Григорий Явлинский в эфире Радио Свобода рассказал о своих оценках внешней и внутренней политики России, о впечатлениях от встречи с президентом Медведевым.

- Обострение отношений с Белоруссией - это экономическая проблема в отношениях России и Белоруссии или политическая?

- Это абсолютно политическая история. Связана она с тем, что Лукашенко не может воспринимать стилистику нынешней российской власти. Он все время сталкивается с разными действиями со стороны российской власти, похожими на его собственные. Полюсы одинаковые, и они отталкиваются.

- Получается, что речь идет только о стилистике, но не сути политики?

- Нет, здесь есть суть политики, просто до нее дело не дошло. Суть политики заключается в том, что есть абсолютное желание со стороны России доминировать в отношении Белоруссии. Лукашенко пытается этому как-то противостоять в той форме, в которой он в состоянии это делать, а давление усиливается.

- Может он противостоять успешно, как вы считаете?

- Сложный вопрос, потому что это зависит от того, насколько он будет готов к взаимодействию с другими партнерами, например, с Украиной или с Евросоюзом. Это еще зависит от того, насколько его возможные партнеры в Евросоюзе или в Украине окажутся умны и способны к работе в этом направлении.

- Вы думаете, что, скажем, Европейский Союз наверняка знает, что сближение с Белоруссией вызовет очень резкую негативную реакцию Москвы, но будет все-таки способен на развитие отношений с Лукашенко?

- Не знаю. Европейский Союз не всегда понимает по существу, что нужно делать. На примере Украины мы очень четко можем видеть, что он просто часто не справляется с задачей.

- Ситуация в российско-белорусских отношениях сейчас открытая, и трудно предсказать, чем закончится нынешний виток противостояния?

- Ситуация будет довольно долго в таком открытом состоянии, потому что у Лукашенко есть целый ряд вариантов действий. Если он на них пойдет, то это может продолжаться довольно долго. Например, если у него будет какое-то взаимопонимание с Украиной в отношении транзита газа, это будет очень существенная вещь. Москва все время добивается сфер влияния. Пример Белоруссии очень ярко показывает: можно сколько угодно добиваться сфер влияния, но если те, кого вы хотите причислить к своей сфере влияния, не желают быть в этой сфере влияния, то ничего не получится.

- А вы как думаете, удастся заставить Белоруссию признать независимость Южной Осетии и Абхазии? В конце концов, Лукашенко согласится на это или нет?

- Говоря откровенно, психоаналитический характер изучения личности Александра Григорьевича Лукашенко мне не представляется столь уж содержательно интересным. Может быть, они его заставят, может быть, они его не заставят. Факт заключается в том, что крайне непродуктивная, неумелая стилистика политики Российской Федерации, с одной стороны, а с другой стороны - весьма контпродуктивное формулирование внешнеполитических приоритетов. Включая попытку создать зону влияния там, где не хотят видеть этого влияния, и там, где практически кроме газа нечего предложить. Все это обрекает российскую внешнюю политику на какие-то мифы, фантазии и выдумки, которые заканчиваются бессмысленными разговорами о наднациональных валютах в сотрудничестве с Бразилией, изображением какой-то дружбы с Китаем.

- Сегодня в Москве принимают китайского лидера Ху Цзиньтао. По сумме международных встреч последней недели (встреча в верхах ОДБК в минувшие выходные, саммит ШОС, саммит новой организации БРИК) создается впечатление, что Москва по-новому расставляет акценты в своей внешнеполитической стратегии. Венец всей этой активности - встреча с китайским руководителем - показывает, кого Москва видит в качестве главного своего партнера.

- Хотел бы только заметить, что вряд ли Китай видит в Москве своего главного партнера. Руководители России не понимают этого. Китай - величина такого масштаба, такое коммунистическое образование, которое относится к ним абсолютно прагматически, абсолютно непропорционально и неадекватно по сравнению с тем, что они хотят выстроить.

- Вы думаете, что из идеи наднациональной валюты ничего не выйдет?

- Я не вижу пока никаких оснований для какого-либо серьезного разговора на эту тему. Мне даже было бы интересно понять - неужели он сами в это верят, особенно учитывая, что нынешний спад ВВП в России может сравниться только со спадом, который был 15 лет назад, в 1993-1994 годах. В этих условиях рассуждения, что мы сейчас придумаем новые деньги, вещь очень сомнительная.

- Как вы оцениваете общую социально-экономическую обстановку в стране? Насколько серьезными могут быть, по вашим оценкам, социальные выступления?

- Это дело осени и может быть связано скорее с городами, где действительно падает занятость. В целом, я не думаю, что мечты о социально-экономических выступлениях трудящихся имеют серьезные основания. В нашей стране так не происходит. В нашей стране нет никаких выступлений очень долго, а потом произойдет одномоментный обвал всего.

- Означает ли это, что у власти есть еще резерв - возможности для маневра, для проведения иной экономической политики?

- Если правда, что резервы существуют, если это правда, то резерв есть - и временной, и финансовый. Нет понимания, желания, умения и политической воли. Нет ничего, кроме резерва времени и резерва финансового.

- А почему вы считаете, что они не хотят справиться с этой ситуацией? Ведь, в конце концов, может случиться так, что просто властная табуретка из-под них вылетит.

- Они не то чтобы не хотят, они бы и не против, но так, чтобы не рисковать и ничего не делать.

- Какие меры вам представляются первоочередными для изменения экономической ситуации в лучшую сторону?

- Я считаю, что самым главным является развитие внутреннего спроса. Оно должно быть очень масштабным, я бы сказал, беспрецедентным. Думаю, что было бы правильно, если бы накопленные резервы были использованы для того, чтобы максимально развивать внутренний спрос - в частности, объявить программу, которую я бы назвал "Земля, дома, дороги". Давать людям землю, подводить коммуникации, строить дороги, создавать возможность строительства индивидуальных домов по всей стране, особенно за Уралом, на востоке. Такие возможности впервые у России есть, и они реальные. Не пользоваться такими возможностями - не просто экономическая ошибка, это гораздо больше, чем просто ошибка.

- Вы ведете разговор в стратегическом ключе. Насколько я понимаю, это программа, которая могла бы стать центральной для развития российской экономики. Кажется, российская власть действует, как будто играя в пинг-понг, быстро пытаясь отбить неприятные подачи со стороны финансового кризиса, который рассматривается ею как противник. Есть какая-то тактика, более или менее успешная, но нет стратегии.

- Есть стратегия. Только стратегия заключается в том, чтобы ждать, пока в Америке наладятся дела. Вот и вся стратегия. Ругать Америку, критиковать, делать из нее врага, раздавать всем указания, как кто должен жить, всех воспитывать, преподавать всем моральные и экономические уроки, а при этом сидеть и ждать, когда американцы наладят экономику, чтобы в Европе начала подниматься экономика, чтобы все вернулось на круги своя. Можно твердо сказать, что стратегия выхода из кризиса - сидеть и ждать!

- Вы не так давно встречались с президентом России Дмитрием Медведевым. У вас, очевидно, была возможность высказать часть из того, о чем мы с вами сейчас говорим, президенту. Какова его реакция?

- Я не только высказал, ему записка была передана. Там было сказано практически обо всем, что мы обсуждаем. Она опубликована, висит, в частности, на моем сайте. Можно ее прочитать.

- Но там нет ничего о реакции Медведева.

- А реакцию Медведева все видели. Он, в общем, что-то отвечал. Вот, собственно, и все. Говорил - да, это правильно, но, может быть, мы сейчас не будем так делать или будем делать как-то иначе.

- Серьезного разговора не было?

- Углубленного, действительно серьезного разговора о том, как выходить из кризиса - не было. Он просто выслушивал все эти соображения и немножко на них реагировал.