Екатерина Вертинская: Актом самосожжения была вынуждена угрожать семья Казарян чиновникам правительства Иркутской области. С шестого июля Амалия и ее несовершеннолетняя дочь Лиана каждый день приходили на пикет к серому дому, чтобы рассказать власть имущим о своей проблеме. В руках плакат с надписью "нас лишили жилья незаконно чиновники-грабители и подкупные судьи". Дом, в котором они прожили пять лет, признан аварийным и до конца года всех жильцов должны переселить. Всем двадцати трем семьям администрация Иркутска предоставляет новое жилье. В этот список не попала только семья Казарян. Суд вынес решение не в их пользу, адвокаты, с которыми Амалия консультировалась, подтверждали, что оно незаконно. Однако все как один отказывались браться за их дело, когда узнавали имя судьи. Женщина и девушка в отчаянии. На днях они пришли к зданию регионального правительства с другим плакатом, в котором написали: "Чтобы научить людей любить справедливость, надо показать им результат несправедливости – САМОСОЖЖЕНИЕ".
Амалия Казарян: Сегодня президенту писала, что в нашей смерти винить мэра Якубовского, заммэра Войцехович и судью Акимова. И всех тех, которые уведомлены о нашей беде, о нашей ситуации и никак не реагировали на это, все виноваты в нашей смерти.
Екатерина Вертинская: Очень хочется надеяться, что до этого не дойдет. Но семья Казарян не понаслышке знает, как это - жить на улице. И возвращаться туда они не хотят. Когда семь лет назад Амалия и десятилетняя Лиана только приехали в Иркутск, то оказались без средств к существованию. В итоге больше года они прожили в аэропорту, прямо в павильоне, куда Амалия устроилась на работу. Позже по содействию городской администрации она пошла работать дворником, здоровье не позволяло, но женщина добросовестно исполняла свои обязанности, за это и получила жилье в двухэтажном деревянном доме. Условия проживания были, мягко говоря, не идеальные: в квартиру даже не было проведено отопление. А еще соседи, злоупотребляющие алкоголем и наркотиками. Постоянные оскорбления на национальной почве. На это все приходилось закрывать глаза, главное, что была крыша над головой. Свое семейное гнездышко Амалия и Лиана привели в порядок, создали уют. А теперь этой единственной радости их хотят лишить. За последнее время, чтобы решить свою проблему они прошли все возможные инстанции.
Амалия Казарян: Президенту тоже писали, надеялись, что если речь идет о коррупции, о таких решениях суда, которые не соответствуют ни закону, ни Конституции. Ждали месяц, числа четвертого июля получили ответ, что администрация президента не уполномочена вмешиваться в действие судей.
Екатерина Вертинская: Мать и дочь убеждены, что камень преткновения - их национальность. Если бы они были русские, проблем с получением жилья у них бы не возникло. Не раз они слышали и от судьи, и от городских чиновников фразу: "Нам своих селить негде". Продолжает Лиана Казарян:
Лиана Казарян: В университете и в школе ко мне всегда прекрасно относились, то есть никогда не говорили, что ты армянка, не обзывались, ничего.
Екатерина Вертинская: После пяти дней пикетов Амалию пригласил на беседу заместитель мэра Иркутска по вопросам ЖКХ Невидимов. Он заверил женщину, что когда будет проходить расселение, им дадут жилье. Какой-либо документ, подтверждающий его решение, чиновник предоставить отказался. Но настоятельно рекомендовал семье Казарян немедленно прекратить пикет. Только пригрозил выселением по официальному решению суда. Мать и дочь решили пикет продолжить. Ведь гарантии того, что в октябре их не выгонят на улицу или не переселят в еще худшие условия, нет.
Амалия Казарян: Сегодня президенту писала, что в нашей смерти винить мэра Якубовского, заммэра Войцехович и судью Акимова. И всех тех, которые уведомлены о нашей беде, о нашей ситуации и никак не реагировали на это, все виноваты в нашей смерти.
Екатерина Вертинская: Очень хочется надеяться, что до этого не дойдет. Но семья Казарян не понаслышке знает, как это - жить на улице. И возвращаться туда они не хотят. Когда семь лет назад Амалия и десятилетняя Лиана только приехали в Иркутск, то оказались без средств к существованию. В итоге больше года они прожили в аэропорту, прямо в павильоне, куда Амалия устроилась на работу. Позже по содействию городской администрации она пошла работать дворником, здоровье не позволяло, но женщина добросовестно исполняла свои обязанности, за это и получила жилье в двухэтажном деревянном доме. Условия проживания были, мягко говоря, не идеальные: в квартиру даже не было проведено отопление. А еще соседи, злоупотребляющие алкоголем и наркотиками. Постоянные оскорбления на национальной почве. На это все приходилось закрывать глаза, главное, что была крыша над головой. Свое семейное гнездышко Амалия и Лиана привели в порядок, создали уют. А теперь этой единственной радости их хотят лишить. За последнее время, чтобы решить свою проблему они прошли все возможные инстанции.
Амалия Казарян: Президенту тоже писали, надеялись, что если речь идет о коррупции, о таких решениях суда, которые не соответствуют ни закону, ни Конституции. Ждали месяц, числа четвертого июля получили ответ, что администрация президента не уполномочена вмешиваться в действие судей.
Екатерина Вертинская: Мать и дочь убеждены, что камень преткновения - их национальность. Если бы они были русские, проблем с получением жилья у них бы не возникло. Не раз они слышали и от судьи, и от городских чиновников фразу: "Нам своих селить негде". Продолжает Лиана Казарян:
Лиана Казарян: В университете и в школе ко мне всегда прекрасно относились, то есть никогда не говорили, что ты армянка, не обзывались, ничего.
Екатерина Вертинская: После пяти дней пикетов Амалию пригласил на беседу заместитель мэра Иркутска по вопросам ЖКХ Невидимов. Он заверил женщину, что когда будет проходить расселение, им дадут жилье. Какой-либо документ, подтверждающий его решение, чиновник предоставить отказался. Но настоятельно рекомендовал семье Казарян немедленно прекратить пикет. Только пригрозил выселением по официальному решению суда. Мать и дочь решили пикет продолжить. Ведь гарантии того, что в октябре их не выгонят на улицу или не переселят в еще худшие условия, нет.
