Негодование жителей южнокурильского острова Итуруп ощущается почти физически. Тревожный импульс, посланный оттуда, где восходит солнце, по пути через бескрайние просторы родины удесятеряется от согражданина к согражданину, и до Москвы докатывается цунами.
Нет безвизовому обмену с японцами - и Москва вдохновенно размышляет, чем бы еще ответить тем, кто так и остался японскими милитаристами, в подтверждение чего принимают в парламенте заявления о том, что Курилы – исконная японская территория. Японцам, которые собирались на Итуруп по-старому, без визы, разрешили сойти на берег, но указали: в последний раз, пока не образумитесь.
Тот факт, что с практической точки зрения заявление японского парламента значит не больше, чем недавнее поздравление российской Госдумы Петру I, разгромившему шведов под Полтавой, ничего не меняет. Главное, чтобы идея овладела массами, и она становится, как положено, материальной силой. И кто сказал, что между народом и властью нет обратной связи?
И нет никаких оснований высокомерно называть реакцию неадекватной. Все зависит от точки отсчета, это любой школьник знает. Ведь идеи власти только на первый взгляд кажутся паранормальными. "Америка должна, во-первых…" - загибал пальцы накануне приезда Обамы один видный политолог. Итак, во-первых, Америка должна признать рубль мировой валютой. Во-вторых, она должна дать обязательство не втягивать в НАТО Грузию и Украину – причем, обязательство должно быть письменным, чтоб не получилось, как с Михаилом Сергеевичем и объединением Германии. И только при выполнении этих условий мы готовы помочь Америке в ее последнем шансе уцелеть - потому что, как все понимают, осенней фазы мирового кризиса она не переживет; в связи с чем, собственно, Обама и приезжает…
Первое побуждение подсказывало, что это пародия с чревовещанием. Но нет, все по-настоящему. Интеллигентствующий сноб хватается за последнюю соломинку: человек просто симулирует. Чувствует, так сказать, конъюнктуру. Смешно, конечно, но, по крайней мере, понятно.
Только и эта гипотеза ошибочна. Даже изначально нормальный человек, ступив на эту профессиональную стезю, вынужден приспосабливаться не только к конъюнктуре, а и к простой физиологии, чтобы и в самом деле не свихнуться от раздвоения личности. Это в советское время можно было надевать и снимать соответствующее лицо, безо всякого риска шизофрении. Можно, в конце концов, было оставаться даже искренним романтиком - и отчаянно верить, что, несмотря на "Малую землю" и продовольственную программу, цель не только праведна, но и достижима. И при этом от души смеяться над политическими анекдотами. В рамках тех целей, которые формулируются ныне, ни один политический анекдот не выдержит конкуренции с очередным партийно-государственным начинанием.
Так устроены воздух и эфир. Над Брежневым смеялись, а теперь иммунитет к бреду утрачивается окончательно. То, что еще утром выглядело выпиской из медицинской карты, к вечеру становится очередной общенациональной идеей. Пусть хоть на этот вечер, до следующего утра, когда неминуемо рождается следующая. Что может крепить любовь к родине сильнее маленьких безумств во славу ее?
МИД протестует по поводу вильнюсской резолюции ОБСЕ, ставящей на одну доску сталинизм и нацизм. Казалось бы, ОБСЕ пошла на компромисс, заменив привычный коммунизм на сталинизм, от которого мы вроде бы уже тоже отреклись. Но уже работает историческая комиссия, уже грудью встало население великой страны на защиту своего прошлого, в котором были только победы и свершения, потому что зачем нам без него такое настоящее. И капкан с треском захлопывается: народ и власть в едином порыве защищают от нападок лучшего друга детей и физкультурников. Спасибо Вильнюсу: в гордости по этой части так хотелось от души признаться всегда, но было как-то стыдновато, а теперь – можно. Последнее десятилетие нашей истории, вообще, выглядит самой счастливой ее частью: с каждой новой победой становится позволительным что-то еще из того, что еще вчера почему-то считалось неприличным.
И уже даже не очень понятно, чего еще нельзя. Но тут есть один нюанс, и он в нашей теории обратной связи очень важен: народ должен немного опережать власть в своих искренних чувствах. Ему совершенно необязательно знать, что российско-японская встреча в верхах, несмотря ни на что, готовится в прежнем темпе. Что из ПАСЕ на самом деле всерьез выходить никто не собирается. Но о том, что мы готовы, как положено в ленинградском дворе, утереть нос тем, кто хотел вытереть о нас ноги, непременно следует провозгласить.
Да и ОБСЕ, говорят, анахронизм времен разрядки, а какая уж тут к черту разрядка?! Американцы кругом должны. От Сталина руки прочь, хоть во всем виноваты грузины. Что еще? Полтавская битва? Да, сердца полны гордости, хоть по свеженькому опросу ВЦИОМа, только 47 процентов знают, что речь о Петре I, а не об Иване Грозном. И никаких безвизовых японцев. А особенно радостно за гордого курильчанина. Ведь так и видится он, живущий японским промыслом и объясняющий теперь своим приунывшим домочадцам: обойдемся без них, знаем мы, чем пахнут их милитаристские иены.
Нет безвизовому обмену с японцами - и Москва вдохновенно размышляет, чем бы еще ответить тем, кто так и остался японскими милитаристами, в подтверждение чего принимают в парламенте заявления о том, что Курилы – исконная японская территория. Японцам, которые собирались на Итуруп по-старому, без визы, разрешили сойти на берег, но указали: в последний раз, пока не образумитесь.
Тот факт, что с практической точки зрения заявление японского парламента значит не больше, чем недавнее поздравление российской Госдумы Петру I, разгромившему шведов под Полтавой, ничего не меняет. Главное, чтобы идея овладела массами, и она становится, как положено, материальной силой. И кто сказал, что между народом и властью нет обратной связи?
И нет никаких оснований высокомерно называть реакцию неадекватной. Все зависит от точки отсчета, это любой школьник знает. Ведь идеи власти только на первый взгляд кажутся паранормальными. "Америка должна, во-первых…" - загибал пальцы накануне приезда Обамы один видный политолог. Итак, во-первых, Америка должна признать рубль мировой валютой. Во-вторых, она должна дать обязательство не втягивать в НАТО Грузию и Украину – причем, обязательство должно быть письменным, чтоб не получилось, как с Михаилом Сергеевичем и объединением Германии. И только при выполнении этих условий мы готовы помочь Америке в ее последнем шансе уцелеть - потому что, как все понимают, осенней фазы мирового кризиса она не переживет; в связи с чем, собственно, Обама и приезжает…
Первое побуждение подсказывало, что это пародия с чревовещанием. Но нет, все по-настоящему. Интеллигентствующий сноб хватается за последнюю соломинку: человек просто симулирует. Чувствует, так сказать, конъюнктуру. Смешно, конечно, но, по крайней мере, понятно.
Только и эта гипотеза ошибочна. Даже изначально нормальный человек, ступив на эту профессиональную стезю, вынужден приспосабливаться не только к конъюнктуре, а и к простой физиологии, чтобы и в самом деле не свихнуться от раздвоения личности. Это в советское время можно было надевать и снимать соответствующее лицо, безо всякого риска шизофрении. Можно, в конце концов, было оставаться даже искренним романтиком - и отчаянно верить, что, несмотря на "Малую землю" и продовольственную программу, цель не только праведна, но и достижима. И при этом от души смеяться над политическими анекдотами. В рамках тех целей, которые формулируются ныне, ни один политический анекдот не выдержит конкуренции с очередным партийно-государственным начинанием.
Так устроены воздух и эфир. Над Брежневым смеялись, а теперь иммунитет к бреду утрачивается окончательно. То, что еще утром выглядело выпиской из медицинской карты, к вечеру становится очередной общенациональной идеей. Пусть хоть на этот вечер, до следующего утра, когда неминуемо рождается следующая. Что может крепить любовь к родине сильнее маленьких безумств во славу ее?
И уже даже не очень понятно, чего еще нельзя. Но тут есть один нюанс, и он в нашей теории обратной связи очень важен: народ должен немного опережать власть в своих искренних чувствах
МИД протестует по поводу вильнюсской резолюции ОБСЕ, ставящей на одну доску сталинизм и нацизм. Казалось бы, ОБСЕ пошла на компромисс, заменив привычный коммунизм на сталинизм, от которого мы вроде бы уже тоже отреклись. Но уже работает историческая комиссия, уже грудью встало население великой страны на защиту своего прошлого, в котором были только победы и свершения, потому что зачем нам без него такое настоящее. И капкан с треском захлопывается: народ и власть в едином порыве защищают от нападок лучшего друга детей и физкультурников. Спасибо Вильнюсу: в гордости по этой части так хотелось от души признаться всегда, но было как-то стыдновато, а теперь – можно. Последнее десятилетие нашей истории, вообще, выглядит самой счастливой ее частью: с каждой новой победой становится позволительным что-то еще из того, что еще вчера почему-то считалось неприличным.
И уже даже не очень понятно, чего еще нельзя. Но тут есть один нюанс, и он в нашей теории обратной связи очень важен: народ должен немного опережать власть в своих искренних чувствах. Ему совершенно необязательно знать, что российско-японская встреча в верхах, несмотря ни на что, готовится в прежнем темпе. Что из ПАСЕ на самом деле всерьез выходить никто не собирается. Но о том, что мы готовы, как положено в ленинградском дворе, утереть нос тем, кто хотел вытереть о нас ноги, непременно следует провозгласить.
Да и ОБСЕ, говорят, анахронизм времен разрядки, а какая уж тут к черту разрядка?! Американцы кругом должны. От Сталина руки прочь, хоть во всем виноваты грузины. Что еще? Полтавская битва? Да, сердца полны гордости, хоть по свеженькому опросу ВЦИОМа, только 47 процентов знают, что речь о Петре I, а не об Иване Грозном. И никаких безвизовых японцев. А особенно радостно за гордого курильчанина. Ведь так и видится он, живущий японским промыслом и объясняющий теперь своим приунывшим домочадцам: обойдемся без них, знаем мы, чем пахнут их милитаристские иены.
