Рамзан Кадыров в кои веки оказался прав.
Если в Чечне кончилась война и наступил, следовательно, мир – то где, спрашивается, такой важный атрибут гражданских будней, как собственная республиканская таможня? У всех субъектов нашей общей федерации это счастье есть, а один – лишенец?
Президент Чечни сообщает об отсутствии таможни в Чечне в несвойственном для него жанре жалобы. Мы так боролись за отмену режима контртеррористической операции, рассказал он на этой неделе всем желающим его слушать, что сам президент Медведев оценил наши усилия и обещал, что таможня у нас будет. Но ее нет и не предвидится, сообщили Кадырову те подчиненные президента, которым реальное положение дел виднее, чем их руководителю. Может быть, в туманном третьем квартале 2010 года, может быть…
Обостренный интерес к собственной таможне – явление довольно частое среди чеченских руководителей. Первое, что сделал семнадцать лет назад Джохар Дудаев, став руководителем республики – открыл грозненский аэропорт "Северный" для свободного перемещения челноков. Свободного от внешнего внимания и опеки, естественно. Предприимчивые чеченцы до сих пор с восторгом вспоминают эти годы, когда в районе Гудермеса образовалась самая большая на Северном Кавказе барахолка.
Невидимые миру федеральные чиновники противятся чеченской таможне, видимо, помня, чем кончались предыдущие опыты. Или по другим соображениям
Следующим чеченским деятелем, глубоко вдавшимся в таможенную проблематику, стал Шамиль Басаев. Проиграв в 96-ом президентские выборы Аслану Масхадову, он занял второй, видимо, по значимости пост в государственной иерархии – руководителя таможенного комитета Чечни. Правда, в отсутствие аэропорта "Северный", место это оказалось уже не таким привлекательным, как когда-то.
Восстановление "Северного" стало одной из первоочередных задач обоих Кадыровых. Что оказалось не по плечу ветеранам, то доделали молодые, и год назад "Северный" начал принимать рейсы. Дело оставалось за малым, но принципиальным: доказать, что Чечня замирена окончательно и имеет все права на полный набор государственных институтов – от футбольной команды "Терек" до таможни.
Пока эта задача не решается: невидимые миру федеральные чиновники противятся чеченской таможне, видимо, помня, чем кончались предыдущие опыты. Или по другим соображениям. Но энергия и последовательность Рамзана Кадырова позволяют надеяться, что такое положение дел – не надолго. И когда он добьется своего, это станет окончательным доказательством не только начала мирной жизни в Чечне, но и того, что эта республика – действительно неотъемлемая часть России.
Потому что какие дни в году считаются самыми прибыльными среди тех, кто торгует по-настоящему дорогими швейцарскими часами? Совсем не конец декабря, как можно было бы подумать, и не начало марта. Самый урожайный сезон начинается для них где-то 10 октября, длится недели две и заканчивается 25 октября, когда страна отмечает День российского таможенника. После этого хозяйственная жизнь возвращается в обычное русло.
Добиваясь собственной таможни, Рамзан Кадыров не собственные амбиции тешит. Он ведет себя, как простой российский руководитель региона, которому надо кормить целый субъект федерации. И никто в России для этой цели не придумал ничего более эффективного, чем шлагбаум на границе.
Проблема, с которой Кадыров сейчас столкнулся, описывается очень просто. Если раньше он был монополистом на рынке замирения Чечни, то теперь добровольно перешел на поле ожесточенной конкуренции, где за каждый метр границы идет свирепая аппаратная грызня. Придется привыкать к мирной жизни - что, как известно, непросто, когда в анамнезе у тебя чеченский синдром.
