Ирина Лагунина: Издательство «Терра», не дожидаясь решения кассационной инстанции, обратилось в Конституционной суд РФ в связи с исками о нарушении авторских прав на так называемую «доконвеционную» литературу. Это произошло после того, как апелляционный суд оставил в силе решение суда первой инстанции об удовлетворении иска издательства «АСТ» к издательству «Терра-Книжный клуб». В юридических сложностях разбиралась Тамара Ляленкова.
Тамара Ляленкова: Россия, как правопреемница Советского Союза, в 1995 году подписала Бернскую конвенцию по авторскому праву. То есть страна обязалась охранять авторские права, в том числе иностранных авторов, в соответствии и иностранным правом. Однако внутренняя российская жизнь так устроена, что подписание договора означает скорее гипотетическое согласие, а вовсе не намерение менять что-либо. Так случилось, когда, присоединившись к Женевской конвенции, СССР взял на себя обязательство охранять на территории страны права иностранных граждан, опубликованные в оригинале после 1973 года, а остальные считать общественной собственностью де-факто. Именно эти обстоятельства, считает глава холдинга «Терра» Сергей Кондратов, и не учел суд, приняв решение удовлетворить два иска АСТ к «Терре» по поводу издания книг Ремарка и Сименона.
Сергей Кондратов: Ситуация следующая: когда, в частности, наш спор издательства с АСТ, они подали на нас иск по поводу использования произведений Сименона и Ремарка, которые были доконвенионные, то есть изданные до 73 года, с иском о возмущении ущерба, то это было сделано достаточно хитро. Вначале они провели судебный процесс с оффелированным лицом фактически. Есть издевательства, которые контролируются АСТ так или иначе, те издают произведения, которые по мнению АСТ являются уже охраняемыми. А АСТ подают на них в суд. Те не сопротивляются. Дело доводится до кассации, кассация принимает решение. После этого всякие другие дела, когда уже практика судебная сложившаяся, крайне сложно сломать. После этого они уже стали подавать иски на всех других. А сломать практику, которая дошла до кассации, то есть решения, крайне сложно. Поэтому мы решили поставить точки над i.
Это вопрос крайне сложный, принципиальный не для «Терры» и АСТ, он принципиален вообще для авторского права на территории Российской Федерации. Потому что, представьте себе, шла пьеса «Меленький принц», опубликованная до 73 года, во многих театрах России, а сегодня ее нельзя ставить без выплаты гонораров. И здесь противостояние в принципе абсолютно большей части издательского, культурного сообщества и держателей и распределителей прав. В частности, российское авторское общество, конечно же, против нас, потому что они агенты. Им абсолютно все равно, за чьи права получать комиссионные. И чем больше охраняется, тем лучше. И они, конечно, здесь будут на стороне АСТ. А АСТ потихоньку в виду того, что Запад очень хорошо понимает, что права в принципе по нормам международного права не охраняются, он легко их продавал за копейки. АСТ этим воспользовалось, купило реально за копейки. И соответственно, сегодня, получив монополию, как они считают, они просто-напросто зарабатывают на этом деньги.
Тамара Ляленкова: Что вы ждете от решения Конституционного суда? Как вы думаете, это же должно изменить ситуацию глобальным образом.
Сергей Кондратов: Конечно, решение Конституционного суда должно сказать; или часть 4 Гражданского кодекса вполне конституционна или применение этой части судами арбитражными неправомерно и неправильно. В конституции черным по белому записано, что международное законодательство превалирует над внутренним. Международный договор как акт присоединения к Бернской конвенции и о депонировании нашего письма о присоединении существует. Никто эту оговорку, по процедуре она признана всеми участниками Берноской конвенции, потому что никто не возразил в течение года и после не возражал. Соответственно, или МИД тогда исправит свою ошибку, и правительство в лице МИДа и отзовет эту оговорку и тех пор, когда она будет отозвана, тогда четко охраняются все произведения в соответствии с 4 частью Гражданского кодекса. Или скажут: нет, она не отозвана и поэтому давайте жить, пока она в силе тогда, эти произведения не охраняются.
Тамара Ляленкова: Узнать мнение представителей АСТ мне не удалось, поскольку юристы издательства дать комментарий отказались. Прояснить ситуацию на российском книжном рынке с так называемыми «доконвенционными» произведениями я попросила главного редактора газеты «Книжное обозрение» Александра Гаврилова.
Александр Гаврилов: С позапрошлого года его больше нет, вся «доконвенционная» литература была выставлена на торги соответствующими агентствами и продавалась, и раскуплена. «Амфора» купила себе всю Агату Кристи, которая еще совсем недавно, казалось бы, являлась «доконвенционной», а теперь является конвенционной, потому что мы окончательно вошли в Бернскую конвенцию.
Тамара Ляленкова: Ведь какое-то время после того, как подписали Бернскую конвенцию, произведения, которые на тот момент уже были общественной собственностью, они так и публиковались без согласия.
Александр Гаврилов: Совершенно верно. Но только в позапрошлом году кончилось действие поправки Черномырдина к Бернской конвенции, поэтому мы вступили полностью в ее пространство. Поправка состояла в том, что мы понимаем, что Бернская конвенция хорошо, но, что раньше печатали бесплатно, то и будем печатать. Поправка была радикальная единая, но по счастью или к несчастью, с какой стороны глянуть, у нее был срок и он в позапрошлом году завершился. Поэтому 4 часть Гражданского кодекса не противоречит международному законодательству, поскольку в законодательстве Российской Федерации есть последовательно исполняемый принцип примата международных законов над национальными.
Тамара Ляленкова: Так вот именно это говорит Сергей Кондратов.
Александр Гаврилов: Он пусть читает внимательно. Он считает, что внутри Бернской конвенции есть какие-то, как ему кажется, «доконвенционные» произведения, а они отодвинуты к 20 годам. Потому что уже после того, как была заключена Бернская конвенция, были пересмотрены международные стандарты копирайта, сроки охраны авторского права увеличились с 50 лет до 70 лет. И поэтому конвенция Бернская по факту отодвинулась к 20 годам, и теперь книжки 20 годов не охраняются Бернской конвекцией, международным законом о копирайте, а книжки 60-70 уже охраняются.
Тамара Ляленкова: Повлияло ли это на цены книг?
Александр Гаврилов: Нет.
Тамара Ляленкова: То есть вы хотите сказать, что издатели не закладывают дополнительный?
Александр Гаврилов: Закладывают, но это непринципиально.
Тамара Ляленкова: Это небольшая цифра?
Александр Гаврилов: Небольшая.
Тамара Ляленкова: Хотя неприлично в чужой карман смотреть, отчисления от авторских, они одинаковые в зависимости от того, наследник или автор жив?
Александр Гаврилов: Они неодинаковы. В зависимости от договора. Где-то разовые отчисления, где-то в зависимости от договора. Но книжки, которые были бестселлерами в какой-то из стран, скорее всего будут продаваться за 10% от роялти. Роялти исчисляется из отпускной цены издательства в России, в мире из розничной цены книги. То есть в России издатели платят меньше роялти, чем другие, поскольку у нас нет фиксированной цены на книги в магазине. Если отпускная цена на книгу - это примерно половина цены в магазине, то значит 10% роялти от отпускной цены - это 5% от цены в магазине. Большая или небольшая это наценка? На мой взгляд, ничтожная.
Тамара Ляленкова: Тем более, что в России невозможно отследить количество тиража. То есть вы считаете, что принципиально на книжном рынке это не сказалось?
Александр Гаврилов: Нет, в какой-то момент книжный рынок очень по этому поводу ерепенился, потому что нужно было быстро аккумулировать значительные средства и вбросить их в приобретение прав. Нужно же купить не одну книжку Агаты Кристи и ждать, пока у тебя другие перекупят, а купить всю Агату Кристи или всего Ремарка заново купить. Это были значительные средства, они были аккумулированы. По счастью, это было на волне поднимающейся нефти и с каждым днем российский книжный рынок приносил все больше денег, и так или иначе, все российские издатели, которые были заинтересованы в этом, смогли приобрести себе те права, которые хотели. Но те издатели, которые не хотели играть по правилам, а думали, что будет продолжаться бесконечные 90, сегодня получают по башке. Я не вижу в этом ничего удивительного.
Другое дело, что российский книжный рынок довольно специфичный, но не в силу особенностей законодательства, а в силу особенностей читателя, потому что мы видим, что большое количество книг, которые становятся бестселлерами в Великобритании и Соединенных Штатах, причем, как правило, это интеллектуальные бестселлеры, какой-нибудь удивительный инцидент, произошедший с собакой в ночную пору, на русском книжном рынке продаются плохо. Но они продаются плохо, эти авторы менее заметны не потому, что зловредные правообладатели мечтают получить свои 10% от отпускной цены, а потому, что российский читатель, широкий читатель не расположен употреблять такие книги и потому, что российский издатель не очень умеет торговать такими книгами, будучи увлеченным торговлей книжками иного сорта.
Тамара Ляленкова: Из сказанного Александром Гавриловым следует, что обращение в Конституционный суд вряд ли поможет издательству «Терра» изменить уже вынесенное решение суда. Однако Сергей Кондратов прав в другом: история с авторскими правами касается не только литературы, но и других сфер культуры. Так значительная доля прав на современные музыкальные произведения, скажем, Шнитке или Губайдуллиной принадлежат зарубежным музыкальным издательствам, а это значит, что российским исполнителям эти произведения так же придется брать в аренду.
Тамара Ляленкова: Россия, как правопреемница Советского Союза, в 1995 году подписала Бернскую конвенцию по авторскому праву. То есть страна обязалась охранять авторские права, в том числе иностранных авторов, в соответствии и иностранным правом. Однако внутренняя российская жизнь так устроена, что подписание договора означает скорее гипотетическое согласие, а вовсе не намерение менять что-либо. Так случилось, когда, присоединившись к Женевской конвенции, СССР взял на себя обязательство охранять на территории страны права иностранных граждан, опубликованные в оригинале после 1973 года, а остальные считать общественной собственностью де-факто. Именно эти обстоятельства, считает глава холдинга «Терра» Сергей Кондратов, и не учел суд, приняв решение удовлетворить два иска АСТ к «Терре» по поводу издания книг Ремарка и Сименона.
Сергей Кондратов: Ситуация следующая: когда, в частности, наш спор издательства с АСТ, они подали на нас иск по поводу использования произведений Сименона и Ремарка, которые были доконвенионные, то есть изданные до 73 года, с иском о возмущении ущерба, то это было сделано достаточно хитро. Вначале они провели судебный процесс с оффелированным лицом фактически. Есть издевательства, которые контролируются АСТ так или иначе, те издают произведения, которые по мнению АСТ являются уже охраняемыми. А АСТ подают на них в суд. Те не сопротивляются. Дело доводится до кассации, кассация принимает решение. После этого всякие другие дела, когда уже практика судебная сложившаяся, крайне сложно сломать. После этого они уже стали подавать иски на всех других. А сломать практику, которая дошла до кассации, то есть решения, крайне сложно. Поэтому мы решили поставить точки над i.
Это вопрос крайне сложный, принципиальный не для «Терры» и АСТ, он принципиален вообще для авторского права на территории Российской Федерации. Потому что, представьте себе, шла пьеса «Меленький принц», опубликованная до 73 года, во многих театрах России, а сегодня ее нельзя ставить без выплаты гонораров. И здесь противостояние в принципе абсолютно большей части издательского, культурного сообщества и держателей и распределителей прав. В частности, российское авторское общество, конечно же, против нас, потому что они агенты. Им абсолютно все равно, за чьи права получать комиссионные. И чем больше охраняется, тем лучше. И они, конечно, здесь будут на стороне АСТ. А АСТ потихоньку в виду того, что Запад очень хорошо понимает, что права в принципе по нормам международного права не охраняются, он легко их продавал за копейки. АСТ этим воспользовалось, купило реально за копейки. И соответственно, сегодня, получив монополию, как они считают, они просто-напросто зарабатывают на этом деньги.
Тамара Ляленкова: Что вы ждете от решения Конституционного суда? Как вы думаете, это же должно изменить ситуацию глобальным образом.
Сергей Кондратов: Конечно, решение Конституционного суда должно сказать; или часть 4 Гражданского кодекса вполне конституционна или применение этой части судами арбитражными неправомерно и неправильно. В конституции черным по белому записано, что международное законодательство превалирует над внутренним. Международный договор как акт присоединения к Бернской конвенции и о депонировании нашего письма о присоединении существует. Никто эту оговорку, по процедуре она признана всеми участниками Берноской конвенции, потому что никто не возразил в течение года и после не возражал. Соответственно, или МИД тогда исправит свою ошибку, и правительство в лице МИДа и отзовет эту оговорку и тех пор, когда она будет отозвана, тогда четко охраняются все произведения в соответствии с 4 частью Гражданского кодекса. Или скажут: нет, она не отозвана и поэтому давайте жить, пока она в силе тогда, эти произведения не охраняются.
Тамара Ляленкова: Узнать мнение представителей АСТ мне не удалось, поскольку юристы издательства дать комментарий отказались. Прояснить ситуацию на российском книжном рынке с так называемыми «доконвенционными» произведениями я попросила главного редактора газеты «Книжное обозрение» Александра Гаврилова.
Александр Гаврилов: С позапрошлого года его больше нет, вся «доконвенционная» литература была выставлена на торги соответствующими агентствами и продавалась, и раскуплена. «Амфора» купила себе всю Агату Кристи, которая еще совсем недавно, казалось бы, являлась «доконвенционной», а теперь является конвенционной, потому что мы окончательно вошли в Бернскую конвенцию.
Тамара Ляленкова: Ведь какое-то время после того, как подписали Бернскую конвенцию, произведения, которые на тот момент уже были общественной собственностью, они так и публиковались без согласия.
Александр Гаврилов: Совершенно верно. Но только в позапрошлом году кончилось действие поправки Черномырдина к Бернской конвенции, поэтому мы вступили полностью в ее пространство. Поправка состояла в том, что мы понимаем, что Бернская конвенция хорошо, но, что раньше печатали бесплатно, то и будем печатать. Поправка была радикальная единая, но по счастью или к несчастью, с какой стороны глянуть, у нее был срок и он в позапрошлом году завершился. Поэтому 4 часть Гражданского кодекса не противоречит международному законодательству, поскольку в законодательстве Российской Федерации есть последовательно исполняемый принцип примата международных законов над национальными.
Тамара Ляленкова: Так вот именно это говорит Сергей Кондратов.
Александр Гаврилов: Он пусть читает внимательно. Он считает, что внутри Бернской конвенции есть какие-то, как ему кажется, «доконвенционные» произведения, а они отодвинуты к 20 годам. Потому что уже после того, как была заключена Бернская конвенция, были пересмотрены международные стандарты копирайта, сроки охраны авторского права увеличились с 50 лет до 70 лет. И поэтому конвенция Бернская по факту отодвинулась к 20 годам, и теперь книжки 20 годов не охраняются Бернской конвекцией, международным законом о копирайте, а книжки 60-70 уже охраняются.
Тамара Ляленкова: Повлияло ли это на цены книг?
Александр Гаврилов: Нет.
Тамара Ляленкова: То есть вы хотите сказать, что издатели не закладывают дополнительный?
Александр Гаврилов: Закладывают, но это непринципиально.
Тамара Ляленкова: Это небольшая цифра?
Александр Гаврилов: Небольшая.
Тамара Ляленкова: Хотя неприлично в чужой карман смотреть, отчисления от авторских, они одинаковые в зависимости от того, наследник или автор жив?
Александр Гаврилов: Они неодинаковы. В зависимости от договора. Где-то разовые отчисления, где-то в зависимости от договора. Но книжки, которые были бестселлерами в какой-то из стран, скорее всего будут продаваться за 10% от роялти. Роялти исчисляется из отпускной цены издательства в России, в мире из розничной цены книги. То есть в России издатели платят меньше роялти, чем другие, поскольку у нас нет фиксированной цены на книги в магазине. Если отпускная цена на книгу - это примерно половина цены в магазине, то значит 10% роялти от отпускной цены - это 5% от цены в магазине. Большая или небольшая это наценка? На мой взгляд, ничтожная.
Тамара Ляленкова: Тем более, что в России невозможно отследить количество тиража. То есть вы считаете, что принципиально на книжном рынке это не сказалось?
Александр Гаврилов: Нет, в какой-то момент книжный рынок очень по этому поводу ерепенился, потому что нужно было быстро аккумулировать значительные средства и вбросить их в приобретение прав. Нужно же купить не одну книжку Агаты Кристи и ждать, пока у тебя другие перекупят, а купить всю Агату Кристи или всего Ремарка заново купить. Это были значительные средства, они были аккумулированы. По счастью, это было на волне поднимающейся нефти и с каждым днем российский книжный рынок приносил все больше денег, и так или иначе, все российские издатели, которые были заинтересованы в этом, смогли приобрести себе те права, которые хотели. Но те издатели, которые не хотели играть по правилам, а думали, что будет продолжаться бесконечные 90, сегодня получают по башке. Я не вижу в этом ничего удивительного.
Другое дело, что российский книжный рынок довольно специфичный, но не в силу особенностей законодательства, а в силу особенностей читателя, потому что мы видим, что большое количество книг, которые становятся бестселлерами в Великобритании и Соединенных Штатах, причем, как правило, это интеллектуальные бестселлеры, какой-нибудь удивительный инцидент, произошедший с собакой в ночную пору, на русском книжном рынке продаются плохо. Но они продаются плохо, эти авторы менее заметны не потому, что зловредные правообладатели мечтают получить свои 10% от отпускной цены, а потому, что российский читатель, широкий читатель не расположен употреблять такие книги и потому, что российский издатель не очень умеет торговать такими книгами, будучи увлеченным торговлей книжками иного сорта.
Тамара Ляленкова: Из сказанного Александром Гавриловым следует, что обращение в Конституционный суд вряд ли поможет издательству «Терра» изменить уже вынесенное решение суда. Однако Сергей Кондратов прав в другом: история с авторскими правами касается не только литературы, но и других сфер культуры. Так значительная доля прав на современные музыкальные произведения, скажем, Шнитке или Губайдуллиной принадлежат зарубежным музыкальным издательствам, а это значит, что российским исполнителям эти произведения так же придется брать в аренду.
