Виктор Резунков: В нашей петербургской студии сегодня в гостях председатель Федерации профсоюзов Санкт-Петербурга и Ленинградской области Владимир Дербин.
Последнее время эксперты все чаще обращают внимание на то, что граждане России, которым либо грозит увольнение, либо сократили зарплату, либо не платят зарплату несколько месяцев, вместо того чтобы идти в местный профсоюз, если он, конечно, создан на том предприятии, где гражданин работает, идут к начальству плакаться в жилетку. Что делают профсоюзы для того, чтобы защитить права трудящихся в условиях кризиса? Какие требования предъявляются работодателям? Почему профсоюзы, по крайней мере как это выглядит со стороны, проявляют пассивность именно тогда, когда надо защищать интересы трудящихся? Об этом, а также о многом другом на примере ситуации в Петербурге и Ленинградской области мы поговорим сегодня.
Владимир Георгиевич, расскажите нашим слушателям, чтобы было понятно, о Федерации профсоюзов Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Профсоюзы каких отраслей входят в ее состав, численность, ну, и так далее?
Владимир Дербин: Да, действительно, хоть и много говорят о профсоюзах, но большинство не понимает структуру профсоюзного движения. Вот, например, Санкт-Петербург и Ленинградская область – это два региона, но у нас одна Федерация, которая объединяет два региона. Федерация профсоюзов Санкт-Петербурга и Ленинградской области объединяет 42 отраслевых профсоюза, которые имеют структуру российского уровня. Численность членов профсоюзов отраслевых в Санкт-Петербурге, конечно, разная. Самый многочисленный профсоюз – это профсоюз работников народного образования, в общем, бюджетные профсоюзы, конечно, по численности больше сегодня, чем промышленные, хотя в советское время было все наоборот.
Виктор Резунков: А почему такое происходит?
Владимир Дербин: Потому что резко сократилось количество работающих на тех предприятиях, которые работали в советское время, примерно так в 5-10 раз. И таким образом, отраслевых промышленных профсоюзов достаточно много, но численность у них осталась незначительная. А те новые предприятия, которые возникают, особенно в малом бизнесе, там, как правило, мало создается профсоюзных ячеек. Почему? Потому что, во-первых, работодатели категорически не хотят, чтобы там создавалась профсоюзная организация, работодатель хочет быть рабовладельцем. А люди боятся создавать, потому что не находится лидер, который сказал бы за трудовой коллектив слово, которое не всегда нравится руководителю предприятия, а тем более хозяину. Поэтому эта тема остается очень тяжелой. Вот люди в положении рабов работают, мирятся с этим и не могут преодолеть себя, выйти, так сказать, на уровень социального партнера. А ведь это большая разница: одно дело – приходить на работу рабом, а другое дело – партнером.
Разница в том, что партнер – это когда есть профсоюзная организация, которая заключила с администрацией коллективный договор, и это закон для предприятия. Этот договор, как правило, заключается на три года, и если он исполняется, то действительно нет таких потрясений. Почему у нас мало забастовок и так далее? Потому что, как правило, на всех больших и средних предприятиях промышленных есть такой документ. Если администрация и профсоюзный комитет его исполняют, то все нормально. А если где-то ситуация обостряется, то, как правило, решается все за круглым столом. Ну, по-разному бывает.
Тут вот буквально недели две назад… сейчас мы готовимся к летней детской оздоровительной кампании, и вдруг на Ленэнерго руководители решили перед самой детской кампанией продать самый лучший пионерский лагерь, просто так, хотя никаких экономических посылов для этого нет. Резко возмутился профсоюзный комитет, обратился к нам, в том числе, а у нас администрация Санкт-Петербурга в Ленэнерго имеет блокирующий пакет. И вот мы сейчас разобрались, ситуация утрясается, администрация дала слово выкупить этот пионерский лагерь у Ленэнерго. А дети, которые должны были отдыхать летом в эти учреждениях, отдохнут. И таких случаев много, конфликтов. Но вот которые уже выходят за пределы, так сказать, предприятия, таких не много сегодня в Санкт-Петербурге и Ленинградской области.
И мы считаем это не отрицательным моментом, что мы не ходим на улицы, у нас не голодовок, у нас нет другого, третьего. Когда этого требует жизнь, оно происходит. Возьмите Пикалево: если жизнь потребовала…
Виктор Резунков: Про Пикалево мы еще отдельно поговорим.
Владимир Дербин: Или там морской завод в Кронштадте, или Алюминиево-магниевый институт – когда уже все испытано, тогда уже люди выходят на другие этапы борьбы.
Виктор Резунков: Еще вы сказали, что достаточно просто создать просоюз…
Владимир Дербин: Вот с точки зрения численности мы сегодня представляем примерно 830 тысяч членов профсоюза – это примерно 47 процентов от работающего населения города Санкт-Петербурга и Ленинградской области. А 53 процента – не члены профсоюза. Ну, и самая большая для нас проблема, так сказать, даже ведь у нас в организациях примерно от 40 до 100 процентов есть членов профсоюза.
Виктор Резунков: А по закону ведь надо только 50 процентов, да?
Владимир Дербин: По закону должно быть не меньше 50 процентов плюс один – тогда ты имеешь полное право требовать, чтобы администрация села с тобой за стол переговоров, чтобы она в определенное время, определяемое законом, так сказать, отвечала тебе и так далее. Если она это не исполняет, то профсоюзный комитет имеет право обратиться в Рострудинспекцию, в прокуратуру, благо сегодня мы добились, чтобы прокуратуре дали права защищать конкретного работника, хотя раньше этого прокуратура не имела права. Поэтому подвижки есть определенные и с новым президентом. Ведь у нас в чем проблема в России на сегодняшний день? Кстати, уже президент Медведев наконец-то признал это публично буквально позавчера, когда он принимал Михаила Викторовича Шмакова в своей резиденции, когда речь зашла о том, что сегодня достаточно много стало предприятий банкротиться, притом банкротятся предприятия там, где нет даже партийных организаций в основном, но зарплату, если предприятие объявили банкротом, то выплата зарплаты почти не последнем месте стоит. То есть сначала надо погасить долги по бюджету, в соответствующие фонды и так далее, и потом где-то, так сказать, зарплата. Это, конечно, нонсенс для всего мира. И наконец-то наши действия возымели, я думаю, положительный эффект, и президент дал слово, что он проконтролирует изменения в закон.
Но что интересно, что Шмаков ведь заявил, что Россия за последние 10 лет не ратифицирована ни одной конвенции Международной организации труда. Это вообще нонсенс. Почему боится Россия создать Министерство труда и трудовых отношений? Потому что нечего показать вообще. Поэтому и прикрываются все трудовые отношения под личиной Министерства здравоохранения. Но при всем уважении к министру здравоохранения не доходят у нее руки до трудовых отношений и до всего. У нее сегодня проблема лекарств, пенсионеров, еще чего-нибудь и так далее, а вы, ребята, разберетесь сами. Более того, мы утратили вообще понятие… ведь раньше, да и сегодня во всех западных странах есть на каждом предприятии соответствующий, как у нас раньше назывался, отдел труда и зарплаты. Сегодня даже никто не понимает, что такое фотография рабочего дня.
Виктор Резунков: Я так понимаю, это когда на западных предприятиях ставят галочку, отмечается…
Владимир Дербин: Фотография рабочего дня – это когда за счет этого можно правильно определить напряженность труда работника или его производительность. Может быть, она меньше всего нужна на предприятиях конвейерных, допустим, на "Форде", на АвтоВАЗе, где технология расставляет людей по цепочке: тут нужен, там нужно подвинтить, там подогнать. А вот когда конвейера нет, там, извините, нужно проанализировать его труд в течение дня, потом в течение месяца, а потом сделать заключение: его производительность высокая, низкая, он спит или курит на рабочем месте. Вот этого никто не делает. Более того, сегодня специалистов даже Россия не готовит таких, а те специалисты, которые были в России, они сегодня все пенсионеры.
Продолжая тему встречи Медведева со Шмаковым, вот что говорит президент Российской Федерации впервые за последние 20 лет. Шмаков говорит: "Вот, мы ни одной конвенции не ратифицировали…" А уж тем более конвенции социальной – мы вообще к ней не подошли, хотя еще много лет назад Починок от имени правительства подписал ее, но без ратификации она не работает. Более того, ежегодно проводится Генеральный совет Международной организации труда, где все страны в лице трех представителей съезжаются в Женеву, и каждая страна делает три доклада: работодатели делают доклад, правительство страны делает доклад и профсоюзы делают доклад. Вот в этом году, в июне, Шмаков будет делать доклад от профсоюзов, будет от работодателей кто-то делать доклад и от правительства. От правительства, как правило, приезжает в лучшем случае замминистра, потому что нет министра у нас. Понимаете, какая-то Кения привозит министра, еще кто-то привозит министра, а у нас – замминистра. Честно скажу, неприятно даже это дело.
Так вот, что говорит Медведев. Он говорит: "Смысл наших встреч заключается в том, что после нашего общения уж точно в стороне никто не останется, можете не сомневаться. Дальше говорят, ну, Шмаков сказал, что Конвенцию можно чуть позже ратифицировать, важно, чтобы суть была, а Медведев говорит: "Это правильно. Тем более, в самой Конвенции могут быть положения, которые нас полностью устраивают, и положения, которые нам кажутся не очень привлекательными". В этой Конвенции привлекательности нет для правительства, это я вам точно говорю, потому что там оговариваются четкие условия, что должно исполнять государство по социальной защите работника.
Виктор Резунков: Много что можно найти там непривлекательного, да.
Владимир Дербин: Поэтому привлекательность… там исполнять надо. Но если ты принимаешь ту Конвенцию, то это серьезная защита человека труда. Вот у нас человек труда сегодня защищен единственное – это законом… ну, Трудовой кодекс и закон о профсоюзах, все. Если на территории предприятия нету профсоюзной организации, нет коллективного договора, то даже вот нет закона, который бы понуждал работодателя повышать заработную плату, за исключением коллективного договора. Если прописано в коллективном договоре, что ежегодно там индексируется заработная плата хотя бы на индекс инфляции, это закон внутренний. А если его нет, то, значит, администратор или руководитель говорит: "Тебе я на 15 процентов прибавлю, потому что ты хороший. А ты красивая, тебе за ножки я прибавлю 10 процентов. А ты упрямый, дорогой мой, сиди на лавочке". И все, и люди сидят, слюни пускают, а среди них не находится активистов. Поэтому я, конечно, могу сказать и другое, что у нас еще много руководителей первичного профсоюзного звена, это уже люди, которые работают по 10-15 лет и больше председателями профсоюзных комитетов, тем более на неосвобожденной работе, это не так все просто. Естественно, не все могут перенастроиться. Но их переизбирают только потому, что они порядочные люди. Да, они порядочные люди, они выполняют свои обязательства, но то, что они не могут сегодня призвать к каким-то действиям коллективным, да, это тоже есть. И поэтому мы не идеализируем ситуацию, мы говорим честно, мы на все вопросы отвечаем.
Вот я могу даже статистику такую привести, например, только с 1 января по 30 апреля мы на площади Труда приняли 1114 членов профсоюза и дали дополнительную юридическую помощь 2663 члена профсоюза. Это достаточно много. И несмотря на то, что вот ведется мониторинг исследовательских институтов отношения к профсоюзам, с забастовкам, ко всему прочему, там всякие цифры приводят. Это уже кто как реагирует, но там прописана одна цифра, что, например, за помощью люди обратились в профсоюз – 10 процентов обращаются за помощью юридической. Это, извините, цифра очень большая. Это говорит о том, что если 10 человек работают на предприятии, то уже одно нарушение администрация Трудового кодекса допускает. Это очень плохие показатели для России.
Виктор Резунков: Кстати о правительстве, возвращаясь к этой же теме, чтобы закончить ее. В апреле, буквально на днях вы заявили, что вице-премьер Сергей Иванов не справляется со своими обязанностями, на предприятиях Минобороны сложилась тяжелая ситуация. И сегодня как бы Сергей Иванов ответил, что заказ Минобороны выполняется в полной мере. Насколько мне известно, в нашем регионе на предприятиях Минобороны действительно ситуация катастрофическая, можно сказать. Вот что вы ответите Сергею Иванову?
Владимир Дербин: Я его приглашаю официально от имени Федерации профсоюзов и даже от Союза промышленников и предпринимателей, от администрации города: приезжайте в Санкт-Петербург, выступите перед активом предприятий, руководителями предприятий, председателями профсоюзных комитетов предприятий, на которых есть хотя бы частично государственный оборонный заказ, и скажите: "Ребята, с вами все заключено, деньги к вам пошли" – и так далее. На сегодняшний день еще только долги 2007-2008 года возвращены примерно на 40 процентов, и то титаническими усилиями администрации Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Более того, действительно, титаническими. Поэтому даже вот Союзу промышленников и работодателей стыдно на эту тему говорить. Потому что уже испытано. Поэтому когда господин Иванов заявляет, что гособоронзаказ в России выполняется в полном объеме, это он говорит, наверное, на публику, которая вообще не понимает, что это такое. А на трудовые коллективы, на руководителей, которые этим занимаются… А Санкт-Петербург в этом плане очень емкий по оборонзаказу, и если, допустим, в каком-то регионе, может быть, всего 2 процента этого заказа, то у нас это очень высокий процент. И сегодня самая тяжелая ситуация на предприятиях, у которых есть оборонзаказ.
Я публично говорю, что на сегодняшний день по 2009 году второй-третий уровень оборонзаказа практически нулевой. Вот и пусть меня Иванов опровергнет, приедет сюда. Я готов публично это же сказать. Я не могу называть в эфире предприятия, поскольку это не входит в мою компетенцию, это не нужно делать, но на любом совещании меня поддержат. Я еще раз повторяю, руководители побаиваются, честно говорю, потому что где-то это государственное предприятие, где-то еще что-то. Поэтому на эту тему может говорить профсоюзный руководитель.
Виктор Резунков: А забастовки там могут начаться?
Владимир Дербин: Ну, конечно, если лето еще такое дачное, люди могут перетерпеть, но у нас впереди осень, и, естественно, 7 октября – это уже не первомайская демонстрация будет, а 7 октябре – это уже мероприятие, думаю, протестное будет.
Виктор Резунков: Это уже будет по всей России, да?
Владимир Дербин: Да, это международная солидарность, во всем мире. Мы в прошлом году только поддержали как бы мировое сообщество профсоюзное в этом направлении. И я уверен, что это теперь у нас будет каждый год.
Виктор Резунков: В день рождения премьер-министра.
Владимир Дербин: Ну, там совпало, что же делать.
Виктор Резунков: Хорошо, а вот в Европе смотрите, какие мощные акции протеста, выходят сотни тысяч. В Брюсселе, например, в Берлине, в Риме выходят, требуют. А в России, собственно говоря, в нашем хотя бы регионе практически никаких таких акций протеста нет. Ну, 1 мая разве что.
Владимир Дербин: Я хочу сказать, что наш регион действительно наиболее в социальном плане благополучный, это надо отметить. А что делается в России – никто не пишет на эту тему, дорого мой. Вот я вам говорю, только за неделю: Красноярск – голодовка бывших работников "КрасЭйр", Липецк – забастовка работников ОАО "Липецкомплекс", Магнитогорск – забастовка мойщиков окон и так далее. Это каждую неделю. Приморье – митинг работников военных судоремонтных заводов. И так далее. И где вы об этом прочитаете? В лучшем случае прочитаете в местных, региональных средствах массовой информации.
Виктор Резунков: Вы получаете постоянно эту информацию?
Владимир Дербин: Да, это я имею информацию по всей России. Поэтому когда вы говорите про Германию или Францию, вот все-таки это как бы становится достояние средств массовой информации, и не только Германии, а у нас то, что происходит в регионах, редкий случай, что выходит. Но в этом плане Санкт-Петербург и Ленинградская область, еще раз говорю, слава богу, у нас ситуация социальная стабильная. И я вас уверяю, что администрация того и другого региона делает достаточно много. Да, к сожалению, мы не можем разрешить тему Пикалево в Ленинградской области, это, конечно, конфликт очень интересный с точки зрения даже истории будущей, поскольку конфликт между олигархами.
Виктор Резунков: Там сегодня в Пикалево чуть администрацию на захватили, насколько мне известно, местные жители. Им даже есть нечего.
Владимир Дербин: Все думают, что пройдет, пронесет, вот, подачку дадим в 2 тысячи рублей, или поезжай парень работать в Тихвин или еще куда-то. Но мы не такие, россияне, понимаете, мы привыкли, так сказать, жить на одном месте, у нас есть дом или квартира, или что-то, и огород рядом. Поэтому переехать мне из Пикалево даже за 60 километров – это для меня уже вопрос. А самое главное, если была бы там причина, ну, такая уникальнейшая, тогда и государство бы по-другому говорило. А так, получается, три олигарха поссорились и все развели руками.
Виктор Резунков: Владимир Георгиевич, вот мы говорили о Пикалево, собственно говоря, это одна из самых сейчас проблематичных для всех – и для властей, и для профсоюзов, и для местных жителей – ситуация. А какие бы вы могли еще назвать, скажем так, точки напряжения в нашем регионе? И чем вызвано там напряжение?
Владимир Дербин: Действительно, к сожалению, точки напряжения есть и в Санкт-Петербурге, и в Ленинградской области. Конечно, самая тяжелая ситуация действительно в Пикалево, и там надо отдать должное профсоюзной организации, объединенной, которую возглавляет Светлана Антропова. Кстати, ее за это обвинили, что она на кого-то там работает, но благодаря тому, что там действительно команда есть, они свою работу проводят и ведут ее, несмотря на то, что им там тоже угрожают. Но об этом никто не пишет. Вот у нас есть какой-то лидер-одиночка в Санкт-Петербурге на одном из предприятий, вот о нем пишут, где-то его предлагают стукнуть, где-то еще что-то. А вот то, что происходит в Пикалево с руководителями профсоюзного движения, никто не напишет. Во-первых, туда надо долго ехать, далеко, не все туда доезжают. А ситуация там тяжелая.
Есть у нас на сегодняшний день тема на Кировском заводе, но я надеюсь, что она найдет современное разрешение в соответствии с законодательством и так далее. К этому объединению сейчас приковано большое внимание всех. И власть российская, и, соответственно, администрация Санкт-Петербурга занимается этим вопросом. Естественно, профсоюзный комитет. Там очень сильная профсоюзная организация я ее руководителем, и я уверен, что там ситуация будет минимизирована по потерям, и, естественно, все в пределах закона. Есть еще точки. Конечно, у нас точка есть – Кронштадтский морской завод.
Виктор Резунков: Но сколько всего примерно предприятий пострадало и сейчас в тяжелом положении находится?
Виктор Резунков: В тяжелом положении достаточно много предприятий. Мы еженедельный мониторинг проводим по линии профсоюзов примерно 100 предприятий, где наиболее ситуация тяжелая, поэтому все-таки есть и сокращение штата, и простои, и заработную плату снижают, и так далее, но нету возмущения людей, потому что там есть коллективный договор, и там администрация выходит в профсоюзный комитет и говорит: "Вот, ребята, ситуация экономическая такая-то. Или мы сохраняем коллектив, но при условии таком-то. Или мы обязаны сократить, но дальше вот…"
Виктор Резунков: Ищут альтернативу, короче говоря.
Владимир Дербин: Да. И когда дают такой расклад оптимальный, то, конечно, люди соглашаются с тем, чтобы какое-то время переждать, но сохранить трудовой коллектив, костяк. И это, наверное, правильно. Даже есть предприятия, где профсоюзные комитеты согласовали даже пониженную заработную плату. Вот в Санкт-Петербурге у нас уникальное есть соглашение на уровне закона – о минимальной заработной плате: 6200 без премий, надбавок и доплат. Так вот, 6200 в городе не выдерживают примерно 55 предприятий, в том числе есть и достаточно крупные. Из 55 примерно 30 предприятий согласовали эту позицию с профсоюзным комитетов. Это очень неприятная вещь, но это вот действительно так. В Ленинградской области в этом плане всего 3 предприятия, которые не вписались, так сказать, в режим минимальной заработной платы. Она там, правда, пониже, но тем не менее. И поэтому в Ленинградской области в этом плане ситуация более стабильная.
Виктор Резунков: Давайте послушаем звонки. Владимир Иванович из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Добрый день. Вы знаете, я слушал на праздник 1 Мая Шмакова, центрального, так сказать, бога профсоюзов, и я просто диву давался вот этому клоуну! Вы извините меня за этот пафос, но в стране дикий капитализм, и профсоюз должен быть в авангарде рабочего движения. Он должен плевать на всех Путиных, на Медведевых, он должен жестко стоять на защите прав рабочих. Когда принимался государственный бюджет, где был Шмаков? Почему не была принята почасовая система. Вы возьмите Европу, там за каждый процент борются, а у нас профсоюз распродал все санатории! Я ни разу не слышал, чтобы где-то в профсоюзной прессе были спущены тарифы по промышленности. Я хочу привести даже такой пример. Я только что вернулся с работы и живо просто интересуюсь. Я не буду называть магазин, но спросил парня: "Скажи, пожалуйста, ты сколько часов работаешь?" Он говорит: "Я работаю по 12 часов, и работаю я как раб божий".
Виктор Резунков: Владимир Иванович, понятно.
Владимир Дербин: Да, Владимир Иванович, вот он 12 часов работает как раб божий, и пусть работает как раб божий, если он хочет быть рабом! Что можно сказать человеку, который не хочет вступать в члены профсоюза, не хочет быть социальным партнером? Как можно сказать? Вот мы сегодня, я еще раз повторяю, у нас примерно 47 процентов по Санкт-Петербургу и Ленинградской области людей работающих, граждан, на предприятиях которых есть профсоюзные организации. На остальных нет. И там люди действительно рабы, а хозяин – рабовладелец. Но если человек не может пересилить себя, ну, я ведь не имею права его насиловать. Как профсоюзный руководитель Федерации. Более того, я сегодня всем говорю: ребята, вы должны сами о себе думать. Если вы действительно хотите быть социальным партнером, то делайте то-то и то-то. У нас законодательство есть российское, и оно примерно европейского уровня. Может быть, с некоторыми там погрешностями с трудовом законодательстве, но в целом оно современное. У нас три закона есть – это Трудовой кодекс, это закон о профессиональных союзах, специальный в России есть, и закон об общественных объединениях. Этого вполне достаточно, чтобы цивилизованно можно было выстроить трудовые отношения. Но, как правило, на половине предприятий этого нет.
Виктор Резунков: А чем вы объясняете такие цифры?
Владимир Дербин: Вот вы говорите: Шмаков… Да не надо плевать, вообще, так не надо и выражаться – на кого-то плевать. Надо вести нормальные переговоры. А где вы, господин Владимир Иванович, были? Вы член профсоюза? Вот так вот критикуете… А если вы член профсоюза, так сказать, давайте через свою профсоюзную организацию поднимайте. Мы готовы вас поддержать. Но это не дело Шмакова – выступать за всех, если все сидят на диванах и смотрят только в телевизор. Поэтому вот когда так вы выступаете, эта тема, она всегда, так сказать, о двух концах.
Виктор Резунков: Да, но вот цифры какие появляются, как вы их объясните, интересно. ВЦИОМ приводит цифры. В незыблемости своих трудовых прав сейчас уверены лишь 9 процентов россиян. Зато доля тех, кто убежден в незащищенности трудовых прав, за 15 минувших лет не изменилась – 81 процент. На этом фоне в стране регулярно сокращается численность профсоюзов. Если в 2005 году членские билеты имели 34 процента опрошенных, то теперь таких лишь 23 процента. Чем вы это можете объяснить?
Владимир Дербин: Ну, это, во-первых, очень большое количество работающего населения уходит на пенсию, а молодежь, которая пополняет предприятия, действительно в члены профсоюза не всегда вступает. Это нормальная, реальная ситуация, и никто не собирается ее скрывать или укрывать и так далее. Но членом профсоюза можно стать добровольно, нельзя человека понуждать. Если он не созрел, если ему пальцы веером, до фени, я сам с усами… Вот у нас "белые воротнички" еще в прошлом году были пальцы веером, допустим, металлурги тоже крутили пальцы, поскольку у них сталь росла и все прочее. И вдруг все грохнулось. "Белые воротнички" сегодня на улице, сталевары тоже на улице, и они совсем задумались: а как же так, давайте бороться. Сегодня я приведу пример, даже такие объединения созданы, как профсоюз Союза целителей. Вот целители стали мудрыми, что если они не объединятся в профсоюз, то дальше, так сказать, у их ситуация будет тяжелая с точки зрения их защиты и так далее.
У нас, к сожалению, халявщиков очень много. Ведь у нас и на предприятиях процентное отношение членов профсоюза и не членов профсоюза колеблется от 40 до 100, есть где 100, а есть где их 40. Но, к сожалению, мы по законам сегодня добиваемся, допустим, социального пакета хорошего на предприятии, добились, записали в коллективный договор, а оно действует на всех – на тех, которые члены профсоюза, и которые не члены профсоюза, халявщики – я их называю напрямую. А они, так сказать, так же будут получать дополнительную медицинскую помощь, так же будут получать дополнительное страхование, так же будут получать дополнительную доплату ребенку в детский лагерь и так далее, хотя они ничего не сделали.
Виктор Резунков: Михаил из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Добрый день. У меня вопрос такого характера. Как у вас в Петербурге обстоит дело с ветеранами труда? Вот человек готовится к пенсии, всю жизнь проработал в Москве, 40 лет и более, и не имеет статуса "Ветеран труда". Почему человек, имеющий побрякушку и стаж, допустим, 15-20 лет, ветеран труда? Побрякушку – я имею в виду "850 лет Москвы". А человек, проработавший всю жизнь, с 15-18 лет, уходя на пенсию, не имеет статуса "Ветеран труда". Скажите, пожалуйста.
Владимир Дербин: Уважаемый Михаил, у нас в Санкт-Петербурге и Ленинградской области приняты специальные законы, по которым теперь не обязательно иметь побрякушку, как вы говорите. Другое дело, что надо иметь стаж трудовой, допустим, не менее 25 лет и так далее. Конечно, если ты нигде не работал, тебе ветерана труда не дадут, хотя ты на пенсию вышел в 60 или в 70 лет. Поэтому сегодня есть и в Санкт-Петербурге, и в Ленинградской области законы, которые приравнивают к "Ветерану труда" и человека, который не имеет медали или грамоты российского уровня и так далее, как это было раньше.
Виктор Резунков: Добрый пишет: "Пообщавшись с рабочими на одном крупном производстве, я не услышал от них ни одного плохого слова о директоре. Многие из них даже довольны, что перешли на укоренную трудовую неделю. "Работы стало меньше, - говорят они, - но зато мы стали больше в рабочее время играть в домино. Такого и при социализме не было"…"
Владимир Дербин: Ну, вот, видите, то есть, есть и плюсы для рабочих (смеется). Хотя это, конечно, мрачный юмор, но, тем не менее, так сказать, эта тема тоже имеет место быть. Но ведь я еще повторяю, что сегодня если по Петербург смотреть, то разных примеров много. Есть положительные примеры, есть отрицательные примеры. И у нас, внутри своего профсоюзного движении тоже есть активные люди, неактивные люди, пассивные и так далее. Конечно, когда в большой семье – все есть. Но в целом все-таки даже этот кризис выявил достаточно много проблем, которые сегодня во многих коллективах устраняются. Создаются новые профсоюзные организации, люди начинают понимать, и самое главное, что это начинают понимать не рабочие сегодня, а ИТР. Ко мне лично почти каждый день как минимум три делегации приходят: "Мы ходить создать профсоюзную организацию. Что для этого нужно?" Мы только не успеваем сегодня отвечать на такие вопросы: как правильно создать профсоюзную ячейку на своем предприятии.
Виктор Резунков: Андрей из Москвы, пожулуйста.
Слушатель: Здравствуйте. У меня три вопроса. Первое, нужен закон, очень важный, о регулировании заработной платы работников. Потому что у нас очень сильный перекос: заработная плата депутатов очень высокая, заработная плата бизнесменов очень высокая, а работников, сферы образования – очень минимальная. Нужен обязательно закон, который бы устанавливал какой-то более высокий минимум, в общем, о регулировании заработной платы. И профсоюзы, мне кажется, могут повлиять на это. Второе, нужен обязательно закон, который бы регулировал взаимоотношения профсоюзов с работниками и с представителями власти. Как вот этот человек сказал, чтобы у профсоюзов были развязаны руки, по-простому говоря, чтобы они могли подействовать на эту власть, чтобы власть могла защитить права работников. И третий вопрос связан с тем, как регулируются сейчас отношения работников с работодателями, как работник может свои права защитить в случае увольнения или в случае потери заработной платы. Потому что очень важно, что такие вещи, как Пикалево, могут опять произойти, и уже в масштабе всей страны.
Виктор Резунков: Андрей, целую лекция в ответ на ваш вопрос можно прочитать.
Владимир Дербин: Очень хорошие предложения, вернее, вопросы. Чувствуется, что человек грамотно к этому подошел. Ну, первое, закон о регулировании заработной платы. У нас в стране некому этим заниматься на уровне страны, к сожалению. Ну, нет специализированного министерства или ведомства, которое бы могло выходить с инициативой от имени правительства в Государственную Думу и так далее. Но вот хочу сказать, что в Санкт-Петербурге мы впервые создали закон о зарплате для бюджетной сферы Санкт-Петербурга. И теперь от настроения губернатора Санкт-Петербурга не зависит повышение заработной платы бюджетной сферы. Это принципиальная тема. Закон ограждает бюджетников Санкт-Петербурга. Во-первых, там прописано, что ежегодно заработная плата повышается не ниже, чем на уровень инфляции. Этого нигде нет, к сожалению, только в Санкт-Петербурге. В России, в регионах некоторых есть губернаторская надбавка, как и раньше у нас, в Санкт-Петербурге, была. Но если у губернатора хорошее настроение, хорошие отношения с профсоюзом – да, ребята, я вам подниму. А если плохое, то и все, и не нарушается закон никакой. Поэтому в Санкт-Петербурге в этом плане с точки зрения бюджетной сферы это создано. Что касается промышленности. То единственный здесь закон – это коллективный договор, другого не дано для предприятий промышленности или бизнеса.
Что касается закона регулирующего о социальном партнерстве, то субъекты принимают уже такие законы – о социальном партнерстве. Другое дело, что сегодня нет федерального закона, который бы обязывал всех работодателей присоединиться, если хотя бы большинство эти положения поддерживают. Вот этого мы сейчас добиваемся, и, я думаю, что все-таки и президент нас поймет и поддержит, что если больше половины работодателей какую-то позицию поддерживают, то все остальные обязаны присоединиться к этому документу, потому что он подписан администрациями субъекта, профсоюзами субъекта и работодателями субъекта. Вот этого пока еще мы не достигли.
И третье – регулирование внутри предприятий. Единственный документ, еще раз говорю, это коллективный договор. Вот если вы его заключили, то вы его обязаны выполнять. Если он не исполняется, то он уже подходит под соответствующие статьи контроля прокуратуры, Рострудинспекции, и эта далее. Поэтому эта тема внутри коллектива должна быть всегда.
Виктор Резунков: Ефим из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Добрый вечер. Я давно уже не работаю, пенсионер. Я попробую сформулировать свой вопрос на примере Франции в сравнении с Россией. Какой процент от прибыли идет на зарплату в частных предприятиях, какой процент от прибыли в государственных предприятиях? Это первое. Второе, профсоюзы могут законы, которые… Вы говорите, что у нас нет министерств у нас нет того. Вот вы вышли на улицу, дали свои рекомендации – и бастуйте. И будет министерство, и будут законы. Понимаете, для этого должен быть неофициальный профсоюз, а у вас, по-видимому, официальный. Дальше, третье, у вас должно быть свое телевидение. Требовать, чтобы было свободное телевидение, чтобы профсоюзы выходили, те и другие. Не морочьте голову! Я вас прошу, это кошмар какой-то…
Владимир Дербин: Хорошо, Ефим (смеется). Очень мне приятно вас слушать: "У вас должно быть свое телевидение". Конечно, желательно свое телевидение, но у нас нет средств на это телевидение. Потому что перестройка повернула пирамиду профсоюзного движения в обратную сторону. Если во время социализма членские взносы координировались в отраслевых профсоюзах, в Федерациях, то сегодня они все сконцентрированы в первичном звене, на предприятии. И, естественно, большинство их расходуется на материальную помощь и так далее, а не на забастовки, не на те вещи, о которых вы говорите. И вот эту пирамиду снова вернуть в европейский стиль пока не удается нам, к сожалению. И отсюда все и происходит, что у нас нет того, нет сего. У нас информационная база очень хилая, так скажу. Вот еще Санкт-Петербург более-менее, у нас есть там хоть 20 минут, эфира на телевидении, на одном канале, у нас есть на четырех каналах контракты, вот нас сегодня пригласили на Радио Свобода, мы можем говорить в прямом эфире и так далее, своя газета. Но этого мало, это в сто раз надо больше, чтобы доходило. Но для этого нужны финансы. К сожалению, мы сегодня не располагаем, потому что это очень дорогое удовольствие.
Виктор Резунков: Вера Андреевна из Московской области, пожалуйста.
Слушатель: Шмакова надо гнать в три шеи из профсоюзов! Он не защищает права рабочих. А он снюхался с Путиным и с Медведевым и с ними сидит там, поддакивает. Гнать его и больше ничего не надо.
Владимир Дербин: Вера Андреевна, вы считаете, что не надо контактировать что ли с руководителями? Ведь вот даже мне иногда немецкие мои коллеги говорят: "Почему вы с администрацией региона работаете? Мы с ними мало контактируем". Но мы работаем потому, что наше законодательство устроено таким образом, что у нас, допустим, в Санкт-Петербурге самым крупным работодателем является губернатор, является правительство Санкт-Петербурга, и мы вынуждены по закону работать с работодателем, такое наше российское законодательство. А в Германии, там работодателем является директор школы, поэтому там коллективный договор, и все отношения учителей – членов профсоюза с директором школы. А у нас это, так сказать, централизовано на уровне или муниципального образования, или на уровне целого региона. Поэтому эти отношения и имеют право быть, пока законы такие.
Виктор Резунков: Сергей Алексеевич из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Добрый день. Я хочу обратиться к профсоюзному лидеру. Ну, то, что Шмаков – марионетка, это ни у кого не вызывает никаких сомнений, как бы вы его ни защищали. Но вопрос другой. Профсоюзы действительно должны много делать, но попробуйте организовать профсоюзную организацию в гастрономе, в универсаме, в мебельном магазине. Ведь не зря товарищ вам сказал, что там работают как рабы, действительно, по 12-14 часов. А что делает профсоюзная организация, чтобы на мало-мальских коллективах, 50, 60, 70 человек, даже 40 – везде были профсоюзные организации? Вот такой вопрос.
Владимир Дербин: Нельзя сделать, закон запрещает. Закон разрешает только членам трудового коллектива объединиться, создать профсоюзную организацию и присоединиться к какому-то отраслевому профсоюзу, или у нас есть, как вы говорите, марионеточные профсоюзы, есть свободные профсоюзы и так далее. Но войти на территорию предприятия никому не разрешено, кроме членов трудового коллектива. В этом и проблема, мы можем только агитировать за пределами, как говорят, проходной, говорить, убеждать и так далее. Но пока внутри трудового коллектива не родится человек, который может на себя это взять, к сожалению, создать там невозможно организацию. И люди понимают, что они рабы, но ведь среди рабов если бы не было Спартака – не было бы и движения такого, так сказать, спартаковского. Рабы жили и жили, и были довольны. Появился Спартак – изменилась ситуация. Поэтому если в магазине большом, супермаркете появится маленький Спартачок – ситуация резко изменится, это я вам говорю точно.
Виктор Резунков: Владимир Георгиевич, я понимаю, прогнозы – занятие неблагодарное, но все-таки, как ситуация на примере Петербурга и Ленинградской области может развиваться, чего нам ждать? Вот недавно вы сказали, что вообще очень тяжелая будет ближайшая осень.
Владимир Дербин: Если, еще раз повторяю, господин Иванов и ему подотчетные руководители Министерства обороны и других министерств дальше будут продолжать так говорить, что у них все хорошо, а реальный сектор ничего от этого не получит, так, конечно, к осени мы получим ситуацию неприятную. Если все-таки президент услышит нас и подскажет господину Иванову, что так дальше нельзя говорить, а нужно общаться с людьми в регионах и им объяснять, почему так происходит. Вот почему я в эфире говорю, что ничего не делается, а Иванов в эфире говорит, что все окей? Так ведь не должно быть. Значит, или я вру, или он врет.
Виктор Резунков: А Владимир Путин что, не знает, что говорит Иванов и какая ситуация?
Владимир Дербин: Я не знаю, что говорит Путин. Я знаю, что говорит Иванов. Я думаю, что должны знать, но почему говорят одно, а этого не происходит – вот они должны пояснить. Хотя бы приехали к нам на закрытое мероприятие и сказали бы.
Виктор Резунков: Как это всегда бывает.
Владимир Дербин: Да, директоров собрали, председателем профкомов собрали: "Ребята, мы говорим это, но у нас там проблема, там проблема, там что-то сорвалось, там не поехало, там денег нет…" Нам бы хоть было понятно, что мы в августе это все получим, мы рассчитаемся по кредитам и так далее. Ведь в этом проблема.
Виктор Резунков: Спасибо большое, Владимир Георгиевич.
