прилично, но мы должны вовремя остановить лечение или вовремя что-то новое назначить, или увидеть, что осложнение какое-то развивается. Они не могут. Им говорят чиновники: "В таком состоянии ребенок, зачем его туда возить?" И вот мы по телефону вынуждены лечить этих детей. Знаете, такое ощущение, что это маразм.
Анна Качкаева: Ну, в общем, это так и называется, если похуже не назвать.
Галина Новичкова: А если просто все прекрасно, например, сейчас ребенок приехал из Белгородской области, диагноз, другое дело, не могли долго поставить, но квоту получили быстро. Но что такое быстро? Здесь вообще время порой идет на часы. 2,5 недели мама ходила – это быстро. 2,5 недели мама каждый день ходила к каким-то чиновникам, как на работу, чтобы умирающему ребенку добыть эту квоту. Вы знаете, что-то такое невероятное творится. А с Минздравом поговоришь – да у нас все хорошо, у нас все прекрасно. А это проблема.
Анна Качкаева: А сколько обычно, по вашей статистике, она, наверное, есть, в регионах в год сколько заболевших? Или это трудно сказать?
Галина Новичкова: Вы знаете, во-первых, у нас нет хорошего, настоящего, как во всем мире, канцрегистра, поэтому, говорят об эпидемиологии рака, то Россия – белое пятно, у нас нет канцрегистра хорошего. Канцрегистр – это эпидемиологические данные: точно знать, сколько заболело, что вообще с ними происходит, с этими детьми. У нас нет таких данных, поэтому нам очень сложно с этим разбираться. Мы знаем статистику, и исходя из статистики, где-то приблизительно заболевает 15 детей на миллион детского населения в год. Если взять еще и подростков, которых мы лечим, то получается 4,5-5 тысяч заболевают различными злокачественными заболеваниями.
Анна Качкаева: Наш слушатель Сергей Митрофанов из Москвы вас, Ольга, спрашивает, очевидно: "А как вы относитесь к ЕГЭ? И как вы относитесь к проблеме – ребенок и религия?" Вот еще и это беспокоит нашего слушателя.
Ольга Рейман: К ЕГЭ у меня непростое отношение, надо сказать. Можно зайти на наш сайт и сдать пробный ЕГЭ. Я, честно скажу, запорола ЕГЭ приблизительно на первой трети, и мне очень грустно, что… С моей точки зрения, там много что в этом экзамене все-таки надуманное, оно не отражает как бы тех базовых знаний, которые дети получают, а потом они с этими знаниями идут по жизни. Тем не менее, он есть, и мы вынуждены соответствовать тем критериям и требованиями, которые задает экзамен, поэтому, конечно, для детей, которые не в городе… Я еще раз подчеркиваю, для кого важно получить это образование дополнительное, - это дети, которые не имеют возможности иметь репетиторов московских. Потому что Москва и крупные регионы, они все-таки с ЕГЭ знакомы, департаменты образования местные, они достаточно сейчас все осведомлены, они имеют результаты экзаменов за предыдущие годы, тестовые, то есть они ведут достаточно неплохую работу, с тем чтобы детям дать возможность, любым детям, подготовиться. Конечно, дети в мелких городах, в поселках, в селах, в мелких населенных пунктах, у них такой возможности нет, а в основном у нас география наших учреждений, в которых дети живут, оставшиеся без попечения родителей, к сожалению, это 70, 80, иногда и 90 процентов – вне крупных городов, поэтому для них это крайне важно.
Анна Качкаева: А тема "ребенок и религия"? Это такая уже философская история, но ответьте, если можно.
Ольга Рейман: Я могу сказать, что у нас есть одно учреждение… У нас не много учреждений, которые мы ведем в Москве, называется оно "Павлин" – негосударственный православный детский дом, куда попадают дети с вокзалов, без документов, попадают разного возраста, отдельно содержатся девочки, отдельно мальчики. Вот мальчики, в районе Тимирязевки у них небольшой корпус. Я в своей жизни не видела более воспитанных, нежных детей, которые спустя… То есть там разные дети, разного возраста, попал мальчик в 7 лет, он только нецензурную лексику знал, потому что забрали его с вокзала. И на самом деле, благодаря все-таки, наверное, некому объединению покаяния, что Бог дает всем свою ношу, пониманию того, что у всех разная есть судьба, тем не менее, Бог един, и он объединяет, всем дает свои уроки какие-то… С моей точки зрения, без веры человеку очень тяжело, а детям, которые оказались в какой-то ситуации, с которой они психически справиться не могут, вера и религия могут очень помогать. И я видела детей, которые на глазах менялись, то есть за год-два, и становились действительно как бы психически здоровыми людьми, которые мотивированы по жизни, которые добивались результатов. И я уверена, что это, конечно, была любовь и очень профессиональная, грамотная работа педагогов, но не только. Это было вместе с верой и с религией. Соответственно, это без перебора, это не то что бы они все там поступали в духовную семинарию и становились профессиональными священниками, нет, это не об этом. Люди должны жить с верой, все, на мой взгляд.
Анна Качкаева: Галя, вот вы обозначили одну главную проблему вашу, которая связана с квотами и, соответственно, с какой-то чиновничьей неразберихой, которая существует для многих людей, для которых действительно счет на часы идет. А вторая, как я понимаю, - лекарства. Что здесь?
Галина Новичкова: Ну, это такие глобальные, есть и другие проблемы. Проблема полиативной помощи, когда дети умирают, и им даже невозможно, по нашим законам, достойно уйти из жизни, то есть получить по "скорой помощи" наркотический препарат, который обезболивает их страдания, облегчает. Это очень сложно. Мы на эту тему много говорим, но пока, в общем, нас не слышат. Большая у нас проблема, серьезная, конечно, с препаратами лекарственными. По-прежнему в нашей стране очень сложно и долго, а иногда и совсем не регистрируются новые препараты. Появляется очень много на рынке международном новых, очень эффективных препаратов, зарегистрировать их сложно. Это так называемый орфаны, или "сиротские препараты", которые нужны ограниченному количеству пациентов, но все равно это большое количество людей – это не сто, это миллионы, ну, полмиллиона, может быть, человек для какого-то препарата. Но компании-производителю все равно невыгодно вкладывать большие деньги в регистрацию, это сложно, и они этого не делают. Конечно, эту проблему на себя должно взять государство. Как этого не было, так и нет, и нам сложно.
Анна Качкаева: Вот нет этого препарата, дорогого, эффективного…
Галина Новичкова: Нам разрешили, у нас есть такое разрешение в двух клиниках – Санкт-Петербургского университета клиники гематологической и у нас – мы можем, проводя консилиум, назначать препарат, которого нет. Но проблема, как привезти этот препарат, - это все на наших плечах. Мы делаем это с волонтерами, с фондом. Мы сначала находим деньги, а это немаленькие деньги, потом мы находим, где купить этот препарат, потом мы его привозим сюда. Мы должны еще 30 процентов таможне заплатить, а препараты дорогие, и мы, естественно, провозим их, кто как может, с оказией, и журналисты, и артисты, кто нам только ни помогает, и сами мы возим. И все время рискуем, что, в общем, у нас случатся неприятности. И мы говорим, говорим, говорим об этом, но проблема почему-то не решается.
Анна Качкаева: Я думаю, что она не решается, потому что поддерживаем местного производителя. Ладно – с железом и автомашинами, а вот с лекарствами…
Галина Новичкова: Нет, это тоже вопрос серьезный. Препараты эти все, которыми мы точно знаем, что мы вылечиваем рак, они, конечно, все очень высокого качества. Так называемые дженерики, препараты, которые производятся не компаниями, которые их изобрели, а которые имеют хорошие заводы по всему миру, дорогие препараты, мы российские тоже применять, как правило, не можем. Потому что никто не проводит исследования. Вот формулу дали, они просто… Вот генерический препарат очень легко зарегистрировать, они какую-то формулу дали, проверили, что формула…
Анна Качкаева: Генерические – это что?
Галина Новичкова: Ну, дженерики – это препараты, которые по формуле созданы. Формула соответствует, а дальше – насколько это качественно, насколько это очищенный препарат – никто не знает. Если мы назначаем какую-то дозировку фирменного препарата, мы знаем, что, во-первых, он хорошо очищен, он хорошо переносится, и мы знаем, что он точно сработает. И когда мы назначаем российские препараты, зачастую дети это называют "электрическим стулом". Вот если бы кто-то из тех, кто иногда их производит, увидел реакцию детей, но, наверное, подумал…
Анна Качкаева: Это так действует?
Галина Новичкова: Очень тяжелая бывает реакция, потому что препараты, не все, конечно, но абсолютно большинство плохого качества, они плохо очищены, там много добавок токсических. А потом, какое количество субстанций там, насколько эффективен этот препарат – никто не знает. Есть просто примеры, когда мы с одной из лабораторий, которая занимается фармакокенетикой, смотрели некоторые препараты, просто не по заказу Минздрава, а сами, и оказывалось, что концентрация этих препаратов в крови, наших и индийских (наши производители часто делают на индийских заводах), не соответствует терапевтической. Понимаете, это же тоже серьезный вопрос.
Анна Качкаева: А от кого это зависит? Тоже министерство должно заниматься этим вопросом?
Галина Новичкова: Ну, наверное
Анна Качкаева: То есть вы точно тоже не знаете.
Галина Новичкова: Ну, вы знаете, я врач. Я не чиновник, я врач. Я хочу, чтобы у меня была возможность проводить качественное лечение, и говорю о проблеме, а кто будет там решать, кто ее должен решать – я до конца не знаю. Мне некогда вообще в это вникать, потому что очень много у меня таких моих…
Анна Качкаева: Хорошо, тогда вникнем мы, попробуем узнать, как это происходит обычно. Я понимаю, что фармакологическая промышленность – это сложная история.
Галина Новичкова: Росмеднадзор, наверное, этим должен заниматься. И когда нас обязуют и говорят, что в аукционах вот основной критерий – это цена, делают чуть ниже цену – и вот, понимаете, мы должны покупать это. Они очень много, кстати, выигрывают всяких аукционов в регионах. Мы как-то еще пытаемся все-таки лечить фирменными препаратами, а в регионах сейчас во многих просто докторам некуда пожаловаться, они нам жалуются.
Анна Качкаева: Да мы вчера видели на экране, у нас был репорта на экране, у нас был репортаж, где в какой-то…
Галина Новичкова: Их заставляют покупать российские, местные.
Анна Качкаева: Под Архангельском вот придерживают лампы руками.
Галина Новичкова: Знаете, я патриот, я рада, я хочу поддержать российского производителя, но пусть российский производитель делает качественный продукт.
Анна Качкаева: Тем более что делает для собственных детей, которыми так гордится и так не хочет отдавать на усыновление за границу.
Галина Новичкова: Не все, конечно, есть ряд компаний серьезных, но их мало.
Анна Качкаева: Давайте послушаем звонок. Ефим из Москвы, вы в эфире. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер. Я считаю, что у вас много проблем, потому что те, кто их решает, они своих детей у вас не лечат. Но это мое мнение. А вопрос у меня такой: скажите, пожалуйста, в богатых странах, к которым я не отношу, конечно, Россию, есть ли программы по помощи по вашему профилю в диагностике, в лечении? Может быть, выезжать можно туда, может быть, квоты какие-то есть приглашать определенное количество больных из страшно бедных стран? Конечно, если те страны позволят и попросят. Вот как обстоят дела в этом плане с Россией? Спасибо.
Анна Качкаева: Как обстоят дела в других странах, есть ли там какие-то квоты, можно ли привезти, вылечить?
Галина Новичкова: Нет, там квот никаких нет, это абсолютно точно. И там вообще право выбора есть. Там даже не приписаны регионально куда-то, там есть право выбора клиники у пациентов.
Ольга Рейман: И страховки, вероятно.
Галина Новичкова: Страховка оплачивает, а у пациентов есть право выборы, где они хотят лечиться. Если есть у этой клиники возможность принять пациента, они берут. Таким образом, понимаете, они и стремятся быть лучшими, каждая клиника стремится быть лучшей, потому что они бьются, борются за пациента.
Анна Качкаева: Владимир, Нижегородской область, мы вас слушаем, здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер. Вот едешь в машине, включишь радио – просят денег Игорю, переключишь на другой канал – просят Вадиму, домой придешь, газету откроешь – портреты Маши, Даши… Душа разрывается! Это вот наш пример: в пупок поцеловал кого-то – он что, исцелил? Почему вы не спросите у правительства денег-то?
Галина Новичкова: Просим, еще как просим!
Анна Качкаева: Просим, и только что Галина сказала, что центр-то строится на бюджетные деньги. Но в том-то и проблема, уважаемый Владимир, что сколько пупки ни целуй, сколько у государства ни проси, а не хватает. Вот для этого благотворители и существуют.
Галина Новичкова: И это же не только в России. Во всем мире лечение рака, тем более, это очень дорогая вещь.
Анна Качкаева: И сиротские дома…
Ольга Рейман: И любые другие, конечно, благотворительные программы.
Галина Новичкова: Мы тоже за счет благотворительности, наверное, половину пациентов лечим.
Ольга Рейман: Даже называют "третьим сектором" неслучайно, а потому что есть коммерческие структуры, есть государство, а есть благотворители.
Галина Новичкова: Я хочу сказать, что, несмотря на все проблемы, которые сегодня в экономике есть, в мире и в России, естественно, количество людей, желающих помочь, меньше не стало, а мне кажется, стало еще больше. Суммы стали меньше…
Анна Качкаева: Судя по страничкам ваших сайтов, и по заходам, и по вашим отчетам фондов, видно, что людей-то меньше не стало.
Галина Новичкова: Количество людей стало больше, точно. Суммы взносов, может быть, средняя сумма стала меньше, а вот людей, желающих помочь, стало больше. И это здорово, это хорошо, это говорит о милосердии людей.
Анна Качкаева: Ольга, а у вас все-таки не так очевидна вот эта помощь. Потому что тут понятно: жизнь и смерть. А как ваши волонтеры или те, кто помогает, они как-то эту очевидную помощь видят, как-то за этим следят?
Ольга Рейман: На самом деле, каждый фонд, я думаю, бережет, поливает и взращивает волонтеров, они всем нужна. Естественно, в медицинской теме больше требуются люди, которые могут оказывать какую-то непосредственную помощь пациентам.
Галина Новичкова: Ну, разная помощь.
Анна Качкаева: Разная, да, в том числе и заниматься с детьми.
Ольга Рейман: Например, в нашем фонде мы, безусловно, ждем волонтеров, но вопрос, чтобы мы волонтера отправили детям непосредственно, чтобы он вообще к этому пункту назначения прибыл, мы, как фонд, должны инвестировать в него, я не знаю, несколько рабочих дней. И для нас вот эти волонтеры – это действительно наша ценность, которую мы бережем. Потому что из тысячи человек остается, наверное, 10-15 в лучшем случае. Это действительно тот костяк, который потом нам оказывает помощь на постоянной основе, на которых мы можем положиться, которым мы можем делегировать часть ответственность. Действительно, это надежные люди. Потому что, конечно, по большей части волонтер, когда он так или иначе приходит на страницу сайта, вообще как-то знакомится с фондом, он не знает, что он хочет делать. Вот у них есть порыв: я вот сейчас хочу… Будет ли у них порыв завтра – сказать крайне сложно, и как быстро он закончится. Поэтому, конечно, мы для себя эту проблему решаем каким образом.
Мы, безусловно, очень рады волонтерам, но первое, что мы от них хотим, чтобы они сформулировали, что конкретно они могут сделать и готовы делать. И мы на сайте разработали анкету – порядка 15 вопросов, которую, соответственно, онлайн ты можешь пойти и заполнить, и мы тогда понимаем, насколько человек серьезно к этому относится. Соответственно, если он относится к этому серьезно, он может уже выбрать, какой вид помощи он готов оказать. Если он относится к этому серьезно, мы приглашаем его на ежемесячные как бы встречи волонтеров, где мы рассказываем о деятельности фонда, мы рассказываем уже о тех или иных программах, мы рассказываем о тех или иных насущных проблемах, и мы непосредственно готовим его уже на ту работу, которую он, так или иначе, может сделать. Юридическая составляющая, в том числе, очень важна. Потому что если он от имени фонда едет в учреждение к детям – отвечает фонд, отвечает не волонтер. Он сегодня съездил, завтра он может… Все мы люди, и есть человеческий фактор. Поэтому мы к этому относимся крайне бережно, осторожно.
Пользуясь эфиром, я хочу сказать нашим волонтерам огромное спасибо, без них мы бы не сделали так много, это факт. Поэтому мы ждем новых людей, новых рук, новых голов.
Анна Качкаева: А у вас, по-моему, уже нет необходимости большой.
Галина Новичкова: Да, у нас волонтеров много, и эти волонтеры и кровь сдают, знаете, и доноры, и занимаются с детьми, и помогают просто встречать ребенка, отвозить его, маме помочь. Очень много. У нас их действительно уже так много стало, что мы ведем отбор. Вообще, за рубежом, там волонтера допускают к пациенту, когда он очень проверен. Вот в Америке два года волонтер просто помогает. Потому что это очень ответственно – прийти к ребенку и как-то, может быть, неправильно себя вести или прийти и уйти, а ребенок ждет. Поэтому мы уже начали… ну, тестирование проводим, уже отбор ведем.
Анна Качкаева: Ну, просто вы уже такая сформированная организация.
Галина Новичкова: Да.
Ольга Рейман: Ну, 15 из тысячи – это, в принципе, то, о чем я говорю. 15 из тысячи попадают и работают. А обращаются тысячи. И ничего с этим не сделать, к сожалению.
Анна Качкаева: Николай Иванович, Мордовия, мы вас слушаем, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Милосердные сестры! Ну, и братья. Братьев не слыхать, ну, и слава богу, пускай сестры больше такие будут. И думать надо больше не о единицах, которые, конечно, болеют, надо им помогать, но большинство – 800-900 тысяч – в России без родителей. И вот им надо, на самом деле, построить какой-нибудь солнечный или райский город.
Анна Качкаева: У, Николай Иванович, это, конечно, замечательно…
Галина Новичкова: Так что же вам не дает? Организуйте фонд и постройте!
Анна Качкаева: Ну, нет, 800-900 тысяч – все-таки… Хотя больше, у нас же сирот около 3 миллионов, как говорят.
Ольга Рейман: Я даже не представляю, что нужно построить.
Анна Качкаева: Это город должен быть. И что, на выселках они будут жить одни?
Галина Новичкова: То есть вы хотите сказать, что те единицы, которые заболели, их лечить не надо? Представьте на секунду, что это ваш ребенок.
Анна Качкаева: Андрей, Москва, мы вас слушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Церковь христианская считает, что детей надо крестить, причащать, тело и кровь Христа им давать, и соборовать. Для чего это надо? Это для здоровья в первую очередь, потому что по статистике можете посмотреть Московской патриархии, например, причащенные и соборованные люди (то есть это когда мажут елеем, когда батюшка мажет елеем – соборование, это от болезней) меньше болеют. Поэтому вы можете провести эксперимент, вот, например, в этот центр приглашать батюшку раз в неделю, и он бесплатно, потому что он служитель церкви, приходит, служит службу, мажет елеем детей. И очень важно еще духовное воспитание детей, то есть в библейском смысле этого слова, чтобы были какие-то детские библии, допустим…
Галина Новичкова: Все это есть! У нас не только приходит батюшка, у нас храм есть в больнице. И батюшка приходит, и не раз в неделю, а гораздо чаще. И все это у нас есть, безусловно.
Анна Качкаева: Мне вот очень нравится, что все наши слушатели, назвав нас милосердными сестрами, главным образом звонят мужчины, и у меня только вопрос: кто-нибудь пошел к какому-нибудь ребенку где-нибудь у себя – в Нижнем Новгороде или даже в Москве, чего-нибудь почитал, куда-нибудь сводил? Потому что учить все любят, я это слышу просто по интонации, а хорошо бы еще дела какие-нибудь делать – было бы совсем хорошо. Дамы, скажите мне, пожалуйста, понятно, Галя, что если вы сейчас будете перечислять еще проблемы, то их…
Галина Новичкова: Ой, много.
Анна Качкаева: Да, их много. Так же как и Ольга, наверное, сможет найти немало вопросов по этому поводу или претензий к кому-нибудь, кому они могли быть адресованы.
Ольга Рейман: Я считаю, работать надо. Проблемы есть всегда, работать надо.
Галина Новичкова: И мы, конечно, работаем, конечно.
Анна Качкаева: Слушатели вот о чем вас спрашивают, и эту тему я не собиралась затрагивать, но поскольку пишут, то уж спрошу. Это в связи с некоторой кампанией, которая сейчас вообще вокруг детства происходит, по поводу того, что плохо обращаются с ними, но хорошо, что хотя бы теперь заметили, что не только где-то за океаном плохо обращаются, что и в России эти случаи бывают. Вот что делать с этими какими-то чудовищными историями усыновления и раздергивания детей между родителями разных стран? У вас есть к этому какое-то отношение, вот к последним историям – Беленькой, вот этой девочки португальской и так далее?
Ольга Рейман: Я вот сейчас слушала страшный сюжет по НТВ, об изнасиловании учителями физкультуры и так далее. На самом деле, страшных историй много, и я не знаю, стало ли их больше, но они стали публичными, это факт. Но на самом деле чудовищно, никто спорить не будет. Мне приятно отметить, что появляется все-таки некое общественное мнение на эту тему, и народ в этом участвует. Вот, на самом деле, когда было избиение двух деток усыновленных, Глеба и… я не помню их имена и фамилии…
Анна Качкаева: Ну, там тоже история довольно сложная. Там сконцентрировались на этой истории, и не убеждены журналисты, что было так на самом деле.
Ольга Рейман: Не важно, это пример. Возможно, и не было ничего. Вопрос, что вот я об этом узнала, честно скажу, когда мне написали, меня нашли как, соответственно, человека, который занимается благотворительностью. Люди мне написали, что есть вот такая история, и сказали: а не могли бы вы помочь? То есть, на самом деле, неравнодушных людей становится все больше и больше. К сожалению, как мы можем с этим бороться? Есть законодательство, есть некая система усыновления, она работает – через суд, сбор документов. Не знаю, насколько это чистоплотно или нечистоплотно, можно ли этих людей рассмотреть, когда ребенка отдают на усыновление. Я вижу много детей в детских домах, и я не знаю, где бы им было лучше, иногда. Вот я приводила в пример православный дом "Павлин", и я честно скажу, если бы, не дай бог, в моей семье что-то случилось, я бы хотела, чтобы мои дети были там. Потому что вот я смотрю на них – их действительно воспитывают, их любят, им прививают доброту, им прививают в хорошем смысле веру и религию, которой тут касались. Наверное, такие истории есть во всем мире, просто надо как-то немножко шире на это смотреть. Каждый за себя отвечает, мы не можем сесть на место этого социального работника, который усыновил ребенка. Это такой божий вопрос, и пусть он задаст себе этот вопрос, кому он ребенка отдал.
Галина Новичкова: Я боюсь, что эта кампания может закончиться тем, что дети снова останутся в детских домах, очень сложно будет по-настоящему хорошим людям, которые хотят детей сделать счастливыми, их усыновлять. И опять начнутся взятки, и вот эти все проблемы, волокита… Я боюсь, что, конечно, надо вскрывать эти явления, безусловно, и нельзя отдавать каждому желающему ребенка, но я боюсь, что, знаете, это охота на ведьм будет, а пострадают дети.
Ольга Рейман: Уже страдают. Уже есть, иностранцев ограничили очень сильно.
Галина Новичкова: А вот я знаю очень много детей, которые лежали в Российской детской больнице – не с онкологией, а с уродствами врожденными, которые никому здесь были не нужны, их забрали, их увезли иностранцы, они присылают фотографии, они там живут, и они счастливы.
Ольга Рейман: Конечно, потому что инфраструктура есть, чтобы за детьми ухаживать.
Галина Новичкова: У них для этого все условия есть. Дети без рук без ног, они там живут, понимаете, учатся, полноценной жизнью, полной жизнью живут.
Анна Качкаева: Нам надо как-то завершать, и хочется какого-нибудь оптимизма. Если вы готовы сказать о том… ну, на что вы рассчитываете, какие у вас планы, где вот возможность, может быть, действительно, детей поддержать активнее, что еще для этого нужно? Давайте вот так коротко.
Ольга Рейман: Ну, во-первых, все-таки сегодня 1 июня, День защиты детей. Плохая новость – что вспоминают об этом в основном 1 июня, хорошая новость – что вспоминают. И на самом деле я думаю, что мы с Галиной в этот день можем подводить итоги о том, что сделано, и наметить планы. На мой взгляд, благотворительным фондом "Кто, если не я" достаточно большая была проделана работа. Мы в связи с кризисом ни в коем случае ничего не сворачиваем, мы продолжаем развиваться. Все наши программы продолжают развиваться. Детей на будущий год по дистанционному образованию мы планируем удвоить, регионы расширить. В целом я хочу, наверное, сказать спасибо всем, кто нас поддерживал. Мы действительно сделали много вместе, и я надеюсь, что, соответственно, и количество волонтеров и качественно, – в этом мы с Галиной, наверное, будем единым – которые сознательно к этому подходят, системно, готовы работать, оно увеличится. И, собственно, мы очень оптимистичны.
Анна Качкаева: Это главное.
Галина Новичкова: Я тоже хочу всех поздравить с праздником, но, знаете, видя, как растет наш центр, и зная, что 1 июня 2011 года мы зайдем туда и будем работать, это будет лучший в Европе центр, и мы там сможем лечить большое количество детей, мы там сможем еще создавать новые технологии, обучать врачей, знаете, мы с оптимизмом смотрим на будущее. Очень надеемся, что все-таки все у нас будет хорошо и все заболевшие дети, каждый выздоровеет. Каждый!
Ольга Рейман: Осилит дорогу идущий.
Галина Новичкова: Конечно.
Анна Качкаева: А препоны ведомственные все-таки будут как-то разрешаться. Ну, не без усилий, разумеется.
Галина Новичкова: Но если мы будем молчать, то они никогда не разрешается. Мы будем говорить, мы будем продолжать говорить о них.
Анна Качкаева: Это точно, безусловно, говорить и говорить. И наших слушателей я призываю всячески помогать, где вы можете, у себя в регионах и здесь, в Москве. Во всяком случае, не забывайте, что все дети – это, в общем, наши дети, как ни банально это звучит. Спасибо за ваше участие в программе!
