Анна Качкаева: Детско-родительская тема в кино и на телевидении оказалась в центре внимания минувших дней на «Кинотавре». Основные сюжетные линии конкурсных фильмов – это драмы детей и родителей: «Сынок», «Похороните меня за плинтусом», победивший «Волчок». Сегодня, кстати, стало официально известно, что любимый канал взрослых и детей – канал «2х2» - больше не обвиняется в экстремизме, предупреждение за показ мультфильма «Южный парк» снято Басманным судом. Об этом сегодня как раз пишет «КоммерсантЪ», которому стало известно о такой резолюционной части вынесенного решения этим судом.
Ну и наконец, редкое событие – Государственную премию получил (не знаю, никогда раньше, во всяком случае, в истории новой России этого, по-моему, еще не было) анимационный сериал и социально-культурный проект «Смешарики». С чем мы и поздравляем его создателей – Анатолия Прохорова, Салавата Шайхинурова и Илью Попова. Мне это делать особенно приятно, потому что как раз лет шесть уже назад программа «Смотрим телевизор» впервые представляла тогда еще только определяющихся героев этого сериала и первые новогодние песенки из того проекта. А теперь 104 серии «Смешариков» адаптированы для проката на американском телеканале под названием «Go Go Riki». Появились уже немецкие «Kikoriki».
И Анатолий Прохоров, художественный руководитель проекта «Смешарики» и новоиспеченный лауреат, сегодня с нами в эфире, он на связи из Петербурга. Анатолий, примите поздравления!
Анатолий Прохоров: Спасибо большое за поздравление.
Анна Качкаева: А со мной в студии – психолог, консультант нескольких телевизионных проектов, от «Улицы Сезам» до «Ранеток», Ольга Маховская.
Мы и поговорим как раз о том, как взрослые делают телевидение для детей и подростков, для кого это телевидение – только для детей или уже теперь и для взрослых, которых должны понимать дети, за что ругают нынешнее телевидение для детей, действительно ли специальное телевидение для детей может воспитывать или вот эти традиционные функции, которые ему отводились еще в советские времена, в нынешние, в общем, отсутствуют.
Анатолий, вы теперь лауреат. Формулировка меня несколько позабавила. Я понимаю, что вы сейчас тоже улыбаетесь. А формулировка такая: «За воспитание подрастающего поколения». Хотя формально она верна. На «Смешариках» уже выросло целое поколение. Те, кому сейчас 10-13, - это первые зрители «Смешариков». Хотя вы, как мне помнится, всегда говорили, что телевидение не воспитывает, во всяком случае, отрицали прямую коннотацию. Какое, по-вашему, получилось поколение уже не без участия «Смешариков»?
Анатолий Прохоров: Поколение получилось и получается сложное. И это я говорю без особого алармизма, а как раз в понимании того, что у новых личностей – детей и подростков – раскручиваются какие-то новые, очень интересные и неожиданные для нас ипостаси. Например, конечно, дети все более и более самостоятельные, и это уже трюизм, дети прекрасно осваивают новую технику, мало того, они учат взрослых пользоваться телефонами, компьютером и Интернетом, и это уже тоже стало трюизмом. Мы думали, что с 12 лет, а последние социологические данные, что с 9 лет дети современные зарабатывают в Интернете, то есть дети становятся очень рано экономически самостоятельными. И вообще дети настолько изменились в своей собственной жизни, не центрированной на детей и школу, что вот лично меня и моих коллег, некоторых экспертов, это привело к очень сильной переоценке того, что есть сегодняшнее детство и как оно должно контактировать, коррелировать, взаимодействовать со взрослым сообществом, с сообществом взрослых людей.
Анна Качкаева: Так вы полагаете, что «Смешарики» помогли воспитанию такого типа, как психологи говорят на Западе, - «взрослых детей»?
Анатолий Прохоров: Мне кажется, что немножко да. Потому что вот та формула, которую мы имели из шести лет нашего производства, по крайней мере, последние пять, то есть сформировалась она через год после начала, и мы только сейчас как-то стали о ней говорить, а формула эта была давно, что «Смешарики» - это взрослое кино, предназначенное для детей. И дети это чувствуют. Ведь смешно же. Мы три года тому назад получили в Позитано, в маленьком поселке в Италии, на крупном Международном фестивале телевизионной анимации премию детского жюри. Причем там было два жюри – младшее и старшее. Премию младшего жюри дети от 4-х до 8 лет дали нашему мультфильму «Железная няня» премию с формулировкой, которую они сами выработали: «За кино, которое снято как будто бы для взрослых». Представляете, какая формулировка, которую дети в 4-8 лет...
Анна Качкаева: А это итальянские дети?
Анатолий Прохоров: Итальянские, конечно. Это было, что называется, детское жюри разных возрастов, которое собирается RAI, итальянским телевидением.
Анна Качкаева: То есть я так понимаю, что Госпремия – это, в общем, констатация того, что государство понимает теперь, как надо воспитывать детей. Я понимаю, что это слишком буквально. Вот это ваше отношение к детству... Можно ли считать, что вот теперь мы к детям можем так относиться?
Анатолий Прохоров: Ну, может быть, какая-то из тенденций, которая предложена «Смешариками», она обществом, а потом и государством принята.
Анна Качкаева: А почему же так родители не любят сериал «Смешарики»?
Анатолий Прохоров: Они делятся на две категории. Одни говорят, что «нам вроде истории симпатичны, а персонажи не очень». Наталья Венжер, известный критик, я ей говорю: «Ну, у нас персонажи-то не очень...». Она говорит: «Не знаю, все мои внучки балдеют». А они как бы не знают, что у них бабушка профессионал анимационный. Некоторые взрослые вдруг начинают ощущать, что это кино семейное. Многие мамы, например, мне говорят: «Да, действительно, мой ребенок спрашивает много: а это что, а это что?». То есть какие-то вещи сделаны «на вырост», для того, чтобы обсуждалось в семье. В этом смысле мы стараемся делать семейное кино.
Анна Качкаева: Ольга, вот мы имеем, на самом деле, уникальную историю, потому что редко анимационные сериалы как проекты существуют и поддерживаются, причем имеют большое количество споров. Многие родители недовольны, и я это вижу в Интернете. Другие очень довольны. У детей в основном «Смешарики» популярны. И вот еще история «2х2» всегда маячит. Мне как-то кажется, что связывать это, может быть, и не нужно, но все время тоже воспроизводится какая-то история – «взрослые дети». Там – кидалты, здесь – маленькие дети, которых стараются сделать взрослыми, и делают «на вырост», и поколение как-то меняется. Может быть, вот это все восприятие связано с тем, что уходит какая-то традиционная культура в отношении воспитания и подхода к детству?
Ольга Маховская: Трудно сказать. Не столько уходит сама культура, хотя вся система старого воспитания выдержала такой удар со стороны в период «перестройки», скажем так, она фактически развалилась. Что такое система воспитания? Это система институтов – школа, семья, двор и так далее. Понятно, что наши дети растут по-другому. Произошел разрыв поколений. И он произошел во многом потому, что наши дети росли в одиночку, и это «экранное» поколение, их основной няней был компьютер и телевизор. И мы с этим смирились, потому что это удобно. Но когда мы возвращаемся домой и видим детей с их языком, замашками, амбициями и так далее, нам трудно с ними установить контакт. И вот этот разрыв, конечно, очень сильно проявляется в подростковом возрасте, когда уже поздно. Он закладывается всегда в дошкольном возрасте. Именно на эту аудиторию и рассчитаны «Смешарики», и поэтому это очень важно.
Анна Качкаева: А как вы относитесь к этому проекту?
Ольга Маховская: Я считаю, что по форме интуитивно было найдено просто гениальное решение. Вот эти круглые, веселые человечки, колобки - прообраз Колобок для меня. И это или хорошо просчитанная, или подобранная форма, которая, как вирус. Есть такие теории «социальных вирусов», я не очень их люблю, но этот образ как раз и возникает. Они проникли во все сферы жизни. И сейчас это не анимационный проект, а это огромная коммерческая индустрия, которую нужно оценивать по всем позициям. Но в силу того, что проект развивался очень быстро и, я бы сказала, просто в фантастических темпах... На какой-то из программы мы разговаривали, и принимал участие Анатолий, мы собирались как бы посотрудничать, но ничего из этого не вышло. Но, тем не менее, тогда я, будучи директором по содержанию «Улицы Сезам», приветствовала появление отечественного проекта. А сейчас, поскольку уже наш проект «при погонах», хочется предъявлять серьезные претензии, и их очень много, профессиональных.
Анна Качкаева: И у меня все время мысль только одна, что вы все делаете телевидение для детей, про которых вы уже мало знаете, именно то, о чем сказал Анатолий. Потому что нынешние дети учат во многом собственных родителей. И вот как понять, какое телевидение для них нужно, - для меня лично большая загадка.
Но, тем не менее, Ольга хотела предъявить эстетические и, видимо, профессиональные какие-то претензии к проекту «Смешарики».
Ольга Маховская: Мне кажется, что «Смешарики» получили такое распространение и среди взрослых, а я как раз знаю очень много взрослых или в возрасте кидалтов, которым «Смешарики» нравятся, потому что это слилось с общей культурой гогота, который в стране стоит. И для меня это детское «бла-бла-шоу», когда я смотрю вечерние программы на «Домашнем». Во всяком случае, обсуждался вопрос о том, чтобы вечернюю программу с канала «Домашний» снять именно потому, что там тексты были на уровне кабацких шуток, типа «не сообразим ли мы на троих», между замечательными персонажами. А ведущие, иногда, видимо, получая тексты перед съемкой, выглядели как клоуны с приклеенными ртами до ушей и с ошарашенными глазами, потому что тексты были труднопроизносимыми, непонятными по смыслу. И это тот уровень непонятности, когда ребенок оборачивается и спрашивает родителей: «А что это такое?», - и получает новые знания. То есть за этим явно не стояло каких-то четких образовательных задач, а была какая-то развлекуха. Есть еще такой проект «Детское радио», где принимали решение, когда в стране был траур по поводу событий в Беслане, они не знали, как поступить, и понимали, что нужно говорить детям, потому что, так или иначе, они слушают. И они придумали такой ход: «Дорогой друг, у нас сегодня такое-то событие, у нас в стране траур. А что такое траур? Спроси, пожалуйста, у своих родителей». Говорили это с тревожными интонациями, но на фоне «Солнечный круг, небо вокруг...». Вот они очень долго искали форму.
Конечно, говорить с детьми нужно о сложных вещах, но не о непонятных, например, что такое синхрофазотрон, а есть много других проблем на уровне терроризма, о которых детям нужно говорить и готовить их: мир очень сложный, он опасный. Я бы не сказала, что мы живем в мире, над которым нужно смеяться непрерывно. Но как это сделать – это очень сложные технологии. Я тут не столько предъявляю претензии, сколько беру на себя ответственность, потому что я, как человек, который с этим работает, понимаю, как это сложно, как это долго и как дорого это стоит. Я понимаю, что в рамках коммерческого проекта решается целое сонмище задач. Сразу скажу, что мои претензии – то, что не соблюдаются возрастные особенности, это вроде как для взрослых, то ли для детей. И это огромный минус. Сейчас уже просто среди специалистов по образованию нельзя такую позицию заявлять. Есть определенные возрастные требования, они связаны с особенностями юмора, восприятия, мышления, манипулятивными способностями детей. Мы про детей уже достаточно много знаем на уровне классической психологии, чтобы учитывать эти особенности.
Анна Качкаева: Хорошо. Я просто скажу, что «поколение Z», как его определили, это недавнее исследование журнала «Секрет фирмы», «IQ marketing» и еще нескольких компаний, ну, они, естественно, о брендах, о потребителях маленьких смотрели и изучали, что с ними происходит. И вот выяснилось в результате этого исследования, в прошлом году оно было сделано, 88% детей владеют, как минимум, «мобильниками», они не пользуются инструкциями, чтобы понять, как работает новая вещь, 80% респондентов никогда не читают или делают это очень редко, и целенаправленно копит деньги каждый десятый из них. И все они почти полагают, что вышли из детского возраста, таковых почти 61%, причем 10 из них раздражаются, когда видят, что взрослые их не понимают. Это опрос среди детей от 8 до 13 лет. Может быть, мы не все знаем про детей?
Ольга Маховская: То, что дети живут в изоляции... В нормальной ситуации, когда дети примерно понимают, как устроена взрослая жизнь, они понимают, что взрослые уходят, не просто исчезают за горизонтом, а они идут на работу, они решают какие-то проблемы, то есть идет взаимный обмен информацией. А не просто: мы должны что-то понимать про детей. Мы понимаем, что они заняты «мобильниками», и пока он занят «мобильником», он за это время не будет бить тарелку, рисовать на стенке и так далее. А то, что это технологически грамотное поколение, вовсе не значит, что оно психологически грамотное и что оно поведет себя адаптивно в этом сложном мире.
Анатолий Прохоров: Оля, вы так замечательно говорите, как будто вы можете, как психолог, сказать, что взрослые являются психологически грамотными людьми.
Ольга Маховская: Но мы же рассчитываем на какой-то прогресс.
Анатолий Прохоров: Ничего подобного! Ни на что нельзя рассчитывать. Родители не обладают вообще не только родительскими компетенциями, но и психологически минимальными ощущениями того. А какое количество фактов эмоционального, психологического... Я уж не говорю о физическом насилии в семье, подчеркиваю, я не говорю о сексуальном насилии в семьи, которое тоже есть, и которого тоже много. А о физическом, эмоциональном и психологическом насилии. То есть смысл очень простой. Мне кажется, Оля, что вы немножко находитесь в красивом академизме Российской Академии образования или, еще хуже, Российской Академии наук – чудовищных организаций, которые давно пора, по-моему, просто расформировать.
Ольга Маховская: Я передам сегодня в РАН, что ваше личное мнение...
Анатолий Прохоров: Я хочу все это передать Осипову и остальным академикам – о том, как нужно этих людей разогнать. Серьезно. Потому что про РАН – это ладно, я 18 лет отработал в системе Академии наук и знаю, какая это, что называется, «мягкая мафия». Но дело не в этом. А дело в том, что я категорически с вами не согласен. Поскольку, Оля, все изменилось. Возрастная психология российская сегодня очень мало знает о ребенке. Вся ситуация с учениками Выгодского замечательная, но она закончилась в 60-70-ых годах прошлого века, и с тех пор ничего толком не сделано. Социология детства отсутствует вообще, в принципе, в России, за исключением одной женщины-социолога, доктора наук Майоровой-Щегловой, которая просто проводит социологические опросы. Но социология детства – это совсем иное.
Ольга Маховская: Анатолий, вы не увлекайтесь. А то вы позакрывали так много направлений, институтов и выкинули на помойку так много исследований за последний год, что придется как бы отвечать в отдельной программе. Давайте про детство. Про Академию наук – Бог с ней. Мне очень интересна ваша точка зрения. Как вы видите детство? И почему вы делаете сериал как бы для взрослых, но детям? Вот эта позиция. Может быть, я ее неправильно понимаю.
Анатолий Прохоров: Рассказываю. Дело в том, что сегодня ребенок приблизительно к четырем годам уже воспринимает все психологические нюансы поведения и мотивировки взрослых, которых он видит, за исключением, быть может, интимной жизни. Фрейда уводим в сторону. Это означает, что вся взрослая жизнь семьи на виду у ребенка, вся проблематика. Поэтому мы в «Смешариках» абсолютно осознанно сегодня включаем всю достаточно тонкую, как нам кажется, психологическую проблематику разных историй: обид, непониманий, претензий, наглости, хамоватости и всего-всего. Эти истории всем посвящены. Смыслам жизни...
Анна Качкаева: Ну да, ухаживанию и так далее. Там очень много чего есть, действительно, не совсем детского.
Анатолий Прохоров: Но вот наше утверждение, и мое утверждение уже как человека, который еще занят форсайт-проектом «Детство 2030», это проект, который делает группа экспертов, по тому, каковы есть сценарии развития детства в России в ближайшие 20 лет.
Анна Качкаева: Итак, сегодня мы говорим о том, как взрослые делают телевидение для детей и что, скорее всего, дети из него извлекают. Потому что вот уже подросло поколение на проекте «Смешарики», а это, действительно, целый индустриальный анимационный и культурный проект. Я уж не говорю о поколении кидалтов. И продвинутые студенты крупных столичных вузов защищали свой канал «2х2». И это, на мой взгляд, тоже показывает, что изменилось представление не только о выразительности эстетики, но и о языке, которым разговаривают и молодые люди, и подростки. И мы сейчас не будем углубляться в психологические детали детства, потому что все-таки наш предмет – телевидение. А о детстве, наверное, надо разговаривать отдельно.
И я бы хотела все-таки понять вот что. «Смешарики», как мне кажется, отрицают дидактику, и поэтому, по сути, наполовину отрицают советскую мультипликацию. Потому что всегда в советской мультипликации был плохой герой – врунишка, шалунишка, хитрый, заносчивый, трус, жадный и так далее. У него всегда был антагонист – хороший герой, который побеждал зло. Или, наоборот, герой чего-то преодолевал с помощью друзей или обстоятельств. Поэтому вопрос вам, Анатолий. Вы почему-то понимаете, что дидактика сейчас бессмысленна на телевидении или с помощью телевидения? Или, действительно, принципиально меняется отношение к этому у детей?
Анатолий Прохоров: Начнем, конечно, с самого главного. Конечно, принципиально меняется отношение. Если советские дети не любили дидактику, в общем, практически не воспринимали ее, потому что...
Анна Качкаева: Как это?! А вот мультики-то как мы все любили!
Анатолий Прохоров: Любили мультики. Вот сейчас про мультики. То современные дети, поскольку они уже отчетливо заявляют о своей самостоятельности очень жестко буквально с тех же 4-5 лет, они говорят: «Не буду, не хочу, неинтересно». И это нам приходится учитывать. Теперь по поводу советской мультипликации. Для меня она, как для человека, который посвятил мультипликации лет последних 25 или 35...
Анна Качкаева: Я скажу еще нашим слушателям, что Анатолий – это человек, который имел отношение к созданию студии «Пилот», поэтому все «Колобки» и «Красные стрелы», Хрюн и Степан – это тоже оттуда родом.
Анатолий Прохоров: Просто советская мультипликация делится для меня на две совершенно разных ветви. Первая – это около 300 фильмов, что, с одной стороны, много, а с другой стороны, не много, которые, действительно, просто шедевры, начиная от Норштейна «Ежик в тумане», «Варежка» Качанова, «Шайбу, шайбу!» Дежкина и так далее.
Анна Качкаева: И «Ну, погоди!».
Анатолий Прохоров: «Ну, погоди!» - я бы не сказал, потому что сейчас «Ну, погоди!», как говорится, не катит, потому что тот фильм, с которого эта калька была сделана - «Том и Джерри» - теперь пошел на экранах. В свое время Котеночкин выдвинул замечательную идею – он сделал советский вариант «Тома и Джерри», и с очень важной деталью, с добавлением – с пародийным использованием популярной советской музыки, что было потрясающе важной, замечательной деталью. Но мне кажется, Аня, что вы правы, говоря о том, что другой корпус советской мультипликации, а за 60 лет «Союзмультфильм» сделал 1500-1600 фильмов, то есть 300 по отношению к 1500, одна пятая – замечательная, 20%, как и положено, а остальные 80% - это так называемое дидактическое кино, кино поучающее. Потому что задачей в основном редакторского корпуса, хотя там были замечательные люди, «Союзмультфильма» была: «Давайте будем воспитывать наших детей».
Анна Качкаева: А что же в этом дурного? Я понимаю, что вы не ругательно к слову «воспитание» относитесь, но что-то иное в него вкладываете явно.
Анатолий Прохоров: Дурное хотя бы сейчас то, что те 300 фильмов, 20%, которые не были заняты впрямую, в лоб дидактикой, они остались в культурной вечности. Прошло полвека, и они с нами.
Анна Качкаева: Остались, это правда.
Анатолий Прохоров: А все остальное опало. Потому что методики не те, учим мы не тому, изменилась география и так далее. И не надо учить так долго: давайте жить дружно.
Анна Качкаева: Ольга, вы готовы с Толей спорить или у вас просто принципиально другое...
Ольга Маховская: Хороший взгляд. Я тут как раз согласна в оценке советской мультипликации. Конечно, должны меняться подходы.
Анна Качкаева: Но это означает, что «Смешарики» поэтому и успешный проект, что что-то уловили в отношении и воспитания, и в отношении детей?
Ольга Маховская: «Смешарики» - это, безусловно, успешный проект, если уж говорить по всем параметрам успеха, которые приняты. Вопрос: является ли он воспитательным и образовательным, ставит ли он эти задачи? Если нет, в принципе, то мне, безусловно, жалко. И получается, что у нас такие изобразительные проекты, которые дают картинку жизни, и что тогда? Это просто для развития воображения? Насколько я помню, «Ну, погоди!» был тоже государственным лауреатом. Вот у нас два кита – «Ну, погоди!» до «Смешариков». И там, и здесь – это некоторое действо, которое завораживает. Понятно, почему детей завораживает действо. Понятно, почему им приятно и здорово, когда разрешается, фактически взрослыми табу снимается – и можно делать все что угодно. А главное, дети очень любят копировать взрослых, кривляться, изображать и так далее, они это любят. И мы им говорим: «Да, мы такие же, как и вы, смешные, нелепые», - и это ход. А дальше что? И как мы формируем поколение? То есть мы просто не ставим никаких стратегических задач? У проекта нет никаких задач по влиянию?
Анатолий Прохоров: Тут момент очень простой. Оля совершенно права, ставя этот вопрос. И претензии к «Домашним сказкам», они тоже частично обоснованы. Хотя об этом можно говорить, но у нас нет времени.
Анна Качкаева: «Домашние сказки» на «Домашнем», да, мы не будем вдаваться в детали.
Анатолий Прохоров: Оля, наша продукция журнала, образовательных книг «Смешарик», «Читарик» и так далее - для дошкольника, повторяю, потому что вся наша продукция полиграфическая, она вся как раз довольно узко дошкольники.
Ольга Маховская: Хорошо. А чему вы учите? Мне просто интересно. У меня много знакомых, у которых маленькие дети. Что я должна им сказать? «Почитайте «Читарики», там про...». Про что?
Анатолий Прохоров: «Читарики», «Считарики» и «Букварики» - там про то, как ребенка быстрее научить читать, научить буквам, научить считать.
Ольга Маховская: А зачем быстрее его научить читать и писать? Куда он бежит?
Анатолий Прохоров: Быстрее вот к чему. Допустим, мама ребенка 4-5 лет жалуется: «Вот я ему говорю про буквы, про чтение...». Каких-то детей, потому что кто-то, как и мы с вами, в 3-4 года уже умели сами читать. Но сегодня с этим проблемы. И она говорит: «Вот я купила книжку вашу, он посмотрел на персонажи, которых знает, и он за полтора месяца всю эту книжку прочел – «Букварик», и сказал: «Давай следующую. Давай учиться читать».
Ольга Маховская: То есть «подсел» на «Смешариков».
Анатолий Прохоров: Нет, он «подсел» через «Смешариков» на что-то другое.
Анна Качкаева: Хорошо, Толя, давайте не про книги. Сформулируйте все-таки, это действительно важно. Если не воспитывать, то тогда что, развлекать? Ведь телевидение в этом смысле, вы сами знаете, достаточно утилитарно. Это не исключительно художественный и эстетический предмет искусства. Это еще и вот эти функции, которые опосредовано воспитывают, информируют, развлекают. Если не воспитывают, то что? Развлекают?
Анатолий Прохоров: Ведь телевидение – это тоже не такая уж развлекательная среда. Телевидение сегодня значительно, что называется, «ширше». Телевидение – это среда жизни, среда обитания. И там есть все. Вопрос: это все есть на детских каналах наших? На западных они пытаются. Не скажу, что там сильно хорошо, но западные каналы пытаются диверсифицироваться, то есть стать отдельно для маленьких...
Анна Качкаева: Ну и у нас «Теленяня» для маленьких совсем, «Бибигон» - непонятно, очень широкий разброс.
Анатолий Прохоров: Вот я и хочу сказать одну простую вещь, которая мне очень важна. Детское телевидение, телевидение для детей не может решать никаких своих задач вне контекста, каково сегодня отношение общества к детству, взгляд взрослых людей, то есть сообщества взрослых на сообщество детей. И поскольку вся ситуация контекстная – взгляд общества на детство – остается по-прежнему абсолютно даже не от ХХ-го, а от XIX и XVIII веков домостроевской, то детское телевидение здесь не может сделать ничего.
Ольга Маховская: Сказано – точнее не придумаешь, с академической точностью. Тут меня в академизме обвиняли, а я чувствую себя школяркой после таких формулировок. Фактически Анатолий сказал, что «мой проект отражает текущие конъюнктуры общества и настроен на них, и какова общественная конъюнктура, такой и проект». То есть детство подтягивается под всю проблематику и весь шлак сегодняшнего общества. И фактически мы не даем никакого шанса нашим детям оторваться от нас. Мы не вооружаем их никаким новым знанием, а просто муссируем то, что они и так видят. Или второе прочтение вашего текста: телевидение создает виртуальную реальность, одну из них создаем мы, и она гораздо лучше, чем многие из тех, которые вы видите. И соответственно, вы выполняете функции виртуализации детства, то есть ухода в иллюзорный мир, что, на самом деле, потом эти кидалты и делают: они проводят основную часть времени за экраном, находя там контакты, решая квазипроблемы и так далее.
Анатолий Прохоров: Оля, я сказал все с точностью до наоборот. Не то что мы консервируем детство на заскорузлых проблемах современного, нынешнего общества России, а с точностью до наоборот. Отчетливое, реальное сегодняшнее отношение к детству вскрывает такие проблемы заскорузлости общества, что детство сегодня – это, возможно, единственный рычаг для России, чтобы начать трансформировать общество.
Ольга Маховская: Но это всегда так было. Всегда детство – это шанс для нас.
Анатолий Прохоров: Нет, не всегда, Оля. Маргарет Мид, как вы прекрасно знаете, различает три типа культур...
Ольга Маховская: Префигуративную...
Анатолий Прохоров: Да. И Анечка точно сказала, что сейчас дети учат взрослых. Это что, всегда было, Оля?
Анна Качкаева: Я понимаю, что вам вдвоем уже интересно. Но давайте включим наших слушателей и послушаем, что они думают по этому поводу. Виктор, Волгоградская область, здравствуйте.
Слушатель: Поздравляю Анатолия! «Смешарики» - на самом деле, это стерильный, неживой «фаст-фуд», без души. То есть это не просветительный проект. А Анне я предлагаю пригласить руководителей канала «Радость моя», который существует и патронируется Светланой Медведевой.
Анна Качкаева: Хорошо.
Ольга Маховская: Это рекламный ролик.
Анатолий Прохоров: Между прочим, ничего не хочу сказать, но совершенно случайно мы со Светланой Владимировной разговорились на том приеме, который был после вручения премий, и она сказала, что она знает «Смешариков» и очень...
Анна Качкаева: Конечно! Сын же по возрасту - зритель, ему 12 лет.
Анатолий Прохоров: И мы даже поговорили о взаимодействии ее Фонда и нашего. У нас есть Национальный детский фонд. Но это я не к тому, чтобы закрыться высоким авторитетом.
Ольга Маховская: Но сын Медведева готовится в мушкетеры – он занимается фехтованием, помимо прочего. То есть он не под влиянием только «Смешариков»...
Анна Качкаева: Я понимаю. Но приблизительно это тот возраст... «Смешарики» - это сегодня у нас информационный повод. А в целом мы говорим о той продукции, которая формировала...
Ольга Маховская: В общем, королевская династия уже под влиянием. Может быть, в этом причина выдачи премии?..
Анна Качкаева: Беслан из Чечни, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Я присоединюсь к поздравлениям предыдущего радиослушателя. На самом деле, примите поздравления! Я думаю, что теперь ничто не помешает телеканалу «Домашний» поставить в эфир какие-нибудь патриотические заставки в связи с Государственной премией.
Анна Качкаева: Ну ладно, на «Домашнем»! Можно, чтобы там только «Смешарики» остались.
Ольга Маховская: С Георгиевскими лентами.
Слушатель: И еще один мультсериал достоин, мне кажется, Государственной премии, кроме «Смешариков». Кстати, я года четыре уже не видел, к сожалению. Кстати, есть мультсериал, у которого есть яркие способности приучать детей к особой доброте. Вы, наверное, понимаете, о чем идет речь, - это «Лунтик и его друзья». Я думаю, что это тоже хороший мультсериал.
Анна Качкаева: Его показывают периодически.
И читаю некоторое количество сообщений с пейджера. Дмитрий нам пишет: «Разве можно воспитывать детей уродливыми Телепузиками и Смешариками? Что из этого вырастет? Извращенцы с измененной психикой. В СССР все было иначе».
Василий: «Даже «Детское радио» использует записи давних советских времен с высочайшим качеством воспитания подростков, потому что современная буржуазная идеология ничего, кроме примитивных Покемончиков, предложить не может – кишка тонка».
«Почему ваша подростковая аудитория курит и пьет пиво? Что вы делаете, чтобы это прекратить?», - Сергей Митрофанов, врач.
«Здоровая схема должна быть такой: посмотрели по телевидению, а потом пошли во двор и поиграли в это. Ваше телевидение лишает детей подвижного образа жизни». Еще одно мнение.
Ну, позиция понятна. Люди все равно считают, что телевидение должно воспитывать. Я так понимаю, что вы, Ольга и Анатолий, буквальность этого всегда отрицаете.
Ольга Маховская: Нет, я не скажу, что отрицаю. Телевидение может ставить такие задачи, может не ставить таких задач. Но реально телевидение – это один из социализаторов. Повторяю, дети растут перед экраном. И это должно и телевидение, и наших лауреатов обязывать к тому, чтобы думать о том, какое они посылают сообщение, и оглядываясь вокруг, понимать, что, может быть, кроме них больше некому, и брать на себя и эту миссионерскую задачу, раз уж был пройден такой триумфальный путь. Мне хочется пожелать Анатолию дальнейшего прогресса в проекте и не бояться и таких прямо образовательных задач. Они не должны носить скучную дидактическую форму. Вопрос о форме в проекте, на мой взгляд, решен. Вопрос о содержании.
Анатолий Прохоров: Как раз мы сейчас пытаемся это сделать. Я поясню, три года тому назад мы подали в Министерство образования проект 26 серий по 13 минут «Смешарики для младших школьников объясняют основы естествознания». Нам Минобр завернул это три года тому назад. Но сейчас, например, по счастью, хотя это очень трудно, мы получили предложение сделать 10 фильмов по 13 минут: Смешарики объясняют для той же аудитории, даже дошкольники и младшие школьники (что вообще трудно), инновационные технологии. Вот как мы с этим справимся, мы пока не знаем.
Анна Качкаева: Да!.. От Чубайса что ли запрос-то поступил?
Анатолий Прохоров: Нет, там нанотехнологии, там биотехнологии, там экология...
Анна Качкаева: Ну, Смешарики сами на нанотехнологии похожи.
Анатолий Прохоров: Но, конечно, это какие-то прикладные вещи, потому что мы понимаем, что это очень сложно. Либо мы рухнем под этой задачей и станем...
Ольга Маховская: Нет, вы не рухните. Но образование, я понимаю, довольно широко – решать проблемы грамотности в стране, где пока никто не обречен на безграмотность. Или основы естествознания – эта задача школой, по крайней мере, будет решаться. Какое качество социальных навыков демонстрируется в роликах? Мы говорили о том, что мы психологически неграмотны, как бы нечему научить детей. Но есть же специалисты... Вы же себя не относите к этой категории запущенных беспризорников. Я-то считаю, чтобы адаптировать ребенка в мире, нужно ему давать практику общения с разными категориями других граждан, детей и так далее. Вы это делаете. На мой взгляд, вы это делаете не систематически, и в силу того, что вы большие энтузиасты и лидеры, в общем-то, особо без оглядки, вас никто за руку-то не дергает. Ну, мой слабый голос – просто призвать вас к совести что ли.
Анна Качкаева: И все-таки взять на себя воспитательную функцию?
Ольга Маховская: У меня нелепая ситуация: прыгает Моська на слона. Ну, что делать?.. Кто-то должен и в этой смешной позиции побыть.
Анатолий Прохоров: Мы еще не слоны, Оля, и вы, так сказать, с вашим профессионализмом уж никак не Моська. Я же говорю не про людей, а про системы тогда, вы же прекрасно понимаете. Но вот наша сложность в том, что, например, история 6-минутная имеет свою специфику, и мы не можем так легко играть, как замечательно играет «Улица Сезам». Действительно, с какими-то вещами совсем другого типа, совсем другого формата, как говорят на телевидении. То есть тут у нас тоже есть свои вещи.
Ольга Маховская: А я не понимаю, что вас ограничивает.
Анатолий Прохоров: Например, нас ограничивает то, что нам образовательные передачи со Смешариками... на телевидении наш проект пока не приняли. Например, это нас ограничивает.
Анна Качкаева: Никакой из «больших» каналов, которым, по концепции, положено иметь 3% вещания для детей?
Анатолий Прохоров: Да. Кроме замечательной, на мой взгляд, передачи на «Теленяне», которая называется «Смешные праздники», которую ведет Марина Ланда, наш композитор, и которая посвящена музыкальной культуре детей. Маша в силу своего блестящего природного обаяния, и она потрясающий композитор и импровизатор, она учит детей, как жить в мире музыки.
Анна Качкаева: Анатолий, а вам на нынешнем телевидении, помимо «Смешариков», понятны какие-то детские проекты, или не детские, а для детей сделанные вещи, которые вам казались бы верными для тех детей, которых вы себе представляете?
Анатолий Прохоров: На самом деле, если честно, то нет таких пока. Но там ситуация другая. У меня нет ощущения, поверьте, что я знаю, что нужно детям.
Анна Качкаева: Ну, это понятно.
Анатолий Прохоров: Вот чем были хороши «Смешарики» - мы искали что-то, мы начали с одного сериала, а продолжаем делать совсем другой.
Анна Качкаева: Ну да, нащупали. Оля, а у вас есть представление о том, что есть сегодня на телевидении программы и проекты, которые помогают понять детям их самих или быть для них важными?
Ольга Маховская: Нет. У меня те же претензии, и я их высказывала неоднократно. Я даже устала говорить. Не готово детское телевидение...
Анна Качкаева: Значит, ничего не появляется?
Ольга Маховская: Нет. И в этом смысле советские дидактические фильмы, там авторы хотя бы знали, что они хотели сказать. А здесь мы начинаем не просто с одного проекта, а заканчиваем другим, мы так развиваемся непонятно, ищем не пойми чего и хотим сказать не знаем что. А серия начинается про одно, а заканчивается другим. Такое многотемье уже идет, которое точно несовместимо ни с каким...
Анна Качкаева: Но это потому, что взрослые сами так себя в неопределенности такой ощущают?
Ольга Маховская: Безусловно, хаос в башке автора, который работал прежде на криминальном канале, он приносится на детское телевидение. У нас нет авторов, у нас нет школы воспитания авторов.
Анна Качкаева: Кирилл, здравствуйте.
Слушатель: Мне кажется, одного мультфильма недостаточно, нужно сделать канал детский. И например, девочкам нравятся социальные проблемы – это семья, поведение в семье. «Простоквашино» - это хороший пример. Мне самому этот мультик не нравится, но это пример, когда есть папа, мама, дочка, сын, животные, то есть социальная функция членов семьи – это очень важно для ребенка, как правильно эта социальная функция должна быть, как должны себя вести отец, мать, как они должны заниматься, куда ходить. Для мальчиков интересны научные мультфильмы, как работает, например, ракета, катапульта, машина и так далее.
Анна Качкаева: Понятно. Вот это вариант «Галилео», кстати, его любят дети смотреть, школьники. Вы его не вспомнили, а мне-то кажется, что это, как ни странно, очень детский проект.
Ольга Маховская: Он же тоже по западному лекалу.
Анна Качкаева: Да, адаптация. Ну да, про русские проекты – да. Но все время получается, что где-то там...
Анатолий Прохоров: Это адаптация, конечно.
Анна Качкаева: ...про детей понимают что-то лучше, если эти проекты успешно адаптируются здесь.
Ольга Маховская: Их заставляют. Принцип социальной ответственности перед ребенком. Их просто заставляют отчитываться исследованиями за свою продукцию. Там тоже нелегко протыриться на детское телевидение. Я очень хочу, чтобы проект «Смешарики» развивался, потому что я не вижу альтернативы. А при нашем монополизме другого проекта не появится, и для меня это ясно, как «2х2» канал. Но как это сделать?..
Анатолий Прохоров: Вот появился мультик – «Лунтик».
Анна Качкаева: Анатолий и Ольга, я вас благодарю. Видимо, у нас еще будет возможность с вами встретиться, потому что вопросов больше, чем ответов.
